— Боцман! Наверх к штурвалу! — прокричал Освальд. Сверкнувшая молния на мгновение ослепила его, а раздавшийся удар грома оглушил всех находившихся на палубе.
Ветер задул с новой силой, затем стих, и возникла мертвая тишина. Паруса бессильно повисли на реях. Косыми струями полил дождь. Корабль то поднимался, то опускался, зарываясь в набегавшие водяные валы. Неожиданно наступила полная темнота.
— Один быстро вниз и разбудить капитана! — приказал Освальд.— Боке мой! Достанется же нам! Брасы большого паруса сюда, эй, люди! И брасопить реи накрест! Потом отпустить! А топ-парус надо бы оставить,—пробормотал он,—но я же не капитан. Начинай, ребята! — продолжал он.—Быстрее, быстрее! Это уже не пустяки!
В сгустившейся темноте и под проливным дождем, заливавшим глаза, Матросам было трудно находить нужные тросы и передавать их друг другу. Дело шло не так быстро, как это требовалось. Они еще не закончили работу и капитан Ингрэм еще не появился на палубе, как ветер вдруг подул с противоположной стороны, обрушив на несчастный корабль всю свою мощь, и положил его набок. Помощника капитана перебросило через штурвальное колесо, остальные же вместе со свернутыми в бухты канатами и другими не закрепленными на палубе предметами скатились к фальшборту, и им стоило немалых усилий выбраться из спутавшихся канатов и потоков воды.
Неожиданный толчок напугал находившихся внизу. Первой их мыслью было то, что корабль начал тонуть. В одних рубашках, через единственный незадраенный люк люди бросились наверх, держа остальную одежду в руках.
Освальд Баррет первым поднялся на ноги. Он добрался до штурвала и быстро вернул его в прежнее положение. Капитан Ингрэм с несколькими матросами тоже появился у штурвала, то есть там, где в минуты наивысшей опасности собираются настоящие моряки. Завывания шторма, хлеставший в глаза дождь, соленые брызги, волны, перекатывавшиеся через корабль огромными массами, ужасающие раскаты грома, густая темнота, сильный крен судна, при котором перебраться с одной стороны палубы на другую можно было, лишь карабкаясь,—все это долго не давало возможности разобраться в обстановке. Единственным другом несчастных в эой борьбе стихий были молнии. Их яркие зигзагообразные вспьшки позволяли хоть на мгновение увидеть окружающее. Зрелище было ужасным, но еще ужаснее казались морякам темнота и полная неизвестность.
Освальд передал штурвал матросам и ножом освободил топоры, закрепленные тросами вокруг бизань-мачты. Один он оставил себе, два других передал боцману и второму помощнику капитана. Объясниться, даже крича во весь голос, было почти невозможно, так сильно неистовствовал шторм. Но лампа в укрытии компаса продолжала гореть, и в ее слабом свете капитан Ингрэм смог разглядеть подаваемые его первым помощником сигналы и ответить на них. Необходимо было поставить корабль по ветру, но руля для этого было недостаточно. Последовала команда: «Бизань-мачту рубить!» Вскоре ванты, удерживавшие мачту, были обрублены, и она упала за борт так, что почти никто из находившихся на ба.ке этого не заметил.
Освальд со своими товарищами вернулся к компасу и некоторое время! разглядывал его. Корабль, несмотря на все усилия, еще глубоко сидел в воде. Он снова знаками дал капитану понять, что надо таким же образом избавиться и от главной мачты, и тот ответил согласием.
Бесстрашный помощник капитана спрыгнул на палубу, и трое отважных моряков последовали за ним. Добравшись до главной мачты, они принялись за дело. Среди накатывающихся волн, по пояс в воде, они рубили толстые канаты, но те медленно уступали лезвиям топоров, поскольку в воде их удары почти теряли свою силу. Налетевшей волной боцмана отбросило к левому борту, и только находившиеся там канаты спасли его от гибели. Не сломленный духом, он снова добрался до своих товарищей и продолжил вместе с ними работу. Последний удар нанес Освальд. Тальрепы скользнули в отверстия, и высокая мачта рухнула в пену гигантских волн. Освальд и его товарищи поспешили покинуть опасное место и направились к капитану, остававшемуся у штурвала. Корабль постепенно выпрямлялся. Через несколько минут он стоял уже по ветру, но двигался с трудом. Сброшенные в море мачты все еще удерживались такелажем левого борта и иногда били по нему.
Ветер дул все так же сильно, как и раньше, но уже не наскакивал на корабль с прежним воем. Теперь необходимо было убрать с палубы обломки мачт, но даже всей команде до наступления рассвета удалось сделать немного. Это было опасное занятие, так как средняя палуба фактически находилась под водой. По примеру Освальда Баррета матросы обвязали себя тросами, чтобы их не смыло за борт. Но едва они закончили работу, как мощный вал и налетевший порыв ветра переломили и снесли фок-мачту. Красавец «Секэшен» остался без мачт.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Течь
Обломки фок-мачты вскоре удалось убрать с корабля. И хотя шторм продолжался, но уже ярко светило солнце. «Секэшен» снова стоял по ветру, и команда подумала, что все опасности миновали. Под шутки и смех матросы начали сооружать временную мачту, чтобы добраться до берега.
— Ничего особенного с нами не случилось бы, разве только немного обрызгало б,— заметил боцман,— если бы мы не потеряли главную мачту. Она была такой прекрасной. По всей Миссисипи не найдешь подобного ствола.
— Ба, человече! — отвечал Освальд.— В море водятся такие рыбы, которых еще никто не вылавливал! Точно так же растет много деревьев, которых никто еще не приносил из леса. Но что за новые мачты будет предъявлен хорошенький счет, когда мы придем в Ливерпуль,— это несомненно. Наше счастье, что не нам придется платить, а лишь владельцу судна.
К этому времени ураганный ветер, неожиданно налетавший то с севера, то с запада, отбушевал, и теперь дул обычный сильный бриз, который не беспокоит моряка. Небо прояснилось. После мрака ночи, опасностей и сомнений наступило успокоение. Команда работала усердно, устанавливая мачты, такелаж и крепя паруса для продолжения плавания.
— Передний парус выглядит так, будто капитан намерен бежать впереди ветра,— заметил один из матросов.
— Да,— отвечал боцман,— но я думаю, что при таком бризе нам не понадобится много парусов. К тому же потеря мачт дает нам некоторое преимущество, поскольку не придется много возиться с такелажем.
— Хлопот будет достаточно, когда придем в порт, Билл,— мрачно заметил другой матрос.— Придется устанавливать и крепить новый такелаж и снова прикручивать каждый блок.
— Так это даже к лучшему, так как мы дольше останемся на берегу и я смогу тогда жениться.
— Что? Как часто можешь ты жениться, Билл? У тебя и так в каждом порту есть жена, я уж точно знаю!
— В Ливерпуле пока еще нет, Джек.
— Можешь заполучить еще одну, здесь, на корабле. Последние три недели ты постоянно крутишься возле негритяночки.
— Во время шторма каждая гавань — благодать, но она пока не обращает на меня внимания. По правде говоря, Джек, для нее имеют значение только малыши, находящиеся на руках кормилиц.
— Женщин я отличаю одну от другой, а вот между малышами не вижу никакой разницы, как между шестью и половиной дюжины. Ты тоже так, Билл?
— Да, даже две пули, отлитые из одной формы, не имеют большего сходства.
— Но скажи мне, Билл, родила ли тебе хоть одна из твоих жен близнецов?
— Нет. На это я и не рассчитываю, как и на то, что хозяин выдаст нам двойную плату.
— Кстати,— прервал их Освальд, который, находясь с подветренной стороны, наблюдал за работой матросов и слышал весь разговор,—было бы совсем неплохо проверить, не набрало ли судно воды. Боже мой! Об этом я вообще не подумал! Отложите-ка болтовню, а ты, плотник, проверь уровень воды у помпы.
Плотник взял шнур с привязанным к нему железным грузилом и опустил его в колодец у помпы. Вытащив его, он сразу же заметил, что с него капает вода. Он не заподозрил ничего дурного, а решил, что шнур просто коснулся мокрых стенок колодца. Чтобы убедиться в этом, он отвязал груз и заменил трос другим. Команда продолжала спокойно работать. Плотник снова осторожно опустил отвес в колодец. Вытащив его, он несколько мгновений с ужасом смотрел на него и затем громко произнес:
— Боже мой! СЕМЬ ФУТОВ ВОДЫ В ТРЮМЕ!
Если бы всех находившихся на палубе «Секэшен» поразила молния, то она не произвела бы большего эффекта, чем это неожиданное сообщение. Услышав возглас плотника, Освальд в один прыжок оказался у помпы.
— Проверь еще раз, Абель! Этого не может быть! Отвяжи
этот трос и дай сюда другой, сухой!
Еще раз все было повторено, но теперь уже самим Освальдом. Результат оказался тот же.
— Все к помпе, ребята! — спокойно приказал первый помощник капитана, пытаясь скрыть свои опасения.— Половину этой воды корабль мог зачерпнуть, когда почти лежал на боку.
Дважды повторять приказ не пришлось. Матросы быстро приступили к работе. Освальд же отправился к капитану, чтобы доложить о случившемся.
Капитан, измученный вахтами и нервным напряжением, только что прилег на подвесную койку, чтобы отдохнуть пару часов.
— Вы полагаете, Баррет, что мы получили пробоину?—серьезно спросил капитан.—Иначе откуда столько воды?
— Нет, сэр,—отвечал Баррет.—Но несколько раз судно подвергалось таким ударам волн, что могла образоваться трещина. Надеюсь, худшего не случилось.
— Чего именно?
— Боюсь, что повреждения могли быть нанесены сброшенными мачтами. Вспомните, сэр, как часто они били в борта, прежде чем мы избавились от них. Однажды грот-мачта оказалась под днищем, и, по-моему, корабль получил тогда самый сильный Удар.
— Дай Бог, чтобы это было не так... Пойдемте скорее наверх!
Когда они поднялись на палубу, к капитану подошел плотник
и спокойно сообщил:
— СЕМЬ ФУТОВ И ТРИ ДЮЙМА, сэр!
Помпа работала уже во всю мощь. Боцман распределил людей, и те, раздевшись до пояса, откачивали воду, сменяя друг друга каждые две минуты. Так они проработали без единой передышки около получаса.
Эти полчаса должны были решить судьбу корабля. Важно было убедиться, есть ли течь в бортах или вода- попала в трюм с верхней палубы во время шторма. В последнем случае появлялась надежда откачать воду помпой.
Капитан Ингрэм и первый помощник молча застыли у помпы с часами в руках. Матросы старались изо всех сил. В семь часов десять минут решающие полчаса истекли. Вновь сделали замеры. Глубина составила СЕМЬ ФУТОВ и ШЕСТЬ ДЮЙМОВ! Все самоотверженные усилия людей, работавших на помпе, пошли прахом. Море победило корабль.
Матросы возбужденно переглядывались, затем разразились проклятиями. Капитан Ингрэм стоял молча, сжав зубы.
— С нами теперь кончено! — воскликнул один из матросов.
— Нет еще, друзья! У нас есть путь к спасению!—твердо сказал Освальд.— А что, если ночью под ударами волн разошлись только верхние части бортов и поэтому в трюме оказалась вода?
Коли так, то нам нужно встать носом по ветру и еще раз как следует поработать помпой. Когда в борта не будут, как сейчас, бить волны, то все снова сомкнётся.
— Не удивлюсь, если мистер Баррет окажется не прав,—сказал плотник.
— И я тоже,—вставил капитан Ингрэм.—Но начнем, ребята! Ни один солдат не сдается в плен, пока у него остается пороху хотя бы на один выстрел. Давайте попробуем еще раз!
И, чтобы воодушевить людей, капитан Ингрэм разделся и сам встал к помпе. Освальд бросился к штурвалу, чтобы поставить корабль по ветру.
«Секэшен» снова шел по ветру, но его медленное движение свидетельствовало о том, как много воды находится у него в трюме. Люди работали изо всех сил еще час. Затем снова сделали замеры, которые показали: ВОСЕМЬ ФУТОВ!
Никто из команды не сказал ни единого слова о том, что не хочет больше работать, но все открыто выказали свое отношение к этому, в полном молчании люди надели робы и рубашки.
— Что будем делать, Освальд? — спросил капитан Ингрэм. Оба отошли в сторону.—Люди не хотят больше откачивать воду. И в самом деле, в этом нет уже никакой необходимости. Наша судьба решена.
— Судьба корабля, сэр. Так мне кажется. Во всяком случае, помпа больше не поможет. До конца дня на плаву нам не продержаться. Надо довериться шлюпкам, которые уцелели, и до наступления ночи покинуть корабль.
— Как? На переполненных шлюпках в штормовом море? — возразил капитан и печально покачал головой.
— Они, конечно, не самое надежное убежище, сэр, но все же лучшее, чем само море. Поддержать отвагу у людей и удержать их трезвыми — вот все, что мы должны сделать. Не стоит изматывать матросов работой на помпе, их силы понадобятся им не раз до того, как они ступят на сушу. Следует ли мне поговорить с командой, сэр?
— Да, Освальд,— согласился капитан.— О себе, видит Бог, я не беспокоюсь, но моя жена... мои дети!
— Друзья мои! —начал Освальд, подойдя к матросам, в угрюмом молчании ожидавшим решения капитана.—Нам надо попытаться спастись на шлюпках. Хорошая шлюпка все же лучше, чем тонущий корабль. Конечно, шторм продолжается, волнение для шлюпок довольно большое. Поэтому лучшее для нас — это как можно дольше оставаться на корабле. Давайте дружно возьмемся за работу и заложим в шлюпки продовольствие, воду и все необходимое. А потом положимся на милость Божью, на свои силы и умение.
— Ни одна шлюпка не сможет противостоять такому морю,— заметил один из матросов.—И я убежден, что последние часы жизни нужно провести весело. Что вы скажете на это, друзья? — обратился он к остальным.
Многие товарищи поддержали матроса. Тогда Освальд, схватив топор, подошел к говорившему и взглянул ему прямо в глаза.
— Уильям! — начал он.— Может быть, наша жизнь действительно коротка, но настоящие моряки не должны опускаться до такого веселья, какого ты хочешь. Я тебя в чем-то понимаю. Но мне было бы жаль испачкать свои руки твоей кровью или кровью других. Как то, что над нами есть небо, так будет и то, что я раскрою голову тому, кто попытается проникнуть в винный склад. Вы все знаете, что я не шучу. Но вы и сами должны стыдиться таких мыслей. Какие вы, к дьяволу, моряки и мужчины, если сейчас променяете на глоток вина возможность напиваться каждый день, ступив на твердую землю?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22