Нэт Прикли. Посланец
--------------------
Нэт Прикли. ПОСЛАНЕЦ
("Мир Пауков". Книга 7-я)
--------------------

Издательство "Северо-Запад" продолжает публикацию серии романов о
Мире Пауков, созданную знаменитыми Колином Уилсоном и Нэтом Прикли.
...Империя пауков гибнет под ударами беспощадного врага. Спасаясь от
захватчиков, Найл и его приближенные вынуждены отправиться за помощью к
Великой Богине Дельты.

Прохладная вода обняла разгоряченное тело, омыла кровавые ссадины и
смочила волосы. Найл сделал пару глубоких глотков и оглянулся на лагерь
победителей: там поднимался к небу дым костров, доносились пьяные
выкрики, маячили неуклюжие фигуры, воняло паленым мясом и тухлятиной.
Неужели эта кучка недоразвитых дикарей и в самом деле смогла победить
могучую армию наводящих ужас смертоносцев, тысячелетних властителей
планеты? Это не укладывалось в мозгу. Однако шея еще сохраняла ощущение
смертельного прикосновения веревки, в ушах еще стоял смех заключающих
пари изуверов, а в голове все звучало: "Уходи!"
Посланник Богини не помнил, какая карта открылась пятой, не помнил,
кто разрезал путы на руках и ногах, кто снял петлю с шеи. Очнулся он от
толчка Тройлека и его короткого "Уходи!", прогудевшего в мозгу.
Как и любое мысленное послание пауков, этот импульс содержал не
просто слово, а целый пакет образов и переживаний: здесь были и радость
выигрыша, и уверенность, что сейчас пленнику ничто не угрожает, что за
него готовы заступиться все выигравшие вместе со смертоносцем и что
вскоре счастливчики про все забудут, а неудачники затаят зло и при
первой возможности отомстят, что Найлу нужно убегать как можно быстрее и
что, если он попадется снова, то его точно казнят. А еще, как ни
странно, беспокойство. Тройлек волновался за жизнь Посланника Богини!
Впрочем, раздумывать об этой странности у Найла времени не было.
Он еще раз нырнул и, пропитываясь влажной прохладой, сделал несколько
жадных глотков. Скорее инстинктивно, нежели из предусмотрительности,
сломал толстую жесткую тростину: такие крупные - редкость даже близ
богатого жизнью оазиса Диры. Потом выбрался на берег, в последний раз
оглянулся на бивуак захватчиков и побежал вверх по течению.
Вдалеке послышалось улюлюканье, и Посланник Богини ускорил бег.
Рожденный в пустыне, он прекрасно знал, что свобода здесь отнюдь не
равнозначна жизни. И хотя сейчас он еще не избавился от ужаса близкой
смерти, словно парализовавшей его мозг, он недоумевал от столь
сокрушительного поражения, он еще дрожал в ярости, вспоминая допросы
восьмилапого переводчика, - так что бежал Найл по мелководью по сути в
неразумном состоянии, - однако под поверхностным слоем мышления
продолжал работу другой, менее доступный сознательному контролю. Именно
он заставил Найла вначале отломать длинный кусок трубчатого тростника, а
затем подобрать на мелководье и сунуть за пазуху пару коричневых камней.
Часа через два река повернула налево, к горам. Посланник Богини вошел
в воду, сел и долго, торопливо пил, до краев наполняя единственный
имеющийся сосуд - собственный желудок. Потом тяжело встал, повернулся
спиной к вершинам Северного Хайбада и стал медленно подниматься на
первую из тысяч и тысяч дюн, которые предстояло одолеть на долгом пути
домой.
x x x
Пески, пески, пески... Жаркое солнце давно высушило тунику и волосы,
безжалостно припекало голову и плечи. По бокам его стекали длинные
струйки пота. Каждые пять-десять минут Найл оборачивался, сверяя
направление по снежным пикам, и продолжал размеренно подниматься на
сыпучие склоны барханов и спускаться в душные впадины. Он облизывал
пересыхающие губы, поглаживал быстро обгорающие на солнце плечи, а в
голове все крутилось одно и то же: как, как, как, как такое могло
случиться? Как могла кучка вонючих, безмозглых дикарей разгромить
великолепную армию высокоразвитой цивилизации? И что будет теперь с его
привычным миром? С его городом - этим огромным живым существом,
одновременно и могучим, и беззащитным, как ребенок? Что будет с миссией,
возложенной на него Великой Богиней Дельты? С людьми, пауками, с жуками,
наконец? Неужели захватчики придут и туда - придут и переварят все с
жадной безмозглостью головонога: изнасилуют женщин, разыграют на пари
жизни мужчин, сожрут запасы пищи, выпьют все вино, растащат все вещи,
какие только сумеют найти. А потом вкопают на площади столб,
изображающий паука с человеческим лицом. И город станет напоминать
сундук, в который забралась оголодавшая крыса. Внешне нормальный, а
внутри - все испоганено.
Отрезвил его осторожный шорох. Найл замер и, пригнувшись,
прислушался. Рука нащупала за пазухой камни. Два булыжника - вот и все
оружие против клыкастого, шипа-стого, ядовитого мира пустыни. Никогда
еще Посланник Богини не чувствовал себя столь нагим и беззащитным.
Тихое шуршание не прекращалось. Найл извлек один из камней, взвесил в
руке. Медленно двинулся к гребню бархана, готовый в любой момент дать
отпор неведомому врагу, с каждым шагом все ниже пригибаясь к земле, пока
внезапно не выпрямился на вершине.
За дюной никого не оказалось, но тренированный взгляд охотника без
труда опознал на склоне характерную извилистую волну - ящерица
закопалась в песок. Сколько он таких в детстве переловил, не счесть.
Запеченные в золе, исходящие ароматным паром... Рот у правителя паучьего
города мигом наполнился слюной. Будь у него огонь... Но чего нет, того
нет.
Найл сунул камень обратно, сверился с горными пиками и отправился
дальше, стараясь внимательнее смотреть под ноги. Появился легкий озноб -
солнце давно село, и теперь пустыня быстро остывала. Посланник Богини
поежился и попытался ускорить шаг, однако ноги безнадежно вязли в еще
горячем сыпучем песке. Впрочем, куда спешить? Мир погиб...
Ночью в пустыне безопасно, ее холоднокровные обитатели спят; главное
- не наступить на какую-нибудь ядовитую тварь. Или того хуже - не
провалиться в нору. Но Посланник Богини еще не настолько утерял
усвоенные в детстве навыки, чтобы попасться так глупо.
Шаг за шагом, бархан за барханом.
Гребни дюн начали поблескивать в холодном свете звезд. Иней - первый
признак наступления дня. Найл начал внимательнее приглядываться к
впадинам между песчаными холмами. Увы, никаких признаков растительности.
Ни неприхотливых макушек, ни вездесущих верблюжьих колючек, ни, тем
более, влажных чашек уару. Нет кустарников - значит, днем нет и тени.
Скверно. Да еще вдобавок при сильном ветре не скрепленные корнями пески
поползут и вполне смогут засыпать незадачливого путешественника.
Однако выбора не было - с первыми лучами солнца промерзший насквозь
Посланник Богини спустился в одну из впадин и вырыл в холодном
податливом песке длинную неглубокую яму. Потратил он на работу минут
пять, не больше, но мир вокруг успел перемениться: исчез серебристый
иней, сверху потекли, приятно согревая тело, потоки тепла.
Найл не обманулся - он слишком хорошо знал, сколь быстро тает эта
ласкающая тело граница ночи и дня, а потому поспешил забраться в яму,
дабы подольше хранить ощущение прохлады.
Невдалеке зашуршало. В нескольких шагах из залитого ярким солнцем
песка вынырнула, точно из воды, черноголовая змея и быстро заструилась
вверх по склону - подальше от слишком крупного соседа. Закон пустыни:
большие едят маленьких, сильные - слабых. Зачем рисковать зря?
Посланник Богини проводил Черноголовку взглядом, потом присыпал ноги
и туловище, откинул голову и закрыл глаза...
x x x
...Дробный топот... Широкие наконечники копий, усеянные мелкими
зубчиками... Вопль боли... Кровавый дождь из паучьих и человеческих
тел... Крики насилуемых женщин...
- А-а-а! - Найл судорожно дернулся, вскинул голову...
Нет, все в порядке. Кругом барханы; над головой - голубое, в редких
облачках, небо; кожу ласкает ленивый ветерок. Вокруг спокойно и
безопасно.
Но стоило подкрасться дреме, как шею опять захватила жесткая петля, а
в мозгу зазвучал веселый голос Тройлека: "У вас некому защищать город!
Славный у тебя дворец, я поселюсь именно в нем! Ты вспомнил смазливую
девицу - думаю, она приглянется нашему князю. Ну, выбирай карту! Твоя
жизнь не стоит поставленных мною золотых монет!"
x x x
Посланник Богини судорожно вырывался из объятий кошмара, засыпал
снова - и вновь терял равновесие, петля сжимала горло, а дикари радостно
гоготали, глядя на его предсмертные судороги. Сбитый арбалетной стрелой,
он падал с головокружительной высоты, его втаптывала в грязь лавина
всадников...
Очнувшись в очередной раз, Найл решительно сел, затряс головой,
разгоняя остатки дремы. Отдыха при таких сновидениях все равно не будет.
Солнце стояло в зените, грозя запечь человека живьем; над гребнем
бархана дрожало горячее марево. Рискуя обрушить сыпучий склон, правитель
углубил свою яму, почти превратив ее в нору. Теперь у него был крохотный
уголок тени, да и песок в глубине не столь горяч. Во рту пересохло, но
жажда еще не мучила - сказывалось купание перед дорогой.
Вот только непрошеные воспоминания продолжали лезть в голову...
Пытаясь отвлечься, Найл достал из-за пазухи камни, положил перед
собой. Два куска кремня - один почти круглый, другой плоский и
продолговатый. Посланник Богини, правитель города пауков, уже больше
года живший в роскоши, за годы детства настолько впитал в кровь понятие
о кремне как о величайшей ценности, что, увидев его в реке, инстинктивно
прихватил с собой. И правильно сделал. Скорпионы и гигантская саранча,
голубые стрекозы и сколопендры, тарантулы и сороконожки - каждый готов
подкрепить свои силы сладким человеческим мясом. Без оружия в пустыне
нельзя. А на волю его отпустили, естественно, с пустыми руками. Спасибо,
хоть развязали.
Найл взял плоский камень, внимательно осмотрел.
Когда-то, вечность назад, сидя в полутемной пещере, доставшейся им от
жука-скакуна, отец объяснял ему, как проходят прожилки, как наслаиваются
пластины. Отец клал бесформенный кремень на пол, приставлял обрубок
кости шакала, нажимал - и с камня соскальзывали тончайшие листочки,
похожие на креозотовые, но твердые, с острой гранью. Пластинки с легким
шорохом падали вниз, а под мозолистыми отцовскими ладонями рождался
граненый топор, острый наконечник копья или скребок для шкур. Каменные
листики тоже не пропадали - их один за другим вставляли в узкий прорез
на длинной палке, проклеивая костным отваром, и получалось грубое
подобие меча, которым можно развалить пополам некрупную сороконожку или
разрубить панцирь цикады, нанеся пусть не смертельную, но весьма
болезненную рану; можно зачистить крупный земляной корень, настрогать
сочную стружку...
Рот наполнился слюной. Найл сглотнул и стал приглядываться к
прожилкам, пытаясь угадать направление слоев. Камень казался совершенно
однородным. И почему он тогда не слушал отца? Все увиливал, рвался из
спертого воздуха пещеры на поверхность - поиграть на свежем ветерке,
забраться в кустарник, разрезать терпкий плод опунции... Надеялся
научиться потом, со временем. Теперь приходилось действовать наудачу.
Левой рукой правитель прижал продолговатый камень к колену, а круглым
ударил по касательной. С легким хрустом отскочил осколок, обнажив свежую
сверкающую грань. Найл облизнулся, развернул обрабатываемый камень и
снова ударил, метя поближе к краю. У него получилась острая грань с
мизинец длиной. Правитель решил сделать небольшой перерыв, достал
обломок тростника и аккуратно подрезал его с обоих концов. Скол строгал
легко, как лезвие хорошо отточенного ножа.
- Ну что ж, не будем останавливаться на достигнутом, - объявил
Посланник Богини и решительно нанес два коротких удара. Получилось!
Сходясь с первой, вторая грань образовала острое жало.
Теперь следовало обстучать обе стороны, заточив камень хотя бы до
середины, потом выкопать куст макушки, сделать веревку, найти подходящее
деревце, срубить, зачистить ствол, примотать наконечник - и в руках у
него будет настоящее копье!
Увы, не было кустов, не было деревьев, что же до "заточки" камня -
Найл не раз видел, как почти готовое изделие раскалывалось от
одного-единственного неудачного удара, и не хотел рисковать.
Вот отец - тот мог неторопливым "отслаиванием" придать камню любую
форму... Но мастерство его развеяно над песками вместе с прахом и уже
никогда не перейдет к сыновьям.
Посланник Богини попробовал острие пальцем, удовлетворенно кивнул,
выглянул из ямы.
Солнце стояло слишком высоко, чтобы покидать укрытие.
"Кстати, а куда мне идти?" - впервые задумался Найл.
Продолжая двигаться спиной к вершинам Северного Хайбада, он дней за
шесть выйдет к излучине реки несколько выше города. А если повернуть к
морю, то за три дня без труда доберется до кораблей, ожидающих
смертоносцев с пленниками.
Знают ли они о поражении? Должны знать. Ведь с поля битвы ушли по
стене не меньше трех сотен пауков, еще больше спаслись под прикрытием
жуков-бомбардиров. Пока Найл пребывал в плену, хотя бы часть из них
наверняка добралась до кораблей. Значит, флот отплыл - кого им теперь
ждать?
В голову опять полезли мысли о разгроме, и правитель решил
отправляться дальше немедленно, не дожидаясь сумерек. Все лучше, чем
бороться с болезненными воспоминаниями.
Под палящими лучами сразу захотелось пить, пересохло во рту, однако
Найл знал, что до обезвоживания далеко и, по крайней мере, сутки он еще
выдержит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49