Гил повозился в кожаном откидывающемся кресле и натянул одеяло до самого подбородка. И по времени Тель-Авива, и по-лондонскому, как ни крути, было уже за полночь.
– А не перечесть ли нам еще раз записи из дневника? – спросила Сабби.
– Я уже выучил их наизусть. Там говорится: ступай в Уэймут и воспользуйся мозгами, которые тебе дал Господь.
– Тогда давай прикинем, как нам действовать дальше.
Голос Сабби внезапно смягчился, сделался очень нежным, интимным, чего еще никогда не бывало.
Ее намерения были совершенно прозрачны. Очевидно, она не могла заснуть и не знала, как сказать, что нуждается в компании.
Инстинктивно Гил протянул руку и коснулся ее волос, затем замер. Выражение неуверенности на ее лице сказало ему, что он ступил на неизведанную территорию. Он подумал о Люси. Ее облик вспоминался теперь не так отчетливо, как еще неделю назад. Горло его словно тисками сдавило чувство вины.
Сабби потянулась, чтобы включить над ним ночник. Ее грудь скользнула по его руке. Она, казалось, не заметила этого, он тоже притворился, что ничего не произошло.
– Итак, вот как мы все представим в Уэймуте, – заговорила она.
– Я весь внимание.
– Мы притворимся любовниками, – объяснила она с озорной улыбкой.
Гил громко рассмеялся.
– Тебе кажется невероятным, что нас могут принять за любовников? – спросила она обвиняющим тоном.
– Нет, вовсе нет. В конце концов, технически это…
Она оборвала его:
– Отлично. Изобразим из себя голубков, поглощенных друг другом. В таком случае никто не сочтет странными наши прогулки при свете луны. А у нас появится вполне приемлемая причина избегать общения с кем бы то ни было. Ты не будешь сводить с меня глаз.
– А ты?
– А я буду следить за тем, что творится вокруг, – ответила она.
– Это не слишком-то красиво, – проворчал Гил.
Ему не хотелось никого вводить в заблуждение.
– Зато необходимо. Нам надо убедить всех, что мы любовники, – гнула свое Сабби. – Это не так легко, как тебе кажется.
– Я не мастер отливать пули, это ты у нас спец.
Она искусно перевела разговор на другую тему:
– Давай я расскажу тебе все, что узнала об Уэймуте и о монастыре.
Гил неохотно кивнул.
– Уэймутский монастырь – один из самых первых в Европе. Правда, с годами он претерпел значительные изменения. Пережив десять веков и весьма бурные времена… хотя пережив ли? Ведь он весь был разрушен, уцелело лишь одно здание, остальное заново возвели из руин. Одни говорят, что его перестроили весьма близко к оригиналу, другие считают, что первоначальному плану, кроме каких-то стен, не соответствует уже ничего, правда, по утверждениям архитекторов, стен таких много. Кто-то думает, что от древнего монастыря осталось несколько статуй и сколько-то гобеленов, кому-то представляется, что все было дочиста разорено. А местные жители полагают, что монастырь все такой же, каким был всегда, и что в нем творятся странные вещи – об этом я расскажу тебе потом…
Гил начал засыпать.
Она потрясла его за руку, заставляя проснуться.
– Во всяком случае, от Лондона до самого Уэймута примерно пара часов езды. Но это на автобусе, а автобус туда отправляется только в шесть сорок пять вечера. Поэтому нам и пришлось сесть на поезд, хотя это, конечно же, крюк. Четыре часа, а не два, ну да ладно.
Затем Сабби пояснила, что монастырь расположен в сорока минутах ходьбы от центра городка и это очень важно, ибо гарантирует хоть какое-то уединение. Согласно ее распечатке из Интернета, к нему ведет только один путь, и лучший способ узнать о нем – это посетить самый старый уэймутский паб, используя его в качестве отправной точки.
Гил снова стал засыпать, и его голова упала на подголовник.
Сабби опять потрясла его, на этот раз сильнее.
– Ты жестокая женщина.
Она продолжила свой рассказ, наклонившись и дыша ему прямо в ухо.
– Обычно монастырь пустует. Монахи там не живут уже с восемнадцатого столетия. Туда приезжают только туристы… и то не очень-то регулярно, это зависит от того, сколько народу записалось в поездку. Если нам понадобится получить историческую справку на месте, придется идти в уэймутскую библиотеку. Это может показаться странным, особенно если учесть, что романтические любовники обычно избегают публичных мест, но мы что-нибудь придумаем.
Внезапно Гил выпрямился, сбросив с себя сонливость.
– Постой-ка. Отмотай назад пленку. Расскажи мне о странных вещах.
Согласно местной легенде, пояснила Сабби, на территории монастыря где-то зарыта шкатулка. Некоторые утверждают, что она из серебра, другие – что из золота или из меди. Местные жители разделились в своем отношении к природе этой шкатулки. Одни заявляют, что это зло, ловушка, расставленная дьяволом. Другие говорят, что это дар Божий. А некоторые верят в то, что ее благословил Христос и что она обладает целительной силой.
– Они клянутся, что в ней сокрыт секрет бессмертия, который знал и Христос, несмотря на то что его распяли, – продолжала Сабби. – Паломники со всей округи регулярно посещают часовню монастыря, уцелевшую во времена потрясений. Некоторые, покидая ее, заявляют, что расстались с недугом, другие впадают в блаженное состояние от пары молитвенных слов. И все верят в то, что шкатулка там есть, хотя и не представляют себе, где именно.
А еще, сообщила Сабби, одна пара, предположительно пожилая, переехала в городок, ибо старая леди умирала от какой-то редкой разновидности рака. Они верили, что, если станут ходить в монастырь каждый день, она исцелится.
– И что же? – спросил Гил.
– Тому восемь лет. Она до сих пор жива.
– Еще что-нибудь?
– Нет, это все, – сказала она. – И что ты думаешь?
– Это невероятно. Это лучшее из всей твоей болтовни.
Существует система, по которой люди обычно мыслят, пояснил Гил. Независимо от того, прячут ли они что-нибудь на добрую тысячу лет или просто решают, что им съесть на обед, они делают это в рамках системы. И когда речь заходит о том, чтобы сочинить историю, люди предсказуемы также. Поскреби немного любой миф, и ты обнаружишь реальное событие. Его могли исказить согласно чьим-либо интересам или с какими-то неясными целями, но в своей основе это всегда реальное событие.
– Давай начнем с факта номер один, – произнес Гил. – В дневнике Элиас пишет, что свиток, который привез из Святой земли его брат, находился в деревянном ларце.
– Шкатулка!
– Точно. И одни горожане сочли ее злом…
– Потому что Вильгельма сожгли на костре!
– А остальные, уповая на силу Христову… – подсказал он.
– Не говори мне, что ты думаешь…
– А ты нет? Разве это не совпадает в точности с тем, о чем писал Элиас? – спросил Гил.
– Да, но ничто никогда не бывает так просто.
Ну и зануда. Он ей все подносит на блюдечке, а она крутит носом. А ведь, как и он, тоже надеется, что уэймутский миф связан со свитком. И им обоим не терпится выяснить это.
Они сидели плечо к плечу и хранили молчание, прислушиваясь к стуку вагонных колес поезда, который вез их в Уэймут.
Гил заметил, как ее глаза закрылись, а дыхание стало глубже. Она уснула.
«А твоя система, Сабби: зной и холод. Сначала приязнь, затем отдаление, секс без близости, контроль любой ценой. Что можно сказать о тебе? Тяжелая жизнь… даже до того, как тебя изнасиловали. Боль и предательство. Никому нельзя верить. Только самым замечательным людям вроде Ладлоу с его женой. А теперь и они ушли тоже».
Он понимал ее. Удел ее мог быть горьким. Как у Люси, которая в свои последние дни, когда больше некого стало винить, принялась винить только себя. Жестокий выбор, который вел к одиночеству. Всем остальным казалось, что она ни в ком не нуждается. Ничто не могло быть от истины дальше.
Застарелая боль поднялась в груди Гила. Ему хотелось дать ей обещание, что он обязательно приведет ее к документу, который уже два тысячелетия дожидается освобождения из-под спуда. Он знал, как отчаянно Сабби жаждет отыскать и оберечь его. Еще он хотел пожелать ей приятных снов и заверить, что все кончится хорошо. Так просто было бы пообещать ей все это. Но он уже знал, что ничто никогда не бывает так просто.
ГЛАВА 26
Позже в тот же вечер
Видеостудия «Мусульмане во имя истины», Лондон
Прошло много времени, прежде чем Хасан сообщил Малуке о неожиданном визите Маккалума. Драгоценное время, позволившее бы Малуке тут же начать действовать, было упущено из-за того, что Хасан позволил себе пренебречь своими обязанностями. Возможно, он стал потакать собственным желаниям, как и все те, кого прежде внедряли во вражеский стан. А может, в его душе посеяли семена свои жадность и леность. Или же вздремнуть в кладовке музея Хасана вынудила внезапная хворь.
Последнее как-то бы примирило Малуку со свершившимся фактом. Однако, к сожалению, он с трудом мог в это поверить. Хасан по болезни никогда не отлынивал от работы, ни раньше – в видеостудии, ни позже – в музее. Ни высокая температура, ни мучительный кашель не могли в этом плане ничего с ним поделать. Столь ревностное отношение к своим обязанностям характерно лишь для немногих людей, являясь предметом их гордости.
Если бы только Хасан не выбрал для своего недомогания столь неподходящий момент, Малука, может быть, просто бы удивился, и все. Атак неожиданная хворь, которая помешала Хасану своевременно дать знать ему о появлении в музее Маккалума, казалось, была чем-то большим, чем извинительная случайность.
Малука отнесся к звонку Хасана с большой осторожностью. Он раздался не в заранее оговоренное время, а от неожиданного звонка вряд ли можно было ожидать чего-нибудь хорошего.
– Не знаю, что и сказать. – Голос Хасана срывался от искреннего волнения. – Если бы я оказался на месте, то позвонил бы вам сразу же.
Малука хранил молчание, пока Хасан излагал подробности, которые ему удалось выведать у своих сотоварищей из обслуживающего персонала.
– Маккалум появился с двумя телохранителями, – начал Хасан.
То, кого из служащих ему ангелов Маккалум избрал себе в спутники, могло раскрыть цель его визита. Охранники, входившие в три пары могущественной шестерки Маккалума, носили соответствующие их назначению имена. Взятые, по его склонности к изощренной иронии, из легенд или священных текстов презираемых им религий, к каковым в первую очередь относились иудаизм и ислам. Каждого телохранителя подбирали с особой тщательностью, а пары составляли из тех, у кого имелись взаимодополняющие таланты, и этих двойников готовили так, чтобы они работали как единое целое.
Если Маккалум прибывал куда-то в сопровождении Накира и Мункара, названных так в честь ангелов, ведущих допрос умерших и решавших, в ад или в рай их направить, то можно было с большой долей уверенности заключить, что его визит имеет целью сбор какой-либо информации. С другой стороны, если рядом с Маккалумом видели Ахадиеля, удостоенного привилегии носить имя ангела, насаждающего закон, и Азариила, заслужившего право стать земным тезкой ангела, превосходно искоренявшего глупость, то дело пахло карами, причем необычного рода. Еще одна пара двойников, по слухам, неотлучно пребывала в штаб-квартире БАСХ, к их помощи прибегали лишь в крайних случаях. Их имена и специфические умения оставались тайной почти для всех, кто не входил в элиту БАСХ.
– Кого он с собой привез? – спросил Малука.
– Накира и Мункара, светловолосых близнецов, – ответил Хасан.
– Итак, Маккалум появился у вас только для того, чтобы поговорить с де Вризом. Вероятней всего, о дневнике. Что еще? – спросил Малука.
– Я обнаружил на полу офиса де Вриза книгу, одну из тех, над какими он прямо трясется. Он никогда не позволил бы ей там валяться. Несколько страниц книги были помяты, а обложка сзади чем-то обрызгана. Похоже, кровью, – добавил Хасан.
Де Вриз, должно быть, юлил, и Маккалуму, кажется, пришлось подтолкнуть его к откровенности.
– А когда я спросил у де Вриза, можно ли мне освободить его мусорную корзину, он меня не услышал. Он заявил, что у него ушная инфекция.
Удар, должно быть, пришелся по голове.
– Каковыми же были результаты их встречи? – спросил Малука.
– Как ни странно, они расстались друзьями. Маккалум, говорят, улыбался и обнимал де Вриза за плечи, когда уходил.
«Итак, де Вриз выложил все. На данный момент Маккалум удовлетворен. Намечен, видимо, какой-то план, позволяющий ему надеяться завладеть дневником и, возможно, свитком».
Обдумав это, Малука поинтересовался, чего добились Сабби и Гил. Хасан объяснил, что они взяли выходной.
– Они сказали де Вризу, что работа движется плохо и что им надо денек от нее отдохнуть. Для лучшего продолжения изысканий, – закончил с презрительным смешком Хасан, видимо передразнивая кого-то.
Малука выпрямился от изумления. Это было самым худшим из всего, что Хасан мог ему сообщить. И самым важным из того, что он сейчас услышал. Сабби никогда бы не прекратила возню с дневником ради каких-то там шашней. Если ее нет в музее, значит, она узнала все, что ей требовалось, и, вероятней всего, устремилась за свитком.
Де Вриз слепец, раз не сумел разглядеть в Сабби сильного и решительного конкурента. Американец сказал ему, что работа не клеится, и он с легкостью дал этой парочке день отгула. Куда торопиться? Он ведь уверен, что они с Маккалумом – единственные участники этой игры, так что нет никакой нужды завинчивать гайки.
А Сабби, со своей стороны, вероятно, внушила де Вризу, что окончательно захомутает американца, если посулит ему или даже предложит постель. Вот и еще одна причина дать своим глупым осликам выходной.
Де Вриз позволил им удалиться и теперь, наверное, представляет, каким плотским утехам они предаются, позабыв напрочь о деле. Но Малука видит в Сабби ту целеустремленную хваткость, которая при определенных обстоятельствах легко может превратить ее в самого страшного из противников.
«Она сбежала и, скорее всего, взяла с собой американца или же избавилась от него. У нее почти сутки форы. Одно это внушает нешуточную тревогу!»
Инструкции Малуки Хасану были предельно четкими. Если действовать быстро, то, возможно, удастся все наверстать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40