https://wodolei.ru/catalog/vanny/150cm/
– В этом номере о нас еще нет, – сказал с легким разочарованием и тут же подпустил шпильку: – Конечно, нам было бы приятнее, если бы «Лук» поместил на обложке знаменитого аса Боба Харриса…
– Но, увы, – парировал Роберт, – его редактор предпочитает давать портреты адмиралов.
– Это новый главнокомандующий военно-морским флотом США адмирал Эрнест Кинг.
– Ого! – с уважением воскликнул Боб. – Беру свои слова назад. Это действительно не просто адмирал. Значит, его предшественнику Киммелю за Пёрл-Харбор дали пинка в зад? Поделом!
– Ну, теперь держитесь, «чарли»! Этот Кинг – мужчина серьезный. Слушай, что о нем пишут: «Адмирал за сорок один год своей службы прошел через все офицерские должности, проявив на каждом посту незаурядные способности. Он весьма одаренный человек с недюжинным умом. Не терпит глупцов и слабовольных людей. Однако подчиненные его больше боятся, чем любят…»
Роберт взял на секунду журнал из рук Чарлза и взглянул на портрет Кинга.
– Для дела, вероятно, этот адмирал хорош, однако я не завидую его подчиненным. Не дай бог служить под началом такого сухаря, будь он хоть трижды одаренный! Посмотри, какой у него испепеляющий взгляд. По-моему, он разучился улыбаться еще в детстве.
Чарлз решил заступиться за адмирала:
– Не помню, где я читал, что для командования на войне и в мирное время требуются разные качества. Воевать должны решительные люди, твердые и безжалостные. В мирное время они окажутся не нужны со своим непокладистым характером. У них будет слишком много недоброжелателей и завистников.
Через четверть часа офицеры были на «Горе». Из ресторана отлично просматривалась вся бухта Пёрл-Харбор. Жуткие следы налета были заметны даже с такого расстояния.
– Кстати, мистер Мэллори, – продолжал Боб разговор, происходивший в автомобиле, – вам не приходила в голову мысль, что нам тогда чертовски повезло? Причем так крупно повезло, как ни разу в жизни даже при игре в трик-трак.
– Да, Роберт, это верно. Большое везение – большое счастье…
– Посмотри, – Роберт кивнул на бухту, – что наделали эти «чарли». Мне хочется крепко вздуть их за это. И надеюсь, что нам скоро предоставят такую возможпасть. Эй, мистер Негатив! – окликнул он официанта-негра, – Задерни штору, чтоб меня не стошнило от этого пейзажа!
– А кто виноват? – спросил Чарли, следя за негром, который ловко закрыл окно.
– Кто?.. Возможно, и мы с тобой. На нас натянули мундиры не для того, чтобы мы жрали виски с девками. Если бы нас вовремя подняли, и не двоих, а все двести истребителей, на «кобрах», «лайтнингах» и «брюстерах», разве такое бы случилось? Да бомберы стукнули бы по авианосцам до подхода к Гавайям, и было бы совсем ол райт!
– Все так, Боб, но кто-то же виноват в этой трагедии?! Скажешь: сейчас их ищут. Пожалуй, даже нашли – не зря же флотом стал командовать другой. А где же наша былая мощь на Тихом океане? Вон она кверху килем плывет.
– Ничего, Дядюшка Сэм богатый джентльмен. Всего понастроит. А вот парней, что погибли, не воскресишь…
– На русских тоже внезапно напали. Войны сейчас не объявляются. Все делается по-бандитски…
– Да кто из нас думал, что эти желтые прилетят сюда?
– Ладно, Боб, переменим тему. Давай-ка лучше выпьем за наши награды, которые нам нелегко достались.
Глава двенадцатая
1
В походе участвовало четыре авианосца. Стрелки их компасов плясали на южных румбах. Впереди, за морем Бенда, лежала Австралия – континент, никогда не знавший войны. Обойдя острова Флорес и Тимор, еще занятые гарнизонами противника, авианосцы вышли на оперативный простор. Целью их набега был Дарвин – крупный порт на северо-западном побережье Австралии, служивший главной базой флота союзников на этом театре военных действий. Хотя о Пёрл-Харборе трубили всюду, появление японских самолетов над целью снова оказалось внезапным. Немногочисленные американские и австралийские истребители, прикрывающие порт, были застигнуты на земле.
Отряд Моримото входил в состав первой волны. Она захлестнула причалы порта и обрушилась страшной тяжестью торпедных ударов на стоявшие под разгрузкой боеприпасов транспорты «Зеландия» и «Нептун».
Звено Ясудзиро атаковало «Зеландию» с высоты 30 метров. Выдерживая машину на боевом курсе, летчики отчетливо видели и светлые надстройки корабля, и штабели боеприпасов в зеленых ящиках упаковки, сложенные на пирсе, и убегающие в стороны жалкие фигурки обреченных людей.
Первые нити зенитных трасс потянулись к самолетам после того, как торпеды были сброшены. Близкий разрыв снаряда на какую-то долю секунды затмил солнечный свет в кабине и резко встряхнул машину. Ясудзиро показалось, что он услышал, как пробарабанили осколки по обшивке фюзеляжа. Пробормотав проклятие, он осуществил противозенитный маневр – развернулся в противоположную сторону с набором высоты. Проходя в стороне от «Зеландии», он увидел результат торпедометания. Подорванный транспорт оседал на один борт. На торпедированном «Нептуне» рвались боеприпасы.
Вторая волна японских самолетов состояла из пикировщиков «99». Пилотам, сидящим за их штурвалами, казалось, были чужды чувства жалости и страха. В атаках они не щадили ни противника, ни себя. От взрыва их бомб сдетонировали боеприпасы на причалах. Порт превратился в преисподнюю. Ударная волна от взорвавшихся боеприпасов настигла торпедоносцы Ясудзиро на выходе с акватории порта. Она так встряхнула машины, что показалось, они потеряли управляемость. Летчики подумали о тех, чьи самолеты в момент взрыва находились над причалами.
– Сегодня не все вернутся домой, – прервал молчание Фугу, сверкнув золотыми зубами, вставленными на место выбитых в Кендари. Они шли домой, и к штурману стало возвращаться присутствие духа.
«Что-то хорошее мне сказали перед вылетом. А что? – вспоминал Ясудзиро. – Да, вернулся из госпиталя штурман Судзуки. Завтра мы расстанемся с Фугу. Какое счастье не видеть больше его физиономию!»
В воздухе истребителей противника не было. И немудрено: Дарвин с каждой минутой все больше походил на ад кромешный. Пикировщики атаковали суда торгового флота, стоящие на внешнем рейде, сам город и аэродром, с которого не смог взлететь ни один самолет. Японские летчики более двух часов висели над ним. Блокирование аэродрома было выполнено но всем правилам военного искусства. Одна группа приходила на смену другой, и каждая из них стремилась уничтожить бомбами и пулеметно-пушечным огнем все, что имело хотя бы какую-нибудь ценность в военном отношении. В этом налете японцы уже в который раз продемонстрировали картину полного господства в воздухе сынов Страны восходящего солнца.
На аэродроме Дарвин витала смерть. Беспомощные, застигнутые врасплох на земле пилоты, забившись в ненадежные укрытия, пережили много кошмарных минут. Лишенные возможности действовать и сражаться, они, замерев от ужаса, молили небо, чтобы в них не угодила бомба. В состоянии полушока прислушивались они к леденящему вою бомб и пикирующих самолетов, к близким разрывам, осыпавшим землю на их головы.
Наконец налет, показавшийся им вечностью, прекратился. Полуоглушенные, засыпанные землей люди выползали из щелей, не веря, что японцы уже улетели. Их окружала страшная картина разрушений. От аэродрома остались руины ангаров, дымящиеся останки самолетов и исковерканная взрывами взлетно-посадочная полоса. Черное облако дыма стояло над портом и городом. Горели корабли и жилые дома. Люди, избежавшие смерти, смотрели ошалевшими глазами на перепаханную стальным смерчем землю, на изуродованные трупы, над которыми жужжали зеленые мухи.
Война лишь мимоходом заглянула в Австралию и, показав людям свой отвратительный лик, исчезла за лазурью горизонта.
2
Самолеты отряда Ясудзиро приближались к авианосцам. Радиопеленги, полученные с борта «Акаги», совпадали с направлением полета. Сегодня Фугу ликовал: экипаж давно не укладывал так удачно торпеды. Но Ясудзиро с каждой минутой становился все мрачнее. Через каждые десять-пятнадцать секунд он смотрел на бензиномер. Остаток топлива сокращался с катастрофической быстротой. По-видимому, бензин давал утечку. Летчик вспомнил о близком разрыве зенитного снаряда. Наверное, какой-нибудь осколок задел бензопровод, и топлива не хватит, чтобы дотянуть до палубы «Акаги». И еще в памяти Ясудзиро промелькнула «девятка» Сацу Акацуки с развороченной консолью и белым следом выливающегося бензина.
– Эй, стрелок! – крикнул Ясудзиро по переговорному устройству. – Как там за хвостом, есть от нас след?
Но стрелок молчал.
Тогда Ясудзиро запросил ведомых, видят ли они след от его машины. Те ответили утвердительно. Сомнение в неисправности бензиномера исчезло, а вместе с ним исчезла и надежда на благополучный исход полета. Нужно было тянуть поближе к эскадре. Только там были шансы на то, что терпящих бедствие подберут эсминцы.
Но давно замечено, что беда не ходит одна. Левый мотор дал несколько перебоев, и из-под капота вырвались языки пламени. Краска на капоте сразу же потемнела и вздулась пузырями. Фугу усиленно застучал ключом, передавая сигнал бедствия и свои координаты. Но до эскадры было слишком далеко, чтобы рассчитывать на быструю помощь эсминцев. Под самолетом катились волны Тиморского моря. Ясудзиро выключил горящий двигатель и, поставив винт во флюгерное положение, попытался тянуть на одном моторе. Но пожар не погас. Не помогли и огнетушители. Огонь, выбиваясь из-под капота, разгорался все сильнее и лизал плоскость.
Фугу, с отвалившейся челюстью, дрожащими руками проверял надежность крепления подвесной системы своего парашюта. Даже в такой момент Ясудзиро не смог удержаться от шутки:
– Итаро-сан, вы куда-то собрались прыгать? Хотя вам хорошо: вы же рыба, Фугу!
Медлить дальше было нельзя. Ясудзиро решил садиться на воду. Передал по радио: «Иду на вынужденную посадку, уточните мои координаты и присылайте помощь». Он развернул машину вдоль волн и перешел на снижение. Ведомые «97» встали в круг, наблюдая за результатом вынужденной посадки.
Закусив губу, летчик выровнял самолет над пенящимся валом. Садиться на такую неспокойную водную поверхность рискованно. Но выбора не было. Левая плоскость пылала вовсю, грозя отвалиться в любую секунду.
Все ближе и ближе волны, вот уже пенная шапка лизнула горящую плоскость и ушла, подставляя самолету вместо себя глубокую впадину между холмами воды. Перед самым приводнением мотор заглох. «Кончилось горючее», – понял Ясудзиро, выбирая на себя штурвал. Побелевший как мел Фугу уперся ногами и руками в приборную доску, ожидая приводнения. Ударившись о гребень волны, самолет отделился, взмыл на несколько метров и без скорости тяжело рухнул в воду. Его подхватила вторая волна, и торпедоносец запрыгал, как поплавок.
Посадка получилась на редкость удачной. Но дырявый фюзеляж пропускал воду. Нужно было торопиться, пока самолет сохранял плавучесть. Освободившись от привязных ремней, Ясудзиро и Фугу извлекли из аварийного отсека надувную лодку с запасом воды и продовольствия. Пока штурман надувал лодку с помощью воздушного баллончика, смонтированного на корпусе лодки, Ясудзиро заглянул в кабину стрелка-радиста. Тот не дышал, на груди комбинезона расплылось большое кровавое пятно.
– Скорее, скорее, командир! – торопил Фугу. – Нам некогда возиться с покойником.
Кабина более чем наполовину заполнилась водой. Самолет вот-вот должен погрузиться в воду. Ясудзиро и Фугу перебрались на лодку, сложили аварийный запас в корму. Затем Ясудзиро сел на весла-гребки. Фугу ножом отрубил тросик, который, как пуповина, связывал их с торпедоносцем. И это было сделано вовремя. Едва Ясудзиро отплыл от машины, как набежал пенистый вал и захлестнул ее. На какую-то секунду из воды вынырнул киль с красным кругом опознавательного знака, и от торпедоносца осталось только радужное масляное пятно, расплывшееся по воде.
Самолеты покружились над местом посадки, пока не убедились, что пилот и штурман живы, и взяли курс к эскадре. Ясудзиро и Фугу остались одни в пустынном море.
– Хорошо, что нет стрелка, – первым нарушил молчание штурман, – никто не знает, сколько нам дней плавать. А еды совсем мало. Я сегодня почти не завтракал. Почему-то перед боевым вылетом аппетита нет. И еще говорят, что от ранения в живот выживают только те, кто ранен был натощак. Вот теперь бы я пообедал!
Ясудзиро ничего не ответил, но, глядя на хищное лицо Фугу, подумал: «А ведь он и от меня захочет избавиться, лишь бы сэкономить аварийный запас».
Когда после скромного обеда штурман захрапел на корме, Ясудзиро осторожно извлек его пистолет из кобуры и выбросил в море. За пистолетом последовал и морской нож Фугу. Свой кольт летчик переложил в боковой внутренний карман комбинезона.
Проснувшись, штурман удивленно посмотрел на опустевшую кобуру и понял, что его обезоружили.
– А где мой пистолет?
– В море, там же, где и нож.
– Командир, почему вы это сделали? Ведь «намбу» казенное имущество.
– Чтобы вас не тревожила мысль, что аварийного запаса для одного человека хватит на две недели. Эта арифметика читается на вашем лице, господин Нагосава. Я – капитан на этой резиновой посудине, и мои действия не подлежат обсуждению.
Фугу обиженно промычал что-то, накрылся курткой и, свернувшись на дне лодки, притворился спящим. Он сейчас просто не мог смотреть на Ясудзиро. В нем клокотала ярость, он не мог простить себе своей опрометчивости. А какой великолепный шанс был у него отомстить за все свои прежние обиды… И в самом деле, этот аварийный паек он смог бы растянуть на полмесяца. А что теперь? Ясудзиро сильнее его физически, великолепно владеет каратэ и вооружен кольтом. Голыми руками его не взять. Эх! Хотя бы остался нож с великолепным лезвием длиной в шесть дюймов…
3
Прошли три тягостных дня наедине с омерзительным человеком, рядом с которым ощущаешь физическую, моральную, биологическую и черт знает какую еще несовместимость. Запасы воды и продовольствия, несмотря на экономию, заметно сократились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Но, увы, – парировал Роберт, – его редактор предпочитает давать портреты адмиралов.
– Это новый главнокомандующий военно-морским флотом США адмирал Эрнест Кинг.
– Ого! – с уважением воскликнул Боб. – Беру свои слова назад. Это действительно не просто адмирал. Значит, его предшественнику Киммелю за Пёрл-Харбор дали пинка в зад? Поделом!
– Ну, теперь держитесь, «чарли»! Этот Кинг – мужчина серьезный. Слушай, что о нем пишут: «Адмирал за сорок один год своей службы прошел через все офицерские должности, проявив на каждом посту незаурядные способности. Он весьма одаренный человек с недюжинным умом. Не терпит глупцов и слабовольных людей. Однако подчиненные его больше боятся, чем любят…»
Роберт взял на секунду журнал из рук Чарлза и взглянул на портрет Кинга.
– Для дела, вероятно, этот адмирал хорош, однако я не завидую его подчиненным. Не дай бог служить под началом такого сухаря, будь он хоть трижды одаренный! Посмотри, какой у него испепеляющий взгляд. По-моему, он разучился улыбаться еще в детстве.
Чарлз решил заступиться за адмирала:
– Не помню, где я читал, что для командования на войне и в мирное время требуются разные качества. Воевать должны решительные люди, твердые и безжалостные. В мирное время они окажутся не нужны со своим непокладистым характером. У них будет слишком много недоброжелателей и завистников.
Через четверть часа офицеры были на «Горе». Из ресторана отлично просматривалась вся бухта Пёрл-Харбор. Жуткие следы налета были заметны даже с такого расстояния.
– Кстати, мистер Мэллори, – продолжал Боб разговор, происходивший в автомобиле, – вам не приходила в голову мысль, что нам тогда чертовски повезло? Причем так крупно повезло, как ни разу в жизни даже при игре в трик-трак.
– Да, Роберт, это верно. Большое везение – большое счастье…
– Посмотри, – Роберт кивнул на бухту, – что наделали эти «чарли». Мне хочется крепко вздуть их за это. И надеюсь, что нам скоро предоставят такую возможпасть. Эй, мистер Негатив! – окликнул он официанта-негра, – Задерни штору, чтоб меня не стошнило от этого пейзажа!
– А кто виноват? – спросил Чарли, следя за негром, который ловко закрыл окно.
– Кто?.. Возможно, и мы с тобой. На нас натянули мундиры не для того, чтобы мы жрали виски с девками. Если бы нас вовремя подняли, и не двоих, а все двести истребителей, на «кобрах», «лайтнингах» и «брюстерах», разве такое бы случилось? Да бомберы стукнули бы по авианосцам до подхода к Гавайям, и было бы совсем ол райт!
– Все так, Боб, но кто-то же виноват в этой трагедии?! Скажешь: сейчас их ищут. Пожалуй, даже нашли – не зря же флотом стал командовать другой. А где же наша былая мощь на Тихом океане? Вон она кверху килем плывет.
– Ничего, Дядюшка Сэм богатый джентльмен. Всего понастроит. А вот парней, что погибли, не воскресишь…
– На русских тоже внезапно напали. Войны сейчас не объявляются. Все делается по-бандитски…
– Да кто из нас думал, что эти желтые прилетят сюда?
– Ладно, Боб, переменим тему. Давай-ка лучше выпьем за наши награды, которые нам нелегко достались.
Глава двенадцатая
1
В походе участвовало четыре авианосца. Стрелки их компасов плясали на южных румбах. Впереди, за морем Бенда, лежала Австралия – континент, никогда не знавший войны. Обойдя острова Флорес и Тимор, еще занятые гарнизонами противника, авианосцы вышли на оперативный простор. Целью их набега был Дарвин – крупный порт на северо-западном побережье Австралии, служивший главной базой флота союзников на этом театре военных действий. Хотя о Пёрл-Харборе трубили всюду, появление японских самолетов над целью снова оказалось внезапным. Немногочисленные американские и австралийские истребители, прикрывающие порт, были застигнуты на земле.
Отряд Моримото входил в состав первой волны. Она захлестнула причалы порта и обрушилась страшной тяжестью торпедных ударов на стоявшие под разгрузкой боеприпасов транспорты «Зеландия» и «Нептун».
Звено Ясудзиро атаковало «Зеландию» с высоты 30 метров. Выдерживая машину на боевом курсе, летчики отчетливо видели и светлые надстройки корабля, и штабели боеприпасов в зеленых ящиках упаковки, сложенные на пирсе, и убегающие в стороны жалкие фигурки обреченных людей.
Первые нити зенитных трасс потянулись к самолетам после того, как торпеды были сброшены. Близкий разрыв снаряда на какую-то долю секунды затмил солнечный свет в кабине и резко встряхнул машину. Ясудзиро показалось, что он услышал, как пробарабанили осколки по обшивке фюзеляжа. Пробормотав проклятие, он осуществил противозенитный маневр – развернулся в противоположную сторону с набором высоты. Проходя в стороне от «Зеландии», он увидел результат торпедометания. Подорванный транспорт оседал на один борт. На торпедированном «Нептуне» рвались боеприпасы.
Вторая волна японских самолетов состояла из пикировщиков «99». Пилотам, сидящим за их штурвалами, казалось, были чужды чувства жалости и страха. В атаках они не щадили ни противника, ни себя. От взрыва их бомб сдетонировали боеприпасы на причалах. Порт превратился в преисподнюю. Ударная волна от взорвавшихся боеприпасов настигла торпедоносцы Ясудзиро на выходе с акватории порта. Она так встряхнула машины, что показалось, они потеряли управляемость. Летчики подумали о тех, чьи самолеты в момент взрыва находились над причалами.
– Сегодня не все вернутся домой, – прервал молчание Фугу, сверкнув золотыми зубами, вставленными на место выбитых в Кендари. Они шли домой, и к штурману стало возвращаться присутствие духа.
«Что-то хорошее мне сказали перед вылетом. А что? – вспоминал Ясудзиро. – Да, вернулся из госпиталя штурман Судзуки. Завтра мы расстанемся с Фугу. Какое счастье не видеть больше его физиономию!»
В воздухе истребителей противника не было. И немудрено: Дарвин с каждой минутой все больше походил на ад кромешный. Пикировщики атаковали суда торгового флота, стоящие на внешнем рейде, сам город и аэродром, с которого не смог взлететь ни один самолет. Японские летчики более двух часов висели над ним. Блокирование аэродрома было выполнено но всем правилам военного искусства. Одна группа приходила на смену другой, и каждая из них стремилась уничтожить бомбами и пулеметно-пушечным огнем все, что имело хотя бы какую-нибудь ценность в военном отношении. В этом налете японцы уже в который раз продемонстрировали картину полного господства в воздухе сынов Страны восходящего солнца.
На аэродроме Дарвин витала смерть. Беспомощные, застигнутые врасплох на земле пилоты, забившись в ненадежные укрытия, пережили много кошмарных минут. Лишенные возможности действовать и сражаться, они, замерев от ужаса, молили небо, чтобы в них не угодила бомба. В состоянии полушока прислушивались они к леденящему вою бомб и пикирующих самолетов, к близким разрывам, осыпавшим землю на их головы.
Наконец налет, показавшийся им вечностью, прекратился. Полуоглушенные, засыпанные землей люди выползали из щелей, не веря, что японцы уже улетели. Их окружала страшная картина разрушений. От аэродрома остались руины ангаров, дымящиеся останки самолетов и исковерканная взрывами взлетно-посадочная полоса. Черное облако дыма стояло над портом и городом. Горели корабли и жилые дома. Люди, избежавшие смерти, смотрели ошалевшими глазами на перепаханную стальным смерчем землю, на изуродованные трупы, над которыми жужжали зеленые мухи.
Война лишь мимоходом заглянула в Австралию и, показав людям свой отвратительный лик, исчезла за лазурью горизонта.
2
Самолеты отряда Ясудзиро приближались к авианосцам. Радиопеленги, полученные с борта «Акаги», совпадали с направлением полета. Сегодня Фугу ликовал: экипаж давно не укладывал так удачно торпеды. Но Ясудзиро с каждой минутой становился все мрачнее. Через каждые десять-пятнадцать секунд он смотрел на бензиномер. Остаток топлива сокращался с катастрофической быстротой. По-видимому, бензин давал утечку. Летчик вспомнил о близком разрыве зенитного снаряда. Наверное, какой-нибудь осколок задел бензопровод, и топлива не хватит, чтобы дотянуть до палубы «Акаги». И еще в памяти Ясудзиро промелькнула «девятка» Сацу Акацуки с развороченной консолью и белым следом выливающегося бензина.
– Эй, стрелок! – крикнул Ясудзиро по переговорному устройству. – Как там за хвостом, есть от нас след?
Но стрелок молчал.
Тогда Ясудзиро запросил ведомых, видят ли они след от его машины. Те ответили утвердительно. Сомнение в неисправности бензиномера исчезло, а вместе с ним исчезла и надежда на благополучный исход полета. Нужно было тянуть поближе к эскадре. Только там были шансы на то, что терпящих бедствие подберут эсминцы.
Но давно замечено, что беда не ходит одна. Левый мотор дал несколько перебоев, и из-под капота вырвались языки пламени. Краска на капоте сразу же потемнела и вздулась пузырями. Фугу усиленно застучал ключом, передавая сигнал бедствия и свои координаты. Но до эскадры было слишком далеко, чтобы рассчитывать на быструю помощь эсминцев. Под самолетом катились волны Тиморского моря. Ясудзиро выключил горящий двигатель и, поставив винт во флюгерное положение, попытался тянуть на одном моторе. Но пожар не погас. Не помогли и огнетушители. Огонь, выбиваясь из-под капота, разгорался все сильнее и лизал плоскость.
Фугу, с отвалившейся челюстью, дрожащими руками проверял надежность крепления подвесной системы своего парашюта. Даже в такой момент Ясудзиро не смог удержаться от шутки:
– Итаро-сан, вы куда-то собрались прыгать? Хотя вам хорошо: вы же рыба, Фугу!
Медлить дальше было нельзя. Ясудзиро решил садиться на воду. Передал по радио: «Иду на вынужденную посадку, уточните мои координаты и присылайте помощь». Он развернул машину вдоль волн и перешел на снижение. Ведомые «97» встали в круг, наблюдая за результатом вынужденной посадки.
Закусив губу, летчик выровнял самолет над пенящимся валом. Садиться на такую неспокойную водную поверхность рискованно. Но выбора не было. Левая плоскость пылала вовсю, грозя отвалиться в любую секунду.
Все ближе и ближе волны, вот уже пенная шапка лизнула горящую плоскость и ушла, подставляя самолету вместо себя глубокую впадину между холмами воды. Перед самым приводнением мотор заглох. «Кончилось горючее», – понял Ясудзиро, выбирая на себя штурвал. Побелевший как мел Фугу уперся ногами и руками в приборную доску, ожидая приводнения. Ударившись о гребень волны, самолет отделился, взмыл на несколько метров и без скорости тяжело рухнул в воду. Его подхватила вторая волна, и торпедоносец запрыгал, как поплавок.
Посадка получилась на редкость удачной. Но дырявый фюзеляж пропускал воду. Нужно было торопиться, пока самолет сохранял плавучесть. Освободившись от привязных ремней, Ясудзиро и Фугу извлекли из аварийного отсека надувную лодку с запасом воды и продовольствия. Пока штурман надувал лодку с помощью воздушного баллончика, смонтированного на корпусе лодки, Ясудзиро заглянул в кабину стрелка-радиста. Тот не дышал, на груди комбинезона расплылось большое кровавое пятно.
– Скорее, скорее, командир! – торопил Фугу. – Нам некогда возиться с покойником.
Кабина более чем наполовину заполнилась водой. Самолет вот-вот должен погрузиться в воду. Ясудзиро и Фугу перебрались на лодку, сложили аварийный запас в корму. Затем Ясудзиро сел на весла-гребки. Фугу ножом отрубил тросик, который, как пуповина, связывал их с торпедоносцем. И это было сделано вовремя. Едва Ясудзиро отплыл от машины, как набежал пенистый вал и захлестнул ее. На какую-то секунду из воды вынырнул киль с красным кругом опознавательного знака, и от торпедоносца осталось только радужное масляное пятно, расплывшееся по воде.
Самолеты покружились над местом посадки, пока не убедились, что пилот и штурман живы, и взяли курс к эскадре. Ясудзиро и Фугу остались одни в пустынном море.
– Хорошо, что нет стрелка, – первым нарушил молчание штурман, – никто не знает, сколько нам дней плавать. А еды совсем мало. Я сегодня почти не завтракал. Почему-то перед боевым вылетом аппетита нет. И еще говорят, что от ранения в живот выживают только те, кто ранен был натощак. Вот теперь бы я пообедал!
Ясудзиро ничего не ответил, но, глядя на хищное лицо Фугу, подумал: «А ведь он и от меня захочет избавиться, лишь бы сэкономить аварийный запас».
Когда после скромного обеда штурман захрапел на корме, Ясудзиро осторожно извлек его пистолет из кобуры и выбросил в море. За пистолетом последовал и морской нож Фугу. Свой кольт летчик переложил в боковой внутренний карман комбинезона.
Проснувшись, штурман удивленно посмотрел на опустевшую кобуру и понял, что его обезоружили.
– А где мой пистолет?
– В море, там же, где и нож.
– Командир, почему вы это сделали? Ведь «намбу» казенное имущество.
– Чтобы вас не тревожила мысль, что аварийного запаса для одного человека хватит на две недели. Эта арифметика читается на вашем лице, господин Нагосава. Я – капитан на этой резиновой посудине, и мои действия не подлежат обсуждению.
Фугу обиженно промычал что-то, накрылся курткой и, свернувшись на дне лодки, притворился спящим. Он сейчас просто не мог смотреть на Ясудзиро. В нем клокотала ярость, он не мог простить себе своей опрометчивости. А какой великолепный шанс был у него отомстить за все свои прежние обиды… И в самом деле, этот аварийный паек он смог бы растянуть на полмесяца. А что теперь? Ясудзиро сильнее его физически, великолепно владеет каратэ и вооружен кольтом. Голыми руками его не взять. Эх! Хотя бы остался нож с великолепным лезвием длиной в шесть дюймов…
3
Прошли три тягостных дня наедине с омерзительным человеком, рядом с которым ощущаешь физическую, моральную, биологическую и черт знает какую еще несовместимость. Запасы воды и продовольствия, несмотря на экономию, заметно сократились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40