– Ну, если вам так понравилось, то мы можем продолжить, – сказал доктор. – Но, боюсь, у полковника есть еще дела.
Рокк вошел в подвал и протянул Хансену его пистолет.
– Ваша проверка окончена. Результат будет известен позднее.
Хансен перебросил пиджак через плечо и направился к выходу из тира. Потом обернулся и сказал:
– Я сожалею, полковник… Был так взволнован, что просто забыл вам сообщить. – Хансен увидел, что Рокк напряженно прислушивается к его словам. Даже у доктора глаза стали круглыми. – Так забыл вам сообщить, что я министр государственной безопасности Германской Демократической Республики. Собственной персоной…
Невесело было на душе у Шукка, когда он вышел на залитые солнцем улицы послеобеденного Вюрцбурга. Со стороны могло показаться, что Шукк бродит просто так, без какой-либо цели. Но это было не так…
Ужас, который он пережил во время вчерашнего налета полковника Рокка, все еще не покинул его. Что он только не передумал, когда началась проверка! Ему казалось, что все было приготовлено для того, чтобы разоблачить его, Шукка. Но когда допрос Хансена затянулся, Шукк и другие наверху поняли это как доброе предзнаменование. И действительно, полковник Рокк «смилостивился». Пегги, Франтишек и Шукк были пропущены через тесты за каких-нибудь несколько минут.
Когда проверка окончилась, Коллинз совсем взбесился. Шукк понимал, что в этом состоянии майор долго не будет находиться. Так оно и вышло. К вечеру майор уже засел за работу, да и сейчас все еще торчит за своим письменным столом. Можно было уверенно сказать, что Вюрцбургский центр ожидает полная реорганизация. В который раз!
Этого как раз и боялся Шукк. Да еще когда он шел в ресторан обедать, к нему подошел связной и «обрадовал»: Шукк должен находиться в известный ему час на известном ему месте. Неожиданное приглашение вызвало головную боль. Так или иначе, а жди неприятностей. Шукк сразу же почувствовал, что ему сорок пять и что жизнь, полная опасностей, уже не для него.
А у входа в парк хохотали девушки в пестрых платьях, и смех их был светел и непринужден. Пожилые дамы сидели на выкрашенных белой краской скамьях и вспоминали прошлое. Залаяла собака. Какой-то господин в вылинявшей на солнце шляпе гордо вышагивал по гравию аллеи. Ну конечно, эти люди могли смеяться, что-то такое вспоминать, разглядывать друг друга, вот так вышагивать по дорожкам парка. Они все еще ждали чего-то от жизни или ничего больше не ждали. Но все они были счастливей его, Шукка, который однажды поверил в то, что можно вести жизнь, полную опасностей, без особого риска, если немного схитрить. И было у Шукка предчувствие, что сегодня ему предъявят счет. И он должен будет платить…
«Выходить из игры нельзя, Шукк!»
Он нашел Адельгейд в тихом закутке городской оранжереи, как раз за фонтаном. Адельгейд задумчиво покачала головой, когда Шукк присел рядом с ней на каменную скамью и озабоченно закурил сигарету.
– Вы нервничаете? – спросила она.
– Это только кажется, – принужденно улыбнулся Шукк.
Адельгейд порылась в сумочке и протянула Шукку конверт.
– Ладно, не будем терять времени. Вот вам ключ.
Шукк невольно отдернул руку. Адельгейд наморщила лоб и быстро вложила конверт в его карман.
– Нам нужна вся картотека, – сказала она твердо. – Переснимите все на микропленку… Нам нужны карточки всех осведомителей, всех агентов и связных, длины волн раций, их местонахождение – словом, все. Абсолютно все. И сегодня ночью!
Шукк смотрел на свою даму в ужасе.
– Невозможно! После посещения Рокка вся фирма похожа на потревоженный улей.
Адельгейд кивнула.
– Все знаю, мой дорогой. После такой встряски все дезорганизовано. И вполне возможно, что завтра вам вообще не добраться к сейфу. А там внутри пока еще есть кое-что интересное… А если и доберетесь, то будет ли в нем интересующий нас материал? Вы об этом подумали?
Шукк почувствовал, как пот ручейками стекает по плечам под рубахой.
– Сегодня этого не сделать! – сказал он.
– Вы должны это сделать сегодня! – ответила Адельгейд, и в ее голосе послышалось что-то такое, что Шукк вздрогнул всем телом под влажной от пота рубахой.
Адельгейд в молчании внимательно смотрела на Шукка, а он сидел, уставившись на свои руки. Пальцы с уродливо разросшимися суставами дрожали. Шукк отрицательно покачал головой.
– Вы не заставите меня сделать это!
– Что вы хотите сказать? – Адельгейд рассмеялась обворожительно и кокетливо, так как пожилая супружеская пара показалась на дорожке и исчезла за рядами кактусов.
– Будете принуждать… так я уйду, выйду из игры!
Шукк сказал это, не поднимая головы. Адельгейд откинула голову, всматриваясь в Шукка прищуренными глазами.
– Думаете донести Коллинзу?
Об этом Шукк вовсе и не думал, но все же уклончиво ответил:
– Кто знает?…
Адельгейд встала со скамейки и, сняв белоснежную перчатку с руки, опустила пальцы в бассейн.
– У людей Гелена длинные руки. Через двадцать четыре часа вы мертвец, Шукк.
Адельгейд перечислила Шукку ряд его дел и делишек. Это был длинный список, и Адельгейд говорила бесстрастным деловым тоном. Так говорят с несостоятельным должником о его долгах. Не уплатите по счетам – передаем дело в суд.
Шукк растерянно посмотрел на собеседницу.
– А если меня поймают? – он медленно кивнул на выход из оранжереи.
– То же самое! Это не лучше! – ответила Адельгейд. – Ваш единственный шанс – не попадаться! Это и в наших интересах… Что мы сможем сделать, чтобы помочь вам, сделаем. – Адельгейд холодно на него взглянула. – А выходить из игры нельзя, Шукк! Вы слишком много знаете…
Шукк больше не возражал. Это было бесполезно. Ему предъявлен счет. Нужно платить, и баста!
– Итак, сегодня вечером, в одиннадцать, – закончила разговор Адельгейд. – Хансен уедет. Мы также знаем, что майор Коллинз будет или в лагере, или в главном управлении. Чехом я займусь сама.
Адельгейд шлепнула Шукка по плечу перчаткой и быстро вышла из оранжереи.
Шукк остался в окружении молчаливых кактусов. Он чувствовал себя ужасно. Что-то душило его, и он выбежал на свежий воздух. Холодный пот выступил на лбу. Вот уже девять лет прошло с того времени, как он запродал всего себя тайным организациям. Мечтал о грандиозно удачливой карьере разведчика. Да еще «предусмотрительно» связался со службой Гелена. Ведь ему так хотелось со временем получить приличное, а может быть, и высокое местечко в Бонне. Шукк протянул Адельгейд только палец, а она схватила всю руку. Он думал, что ему будет достаточно передать сплетню или какие-нибудь незначительные сведения, одну-две микропленки из бюро Коллинза, и люди Гелена будут вполне удовлетворены. На протяжении всех этих лет он делал свое дело и продолжал бы его и дальше, но им оказалось этого мало. Такая наглость со стороны службы Гелена была полной неожиданностью для Шукка, но, черт возьми, он ведь еще жив! Он не призрак, не мертвец! И полковник Рокк во время своего неожиданного визита обошелся с ним мягче, чем с другими. Да разве Адельгейд пошлет его к сейфу, если рядом с сейфом Коллинз устраивает засаду? И ведь людям Гелена он нужен живым, а не мертвым. Им нужны документы из сейфа Коллинза, им нужна его картотека.
Так Шукк «набирался храбрости».
«Игра еще не кончена, есть еще карты в колоде!» – думал он.
У отметки 55,5
«Если возьметесь за это задание, товарищ Лоренц, помните: вас ждет длительное одиночество…» Эти слова сказал Хансену майор, когда он в тот пасмурный октябрьский день пришел в Берлинское бюро госбезопасности, чтобы выполнить свой долг коммуниста и гражданина. И Хансен испытал себя на этом долгом пути борьбы и одиночества. Но так же точно, как он знал сегодня, что все его действия были правильными, точно так же он знал, как тяжело одиночество. Правила конспирации разрешили отклоняться от инструкций только в исключительных случаях. А инструкции запрещали входить в контакт с единомышленниками или по собственной инициативе обращаться в высшие инстанции. Пути, по которым Хансен доставлял свою информацию, были твердо установлены. Малейшее отклонение могло привести к тяжелейшим последствиям. Только два раза за три года Хансен отходил от инструкций. Последний раз в Берлине. Все остальное время он боролся один, никого не было рядом, никто не стоял за ним, готовый помочь советом или делом. С каждым днем он все глубже погружался в джунгли секретной службы одной из могущественнейших разведывательных организаций Запада. При нем совершенно откровенно говорили, планировали, осуществляли такие вещи, от которых могло разорваться сердце. Это была пытка. Она продолжалась непрерывно, днем и ночью, из месяца в месяц. И так же непрерывно над головой Хансена висела опасность разоблачения. А разоблачение обозначало смерть.
Но он привык к одиночеству, привык настолько, насколько к этому можно было привыкнуть. И он понимал – по-другому нельзя. И вдруг к нему приходит известие: ждать ровно в 23.00 у отметки 55,5 километра по нюрнбергской дороге! И время и место были чрезвычайно удобными для свидания. Как раз утром Коллинз попросил его подъехать к одному продавцу, у которого должна была находиться ценная статуя. Адрес продавца ему сообщил нюрнбергский антиквар. Хансен догадывался, что между этим продавцом скульптур и местом его свидания была какая-то связь. Во всяком случае, ему не нужно будет специально отпрашиваться у Коллинза.
Было около одиннадцати вечера. Хансен ехал медленно, дорога была прекрасной. По обеим сторонам темнели ели и сосны. Вот шоссе перебежал зайчишка, уши заложив назад, перебежал и скрылся в кустарнике. На протяжении десяти километров Хансену не встретилось ни одной машины. Скоро и его отметка.
Еще издали Хансен заметил, что у обочины дороги возле отметки стоит элегантный автомобиль. Подъехал ближе. Так и есть, автомобиль – теперь Хансен смог определить марку – «дофин» – стоит как раз у назначенного места. А он где-то видел этот автомобиль, но где и когда?…
Прежде чем он вспомнил, его машина поравнялась с «дофином». Капот был открыт, и какая-то девушка в светлом пальто наклонилась над мотором. Хансен вышел из машины. Девушка подняла голову. У нее было ясное лицо под копной вьющихся волос. Такое лицо трудно забыть, увидев его однажды. Да, конечно, он видел и это лицо и эту машину перед отелем «Рикси», в тот полный волнений вечер, видел мельком, теперь он это ясно вспомнил. А тогда не придал никакого значения. Была ли эта девушка тем ангелом-хранителем, который сообщал майору о действиях ищеек Коллинза? Хансен улыбнулся: такой ангел-хранитель может поколебать любого атеиста.
Он подошел к машине и заглянул внутрь.
– Зажигание? – спросил он.
– Да, свеча вышла из строя.
Хансен полез в карман и протянул коробочку с новой свечой.
– Возьмите, – сказал он.
Мотор сразу же заработал.
– Но когда я смогу ее вернуть вам?
– Утром, в одиннадцать, кафе «Капелла».
– Спасибо…
Хансен направился было к своему автомобилю, но вдруг повернулся, повинуясь неожиданному желанию увидеть еще раз ее лицо. И ему захотелось увидеть на этом лице улыбку.
– Забыл сказать вам до свидания…
Девушка подняла голову.
– До свидания, – сказала она, помедлив. И улыбнулась.
Всего лишь маленькая собачка
Часовая стрелка уже приближалась к одиннадцати, а Франтишек все бродил по коридорам «Конкордия экспорт-импорт», проверяя, все ли двери закрыты как следует. Это было скучнейшее занятие, и Франтишек то и дело зевал и почесывался. И так ведь было каждый день, когда уезжал Коллинз. По пути Франтишек выключал свет, оставляя только синие лампочки ночного освещения.
Но вот, кажется, и все. Франтишек подошел к окну и достал из заднего кармана брюк плоскую бутылочку с ромом. Несколько глотков его вполне утешили. Теперь бы явиться Хансену, и можно будет пойти соснуть в дежурке перед дверью квартиры Коллинза. Хансен всегда позволял ему немного поспать.
Вдруг в саду раздался какой-то неясный звук. Франтишек насторожился. Да, там кто-то есть. Франтишек распахнул окно и перегнулся через подоконник. В передней части сада яростно лаяла какая-то собачонка. Судя по лаю, шпиц или что-нибудь в этом роде. Лай прекратился, и Франтишек услышал женский голос:
– Фифи, иди сюда! Иди, иди, моя собачка! Ну иди же!
Франтишек несколько секунд прислушивался в нерешительности. Лай не прекращался. А там в саду… там же свежие грядки! Этот пес все перепортит! Франтишек выбежал во двор, оставив дверь приоткрытой.

С верхней площадки лестницы за ним наблюдал Шукк. Вот Франтишек вышел, и Шукк удовлетворенно кивнул: все идет как по писанному, как раз одиннадцать… Шукк на цыпочках соскользнул вниз по лестнице. Отлично подобранный ключ бесшумно отворил дверь в кабинет Коллинза. Франтишек еще не добрался до ворот, ведущих из сада на улицу, а Шукк уже успел запереть за собой дверь кабинета. Замок щелкнул едва слышно.
Одно дело сделано. Он в кабинете у шефа. Шукк с облегчением вздохнул. Острым лучом карманного фонаря ощупал комнату. Штора была спущена небрежно, и Шукк, подойдя к окну, тщательно ее поправил. Можно было включить верхний свет, что Шукк и сделал, особенно не раздумывая: он хорошо знал, что шторы в кабинете непроницаемы. Теперь можно было заняться сейфом.
Шукк набрал на дисках серию цифр и без труда открыл первую дверь. Потом вставил в замочную скважину ключ, полученный им накануне от Адельгейд, и тут все обошлось благополучно. Не прошло и минуты с того момента, как он сюда вошел, а в его руках уже была полная картотека Коллинза! Шукк стал раскладывать карточки, потом взялся за аппарат.
Сквозь прутья забора Франтишек увидел фигуру женщины и подошел ближе. Это была дама, самая что ни на есть важная дама, как он позднее клялся Хансену. Дама тщетно пыталась вызвать из сада убежавшую Фифи. Эта Фифи – комок курчавой черной шерсти – не желала ничего слушать и в ответ только лаяла. И конечно, этот лай доносился со стороны самых ухоженных грядок, гордости Франтишка. Дама очень обрадовалась, когда Франтишек просунул голову сквозь садовую решетку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15