— Прежде, чем мы решим, что делать дальше, пусть каждый даст четкий ответ на вопрос: действительно ли он считает, что заговор магов должен быть сорван?
— Принц! — возмутилась Элина. — То, что они воспользовались мной, еще не повод…
— Кузина, я не имею в виду конкретно вас. Сейчас все мы злы на них из-за того, что нас использовали обманным путем. Но со временем раздражение пройдет, и чья-нибудь позиция может измениться. Ведь то, что говорил Зендергаст о современном состоянии мира — правда. И я, допустим, и сам от этого мира не в восторге. Так вот, я хочу, чтобы каждый внятно сформулировал свое отношение к идее так называемого благого правления. Потому что если мы боремся лишь за свою личную свободу — это одно, и в этом случае самое разумное — просто подождать, пока они сами нас выпустят, а я не сомневаюсь, что они так и сделают. Иное дело — если мы боремся против нависшей над миром угрозы…
— Артен прав, — поддержал его Эйрих. — Действительно, это надо четко решить, чтобы ни у кого не возникло сомнений в критический момент.
— Хорошо, — согласилась Элина. — Я против их планов, потому что… потому что они хотят загнать человечество в стойло. Пусть нынешний мир несовершенен, но никто не давал им права решать за всех, что есть совершенство. В нынешнем мире у человека есть право выбирать и возможность защищать свой выбор с мечом в руках. Даже когда совершается несправедливость, как это было с моим отцом, это не повод опускать руки, можно бороться и победить… А если бы несправедливость совершили маги? Что противопоставить им тогда? И потом, у солдат моего отца была грубая, но точная поговорка — если ты хочешь съесть один обед дважды, во второй раз тебе придется есть дерьмо. Обычно ее употребляли в том смысле, что нельзя дважды применять ту же уловку с одним противником… Но я имею в виду, что эпоха магии кончилась давно и безвозвратно. Наверное, в ней были свои плюсы, но заново ломать весь мир, пытаясь восстановить ее сейчас — это безумие. Кроме того, — лицо Элины обрело каменное выражение, а в голосе зазвенел металл официальных формул, — как верноподданный и защитник Тарвилонской короны, я обвиняю бывшего придворного мага Ральтивана Зендергаста в предательстве, мятеже и злоумышлении на законную власть короля Анриха Первого, и мой долг — воспрепятствовать ему и его сообщникам в совершении преступления, каковое, в соответствии с законом Королевства Тарвилонского, карается смертью.
— Прекрасно, кузина, — кивнул Артен. — Я бы тоже мог процитировать наш Кодекс, но лучше скажу о другом. Это прозвучит крамольно, тем паче в устах принца Вангейского, но я не считаю нынешние наследственные монархии идеальной формой правления. История учит, что даже у великих королей нередко рождаются ничтожные наследники, и никакие учителя и воспитатели не дают гарантии, что во главе государства окажется достойный правитель. Но идея всенародного избрания правителя, которой грезят некоторые радикалы и бунтовщики, ничуть не менее порочна. Съезд свинопасов может избрать лишь хорошего свинопаса, но никак не хорошего короля. Правитель, приведенный к власти волей черни, либо станет марионеткой тупой и невежественной толпы, либо, желая избавиться от шаткости своего положения, превратится в тирана, не ограниченного никакими законами. Поэтому в принципе идея о власти мудрейших мне импонирует… проблема в том, что мудрейшими наши заговорщики провозгласили сами себя. Если бы речь шла о власти ученых, я был бы на их стороне! Но что такое власть и мудрость магов, мы уже видели. Мудрость страха перед любыми переменами, мудрость стагнации, мудрость статического равновесия… Ничего другого они и не могут предложить. Не доверяя людям, они пытаются всем управлять сами. А сложная система, в которой отсутствует саморегуляция, негибка и неустойчива. Малейшие отклонения пустят ее вразнос. Да, маги создали людям тепличные условия, но — ценой полного запрета на развитие. Сегодня в музее я увидел это с особенной отчетливостью. Мы воюем тем же оружием, что и наши предки не то десять, не то пятнадцать тысяч лет назад… Сколько времени потеряно впустую, каких высот уже могла бы достичь цивилизация! Наверное, и войны уже были бы не нужны, наука дала бы людям способы получать то, что им нужно, без насилия…
— Разве маги не давали людям то, что им нужно? — лукаво улыбнулся Эйрих.
— Нет, они давали лишь то, что сами считали нужным людям! — возразил принц. — И такая система действительно могла существовать очень долго… Но
— вот ведь ирония судьбы! — в конце концов равновесие оказалось нарушено самой магией. В детстве я удивлялся, что власть магов пала практически без сопротивления. Как могли мудрейшие люди на свете — а в ту эпоху, когда не было ученых, они действительно были мудрейшими — знать, к чему все идет, и ничего не предпринять? На самом деле тут нет ничего удивительного. Вся их система была отрицанием динамически меняющегося мира, и когда они не смогли его остановить, то оказались перед ним беспомощны. С тем же успехом можно было ожидать, что рыбы, живущие в пересыхающем водоеме, отрастят себе крылья.
— Есть гипотеза, что птицы появились на свете именно таким образом, — заметил Эйрих. Элина в который раз воззрилась на этого человека с изумлением: неужели он еще и ученый?
— Возможно, но при этом они перестали быть рыбами, — парировал Артен.
— Так и люди отрастили себе крылья — в виде науки. А теперь нам хотят оборвать крылья и заставить ползать по пересохшей луже.
— Однако Рандавани говорил, что теперь они не будут отказываться от науки.
— Могу себе представить, что это будет за наука! — фыркнул Артен. — Робкие, осторожные попытки исследований в разрешенных областях, под бдительным оком боящихся любых перемен старцев… а судьбу ослушников мы видели… — он мотнул головой в сторону невидимой отсюда площади. — Поэтому я считаю, что их необходимо остановить. Любой ценой, — закончил он.
— Но послушайте, Эйрих, почему вы со мной спорите? Вы что, защищаете их?
— Нет, — качнул головой Эйрих. — Просто проверяю, насколько тверда ваша позиция и готовы ли вы к искушению.
— К какому еще искушению?
— Весьма возможно, что они попытаются привлечь вас на свою сторону. Им понадобятся верные им ученые, но дело даже не в этом. Главное, им понадобятся наместники в других странах. А вы хоть и не наследник престола, но все-таки принц. И в глазах тирлондцев будете обладать хоть какой-то легитимностью.
— Вот оно что, — пробормотал Артен. — Об этом я не подумал.
— Так что бы вы им ответили?
— Мне не нужна власть. Я хочу заниматься наукой, а не политикой. Я не принял бы даже полноценную корону из рук законного монарха. Тем паче я не собираюсь становиться марионеткой узурпаторов.
— Они могут искушать вас не только властью. Как насчет знаний Зурбестана? Они могут предложить их вам — только вам лично — в обмен на лояльность.
— Если мы победим, эти знания и так достанутся науке, — без колебаний ответил Артен. — Ну? Ваши вопросы исчерпаны? Вам не кажется, что теперь ваш черед кое-что рассказать?
— Моя речь будет совсем короткой, — сказал Эйрих. — Я не могу открыть вам всего, но меня вырастили и воспитали люди, чьи предшественники боролись с магами еще в эпоху их могущества. И я разделяю философию своих наставников. Этого достаточно?
— Боюсь, что не вполне, — возразил любопытный Артен.
— Как знаете, — пожал плечами Эйрих. — Вы можете, конечно, и не рассматривать меня, как союзника, но Элина подтвердит, что в этом случае вы многое теряете.
— Если Эйрих не хочет что-то говорить, он не будет, Артен, — согласилась Элина. — Но дерется он от этого ничуть не хуже, можете мне поверить.
— Ну ладно, — развел руками принц. — Будем считать, что с общефилософской частью покончено. Рассмотрим теперь плюсы и минусы нашего положения. Ну, с минусами все и так ясно. Самый главный плюс: маги уязвимы, во всяком случае пока, иначе они не стали бы запирать нас тут. Причем, по всей видимости, для них опасны не столько конкретно мы — сколь бы ни лестно было думать обратное — сколько вообще утечка информации. Это значит, что если нам не удастся бежать, но удастся передать весточку во внешний мир — проблема уже может быть решена. Далее… далее напрашиваются кое-какие интересные выводы. Эйрих, очевидно, не в курсе, что год назад в Тарвилоне на меня было совершено покушение. Мне до сих пор странно произносить эти слова, но эмоции в сторону. Чем больше я над этим размышлял, тем больше убеждался, что единственной разумной причиной покушавшихся могло быть стремление сорвать зурбестанскую экспедицию. Теперь нам уже известно, что в состав посольства входили хурданистанские шпионы, но они тут ни при чем — им я был нужен живой. Затем — внезапная смерть короля Гарлонга… правда, экспедиция к этому времени успела уже отправиться, но новый король отправил вдогонку депешу, которую я, каюсь, не прочитал — именно потому, что боялся приказа вернуться. И хотя мне трудно считать друзьями тех, кто пытался убить меня и, возможно, убил моего дядю, однако, думая об этом теперь, я могу их понять. Ни меня, ни Гарлонга невозможно было отговорить от экспедиции. Любые рассказы о заговоре магов мы подняли бы на смех. И учитывая, что речь шла, как бы пошло это ни звучало, о спасении мира… нет, я все равно их не оправдываю, но хочу сказать, что теперь мы можем рассматривать этих неизвестных как союзников. Может быть, до сих пор у них не было доказательств, достаточно серьезных, чтобы им поверили. Но теперь, после одновременного исчезновения придворных магов разных стран…
— Кто вам сказал, что они исчезли? — перебил Эйрих.
— То есть? — уставился на него принц. — Не могли же они раздвоиться! Насколько мне известно, такое было недоступно даже магам древности.
— Да, но если они один раз перенеслись за тысячи миль, они могут проделать это снова. Конечно, после того, как мир узнает об их притязаниях, они засядут здесь безвылазно… но на подготовительном этапе вполне могут по очереди наведываться к себе на родину.
— Гм, — качнул головой Артен. — А ведь и в самом деле.
— В любом случае, эта ваша гипотеза о неведомых союзниках, которые чуть было вас не прикончили, представляется мне слишком сомнительной. Мы должны рассчитывать исключительно на собственные силы, — решительно заявил Эйрих.
— Ну, в таком случае остались сущие пустяки — придумать, как нам отсюда выбраться — или хотя бы известить внешний мир — и осуществить это на практике, — резюмировал Артен. — У кого-нибудь есть идеи?
В воздухе повисло тягостное молчание. Затем в тишине тоскливо скрипнула входная дверь.
— Слуга! — радостно сорвалась с места Элина.
— Кузина, сохраняйте достоинство, — одернул ее Артен, продолжая сидеть.
— Но он же не знает, в какой мы комнате. Надо его встретить, — поднялся со стула Эйрих.
Все трое вышли из столовой и двинулись по коридору. Слугу они увидели на выходе из передней. Он шел им навстречу, держа в руках поднос с тарелками, накрытыми крышками — невысокий серый силуэт в тени коридора.
— Вы говорите по-тарвилонски? — спросила Элина, не особо надеясь на ответ. Слуга и не ответил. Он вошел в полосу солнечного света, падавшего из открытой двери одной из комнат; теперь было видно, что он принадлежит к восточной расе и одет в серый комбинезон. Эйрих обратился к нему на основном средневосточном и тургунайском, а затем Артен — на древнем едином. Слуга все так же молча и невозмутимо шел по коридору прямо на них.
— Может, он глухонемой? — предположила вслух Элина, становясь у него на пути.
— Надеюсь, хотя бы не слепой, — пробормотал Артен.
Слуга не был слепым. За два фута до Элины он сделал шаг в сторону, обходя графиню. Коридор был не так уж широк, и он слегка задел ее плечом. Его комбинезон был покрыт пылью. Черты его лица застыли бессмысленно-тупой маской, глаза походили на две стекляшки. Но хуже всего был исходивший от него слабый, но отчетливый запах аммиака.
Элина знала, что это означает. Она в ужасе отшатнулась, ударившись спиной о стену. Увидев ее реакцию, Артен и Эйрих поспешно отступили с пути слуги. Тот, по-прежнему не обращая на них внимания, проследовал дальше в сторону столовой. Артен обернулся к Элине за разъяснением.
— Они не переносили сюда слуг, — сказала графиня, борясь с дрожью в голосе и глядя вслед удаляющейся фигуре. — Они набрали их прямо здесь. Это зомби.
— Зомби — это же сказки, — не поверил Артен.
— Теперь это снова быль, — констатировала Элина. — Узнаете комбинезон? Жаль, магам не хватило чувства юмора послать служить нам аристократа. Зомби ведь без разницы, кем он был при жизни.
Слуга вошел в столовую, и какое-то время оттуда доносилось позвякивание расставляемой посуды. Затем он вновь показался на пороге и двинулся к выходу. На сей раз его пропустили, не пытаясь задержать, однако, когда он прошел мимо, Эйрих двинулся следом. Зомби тем же размеренным шагом подошел к входной двери, открыл ее и шагнул наружу. Эйрих бросился на улицу одновременно с ним — и отлетел назад, отброшенный невидимой стеной.
— Бесполезно, — сказала подошедшая Элина. — Зомби могут пройти сквозь барьер, а мы нет.
— Зомби — это ведь оживленный мертвец, так? — уточнил Артен.
— Термин «оживленный» здесь не слишком подходит, — возразила графиня.
— Зомби не живет. Личность, бывшая при жизни, не возрождается. У зомби нет разума и воли, нет прежней памяти, это просто кукла, способная выполнять не слишком сложные приказы.
— Где они взяли столь превосходно сохранившийся труп? — поинтересовался принц, коим, после минутного шока, уже овладело научное любопытство. — Насколько мы видели, тут от всех остались лишь кожа да кости…
— Я, конечно, не спец по некромантии, — брезгливо поморщилась Элина,
— но, насколько я знаю, достаточно одного скелета. Плоть можно восстановить. Но это не живая плоть. Она не чувствует боли, тепла, холода… Но мышцы работают не хуже, чем у живого человека. Порою даже лучше.
— Значит, у них уже есть армия, — констатировал Эйрих.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103