Он расслабился и закинул ногу на ногу. Спустя несколько минут они уже разговаривали так, словно продолжали давно начатую беседу.
– …Что же касается Эдди Боттомли, нашего общего дедушки, то все, что я о нем знаю, это – что он сильно выпивал, был карьеристом, напыщенным индюком и фанатиком социальных преобразований.
– Ничего не могу сказать по этому поводу… – Эндрю пожал плечами. – Но я видел фотографии, на которых моя бабушка еще совсем молода. Она была потрясающе красивой. Я понимаю деда.
– Могу в это поверить. А еще я верю, что он встретил ее и женился на ней прежде, чем вступил в церковный брак с моей бабушкой. Наш дедушка двоеженец. Это факт. Ошеломительный, но факт. А ты видел документы, брачное свидетельство?
– Да, видел, когда ездил домой, – кивнул Эндрю. – Я даже захватил с собой это свидетельство о браке. И собираюсь заняться им здесь. Хотя почему бабушка Вирджиния не открыла сыновьям всей правды, я никак не могу понять.
– Гордость, – покачал головой Юджин. – Насколько мне известно, от моего отца, когда Вирджиния узнала, что беременна, и сообщила об этом Эдди, то ей донесли, будто моя бабушка тоже ждет ребенка. Любая другая женщина подняла бы громкий скандал, а она не стала этого делать, решила вырастить дитя сама. Она достойна восхищения. Простая женщина с добрым сердцем и очень крепкими нервами. Хотя, с другой стороны, Эдди не доверял ей.
– Он судил о ней по себе. И окажись на ее месте, поднял бы такой скандал, что всем было бы дурно. Всю жизнь он ждал и, конечно, боялся, что она когда-нибудь напомнит ему об этом, – сказал Эндрю.
– И она никогда не снимала ни цента со счета, который Эдди открыл на ее имя, – добавил Юджин. – И не пользовалась доходами от дома, который он записал на ее имя. Я уже связался с адвокатами, которые ведут дело об освобождении усадьбы от иностранного представительства. Думаю, что этот вопрос удастся решить.
– Не могу поверить, что иностранцев можно будет выселить, – улыбнулся Эндрю.
– А нам и не придется особенно напрягаться, – ответил Юджин. – Оказывается, посольство собирается освобождать здание, потому что переезжает в новое помещение. Усадьба будет освобождена к концу следующей недели. Я позабочусь о том, чтобы ключи от него оставили в адвокатской конторе. Думаю, ты захочешь взглянуть на здание, да я и сам собираюсь на него посмотреть. Так что, в следующую пятницу…
Эндрю прищурился, вспоминая, как обрадовалась Бриджет, когда он пообещал ей показать внутреннее убранство этого дома, и сказал:
– Хорошо, договорились. А что с суммой? У меня проблемы с подсчетом нулей. Там действительно собралось десять миллионов? – И внимательно посмотрел на Юджина.
– Округляя, можно сказать, что так. Набежавшие проценты за шестьдесят лет – это кое-что! Особенно если учесть, что в те времена фондовая биржа только начала раскручиваться. Стоит принять во внимание и тот факт, что в нужный момент все деньги были переведены на запасные счета и увеличена процентная ставка… Только представь себе, об этом никто бы и не узнал, если б не дядя Ник.
– Да, но как же все произошло? – спросил Эндрю.
В этот момент в комнату вошла Джин, неся на подносе чай и печенье.
– Спасибо, – улыбнулся Эндрю.
– Джин, – поторопил ее Юджин, потому что бедняжка так и застыла на месте.
– Большое спасибо, – еще раз вкрадчиво сказал Эндрю, понизив голос.
Щеки ее порозовели. И она, элегантно развернувшись, медленно вышла из комнаты, покачивая бедрами.
– Потрясающе! Я думаю, что именно это называют харизмой! Она не могла отклеиться от тебя! Тебе нужно баллотироваться… Будь уверен, женский электорат – твой!
– Я подумаю, – засмеялся Эндрю, с удовольствием откусывая воздушное печенье.
– Ну, ладно, – сказал Юджин, отпивая из чашки. – Стало быть, насчет денег… Дело было так. Дядя Ник обратился к адвокатам. Хотел продать что-то из того, что осталось от его отца или матери.
– Ник – это младший брат. Понятно.
– Да. Он неплохо зарабатывает, но деньги в его руках не задерживаются. Поэтому парень искал другой способ быстро найти средства. Он никогда бы ни о чем не узнал, но какой-то неопытный адвокат упомянул об особняке, хотя по требованию деда это должно было остаться в тайне. Впрочем, я рад, что адвокат ошибся. Если бы не этот казус, то мы, например, никогда бы не узнали о существовании твоей бабушки и другой ветви рода. Хотя Ник думал только о деньгах и о возможном скандале.
– Так вы не будете возражать против новых родственников? – улыбнулся Эндрю.
– Деньги – это не проблема. – Юджин не ответил на вопрос. – А что касается скандала, то это древняя история. И, кроме того, если бы семейная тайна всплыла много лет назад, когда отец баллотировался в парламент, это дело можно было так раскрутить, что он мог бы стать и премьер-министром.
Эндрю рассмеялся и Юджин тоже.
– Моя семья впервые увидела твоего отца в Шотландии. И он всем нашим очень понравился, – сказал Эндрю.
– Да, отец умеет произвести впечатление. Эта способность у него от природы. Наверное, потому что он очень хороший человек. Но, к сожалению, о дяде я такого сказать не могу, – мрачно заметил Юджин.
– Да, ведь это он нанял человека, чтобы тот нашел свидетельство о браке, о рождении, документы на особняк. И все это для того, чтобы их уничтожить. Ведь именно он заказал сжечь мэрию.
– Хотя он в этом в жизни не признается… – вздохнул Юджин. – Говорит, что, мол, не приказывал своему агенту сжигать мэрию, велел только разделаться с документами. Можно подумать, что уничтожить важные бумаги и, тем самым, ограбить свое семейство, – вполне нормальное дело. Но в этом весь дядя Ник. Он видит вещи в особом свете. И, к счастью, документы всегда были заперты у бабушки в спальне.
Адвокаты уже проверили все данные из дела о собственности и свидетельства о браке, – сказал серьезно Эндрю.
– Ваша ветвь семейства Боттомли – вполне законная. Вы можете быть спокойны, потому что никто из нашей семьи не собирается оспаривать это и предъявлять какие-либо претензии.
– Спасибо. В свою очередь могу заверить, что мы тоже не будем пытаться примазаться к вашей славе или раздуть скандал вокруг вашего имени, – сказал Эндрю.
Было видно, что Юджину полегчало от последнего заявления кузена. Он улыбнулся.
– Похоже, мы договорились. Спасибо тебе. Так что же вы собираетесь делать со всем этим состоянием?
Эндрю по-мальчишески ухмыльнулся.
– Не имею ни малейшего представления, кузен.
Бриджет, сидя в офисе за письменным столом, перекусывала сандвичами, оставшимися от позавчерашнего ужина. Надин, ее горничная, утром ехидно прокомментировала, что, если бы добавить амброзии, стало бы еще вкусней. Бриджет согласилась, впрочем, сегодня несколько зачерствевший пласт мяса уже напоминал картон. Она даже приподняла кусочек хлеба и отодрала лист салата, приклеенный майонезом, чтобы убедиться, что там действительно нет картона. Ха-ха, это было всего лишь засохшее мясо.
– Черт! – сказала она и швырнула его на папку, в которой находились письма мистера Кларка.
– Что-нибудь случилось? – спросила Энн, входя в кабинет с какими-то бумагами.
– Ничего особенно, к чему бы можно было привлечь внимание общественности, – вздохнула Бриджет и посмотрела на нее еще более сердито, чем на негодный к употреблению сандвич.
– Что? Что случилось? – Энн уже выглядела настолько виноватой, что Бриджет даже стало жаль ее.
– А случилось то, что вчера кое-кто задавал обо мне кое-какие вопросы, а кое-кому доставило огромное удовольствие на них подробно ответить, – грозно начала она.
– А что я такого сказала? – Энн покраснела до корней крашеных белобрысых волос. – Что я сделала?
Бриджет покачала головой и поняла, что укорять ее совершенно бесполезно.
– Ничего, забудь, – махнула она рукой.
– Нет, ну действительно, – настаивала Энн, понимая, что буря пронеслась мимо. Она облокотилась на стол Бриджет. – Я ляпнула что-то, чего не должна была говорить? И кому я это сказала?
– Я точно не знаю. Чьей-то секретарше. Ты вообще помнишь кого-нибудь, кто задавал обо мне вопросы?
Энн покачала головой и ответила:
– Нет. Я только помню одну женщину, которая вчера спрашивала почти обо всех. Мне показалось, что она собралась устраиваться к нам. И вопросы были вполне безобидные. Как босс? Как работа? Как все остальное? А она что, оказалась репортером? Бриджет, пожалуйста, скажи, это была журналистка?
– Нет, не журналистка, – заверила ее Бриджет. – Однако в будущем, Энн, я тебя попрошу не оказывать такого явного содействия незнакомым людям.
– Конечно-конечно, извини, я не должна была ничего говорить. Мне очень жаль.
– Ладно. Теперь вернемся к нашему делу, – Бриджет перевела разговор на другую тему. – Я работала над памяткой для всех работников по всем вопросам, которые могут быть заданы в офисе. Что-то типа инструкции. Мне нужно поскорее это закончить.
Энн усмехнулась:
– Заканчивай скорее. Хотя лично мне эта идея не нравилась с самого начала.
– Сказано почти политиком, – усмехнулась Бриджет. – Ну-ка, марш отсюда!
Энн проследовала к двери, вызывающе виляя бедрами.
После того как секретарь ушла, Бриджет завернула сандвич в салфетку и убрала в сумочку. Вечером придет Эндрю Боттомли, посмотрит на бумаги, которые ждут его под замком в сейфе, после этого она сможет и поесть… Или уже никогда не сможет?
Три часа спустя, после заседания по новой стратегии предвыборной кампании, Бриджет услышала стук в дверь кабинета.
– Пожалуйста, – сказала она, но тут же вскочила, отложив в сторону документы, шагнула навстречу вошедшей даме, обняла и поцеловала ее. – Тетя Пэм! Какими судьбами?
Миссис Памела Кларк поцеловала ее и ответила:
– Мне кажется, уже опять пора вызывать бульдозер на эту бумажную свалку, моя дорогая.
Бриджет пыталась освободить от бумаг единственный стул в кабинете.
Супруге босса было около пятидесяти, но хорошие природные данные и не менее хорошие пластические хирурги давали ей возможность выглядеть на сорок или даже меньше. Белокурые волосы, безупречный овал лица, чистые, прозрачные голубые глаза, чудесная кожа, идеальная фигура, к тому же драгоценности, сверкавшие вокруг шеи, в ушах и на руках, – все это создавало ощущение ухоженной красоты, приятной зрелости и богатства. Кроме того, у нее был мягкий грудной голос, нежный взгляд, обольстительная улыбка. Роберт Кларк до сих пор не уставал по несколько раз в день делать ей искренние комплименты. Словом, она идеально подходила на роль жены кандидата в премьер-министры.
Памела наклонилась и подняла с пола предвыборную листовку, свернутую в виде самолетика.
– Это поправка редактора или вы просто играете? – спросила миссис Кларк, разворачивая ее и вчитываясь в текст.
Бриджет улыбнулась:
– Решите сами, когда прочтете!
– Тут много ума не надо. – Миссис Кларк, опять сделав из листка самолетик, запустила его в дальний угол комнаты. – Я надеюсь, можно придумать что-нибудь и получше?
– У меня есть еще два варианта, – сказала Бриджет. – Я собиралась показать их боссу для окончательного решения. Или вы хотите увидеть их прямо сейчас?
– Нет, нет! Я подожду, что скажет Роберт. Не хочу принимать решения без него.
Бриджет немного нервничала. Она всегда чувствовала себя неловко в присутствии представительной миссис Кларк. Даже когда была ребенком.
В те годы, впрочем, как и сейчас, дядя Роберт воспринимался ею как душка. А его жена всегда оставалась прекрасной и холодной дамой, в присутствии которой обычно выяснялось, что у Бриджет на блузке не хватает пуговицы, а колготки собрались в гармошку, да и прическа никуда не годится. Понятно, миссис Кларк не хотела, чтобы кто-нибудь чувствовал себя так. Но ее превосходство заставляло почти всех, кто с ней общался, как-то съеживаться, ощущая собственную незначительность.
– Так что же все-таки привело вас сюда, тетя Пэм? – спросила Бриджет, преодолевая смущение и нарушая затянувшуюся паузу.
– В сущности, я пришла воспользоваться вашей почтовой машиной, чтобы отправить корреспонденцию. Я правильно ее назвала? Я имею в виду такую штуку, которая ставит печать нашего офиса, чтобы не наклеивать марки.
– Конечно, – ответила Бриджет. – Может быть, попросить, чтобы вам прислали такую же домой? Наверное, это будет более удобно?
– Нет. Не беспокойся. Я даже рада, что у меня есть повод прийти сюда и увидеться со всеми вами, моя дорогая. К тому же через полчаса я должна быть в парикмахерской.
Миссис Кларк открыла изящную сумочку из крокодиловой кожи и достала четыре коричневых конверта.
– Я просто попрошу кого-нибудь сделать это за меня и быстренько убегу на маникюр.
– Мне нетрудно выполнить вашу просьбу, – предложила Бриджет и взяла у нее конверты.
– Прекрасно, я всегда знала, что мы тебе не доплачиваем, дорогая.
Сердце Бриджет бешено заколотилось: конверты на первый взгляд были такими же, как и тот, что лежал у нее в сейфе.
– А как вы думаете, премьер-министр уже принял решение посетить наше собрание на следующей неделе? – спросила она.
Миссис Кларк закатила глаза.
– Ты же знаешь, милочка, он всегда старается быть в центре внимания. Я сказала Роберту, что надо пригласить какой-нибудь популярный коллектив музыкантов. Надеюсь, это поможет привлечь людей.
– Да, в этом случае многим бы захотелось присутствовать. К сожалению, вечеринка будет небольшая. Всего человек на двести из ближайшего окружения дяди Роберта. Те, кто его поддерживает или кто с ним работает. Ничего сенсационного, никаких скандальных личностей или неожиданностей. Пока мы только пробуем…
– Ерунда, Бриджет! Роберту всегда удавалось создать необходимый фон. Всего лишь двести человек, говоришь? К чему такое маленькое собрание? Мы с утра до вечера занимаемся тем, что собираем деньги. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Два года занимаемся этим. Ну, ладно… А что там у нас намечается для развлечения?
– У меня есть несколько вариантов, – начала Бриджет, мысленно лихорадочно перебирая свои возможности, потому что еще ни с кем не договаривалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18