Сидни стоял слишком близко. В его глазах сквозь гнев проглядывала бездонная тоска одиночества.
Джесси приподнялась на цыпочки и нежно коснулась пальцами его небритой щеки.
– Джесси, – хрипло произнес Сидни.
– Джесси, ты звонила…
Девушка резко отдернула свою руку от щеки Сидни. Он медленно повернулся. Они столкнулись лицом к лицу с Чарльзом, и она заметила гневное обвинение, блеснувшее в его глазах, хотя все происшедшее было отгорожено от взгляда Чарльза невероятно широкими плечами Сидни.
В любом случае Элен была права. Даже если не насчет Чарльза, то относительно того, что ей не следует переезжать в эти места. Она не имела права ставить под угрозу жизнь Сидни и его работу.
– Мистер Эджертон пришел только попрощаться, – сказала Джесси, отстраняясь от Сидни. – Да, я звонила на ранчо «Диких лошадей». Они смогут принять большую часть гостей на следующей неделе, но мне предстоит еще уговорить Лайзу Лизард заменить меня. – Она позволила Чарльзу взять себя под руку и проводить в дом.
Несколько часов спустя все уезжали. Гости. Эд. Даже Джек.
Только что ковбои, все, кроме Сидни, собрались и вручили ей старательно завернутую коробочку. В ней оказалась пара носков ручной вязки. На них был вышит табун лошадей с развевающимися густыми гривами, несущийся по прерии. Каждый из парней застенчиво, но крепко обнял ее. Джесси безудержно плакала.
Чарльз позвонил и вызвал вертолет, а затем исчез за плотно закрытой дверью своего кабинета.
Джесси с трудом протиснула свой тяжелый чемодан через дверь. Она открыла багажник машины и бросила его туда, а потом со стуком захлопнула крышку.
Затем она посадила Гарольда на переднее сиденье и причудливо обмотала вокруг него защитный ремень. Медвежонок был похож на маленького ребенка, забравшегося в машину. Девушка почувствовала, что слезы опять наворачиваются ей на глаза.
Будет ли когда-нибудь ее собственный ребенок сидеть, устроившись так уютно на пассажирском сиденье? Похоже, что нет. Не скоро.
Она покопалась в своем кошельке и отыскала ключи. Затем уселась в машину и включила зажигание.
Через окно девушка видела сухую траву, колышущуюся на ветру, холмистые пастбища, расстилающиеся перед ней. Она выключила зажигание и вылезла из машины. Точно не зная, куда пойдет, зная только, что она еще не готова покинуть ранчо, Джесси медленно побрела прямо к загонам.
По одному загону кружили несколько лошадей, среди них она узнала кроткую Клару.
Джесси перелезла через ограду и погладила лошадку.
– Как ты думаешь, можно мне прокатиться верхом в последний раз? – спросила она Клару. Доброе животное печально смотрело на нее.
Девушка нашла кусок бечевки, обмотала его вокруг шеи кобылы и повела ее туда, где она заметила Стива, седлавшего лошадь. Она довольно долго наблюдала за ним, а потом, решив, что уже сможет сама оседлать кобылу, и немного повозившись, была готова поехать верхом.
Девушка отвязала Клару и взобралась на нее.
Сначала она не знала, куда ей хочется поехать, но потом направила свою лошадь к рощице у ручья.
Неспешная верховая езда, умиротворяющая красота пустынного ландшафта как бальзам действовали на ее разбитое сердце, душевная боль понемногу стихала.
У Джесси снова возникло ощущение необычайного единения с природой, с историей, с прошлым. Она чувствовала себя песчинкой в огромном пространстве Вселенной. Сейчас она скачет по тем же местам, где раньше проходили другие люди. Сила неизведанной, девственной земли притягивала и успокаивала ее. Песня вольного ветра принадлежала только ей.
Сидни однажды сказал: «Вы никогда не потеряете того, что храните в своем сердце». Правда ли это? Сохранится ли тепло ее любви к Сидни в долгие холодные одинокие ночи надвигающейся зимы?
Джесси так и не поняла, что напугало спокойную маленькую кобылку. Минуту назад она ехала в полном одиночестве, чувствуя необыкновенное понимание жизненных процессов и себя в этой жизни, как вдруг, дико заржав, лошадка взвилась на дыбы и бешено понеслась.
Джесси в страхе попыталась ухватиться за выступы седла, но тут же с ужасом поняла, что седло соскальзывает. Девушка упала с лошади, но ее правая нога зацепилась за стремя. Храпящая лошадь в панике тащила ее за собой. Джесси почувствовала, как ее голова сильно ударилась о камень, и в этот момент ее нога наконец-то высвободилась.
Когда Джесси на секунду пришла в себя, она посмотрела на небо. Яркое голубое небо осветилось, как вспышкой маяка. Голова жутко болела, в глазах стоял туман, на губах ощущался вкус крови. Джесси пыталась приподняться, но опять со стоном опустилась на землю. Туннель сужался, голубое небо отодвигалось вдаль, пока не стало лишь крошечной точкой в надвигающейся темноте. А потом темнота сомкнулась – Джесси потеряла сознание.
Сидни, щелкая кнутом, гонял лошадку Эда на длинной корде, не заботясь о том, что одет совсем не для работы. Ему было просто необходимо сосредоточиться еще на чем-то помимо Джесси, помимо тоски в ее зеленых глазах, когда она смотрела на него. Нет, сквозь него.
Он наблюдал за ней, стоя в тени веранды, когда она тащила свой чемодан к машине. Сидни хотел подойти и помочь ей, но не смог даже двинуться с места. Он не мог, не хотел помогать ей покинуть его, не мог даже смотреть, как она уезжает. Сидни резко отвернулся и пошел прочь от дома. Он почти побежал, когда услышал, как Джесси включила зажигание. До этой самой секунды что-то непонятное еще теплилось в его душе. Но со звуком мотора ее автомобиля эта последняя искра надежды погасла.
Теперь он понимал, что Элен была права.
Он разрешил Джесси уехать. В самом деле, что эта жизнь, эта земля могла предложить такой женщине, как Джесси? Когда они прощались, Сидни надеялся, что девушка сделает или скажет что-нибудь, что развеет его пессимистические мысли.
И это почти произошло. Почти.
Он почти просил ее остаться – остаться, чтобы посмотреть, что они могут сделать силой их любви. Их любви было бы достаточно, более чем достаточно, чтобы вместе преодолеть все жизненные препятствия.
Но умолять Сидни не стал. Возможно, он поступил глупо, но был уверен, что его решение потребует больше сил, чем если бы он умолял ее остаться, зная, что его чувства могут быть не взаимными. Он хотел защитить свою любовь.
Но когда она прикоснулась к нему, искра электрического разряда проскочила между ними, связав их вместе. И так случалось всегда. В ее прикосновении было что-то еще, хотя Элен все равно права – этого будет недостаточно.
Джесси придется полюбить его так же сильно, как он любит ее. Ей придется полюбить только его одного, на всю оставшуюся жизнь. Сможет ли она? Сможет ли она подарить ему такую любовь, когда почти каждый мужчина, встречавший ее, начинал испытывать к Джесси такие же глубокие чувства, как и он сам?
Вздохнув, Сидни остановил лошадку, отвязал корду и отпустил животное. Работа не помогает. Даже она не спасает его от мучительных мыслей. Подойдя к тому месту, с которого можно было лучше увидеть дорогу, ведущую к загонам, Сидни прищурился, и его сердце чуть не остановилось.
Какая-то лошадь скакала прямо на него, седло на ее спине сползло вбок. Седока не было. Сидни заставил себя не терять самообладания. Несущаяся лошадь внезапно остановилась, тяжело дыша, дрожащая, взмыленная, мокрая от пота. Кто же на ней катался? Эта кобылка не принадлежала к тем лошадям, на которых ездили его помощники, – он мог сказать это с первого взгляда. Седло тоже не принадлежало ни одному из его людей.
Эта лошадь была одна из тех, которые использовались для гостей, для их прогулок. Но все гости уехали.
Стив? Нет, этот парнишка никогда так плохо не наденет седло, и уж, конечно, оно не сползет.
Джесси? Ее запах неуловимо витал в воздухе, путая его мысли. Но это не могла быть Джесси.
Он сам видел, как она уехала.
Нет, постой, как раз этого он и не видел. Предположим, что Джесси последовала чему-то необъяснимому – она ведь так импульсивна, – что, возможно, и привело к такому результату. Она могла, как «раньше, взять на себя больше, чем умела, – единственный вывод, который напрашивался сам собой.
Около двери конюшни висел старый медный колокол, в который звонили только в случае крайней необходимости. Сердце Сидни тяжело застучало, он подошел к колоколу и зазвонил в него. Кто-то же упустил эту лошадь!
И он готов был биться об заклад, что кто бы ни упал с этого седла, ранен, и возможно тяжело. Ковбои появлялись отовсюду, причем быстро. Звон колокола раздавался здесь, может быть, не чаще одного раза в год. Даже Чарльз, знающий, что означает этот звон, бежал по тропинке, ведущей от большого дома.
– Кто-нибудь видел, кто уезжал на этой лошади? – прежде всего спросил Сидни.
Мужчины покачали головами.
Появился запыхавшийся Чарльз. Сидни повторил вопрос, но тот тоже ничего не видел.
– Машина Джесси все еще припаркована? – Да, я проходил мимо нее и заметил, что она привязала плюшевого медведя на переднем сиденье.
Пустая машина пугала. Это означало, что, вероятнее всего, это была она. Этот плюшевый мишка, сидящий в машине, вызвал у всех мужчин воспоминание о сердечности Джесси, о ее звонком смехе, о ее жизнерадостности и неугомонности. Зловещее молчание повисло над ними. И на лице каждого мужчины, ждущего его указаний, Сидни заметил глубокую привязанность, которую они питали к Джесси. Каждый из этих мужчин, даже Чарльз, имел мужество любить ее, не стеснялся свободно показать и доказать свою любовь к ней. Это тоже видно было по их лицам.
Внезапно он осознал то, чего не замечал, да и не хотел замечать, раньше. Место Джесси было именно здесь.
Она принесла сюда, на эту одинокую землю, в эту глушь, свой талант веселить людей, свой звонкий смех, свой неудержимый энтузиазм и свою любовь.
Все, кто познакомился с ней, признавали ее способности и полюбили ее, поскольку она заслужила эту любовь. Все, кроме него.
Ужасная боль, пронзившая Сидни, могла, казалось, парализовать его. Но он должен это выдержать.
– Том, принеси мне карту.
– Да, сэр.
Чувствуя тошноту и странную слабость в ногах, Сидни засомневался, сможет ли он когда-нибудь сказать Джесси, что он понял: место человека там, где его любят. Нет, он не должен позволять себе быть таким сентиментальным. Особенно сейчас. Том принес карту, и все склонились над ней.
– Роб, ты и Джо обследуете этот сектор к западу. Принесите винтовки. Если вы найдете ее, стреляйте три раза. Обыщите каждый дюйм земли.
– Мы не пропустим ни дюйма, сэр.
Одно за другим он распределял места для поиска. Но они знали, и он знал, как велика эта земля. И какой маленькой была Джесси.
Наконец все подготовились к поиску. Кто-то оседлал лошадь и для него. Сидни почувствовал глубокую признательность. Он решил поехать один, осматривая территорию по дороге, ведущей к роще у ручья.
Чарльз одиноко стоял у загонов среди оседающей пыли. Он был очень удручен.
– Как только прилетит вертолет, отправьте его сюда, – сказал Сидни, показывая пальцем место на карте. – И прочешите эту дорогу.
– Конечно, я пошлю его. Эджертон… Сидни… Сидни едва сдерживал свое нетерпение.
– Да?
– Я думаю, что это я виноват в случившемся.
– Никто в этом не виноват. – Сидни резко сунул винтовку в чехол, прикрепленный к седлу.
– Вы, наверное, знаете, я просил ее выйти за меня замуж.
Проклятье! Неужели этот человек не понимает, что сейчас дорога каждая секунда? Сидни отвязал свою лошадь и вскочил в седло.
– Она сказала «нет».
– И что? – произнес Сидни, поворачивая свою лошадь, нетерпеливо танцующую по кругу. Где-то в глубине души ликующе зазвенели колокольчики надежды: она сказала «нет»! Однако Сидни одернул себя – рано еще радоваться.
– Она сказала «нет», потому что влюблена в вас.
Сидни снова развернул лошадь и подъехал к Чарльзу очень близко:
– Она вам так сказала?
– Нет, она ничего не говорила. Это я, к моему глубокому стыду, сказал ей, что, если она признается вам в своей любви, я убью вас. Я понимаю, это был отвратительный шантаж. Возможно, поэтому она от отчаяния взяла эту проклятую лошадь, едва умея ездить верхом. Я так сожалею. Это моя вина.
Сидни глубоко и спокойно вздохнул. Он едва сдержался, чтобы не выдать своего желания связать Чарльза и тащить его за своей лошадью, пока они не найдут Джесси.
Но он только взглянул на него. Чарльз страдал, он искренне раскаивался. В его глазах была тоска. Несмотря на гнев, Сидни посочувствовал этому человеку. Ведь он тоже знал, каково это – любить Джесси Хуберт.
Ковбой наклонился, быстро и крепко сжал плечо Чарльза.
– Я найду ее.
Сидни увидел Джесси издалека. Она как пьяная брела совершенно не в том направлении. Внезапно ее колени подогнулись, 'и она упала. На расстоянии девушка выглядела как маленький сверток ярких лоскутков.
Сидни пришпорил свою лошадь и поскакал прямо к Джесси. Он быстро соскочил с седла и подошел к ней. Опустившись на землю рядом с девушкой, он аккуратно перевернул ее на спину и вздрогнул от вида запекшейся крови на ее лице. Глаза Джесси были закрыты, ее грудь равномерно поднималась и опускалась – она выглядела так же мирно, как в тот день, когда он ворвался в ее спальню. Сидни захотел крепко прижать девушку к себе, но заставил себя сдержаться, чтобы не повредить ее, возможно сломанные, кости.
Сидни осторожно приподнял ее, поддерживая за спину. Она была легкой как перышко. Он поцеловал ее в щеку и был вознагражден – она открыла глаза.
Джесси слабо улыбнулась.
– Я в раю?
– Что, моя милая?
– Я умерла, – пробормотала она – Я в раю.
– Нет, ты не умерла.
– Знаешь, в этой жизни я не могу любить тебя, но мою любовь уничтожить нельзя. – Она сосредоточенно произносила каждое слово тихим и хриплым голосом.
– Ты не умерла, глупышка, – сказал Сидни с мягкой настойчивостью. – Ты можешь любить меня в этой жизни – каждый день, каждый час, каждый миг. Мы имеем на это право.
Джесси посмотрела на него в замешательстве.
– Сидни?
– Да, это я.
– Сидни, у меня болит голова. Просто раскалывается.
– Ладно, ладно, любовь моя, я потом посмотрю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17