За широким овальным столом непринужденно расселись приглашенные. Двое штатских профессорского типа, майор Коллинз, еще один майор из генерального штаба и известный психолог полковник Рокк.
Генерал коротко кашлянул. Его взгляд еще раз пристально ощупал каждого из присутствующих за столом.
– План операции «Е» готов, – сказал он медленно. – Сегодня он должен быть утвержден. План распадается на три фазы: психологическая подготовка операции, диверсионная деятельность, военно-стратегические акции. Начнем с первой фазы. Прошу…
Один из господ в штатском выпрямился.
– Психологическая подготовка протекает удовлетворительно. Радио, телевидение и пресса сконцентрировали свои усилия для достижения двух целей: создания атмосферы обеспокоенности за свою судьбу и развития психоза массовых побегов.
Второй из штатских тут же подхватил:
– Ядро диверсионной деятельности заключается в непрерывном укреплении существующих антикоммунистических групп путем проникновения сил со стороны Запада.
Коллинз встал из-за стола и подошел к стене, наполовину закрытой картой Германской Демократической Республики. Указывая на ярко раскрашенные пункты, доложил:
– Сеть радиопередатчиков готова к действию. Мы в курсе любого перемещения войск в зоне. Подготовительная разведка для занятия таких важных объектов, как радиостанции, телевизионные станции, почтовые и телеграфные отделения, будет закончена в ближайшее время…
Сидевший за столом штатский снова взял слово:
– В нужный момент мы даем сигнал диверсионным группам в зоне и немедленно создаем обстановку гражданской войны, то есть как раз ту ситуацию, в которой возможно военное вмешательство и осуществление захвата зоны.
Его прервал майор из генерального штаба. Он подошел к Коллинзу и, помогая своему докладу хищными движениями костлявой руки, заявил:
– Ложные удары по линии Любек – Берлин, Гельмштедт – Берлин начинаются строго одновременно. Следует прорыв из Западного Берлина в Восточный. Цель – объединение с воздушными десантами. И, наконец, главный удар: вдоль чешской и польской границ.
Майор повернулся к генералу и четко добавил:
– Исполнитель захвата – бундесвер. Оккупационная армия и контингенты НАТО приводятся в боевую готовность.
Майор помолчал. Генерал кивнул ему, и тот занял свое место за столом; рядом уселся Коллинз.
Следующие слова генерал произнес, едва шевеля губами:
– Акция захвата органически вытекает из осенних маневров войск союзников. Мне не хотелось бы подчеркивать, что эти действия встретят восточногерманский режим абсолютно неподготовленным.
Генерал вяло указал на папки, лежащие перед Коллинзом и двумя другими, в штатском. На папках ярко выделялись белые штампы.
– Господа, – сказал он, – вам, надеюсь, известны эти штампы на ваших папках? Они означают высшую секретность. При разглашении или утрате материалов, независимо от того, какие обстоятельства к этому привели, военный суд вряд ли найдет смягчающие вину обстоятельства… Благодарю вас, господа.
Все встали. Выходили по одному. Неторопливо и безмятежно, будто случайно встретились в кафетерии и теперь направляются по своим делам.
Майор Коллинз уже стоял в дверях, когда полковник Рокк позвал его:
– Минуточку, майор!
Коллинз вернулся в конференц-зал. Он не казался удивленным.
– Слушаюсь, сэр.
Полковник Рокк смотрел на Коллинза с явным неодобрением. Этот мускулистый майор – одна из главных карт в игре, но полковник почти не сомневался, что майор доставит ему еще немало огорчений.
– Вам нанесли порядочный урон, майор? – спросил полковник.
Коллинз устало повел плечами. Генерал строго взглянул на Коллинза.
– Вы не ответили на вопрос полковника, Коллинз. Что, в Вюрцбургском центре «прокол»?
– Я не уверен…
Генерал посмотрел на Рокка. Тот снял очки в тяжелой роговой оправе и старательно протирал стекла.

– А вот я считаю это возможным, – заметил полковник.
Коллинз закусил губу.
– Простите, господа, но я чувствую, что…
Генерал недовольно прищурил глаза.
– А нас не интересует то, что вы чувствуете, майор. Приведите в порядок свои берлинские дела, затем возвращайтесь в Вюрцбург и вооружитесь увеличительным стеклышком… Если в Вюрцбурге «прокол», Коллинз, то отвечать придется вам.
Коллинз устало выпрямился.
– Слушаюсь, сэр!
Он быстро вышел, жилка на лбу опять задрожала. Генерал, провожая его взглядом, заметил:
– Никаких подозрений! Удивительно…
Полковник Рокк усмехнулся.
– В нашем деле подозрителен каждый… И это основное правило.
Генерал снова повернулся к окну, вглядываясь в уличную толчею.
– Тогда вот что, полковник. Займитесь-ка Вюрцбургом. Думаю, что это задание как раз для вас.
Ювелирная работа
Хансен знал, что сегодня вечером наступит решительная минута. Капли пота катились по его застывшему, как маска, лицу, будто он занимался тяжкой физической работой. Прямо на ковре в кабинете Коллинза были разбросаны листы бумаги с бесконечными колонками пятизначных цифр. Вновь и вновь Хансен вычеркивал из колонок цифру за цифрой, строчку за строчкой. В кабинете была почти полная темнота. Хансен набирал на дисках массивного сейфа цифру за цифрой; присвечивал себе фонариком, похожим на длинный и толстый карандаш. Фонарик он держал в зубах, и яркий лучик света освещал пять небольших дисков с цифрами в нише передней стенки сейфа. Все новые и новые сочетания цифр появлялись на дисках, и после каждой попытки Хансен брался за ручку сейфа, пытаясь повернуть кольцо. Опять напрасно… Еще одно число… Хансен поднял голову. В передней комнате послышались шаги. Это могла быть только Пегги. Одним прыжком Хансен был у двери, быстро запер ее, спрятал ключ. Лампа, зажатая в зубах, погасла… Ну конечно, это Пегги… Хансен облегченно улыбнулся, а Пегги долго что-то искала в своем письменном столе, потом ушла. Теперь можно снова заняться сейфом. Вновь набрал первые четыре цифры… Девять… семь… пять… три… Почувствовал, как задрожали кончики пальцев: вот сейчас последнее число. Это оно, это должно быть оно. Только единица, только единица 97531! 97531… Ручка медленно повернулась. Тяжелая дверь сейфа отворилась.

Хансен заглянул в сейф. Напряжение исчезло, будто кто-то провел по лицу мягким платком. За тяжелой дверью сейфа находилась еще одна сплошная дверь, в свете фонарика сверкнул сложный замок-предохранитель. Ничего не поделаешь, во всяком случае, на сегодня – все… Минута острого разочарования, потом Хансен принялся убирать следы своей напряженной работы над сейфом шефа. Но все-таки результат был: 97531. Неделями Хансен мудрил над наборными дисками сейфа. Наконец-то… И ради этого всего он вот уже три года сидит в Вюрцбурге, «дослужился» до руководителя группы, стал заместителем самого Коллинза.
…В тот час, когда Хансен возился с сейфом своего шефа, километров за триста от Вюрцбурга, в одном из серых массивных зданий Берлина, заканчивалось совещание.
Трое в гражданском платье, скромная обстановка. В маленьких чашках стынет черный кофе, груда сигаретных окурков в просторной пепельнице. Усталые лица.
Старший из трех – широкоплечий высокий человек, седые волосы коротко подстрижены и торчат щеткой – решительно положил руку на фотокопию стратегической карты.
– Повторим еще раз… Это тот самый план, который наши противники готовили на протяжении многих лет. Состояние подготовки сегодня обсуждалось в главном управлении. Нам доложили, что детальные планы уже розданы по оперативным отделам. Система распределения материалов…

Он остановился, взглядом приглашая продолжить своего соседа, сидящего от него по правую руку. Тот разъяснил:
– Система распределения материалов нам известна. К сожалению, круг лиц, допущенных к нему, очень узок. Некоторые сотрудники главного управления и руководители областных центров военной разведки…
– Так… Вот у одного из них нам и нужно будет изъять эти планы. И если мы их получим, тогда, – голос председательствующего прозвучал твердо, – тогда мы предадим их самой широкой огласке. Пусть узнает обо всем мировая общественность… Материалы должны попасть к нам в оригинале, обязательно в оригинале… И тогда мы увидим, что останется от этих планов. Время не терпит. Сегодня мы должны все решить. Какие будут предложения?
Младший из трех пожал плечами. На вид ему было лет тридцать, не больше. Он быстро просмотрел свои записи.
– Мне кажется… Лучше всего взять их в Вюрцбурге… – Задумчиво глянул в окно. – Товарищ Лоренц там уже три года…
– Договорились… – кивнул головой председательствующий. – Организуйте встречу… Если возможно, здесь, в Берлине.
Вначале была игра
Знакомство Шукка с разведкой этого государства произошло сразу же после войны. Знакомство было случайным. Да и вообще судьба не была благосклонной к Шукку. Быть может, Шукк бросал слишком жадные взгляды на тугие кошельки своих заказчиков, может быть, и по другой причине, но связь с разведкой вскоре прервалась. А отношения в мире между тем выяснились и стабилизировались, фронт так называемой «холодной войны» ясно обозначился. К этому времени Шукк уже благоденствовал в своем родном Магдебурге, можно сказать, как сыр в масле катался. Тесть занимался торговлей углем, и можно было смело глядеть в будущее. Но однажды… однажды Шукк случайно занес на свой личный счет стоимость доброй сотни тонн угля. Последствием этой двойной, а вернее, тройной бухгалтерии была срочная необходимость покинуть насиженное местечко и предпринять поездку в Западный Берлин. Оставив позади «хвост» в виде опыта по тройной бухгалтерии, зафиксированного в бухгалтерской книге своего тестя, и не слишком опечаленную семью, Шукк исчез в каменных бараках для беженцев в предместье Западного Берлина Мариенфельде. Здесь-то ему и пригодился его опыт первых послевоенных лет. Он добросовестно доложил о своих прежних занятиях в соответствующем месте.
Нет, не прямой была дорога, которая привела его год спустя в Вюрцбург. Но теперь он один из ближайших сотрудников мистера Коллинза, а это что-нибудь да значит!
Сегодня шеф щедро дал ему отпуск, весьма кстати, весьма… Если бы не дал… Тогда пришлось бы самому просить. Так или иначе, он должен был сегодня быть здесь, в казино. Согнутая рука тихонько прижала боковой карман, хрустнули банкноты, полученные от Хансена. Снова выручил, и в который раз! Ну и задолжал же он ему! Осторожно ступая по натертому полу, Шукк приблизился к Чарли, высокому крючконосому старику – доверенному лицу этого заведения. Шукк поклонился Чарли с некоторой элегантностью, но тот посмотрел на него с явным снисхождением и небрежно звякнул жетонами для игры, горкой насыпанными на тарелке.
– Снова у нас, гроссмейстер? – спросил Чарли.
– Много хлопот, Чарли? – ответил Шукк.
Чарли наморщил нос и глянул мимо Шукка в главный зал.
– Если, гроссмейстер подразумевает даму в лиловом – смотрите туда, гроссмейстер, – в лиловом платье со шлейфом, то у вас будет много хлопот, как мне кажется. Дама сидит за столом, рядом с колонной, место рядом свободно, мистер…
– У вас великолепный нюх, Чарли!
– Стоило мне родиться, мистер, как те же слова были сказаны моей матерью, те же слова, гроссмейстер…
Двойная дверь в главный зал была широко открыта. Шукк остановился на пороге, осмотрелся. Два, нет, три стола для игры в рулетку, столики поменьше для карточных игр… Дешевые ковры, масса стекла. Глубокие ниши. Имитация под мрамор… За столами «полусвет», несколько провинциальных купчиков и группа сопляков. Горько придется этим мальчишкам расплачиваться за те несколько марок, которые они выловили на сегодняшний вечер из сумочек своих мамаш.
Голос крупье назойливо повторял: «Ничего больше», «Ставок больше нет…», и это же самое по-английски, по-французски, по-итальянски…
А шарик между тем все крутился, журча, и Шукк невольно следил за ним взглядом.
В углу, как раз у входа, тихо зазвенел телефон. Чарли поднял трубку, поискал глазами Шукка, который все еще стоял у входа в главный зал.
– Казино… Слушаю вас… Вечернее заведение к вашим… О, господин барон! Я приветствую вас!

Взгляд Чарли теперь уже не случайно обратился в сторону Шукка. Затем он тихо спросил:
– Во что вы оцениваете информацию?… Пять?! О, обедневшее дворянство, я понимаю, понимаю… Ну хорошо… Минуту назад я имел счастье поздравить его с прибытием. Есть ли рядом с ним особа женского пола? – Чарли повторил вопрос и ответил не сразу. Он чуть-чуть приподнял голову и взглянул в зеркало над главным столом в зале. Отсюда ему была ясно видна сутолока вокруг стола. Затем он любезно сказал своему невидимому собеседнику: – Я слышу… Ты хочешь узнать? – И кашлянул значительно. – Десять? Это другое дело. Дама, к которой упомянутый вами господин сейчас приближается, к сожалению, уже перешагнула порог весны. И это, господин барон, уже заметно…
Чарли положил трубку. Шукк между тем действительно сел рядом с дамой в лиловом платье и принялся внимательно следить за шариком рулетки. Как и все за столом, он также приготовился к игре: достал маленький блокнот, шариковую ручку, сигареты и все это разложил поудобней на столе. Затем Шукк набрался решимости и не без колебаний сделал малюсенькую ставку.
– Вам следовало поставить на четырнадцать, уважаемый… – сказала глуховатым голосом сидящая рядом с Шукком дама и улыбнулась одними глазами.
Шукк также улыбнулся.
– Уже занято, мадам! – ответил он.
И Шукк и дама в лиловом некоторое время играли молча. Рядом с кошельком, принадлежащим даме, лежала такая же шариковая ручка, как и та, что являлась собственностью Шукка. Точно такая же, вряд ли одно яйцо отличается от другого больше. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Шукк совершенно случайно взял эту ручку себе, когда собирал свои принадлежности, чтобы оставить зеленый стол.
Возле бара толпилось много людей, но Шукк разыскал уютный уголок. Он вежливо пододвинул высокую табуретку, когда его привлекательная соседка в лиловом платье покинула рулетку и направилась к нему.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15