Всадник остановился в нескольких футах от них. Кристин изумленно разглядывала его. Брюки из грубой ткани, хлопчатобумажная рубашка, куртка, на шее небрежно повязан шарф. Он не носил формы ни одной из воюющих армий и вы глядел, скорее, как скотовод или фермер.
У одинокого всадника было мужественное, словно высеченное из камня лицо, темные волосы, слегка тронутые сединой. В усах и бороде тоже серебрилась седина, и глаза под дугами черных как смоль бровей были серо-стального цвета.
– Оставь ее, парень, – скомандовал незнакомец Зику. Его голос был глубоким и сильным. Он говорил тихо, но каждое слово звучало четко и весомо; он явно привык, что бы его слушались.
– Да кто меня заставит? – прорычал Зик в ответ.
Он мог себе позволить задать этот вопрос. В конце концов, его окружали преданные ему люди, а незнакомец был один.
– Еще раз повторяю, парень: отстань от этой леди. Похоже, она не хочет иметь с тобой дела.
Солнце спряталось за тучу, и незнакомец внезапно превратился в черный силуэт, в привидение на гигантском коне.
Зик хмыкнул и, как показалось Кристин, потянулся за кольтом. Она вскрикнула. Воздух прорезал еще один крик. На грудь Кристин брызнули капли крови. Она с удивлением поняла, что кричал Зик, и это его кровь пролилась ей на грудь. Пуля незнакомца угодила ему в кисть.
– Идиоты! – набросился Зик на своих людей. – Стреляйте же в этого ублюдка!
Кристин снова закричала. Несколько всадников вскинули ружья, но выстрелить они не успели. Незнакомец действовал стремительно. Как молнии с ослепительным блеском вылетали пули из его револьверов, и люди падали навзничь. Прекратив стрелять, незнакомец спешился. Один револьвер он сунул за пояс, другой по-прежнему держал в руке. Он медленно приближался к Кристин.
– Я не люблю убивать, – сказал он Зику, – хладнокровное убийство – это не по мне. Итак, я снова говорю тебе: оставь в покое эту леди. Она не хочет иметь с тобой дела.
Зик ругнулся и вскочил на ноги. Они смерили друг друга взглядом.
– Ты вроде мне знаком, – проговорил Зик.
Незнакомец подошел ближе и быстрым ловким движением вышиб у Зика кольт.
– Может, и знаком. – Он помолчал. – Думаю, тебе лучше убраться отсюда, согласен?
Зик нагнулся и, подняв шляпу, стал ее яростно отряхивать от пыли, шлепая ею по бедру. Он пристально смотрел на незнакомца.
– Ты еще получишь свое, приятель, – тихо пообещал он.
Незнакомец молча пожал плечами, но глаза его красноречиво выражали его чувства.
– Ты, милашка, тоже получишь свое. – Зик бросил свирепый взгляд на Кристин.
– На твоем месте, – спокойно проговорил незнакомец, – я бы убирался отсюда поскорее, пока есть возможность.
Зик нахлобучил шляпу на затылок и направился к одной из лошадей, оставшихся без всадника.
– Забери с собой этих подонков. – Не знакомец указал на тела убитых и раненых, распластавшиеся на земле.
Зик кивнул своим людям. Несколько человек подобрали покойников, раненых и умирающих и взгромоздили их на лошадей.
– Ты мне за все заплатишь, – снова угрожающе процедил Зик и повернул лошадь.
Незнакомец посмотрел вслед удаляющимся всадникам, затем повернулся к Кристин. Та почувствовала, как кровь приливает к лицу, и схватилась за порванное платье.
– Спасибо, – тихо сказала она. Мужчина улыбнулся, и Кристин ощутила дрожь во всем теле. Он не отвернулся и смотрел на нее оценивающе, даже не пытаясь скрыть это.
Кристин облизала пересохшие губы, желая заставить свое сердце биться не так бешено и стараясь смотреть незнакомцу в глаза. Но ей это не удавалось, и от этого она краснела еще больше.
Ветер улегся. Солнце снова ярко засияло на голубом небе. Было ли это затишье перед бурей? Кристин улавливала что-то незнакомое в воздухе, какие-то едва различимые разряды, как будто между ней и незнакомцем вспыхивали и гасли молнии. Необъяснимая тревога проникла в ее душу.
Он протянул руку и неожиданно дотронулся до нее, скользнув пальцами по подбородку.
– Думаю, вы можете предложить бродяге поесть, мисс…
– …Маккайи. Кристин Маккайи, – представилась она.
– Кристин, – пробормотал он. Затем снова улыбнулся. – Я бы не прочь что-нибудь пожевать.
– Конечно…
Кристин не могла отвести от него глаз. Она очень надеялась, что он не чувствует ее испуга.
Незнакомец снова улыбнулся и поцеловал ее руку. Кристин залилась краской, внезапно осознавая, что все ее прелести открыты его взгляду: шемизетка и платье порваны как раз на груди. Она с трудом сглотнула и попыталась прикрыться. Незнакомец опустил глаза, скрывая улыбку, затем кивнул на Самсона, который лежал у двери.
– Мне кажется, нам нужно осмотреть сначала вашего друга, Кристин, – сказал он.
Далила поднялась, стараясь помочь Самсону.
– Входите, мистер, – сказала она. – Я приготовлю для вас лучшую еду, какую готовят на этом берегу Миссури. Мисс Кристин, вы тоже идите сюда. Сейчас согрею воду, что бы вы могли отмыться.
Кристин кивнула, вновь покраснев.
– Что с Шеннон? – шепотом спросила она Далилу.
– Ваша сестра в погребе. Все хорошо. О, слава небесам, все, кажется, хорошо…
Незнакомец пошел к дому, Кристин последовала за ним, глядя на его широкие плечи. Но вдруг остановилась, задрожав.
Он пришел неизвестно откуда, из бескрайней равнины, и спас ее от ужаса и отчаяния. Однако Зик Моро уехал отсюда живой, и он, несомненно, вернется, обязательно вернется, когда благородного незнакомца с ними не будет, и она снова останется здесь одна.
Еще ничего не кончено. Зик приезжал за ней, и он приедет снова. Он не сражается за Миссури, за Юг, за законы рыцарской чести. Война для него – возможность грабить, убивать, мародерствовать и… насильничать. Он приедет за ней. Он выждал момент, когда они меньше всего этого ждали, и снова выберет такой же момент.
Им придется уехать отсюда, подумала Кристин. Это ее дом, единственный дом, который у нее когда-либо был, сколько она себя помнила. Эта земля была мечтой, осуществившейся мечтой бедного ирландского иммигранта. Но этот иммигрант лежит в земле. Гейбриэл Маккайи лежит со своей Кэтлин на маленьком кладбище, что неподалеку от дома. Он лежит там с юным Джо Дженли, который пытался защитить его. Мечта умерла, как и ее отец.
Кристин не могла этого так оставить. Она должна уничтожить всех зиков моро. Она не могла допустить, чтобы отец умер напрасно. Но она боролась и потерпела поражение.
На этот раз она не потерпела поражения, потому что появился незнакомец.
Кристин подтянулась, расправила плечи и посмотрела вслед высокому темноволосому мужчине, который шел впереди легко и с какой-то особенной грацией. Человек с целым набором револьверов и винтовкой. Человек, который целился и попадал в цель с поразительной, сверхъестественной точностью и скоростью.
Кто он?
И вдруг она поняла, что это не имеет значения, ей все равно. Она задумчиво прищурила глаза. И последовала в дом за темноволосым незнакомцем.
Глава вторая
В огромном очаге на кухне весело горел огонь. По запахам, доносившимся с кухни, Кристин могла угадать, что готовила Далила. Эти запахи перекрывали аромат розового мыла, которым она пользовалась. Изрядный кусок бекона шипел на сковороде, она слышала запахи студня из свинины с кукурузной крупой, блинчиков с топленым маслом и сладким сиропом. Далила, конечно же, приготовит яйца своим, каким-то ей одной известным способом, с ломтиками ветчины и хорошо выдержанным сыром. Все это время они экономили продукты. Если не нагрянут головорезы Куонтрилла, захватывающие лошадей и скот, то могут, что еще хуже, пожаловать воины Армии Союза, чтобы пополнить свои запасы провианта. Кристин уже давно утратила иллюзии о человечности каждой из воюющих сторон. И в одной, и в другой армии люди называли себя солдатами, но на деле были лишь ворами и убийцами. Это была не война, а бойня, кровавая, безумная схватка всех со всеми.
Удивительно, как у них еще оставались какие-то продукты. Конечно, их выручал потайной погреб. Много раз они сами скрывались в нем. Но сегодня особый день. Сегодня для всех них праздник.
Незнакомец заслужил, чтобы в его честь устроили пиршество.
Дверь в кухню открылась, и Кристин глубже нырнула в пенящуюся воду, налитую в большую медную ванну, которую мать Кристин везла с собой из Бристоля, далекого английского города. Но, как, оказалось, волновалась Кристин зря: вошла Далила.
– Как вы тут, детка? – спросила она. Далила зашла в чулан и взяла бутылку лучшей мадеры из запасов отца Кристин. Она сняла чайник с плиты, чтобы добавить горячей воды в ванну.
Кристин посмотрела в черные глаза негритянки.
– Мне кажется, я никогда не отмоюсь, Далила. Никогда… Даже если буду мыться до Страшного суда.
Далила вылила остатки воды из чайника, выпрямилась и поставила чайник обратно на плиту. Затем подошла проверить бекон.
– Могло быть еще хуже, – тихо сказала она, глядя в окно. – Хвала Господу за маленькие чудеса, что он посылает нам. – Она обернулась к Кристин. – Вы бы поспешили, дорогая моя.
Кристин кивнула и улыбнулась.
– Узнали, как его зовут?
Дверь в кухню внезапно отворилась, и Кристин снова нырнула в воду. Вошла Шеннон, раскрасневшаяся, хорошенькая и очень взволнованная.
– Кристин, ты все еще не вылезла из ванны?
Кристин смотрела на сестру и не знала, сердиться ей или радоваться. Она все еще была под впечатлением утренних событий. Конечно, Шеннон спряталась в погребе. И Кристин хотела, чтобы она спряталась. Похоже, все оказались вовлеченными в эту войну, она никому не позволила остаться в стороне: мужчина ты или женщина, каждый вынужден был выбрать какую-то сторону, выжить можно было, лишь ожесточившись. А Кристин хотела уберечь сестру. Она хотела, чтобы Шеннон сохранила веру в людей и добро. Ей недавно исполнилось семнадцать, и она должна была верить в чистоту человеческих отношений. Она такая юная, светлая, такая хорошенькая… Голубоглазая, с золотистыми волосами, сама красота и чистота. Кристин казалось, что она никогда не была такой. Когда она смотрела на себя в зеркало, то видела лишь жесткие черты лица, ледяной взгляд. И понимала, что выглядит гораздо старше своих восемнадцати лет.
За последние два года, ей казалось, она постарела лет на десять. Жизнь многому научила ее, горе и страдания оставили свой след на ее лице.
– Я сейчас приду, Шеннон, – заверила Кристин сестру.
– Слейтер, – проговорила Далила.
– Что-что? – переспросила Кристин.
– Слейтер. – Шеннон подошла к ванне, встала рядом на колени, опершись локтями о борта. – Его зовут Коул Слейтер.
– Вот как… – пробормотала Кристин. Коул Слейтер. Она мысленно повторила это имя. Имя достаточно простое. Почему, подумала она, он не захотел назвать его?
Шеннон вскочила на ноги.
– Кристин, наверное, никогда не вылезет из этой ванны. Мне взять мадеру, Далила?
– Похоже, кто-то влюбился! – усмехнулась Кристин.
– Я просто стараюсь быть вежливой, – раздраженно возразила Шеннон. Она поставила бокалы и бутылку вина на маленький поднос. – Честно говоря, Кристин, он очень обходительный человек: сказал, чтобы я не торопила тебя, мол, понимает – тебе нужно сегодня долго отмываться. Но я думаю, ты просто глупая, невежа и злюка. А еще знаешь, что я думаю? Я думаю, что ты боишься его.
Кристин сощурила глаза и взглянула на сестру так, будто сейчас выскочит из ванны и поколотит ее. Но шутки шутками, а все было гораздо серьезнее на самом деле.
– Я не боюсь Зика Моро или даже Билла Куонтрилла со всеми его бандитами, Шеннон. У меня просто трезвый взгляд на вещи: для этих людей нет ничего святого. Я не боюсь и этого бродяги тоже.
– Но вы должны быть благодарны ему, – мягко напомнила ей Далила.
– Прости, – прошептала Шеннон. Кристин посмотрела на сестру и, увидев боль в ее глазах, тут же ее пожалела. Шеннон испытывала те же ужасы, что и она сама. Просто она была младшей, и на ней не лежало бремя ответственности.
– Захвати, пожалуйста, мадеру и иди. Я тоже сейчас приду, – улыбнулась она Шеннон.
Та улыбнулась в ответ, взяла поднос и вышла из кухни. Кристин подмигнула Далиле.
– Отцовскую мадеру пустили в дело, а? Не слишком ли большая честь для простого бродяги?
Далила хмыкнула, расправляя чистую нижнюю юбку, которую принесла для Кристин.
– Он не простой бродяга. Мы с вами обе это знаем. Бьюсь об заклад, вы благодарны ему по гроб жизни. Может, вас бы Моро и не пристукнул, а вот Самсона бы не пощадил. Слейтер спас жизнь моему мужу, да и мне не мыкаться на невольничьем рынке. Так что, уж будьте уверены, я его ценю, и весьма.
Кристин улыбнулась. Будь мать – настоящая аристократка – жива, ее бы покоробил грубоватый язык Далилы. А папу нет. Папа стал скотоводом и фермером; он изучил все сложности жизни на границе. И просто посмеялся бы над логикой рассуждений Далилы. И он был бы тоже рад и благодарен за то, что Далила жива и здорова, потому что и она, и Самсон – часть их семьи.
– Дай мне полотенце, Далила, – попросила Кристин, снова думая о незнакомце, появившемся как нельзя кстати. Нет, он не простой бродяга: взять хотя бы то, как он обращается с оружием. Кто же он тогда? Может быть, стрелок из Техаса? Или же пришел с Дальнего Запада, из Калифорнии? Откуда-то, где он научился так искусно стрелять?
Да и походка у него какая-то особенно красивая, подумала Кристин. Ее охватила дрожь, когда она вспомнила тишину, которая последовала за его выстрелом. Вспомнила глаза незнакомца, когда он приказал Зику отпустить ее. Глаза цвета серого графита, стальной взгляд, твердый и беспощадный. Она вспомнила, как ладно сидела куртка на его широких плечах, всю его высокую стройную фигуру, вспомнила, как он смотрел на нее. И тепло вовсе не от только что принятой горячей ванны разливалось в ней.
Это не был взгляд влюбленного, тут же напомнила Кристин себе. Она знала, что это такое. Знала, как влюбляются. Такой взгляд – легкий и нежный, неспешный и добрый… Так она смотрела на Пола, и так он смотрел на нее, когда они стояли рядом, и он держал ее за руку. Сначала он делал это немного неловко, иногда даже заикался, когда говорил с ней, нежно шептал ей что-то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32