— Ты — идеальная машина-убийца, парень. По выполнению договора с Эрнандесом ты становишься свободным от каких-либо обязательств. И оставлять тебя в живых опасно.Найтхаук стоял, глубоко задумавшись, взвешивая сказанное Рождественским Пастырем.— В логике вам не откажешь, — холодный, бесстрастный голос.— Это всего лишь умозаключения. Может, Делурос усыплет твой путь розами и отправит на новое задание. Может, Маркиз не нажимал на спусковой крючок. Может, я не прав от начала и до конца. — Он потер живот. — Но я нюхом чую, что все так и есть.Найтхаук подавил волну ярости, поднявшуюся от мысли о том, что его использовали. Никаких эмоций не отразилось на его лице, оно напоминало маску, которую, должно быть, сто лет назад видели триста молодых мужчин, прежде чем умереть.— Все так и есть, — наконец выдавил он из себя.— Отсюда возникает следующий вопрос: что же мы будем делать дальше?— Думать — это по вашей части, — ответил Найтхаук. — Что вы предлагаете?— То же, что и прежде: мы отправимся на Делурос VIII. Я ограблю несколько церквей, ты убьешь настоящего Вдоводела, а Маркиз… с этим я еще не решил.— У меня возникла идея.— Я с радостью ее выслушаю.— Предположим, что в руководстве Службы без опасности Олигархии есть человек, который знает, кто убийца, единственный человек, которому доверился Эрнандес. Вроде бы Маркизу есть прямой смысл убрать того, кто может ткнуть в него пальцем.— Сначала Маркиза придется убедить в том, что этот человек еще никому ничего не сказал, — ответил Рождественский Пастырь. — Потому что даже Маркиз не возьмется вырезать всю Службу безопасности. — Он помолчал. — А с другой стороны, почему он должен нам поверить?— Потому что такой сладкоголосый старикан, как вы, может убедить кого угодно в чем угодно. К примеру, в день моего прибытия на Тундру я подрался с Маркизом. И он знает: рано или поздно я окажусь сильнее. Почему бы вам не убедить его, что я забуду и про него, и про Эрнандеса, как только настоящий Вдоводел умрет и я стану свободным как ветер? Одновременно на Делуросе можно разделаться с человеком, вы назовете ему имя, не важно, настоящее или вымышленное, через которого только и можно связать его с Эрнандесом.Рождественский Пастырь опустил голову и долго молчал, прежде чем вновь посмотреть на Найтхаука.— Между прочим, может и получиться. Ты станешь чертовски опасен, если тебе позволят прожить еще лет двадцать. — Он хмыкнул. — Неудивительно, что Вдоводела все еще помнят.— Я не хочу о нем слышать, — раздраженно бросил Найтхаук. — Он — глубокий старик, замороженный в гробу, из которого ему уже никогда не подняться.— Он — это ты, а ты — он, нравится тебе это или нет.— Отнюдь, и вы пожалеете, если еще раз произнесете эти слова.— Для четырехмесячного у тебя слишком много комплексов, — пробормотал Рождественский Пастырь.— Лучше запомните то, что я сказал.— Я запомню. Но иной раз очень нелегко быть твоим другом — Все же лучше, чем быть моим врагом.— Будем на это надеяться. — Рождественский Пастырь повернул к казино. — Вернемся, или ты хочешь сказать что-нибудь еще, не предназначенное для ушей Маркиза?— Да нет, вроде бы все обговорили. — Внезапно Найтхаук остановился как вкопанный. — Одно упустили.— Неужели?Найтхаук кивнул.— Мне понятно, как мы получим разрешение Маркиза на полет к Делуросу, как уговорим его лететь с нами. Но…— Что — но?— Что мы будем с ним делать после того, как вы ограбите ваши церкви, а я убью Вдоводела?— Это уж зависит от тебя.— Да, — задумчиво протянул Найтхаук. — Да, наверное, от меня. И, разумеется, если он не вернется, если погибнет на Делуросе или на обратном…— О ней даже не думай, — оборвал его Рождественский Пастырь. — Если ты убьешь Маркиза, она сделает ноги прежде, чем ты обернешься к ней.— Но я стану здесь боссом. У меня будет власть, возможность защитить ее. Она останется.— Никогда.— Поживем — увидим. Я молод. Если она останется, то получит все, что захочет.— Другие могут обеспечить ее тем же и гораздо быстрее, — ответил Рождественский Пастырь. — У некоторых уже есть все, что ей нужно. И таких она чует за две тысячи световых лет.— Вы когда-нибудь говорили с Мелисенд? — с жаром воскликнул Найтхаук. — Почему вы решили, что все о ней знаете?— Опыт.— С такими, как она, никакого опыта у вас быть не может. Она — единственная, второй такой больше нет!— Если что и отличает ее от других, так это синяя кожа.— Совсем не кожа, — Найтхаук понизил голос. — Она — само совершенство, — благоговейно прошептал он.— Сынок, прислушайся к голосу священника, — вздохнул Рождественский Пастырь. — Даже Бог, и тот несовершенен.— Да что вы знаете о Боге или женщинах? — возмутился Найтхаук. — Вы только грабите божьи церкви и такой старый и морщинистый, что ни одна женщина на вас даже не посмотрит.— Парень, если бы я мог надеяться, что ты не превратишь меня в решето, я бы показал тебе, как быстро это совершенство запрыгнуло бы в мою постель. — Он вздохнул. — Ну ладно, хватит об этом. Мы решили, что будем делать, не так ли?— Решили.— Тогда пора собираться.И Рождественский Пастырь зашагал к казино. Глава 17
— Так где он? — вопрошал Найтхаук, вышагивая по рубке своего звездолета. Рождественский Пастырь сидел в пассажирском кресле. Святой Ролик устроился на навигационном компьютере, тихонько мурлыкая.— Он придет, — заверил Найтхаука Рождественский Пастырь.— Вы уверены, что он купился на вашу сказочку?— Уверен.— Тогда почему его нет?— Он — Маркиз Куинзберри, он правит одиннадцатью мирами. И может позволить себе опоздать на двадцать минут. Он знает, что без него мы никуда не улетим.Найтхаук перестал кружить по рубке, остановился перед Рождественским Пастырем.— А если он передумает? Мы уже настроились на отлет. Глупо как-то менять планы только потому, что не пришел Маркиз.— Не знаю почему, но люди в возрасте, которым осталось не так уж много времени, умеют проявить терпение, тогда как молодые, вроде тебя, у кого впереди еще целое столетие, буквально выпрыгивают из штанов, если, не дай Бог, возникает какая-то задержка.— Он верит, что кто-то из Службы безопасности Делуроса может ткнуть в него пальцем? — спросил Найтхаук, пропустив мимо ушей монолог Рождественского Пастыря.— Да, верит.— Если б я опасался, что кто-то может поставить крест на моей деятельности или сдать властям, я бы пришел раньше и уж наверняка бы не опаздывал.— Может, именно поэтому парадом командует он, а не такие, как мы? — предположил Рождественский Пастырь. — Ты не будешь возражать, если я сменю тему?— Говорите, о чем заблагорассудится, — бросил Найтхаук, возобновив хождение по рубке.— Отлично. Сменю. Потому что волнуешься ты понапрасну. Маркиз объявится, можешь не сомневаться. Думать тебе следует о другом: как убить Вдоводела.— Пистолетом, ножом, голыми руками, какая разница?Рождественский Пастырь покачал головой.— Ты плохо меня слушаешь. Очутившись рядом с камерой, где он лежит, ты, конечно, убьешь его любым из вышеперечисленных способов. Но Глубокий Сон могут позволить себе только очень, очень богатые люди. Вдоводел был всего лишь миллионером, но лежит он бок о бок с миллиардерами, создателями финансовых и промышленных империй, которые полны желания проснуться и вновь возглавить их. Как ты намерен пробиться через охранные кордоны? А охрана там серьезная, иначе спящие ежегодно не платили бы такие бешеные деньги.— Способ найдется.— А ты не задумывался над тем, что тебе, возможно, даже не удастся пройти таможенный контроль на Делуросе VIII? Им ведь достаточно сообщить, что паспорт Вдоводела утерян. Тебя задержат, как только ты предъявишь идентификационный диск, и будут держать, пока не появится человек, способный опознать Джефферсона Найтхаука. А я готов спорить, что человек этот появится с ружьем!— Почему? — спросил Найтхаук. — Они же не знают, что я прилетел на Делурос, чтобы убить Вдоводела.— Им незачем знать причину твоего приезда. Хватит и осознания того, что они создали самого знаменитого убийцу галактики и повелели ему оставаться в Пограничье. А он совершенно неожиданно, никого не предупредив, объявляется на Делуросе. Потеря контроля над своим созданием испугает их гораздо больше, чем информация о том, что ты собрался убить Вдоводела.— Ладно, — кивнул Найтхаук, — начинаю думать, — он посмотрел на своего собеседника. — Вас разыскивают на десятке планет. Как вы умудряетесь оставаться на свободе?Рождественский Пастырь улыбнулся.— Я никогда не возвращаюсь, так что розыски бесполезны.— Но власти же знают, кто вы и чего хотите, даже когда вы появляетесь на новой для себя планете.— Я главным образом нахожусь в Пограничье, а большинство здешних миров не имеет с Олигархией договоров о выдаче преступников. Черт, да у них и законов-то нет.— Ладно, с этим все ясно. Но теперь вы собираетесь посетить столицу Олигархии. Каким образом вы намерены пройти таможенный контроль?— Сколько у тебя паспортов? — вопросом на вопрос ответил Рождественский Пастырь.— Один.— А у меня пятнадцать. — Он торжествующе улыбнулся. — И каждый выдержит проверку компьютера таможни. А каким я воспользуюсь, будет зависеть от конкретной ситуации.— Орудия производства? — полюбопытствовал Найтхаук.— У первого Вдоводела такого добра было навалом, — ответил Рождественский Пастырь. — Незачем загодя объявлять о своем появлении и вспугивать жертву, по следу которой идешь.— Значит, поддельные паспорта понадобятся и мне. — Найтхаук задумался. — А где же их взять?— Специалистов по поддельным документам в галактике хватает. После того, как мы закончим дела на Делуросе, я тебя кое с кем познакомлю.— И с кем ты собираешься его знакомить? — раздался знакомый голос от двери воздушного шлюза.Они обернулись и увидели Маркиза Куинзберри, небрежно обнимающего за талию Жемчужину Маракаибо.— Что она здесь делает? — спросил Рождественский Пастырь.— Без предметов первой необходимости я не путешествую. — Маркиз пробежался пальцами по волосам и груди своей подруги, поцеловал ее в ухо, пока она улыбалась Найтхауку. — Привет, Джефферсон, — продолжил Маркиз, оторвавшись от Мелисенд. — Как идут дела?Тут до Найтхаука дошло, что он таращится на синекожую женщину. Он понятия не имел, какие чувства отразились на его лице, но понял, что напряжение поднялось до критической отметки, поскольку Ролик перестал мурлыкать.Усилием воли Найтхаук заставил себя сбросить оцепенение.— Ты опоздал. Я хотел взлететь полчаса назад.— Твоя жертва может подождать, — отмахнулся Маркиз. — Он давно уже вне времени.— Ты мог бы сказать, что опоздаешь. Мы бы не волновались.— Это мой мир, — напомнил ему Маркиз, — где действуют мои законы. — Он посмотрел Найтхауку в глаза, улыбнулся. — Сие означает, что ты хотел взлететь за полчаса до намеченного срока.Мелисенд рассмеялась, не отрывая глаз от лица Найтхаука.— Ладно. Теперь мы можем отбыть? Ты не возражаешь?— Ни в коем разе.— Будет тесновато. Я не знал про еще одного пассажира.— Ерунда. Нам все равно потребуются только три кровати.— Запасы кислорода и еды ограничены.— Так приземлимся на какой-нибудь планетке и пополним их.— В рубке места только на троих.— Это тоже не проблема. Мы с Жемчужиной Маракаибо займем капитанскую каюту. А ты разместишься со стариком, — и, прежде чем Найтхаук успел возразить, добавил. — Отведи ее туда и покажи, где что.Найтхаук уловил запах духов Мелисенд, когда она проходила мимо. В тесноте рубки ей пришлось повернуться боком, чтобы выйти в коридорчик, ведущий к каютам. Она глубоко вдохнула, и Найтхаук не мог не бросить взгляд на ее роскошную грудь. Мелисенд улыбнулась и проследовала дальше, потом внезапно остановилась, и молодой человек едва не врезался в нее.— Ты заходишь слишком далеко, — прошептал Найтхаук, когда она повторила этот трюк перед дверью капитанской каюты. Мелисенд оглянулась, на мгновение приникла к его плечу. Дверь скользнула в стену. — Сюда.Мелисенд первой переступила порог, он — следом.— Это твоя каюта?— Теперь уже нет.— Она больше похожа на тюрьму. — Жемчужина Маракаибо огляделась. — Место, где коротают длинные одинокие вечера. — Она повернулась к Найтхауку. — Ты согласен?— Это шкаф. — Дверь по команде Найтхаука открылась.— А это что?— Что — что?— Вот это. — Она указала на Святого Ролика, который последовал за ними, а теперь запрыгнул на плечо Найтхаука. — Я видела его рядом с тобой, когда танцевала. Поначалу думала, что это игрушка, но потом поняла, что он живой. Это домашний зверек?— В некотором роде.— По-моему, он ни на что не годен. Зачем ты его держишь?— Он меня любит и верен мне. Чего не скажешь практически ни о ком другом.— Дай мне его посмотреть. — Она шагнула к Найтхауку, потянулась к желтому пушистому шарику. Зверек напрягся и перестал мурлыкать.— Идея не из лучших. — Найтхаук погладил Ролика, и под его ладонью тот сразу расслабился. Мелисенд убрала руку, зыркнула на Ролика.— Да кому охота прикасаться к такой мерзопакости?Последовала неловкая пауза, прерванная Найтхауком.— За этой дверью ванная. Сухой молекулярный душ и химический туалет.— Может, зайдешь попозже потереть мне спинку? — Мелисенд улеглась на кровать.Найтхаук надулся и ретировался в рубку.— Добро пожаловать, — приветствовал его Маркиз, развалившийся в капитанском кресле. — Что тебя задержало?— Это мое кресло.— Уже нет.— Корабль принадлежит мне.— А ты — мне, — усмехнулся Маркиз. — Так что садись.— Я должен проложить курс на Делурос.— Курс уже проложен. С секунды на секунду мы перейдем на сверхсветовую скорость. — Маркиз повернулся к Рождественскому Пастырю. — Ну, старик, ты уже наметил нужные тебе церкви?— Естественно. Осталось сократить список до разумного предела.— Держу пари, ты собрал по ним обширный материал.— Я занимался этим всю сознательную жизнь, — ответил Рождественский Пастырь. — В церквях Олимпа много золота. Думаю, часть я возьму с собой.— Олимпа? Это что… город?— Континент, — со смешком ответил Рождественский Пастырь.— Да кому же под силу знать географию тысячи миров? — пожал плечами Маркиз.— Тому, кто хочет богатеть за их счет, — ответил Рождественский Пастырь, и в следующий момент корабль дернулся, переходя на сверхсветовую скорость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26