Бледный скромный юноша, постепенно, невольно для себя, становился увлеченным и одухотворенным оратором. Он быстро, но последовательно рассказал обо всех событиях, которые он с ужасом наблюдал и которые пережил. Правдивость звучала в его голосе, убежденность выражало его ожившее лицо, невиновность лежала на его открытом выразительном челе.
Все, кто слушал его, поверили его словам. Как только он кончил говорить, присяжные встали, как бы показывая, что не стоит откладывать решение в его пользу. Встал и судья и, обращаясь к присяжным, сказал, что его обязанность, хотя это ему и неприятно, напомнить им, что они услышали лишь одни утверждения, хотя прекрасные и почти убедительные, но не доказательства.
— Ах! — отвечал Франсиско.— Какие доказательства я могу представить, кроме свидетельств этих людей, таких же обвиняемых?! Разве я могу поднять мертвых из могил? Разве я могу ожидать, что убитые воскреснут, чтобы удостоверить мою невиновность? Что вдруг появится здесь, преодолев многие тысячи миль, дон Куманос, чтобы свидетельствовать в мою пользу? Но он не знает, в каком я нахожусь положении, а иначе давно бы примчался сюда ко мне на помощь. Нет. И еще меньше я могу ожидать, что в таком месте, как это, появится и предстанет перед дерзкими взглядами сотен людей одна милая испанская девушка, которую я совсем недавно брал под свою защиту!
— Она здесь! — раздался громкий мужской голос.
Толпа расступилась, и Клара, сопровождаемая Эдвардом Темплмором в военной форме, подошла к месту, предназначенному для дачи свидетельских показаний. Появление красивой, испуганно озиравшейся вокруг девушки вызвало большое оживление. Как только она немного успокоилась, ее привели к присяге, и она дала показания о поведении Франсиско в то время, когда находилась в качестве заложницы на борту «Эвенджера». Клара предъявила также и пакет, который спас уже однажды жизнь Франсиско и теперь должен был спасти его еще раз. Она тепло отозвалась о его доброте и благородстве. Когда она закончила, то каждый спросил себя: разве может быть этот молодой человек пиратом и убийцей? И каждый ответил, что это невозможно!
— Милорд! — произнес Эдвард Темплмор.— Я прошу разрешения задать пленнику один вопрос. Когда я оказался на обломках «Эвенджера», я нашел в каюте эту книгу. Я хотел бы спросить пленника, действительно ли она принадлежит ему, как сказала мне эта юная леди?
При этом Эдвард Темплмор показал Библию, принадлежавшую Франсиско.
— Да, она принадлежит мне,— тотчас же отвечал Франсиско.
— Можно спросить вас, каким образом вы стали ее владельцем?
— Это единственное, что осталось от одного давно уже мертвого человека. В этой книге черпала утешение сначала моя погибшая мать, а потом и я. Дайте ее мне, сэр. Я предполагаю, что она вскоре будет мне еще более необходима, чем ранее.
— Ваша мать была убита, говорите вы? — в сильном возбуждении воскликнул Эдвард Темплмор.
— Да, я так сказал и могу повторить.
Снова поднялся судья. Он повторил присяжным суть данных свидетелем показаний. Явно склоняясь на сторону Франсиско, он, однако, заявил, что считает себя обязанным разъяснить присяжным следующее: что показания молодой леди содержат много смягчающих для обвиняемого обстоятельств; что он решил сообщить обо всем Его Сиятельству и попытаться добиться снисхождения после вынесения приговора; что участие Франсиско в некоторых инцидентах, где он мог поплатиться жизнью, не может приводиться как свидетельство в его пользу и не дает оснований, чтобы не рассматривать его как соучастника пиратства; но что можно предположить, что юноша в этом серьезно раскаялся. Далее, продолжал судья, он считает себя обязанным, хотя и сожалеет об этом, заявить, что показания испанской девушки являются и отрицательными для молодого человека, поскольку доказывают наличие хороших взаимоотношений между ним и пиратским капитаном. Несмотря на то, что он сам заинтересован в судьбе юноши, он из чувства долга вынужден напомнить присяжным, что этих показаний, рассмотренных со всех сторон, все же недостаточно для оправдания, и он считал бы справедливым вынести приговор: ВСЕ, ПРЕДСТАВШИЕ ПЕРЕД СУДОМ, ВИНОВНЫ!
— Милорд! — произнес Эдвард Темплмор после того, как судья снова занял свое место.— Не может ли содержать этот пакет, печать на котором я не отважился сорвать, свидетельства в пользу обвиняемого? Вы имеете что-нибудь против того, чтобы пакет был вскрыт прежде, чем присяжные вынесут свое решение?
--Нет,—отвечал судья.— Но что в нем может содержаться?
— В нем содержатся показания, милорд,— отвечал Франсиско — которые написаны самим капитаном пиратов. Он вручил мне этот пакет до того, как мы покинули шхуну, и сказал, что из них я смогу узнать, кто были мои родители. Милорд! В моем теперешнем положении я требую, чтобы пакет возвратили мне, и я не даю согласия на оглашение в этом зале его содержания. Если мне суждено умереть позорной смертью, т© тайну моего происхождения я хочу унести с собой, чтобы, по крайней мере, мои родственники не могли краснеть за мой позор!
— Нет, нет! Послушайтесь совета! — живо промолвил Эдвард Темплмор.— В бумагах могут находиться показания капитана, которые подтвердят правдивость ваших показаний. То, что они написаны рукой капитана, могут, наверное, определить королевские эксперты, и тогда они послужат законными доказательствами, разве не так, милорд?
— Если подтвердится, что рукопись написана капитаном, то, я думаю, бумаги будут служить доказательством,— отвечал судья.— Особенно если молодая леди присутствовала при том, когда капитан передавал пакет молодому человеку, и слышала его слова. Дадите вы теперь согласие, молодой человек, на вскрытие пакета, чтобы мы попытались найти там показания в вашу пользу?
— Нет, милорд! — отвечал Франсиско.— Если у меня нет возможности ознакомиться до этого с его содержанием, то нет моего согласия на ваше ознакомление с ним. А поскольку я не уверен в успехе своего оправдания до вскрытия пакета, то пусть присяжные, не откладывая, выносят свой приговор.
В то время, когда присяжные уединились на совещание, Эдвард Темплмор вместе с Кларой подошел к Франсиско и стал уговаривать его, чтобы он разрешил вскрыть пакет. Клара тоже поддерживала его просьбу, но Франсиско оставался при своем решении. Наконец старшина присяжных поднялся для оглашения вынесенного приговора. Торжественная тишина воцарилась в зале суда. Всеобщее напряжение достигло предела.
— Милорд! — начал председатель присяжных.— Наше решение...
— Стойте! — прозвучал голос Эдварда Темплмора, который одной рукой обнимал удивленного Франсиско, а вторую протягивал к говорившему.— Подождите, сэр! С ним ничего не должно случиться, ведь это мой брат!
— И мой спаситель! — добавила Клара, становясь на колени по другую сторону юноши и, в знак смиренной просьбы, протягивая к суду руки.
Как гром среди ясного неба прозвучало это сообщение. Старшина присяжных сел на место, а судью, как и всех остальных, охватило немое изумление. За мертвой тишиной последовало всеобщее возбуждение, которое судья долго не мог унять. Эдвард Темплмор, Клара и Франсиско представляли собой группу, прекраснее которой никогда не было. Теперь, когда оба молодых человека стояли рядом, всем присутствовавшим бросилось в глаза большое сходство между ними. Лицо Франсиско было несколько темнее, чем у Эдварда, поскольку он с детства находился под воздействием лучей тропического солнца, но черты лица были полностью идентичны.
Лишь спустя длительное время судье удалось восстановить в зале тишину, но когда это ему удалось, то он и сам не знал, как ему вести процесс дальше.
Эдвард и Франсиско обменялись между собой несколькими словами и вместе подошли к судье.
— Милорд! — произнес Эдвард Темплмор.— Обвиняемый дает согласие на вскрытие пакета.
— Да, это так,— подтвердил Франсиско печальным голосом.— Хотя у меня нет почти никакой надежды, что его содержимое спасет меня. Ах! Теперь, когда я стал цепляться за жизнь, я чувствую, что у меня не остается никаких шансов сохранить ее. Время чудес миновало, и только одно чудо, только воскрешение капитана пиратов могло бы доказать мою невиновность.
— Он как раз. и встает из могилы, чтобы доказать твою невиновность, Франсиско! — послышался глубокий, глухой голос, и ужас охватил всех, особенно Хокхерста и пленников. Но еще больше их лица исказил ужас, когда огромная фигура Каина появилась у свидетельского места. Это был действительно он, но уже не такой, каким мы описывали его в начале нашего повествования. Он был без бороды, выглядел бледным и изможденным. Его ввалившиеся глаза, его впалые щеки, глухой кашель, мешавший ему говорить,— все это свидетельствовало о том, что дни его сочтены.
— Милорд! — произнес Каин, обращаясь к судье.— Я пират Каин и был капитаном «Эвенджера». Но я еще на свободе. Я добровольно пришел сюда, чтобы доказать невиновность этого молодого человека. Ни наручников, ни кандалов на мне нет. Я не пленник, и моего имени нет в обвинительном заключении. Поэтому мои показания в настоящий момент должны рассматриваться как законные. Никто не знает меня в этом зале, кроме обвиняемых, чьи показания против меня недействительны, и я требую, чтобы меня привели к присяге и я мог своими показаниями спасти этого молодого человека.
Его привели к присяге с какой-то необычной торжественностью.
— Милорд! И вы, благородные господа присяжные! Я нахожусь в этом зале с самого начала судебного заседания и заявляю, что каждое слово, произнесенное Франсиско в свою защиту,— правда! Он никоим образом невиновен во всех совершенных грабежах и убийствах! Пакет содержит достаточно доказательств этому. Одновременно пакет содержит одну тайну, которую, по моему желанию, не должен знать никто, кроме Франсиско. Поэтому, чтобы пакет не вскрывался, я решил выступить сам. Как этот молодой офицер обнаружил, что Франсиско его брат, я не знаю. Но если он тоже сын Сесили Темплмор, то это не вызывает никакого сомнения. В пакете имеются подробные разъяснения обо всем.
А теперь, господа, когда вы получили мои показания, у меня нет других желаний, и я терпеливо снесу все. Я совершил один добрый поступок, и прежде, чем умру, отдаю себя, как пирата и подлого убийцу, в руки правосудия. Конечно, моя жизнь и так бы вскоре оборвалась естественным образом, этот негодяй Хокхерст отобрал у меня былую силу, но мне хочется заслуженной насильственной смерти, как отпущение грехов за все совершенные преступления.
После этих слов Каин повернулся к Хокхерсту, находившемуся недалеко от него и, казалось, застывшему в оцепенении. Тот не мог еще прийти в себя от охватившего его ужаса и все еще считал появление Каина сверхъестественным.
— Негодяй! — громко воскликнул Каин почти прямо в ухо Хокхерста.— Вдвойне проклятый негодяй! Ты умрешь, собака, не отомстив! Мальчик спасен, а я еще жив!
— Вы действительно живы? — спросил Хокхерст, постепенно приходя в себя.
— Да, я еще жив! Еще течет во мне кровь и есть на костях мясо! Потрогай мою руку, злой дух, и убедись! Ты чувствуешь ее силу? — продолжал Каин заносчиво.— А теперь, милорд, я готов! Франсиско, прощай! Я любил тебя и доказал тебе это! Не думай в будущем обо мне с ненавистью и прости меня! Прости меня, когда меня уже не будет!
И Каин устремил свой взгляд в потолок.
— Да, да! Это она, Франсиско! Это она! Я вижу ее! — воскликнул он, простирая вверх руки.—Она улыбается нам. Да, Франсиско, твоя мать, святая, улыбается и прощает...
Он не договорил до конца, так как Хокхерст, заметивший нож на поясе Каина, когда тот поднял вверх руки, молниеносно выдернул его из ножен и нанес удар в живот капитана.
Каин рухнул на пол. В зале снова возникло возбуждение. Хокхерста схватили, и Каин приподнялся на полу.
— Спасибо тебе, Хокхерст! — произнес Каин прерывающимся голосом.— Это не то убийство, за которое тебе пришлось бы отвечать. Ты отвел от меня позор закончить жизнь на рее, на рее рядом с тобой! Франсиско, сын мой, прощай!
После этих слов Каин застонал и испустил дух. Так закончилась жизнь капитана пиратов, который неоднократно покрывал кровью свои руки. Уйдя раз от убийцы, он во второй раз попал в его руки, и пиратский закон «Кровь за кровь!» был исполнен.
Труп Каина унесли, и теперь присяжные могли довести до суда свое решение. Всем подсудимым, кроме Франсиско, был вынесен приговор: ВИНОВЕН! Он покинул скамью подсудимых вместе со своим вновь обретенным братом под доброжелательные напутствия тех, кто смог к ним пробраться.
Эпилог
Нам следует объяснить читателям, каким образом Эдвард Темплмор пришел к предположению, что Франсиско, которого он еще совсем недавно рассматривал как своего соперника, его брат, а также, как появился Каин, которого считали погибшим.
Для выполнения полученного приказа Эдвард Темплмор перебрался на обломки «Эвенджера», и в то время, когда его люди занимались поисками наиболее ценных вещей, он зашел в каюту капитана, которая наполовину была уже затоплена водой. Здесь около шкафов он обнаружил плавающую на воде книгу и, осмотрев ее, опознал в ней Библию. Удивленный тем, что обнаружил на пиратском корабле Библию, он при возвращении на «Энтерпрайз» прихватил ее с собой, где показал Кларе, которая сразу же признала в ней собственность Франсиско. Хотя книга и промокла, Эдвард попытался разделить слипшиеся страницы в надежде найти на них какие-либо имена, но ничего обнаружить ему не удалось. Однако он заметил, что на прикрывавшем внутреннюю сторону обложки листе что-то написано. Поскольку книга была промокшей, то листок легко отделился, и он на нем, к своему удивлению, прочел: «Сесили Темплмор», то есть имя своей матери. Ему была известна история, где предполагалось, что его мать и брат погибли при кораблекрушении. Поэтому легко представить, что ему очень захотелось узнать, каким путем книга попала в руки Франсиско. Он не решался еще предположить, что Франсиско его брат, и загорелся желанием как можно скорее выяснить это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22