– Не ошиблись ли вы, Полина Андреевна, – москиты в самом деле живут за счет зверей?
– Может быть, насекомых занесло в норы ветром? Ведь
бывает и так…
– Да нет же, – отвечала она, – вот этих москитов я выловила в норе грызуна, тех, – в логове лисицы, а вот других – среди змей. Вольно было вам держаться далеко от природы, ограничивать свои исследования человеческим жильем.
Теперь она проникнет в самое сердце пустыни и оттуда принесет им свой улов. Пусть посмеют потом сомневаться!
Маршрут был намечен на месте. Из трехсот человек, заселивших когда-то пустыню, осталось лишь трое. К ним, на метеорологическую станцию, Петрищева держала свой путь. Проводником ей служил колхозник Рахман Джуме, родом афганец, средством передвижения – ослы. От верблюда она отказалась. Он, правда, менее прихотлив, более вынослив, зато сколько с ним в дороге хлопот! На каждой остановке упрашивать гиганта опуститься на колени, затем – подняться и встать, – слишком много церемоний для занятых делом людей.
Ослов оседлали, привьючили сзади бурдюк с водой и виноград и с рассветом двинулись в путь. Прежде чем пуститься в опасную дорогу, Петрищева сдала сотрудникам отчетность, казенные деньги и адреса своих родных.
Пустыня встретила путников песчаным бураном, ослепляющим солнцем и зноем. Огромные озера и потоки, струящиеся в зеленых берегах, не остужали этого знойного дыхания неба. Ослы двигались шагом, увязая в песке, и дымка желтой пыли поднималась им вслед.
Петрищева в белом халате и белой шляпе неподвижно сидела в седле. Время от времени она соскакивала наземь, деловито подсаживалась к едва заметной норе и принималась выгребать оттуда мусор. Разложив по пробиркам добычу – клещей отдельно от насекомых, – охотница следовала дальше. У маленькой заводи ее внимание останавливали плавающая зелень с личинками комара на поверхности и следы джейрана на берегу. Ее действия искусны, движения ловки. Никто не умеет, как она, кисточкой, смоченной в спирте, ловить москита на лету. У зарослей камыша Полина. Андреевна поднимает засевших там насекомых, чтобы ими набить свои пробирки. Следы тонкопалого суслика и черепахи приводят к крошечной норке. Песчаный навес у входного отверстия и очертания низко нависшей скалы так и просятся на фотопленку. По снимку можно будет потом о многом подумать…
Как много у нее дела в пути! Вот вылетели из норы жаворонки пустыни, выползли черепахи, ушастая круглоголовка и варан – сообитатели крысы-песчанки, создавшей свой дом под землей. Они приходят сюда укрыться от зноя и передохнуть. В каждой норе свой микроклимат и мир. Когда поверхность пустыни накаляется до семидесяти градусов, тут, на глубине ста сантиметров, стоит температура украинских степей. Даже москиты чувствуют себя в норе хорошо. Сейчас именно они занимают охотницу. И неудивительно: в половине апреля, когда их нигде нет, Петрищева находит этих насекомых на каждом шагу. Счастливое место! Они, видимо, не переводятся здесь.
На травянистых участках, где достаточно корма для питания летом и заготовок на время зимы, километрами тянутся колонии песчанок. У каждой норы надо выяснить, нет ли комаров, какие именно виды обитают в пустыне, много ли переносчиков малярии среди них. Петрищева бродит по земле, где летом в песках пекутся яйца, а зимой замерзает вода, идет и ищет виновников человеческих бед.
К концу первого дня путешествия было пройдено сорок два километра. Результаты оказались не из приятных: комар следовал за водой в глубь пустыни. Случайно или нет, все время попадался враждебный человеку анофелес. Этого следовало ожидать: подвижной, неутомимый, он легко пересекает реку шириной в два километра, пробирается на зимовку за четырнадцать километров и выживает при тридцати градусах ниже нуля. Никакой другой вид с ним не может состязаться в способности одолевать расстояния и приспосабливаться к обстановке, как бы она ни была необычна. Впрочем, время покажет, какой вид комара главным образом здесь обосновался.
Время это пришло очень скоро. Когда вечернее солнце спустилось, полчища комаров обрушились на путников. Они нагрянули словно для того, чтобы ответить на вопрос, который привел Петрищеву в пустыню. Охотница решила не отказываться от случая собрать обильную жатву. Она поставила шалаш из прозрачного тюля и пустила в него осла, оставив щелку для насекомых. Комары облепили живую приманку, попировали на славу, но улететь не смогли, – тяжелые от выпитой крови, они остались на стенках шалаша. Преследуемая кровососами пустыни, Петрищева всю ночь провела на ногах. За этим испытанием пришла утром награда: она собрала большую добычу и опять убедилась, что большинство ее пленников – комары анофелес, переносчики малярии.
Миновал еще день. Исследовательница продолжала свое дело. В белом халате, словно пустыня была ее лабораторией, она продолжала здесь бродить и хозяйничать. Ни жара, ни усталость не могли истощить ее энергию; она хлопотливо возилась со спиртом и склянками и что-то записывала в тетрадь.
К концу второго дня путникам пришлось искать спасения от врага, более страшного, чем звери пустыни, – от контрабандистов, промышляющих опиумом. Из опасения быть выданными, эти люди нередко убивали в дороге встречных.
Третий день принес путникам новое испытание: они сбились с дороги и заблудились. Единственный встречный указал им неправильный путь. Прошло много времени, прежде чем на берегу обширного озера показалась метеорологическая станция…
Итоги обследования не были радостны. Комар анофелес появился в Келифском Узбое с первыми потоками воды. В прибрежном кустарнике его ждало убежище, в стадах джейранов и кабанов, пришедших сюда, – широкий источник питания. Животные сами привели своих врагов, несли их в складках шерсти, облегчая кровососам далекий перелет. Среди людей, населивших пустыню, нашлись давние малярики-паразитоносители, заразившие своей кровью комаров. Анофелес густо посеял малярию, привил здоровым губительный плазмодий больных.
Вслед за комаром теми же путями пришли мухи. Они быстро заселили людские поселения и вызвали вспышку дизентерии.
Постоянными обитателями пустыни оказались москиты. Порождение Каракумов, они всегда были тут, поток воды не отразился на их существовании.
Петрищева решила серьезную задачу, связанную с орошением пустыни. Органы здравоохранения знали теперь, какие меры понадобятся при обводнении Каракумов. С собой охотница увозила три сувенира – три свидетельства счастливой удачи. Первый должен был принести удовлетворение Павловскому – улов клещей был на редкость обильным. Второй предвещал победу над теми, кто еще сомневался, что москиты обитают в норах диких зверей. В ста двадцати километрах от человеческого жилья, в самых недрах пустыни, она находила их в обиталище песчанки. Третий сувенир был плодом уроков Павловского. «Наши экспедиции, – учил он, – должны оставлять за собой след, чтобы с нашим отъездом продолжалась развернутая на месте работа». Петрищева исполнила этот завет и из трех обитателей Келифского Узбоя завербовала в помощники всех трех. Они дали ей слово собирать насекомых и пересылать их в Ленинград.
О чудесах на рисовых полях
Лето 1934 года было богато научными событиями. Из Туркмении Павловский направил Петрищеву в Таджикистан. Ей предстояло там обследовать распространение малярии и изучить расселение москитов по краю. Задание, казалось, не блистало ни разнообразием, ни оригинальностью, и если Полина Андреевна провела лето в тяжелом труде и испытаниях, то обязана этим своей неспокойной натуре.
Строго говоря, ничего особенного не произошло. Она не блуждала в песках, не встречала в пути опасных людей, ничто положительно не угрожало ее жизни. Ее дни проходили в южном Таджикистане, в его колхозах, на совещаниях в райсоветах и земельных отделах, в комендатурах, в погранотрядах, у агрономов и гидротехников. В свободное время она изучала особенности разведения риса. Ее познания в этой области росли с каждым часом и позволяли ей в докладах делать экскурсы в биологию риса. Она знала теперь, что прихотливое детище тропиков и субтропиков кормит две трети людей на земле, его урожайность не превзойдена ни одной хлебной культурой.
Однако, как часто бывает, рядом с источником жизни и счастья рождаются бедствия и смерть. В застойных водах рисового поля, прогретого солнцем, в тени от зелени плодятся личинки переносчика малярии. Широким радиусом вокруг болеют и гибнут люди; опасность растет, грозит новым и новым районам.
Все меры оздоровления водных полей не давали еще нужных результатов. Химические препараты, убивающие личинок, не оказывали влияния на куколок; нефть же и керосин вредно отражались на развитии риса.
Петрищева попала в такой район, где рисовые поля стали бедствием для населения. Комар анофелес безжалостно отбирал свои жертвы, число здоровых людей уменьшалось, падали силы производителей риса, они гибли от сопутствующих малярии болезней.
Что могла в этом случае сделать Петрищева? Признать свое бессилие, сказать, что рисовые поля – мирные воды орошения – стали для людей источником страдания и смерти? Попытаться воскресить одно из химических средств уничтожения личинок? Но ведь опыт доказал, что такие мероприятия несовершенны. Она могла бы, конечно, заново перепробовать их. Не удастся справиться этим летом, она закончит работу в будущем году. Проблема не новая, можно подождать. Но кругом тяжко страдали люди, и долг призывал ее скорее решать.
Есть верное средство против анофелеса на рисовых полях. Способ не новый, известный уже свыше сорока лет, но его применение не выходило за пределы опытных станций. Метод по идее крайне несложен; он сводится к тому, что в течение лета на несколько дней спускают воду с рисовых полей. Лишенные влаги, личинки погибают. Сколько самка ни откладывала бы на воду яиц, ни одно из них полностью не разовьется.
Прекрасный выход из положения! Чудесное средство, а между тем рисоводы нисколько не склонны следовать ему. Они не рисковали спускать воду с полей, опасаясь погубить этим посевы. На опытных участках было доказано, что осушка полей не влияет на развитие растений, и все же в течение почти полувека в практике орошения не произошло перемен.
Петрищева решила помочь населению избавиться от малярии, убедить его изменить орошение полей, добиться этого во что бы то ни стало.
Благородная миссия, она многим оказалась не по плечу. Было бы несправедливо преуменьшить ее значение, упустить из этой истории какую бы то ни было деталь.
Задолго до приезда Петрищевой из Туркмении в Таджикистан ее отряд вел разведку в этих краях. Гигрографы и термографы, расставленные в местах выплода малярийных комаров, вели учет тепла и влажности воздуха в связи с условиями размножения анофелеса. Ознакомившись с результатами проделанных работ, Петрищева принялась за выполнение своего обширного плана.
Первый визит она нанесла агроному. Выслушав ее намерение изменить режим водоснабжения на рисовых полях, он спросил:
– В наших районах двести с лишним гектаров. Ваш опыт охватит всю площадь целиком?
На ее уверенное «да» он ответил:
– Мы не можем экспериментировать на наших полях. Попробуйте это проделать где-нибудь в другом месте.
Она не сомневалась, что такой же прием ее встретит повсюду, и спокойно ему возразила:
– Откуда вы взяли, что эти опыты первые? И пятые и десятые были уже проведены давно: в Дагестане, Армении, Азербайджане, на Северном Кавказе и в Закавказье, в долине реки Зеравшана и в Средней Азии.
На следующий день она принесла ему объемистый сверток книг и журналов.
– Тут собраны все опыты с прерывистым орошением риса. Проштудируйте их и подумайте еще раз над вашим ответом.
Сопротивление агронома держалось долго. Она с фактами в руках доказывала ему, что новый водный режим повысит качество почвы, улучшит обмен кислорода в организме растения и облагородит зерно. Он соглашался, припоминал даже случаи, когда рисовые посевы Бауманабада семнадцать суток подряд оставались без воды и нисколько не пострадали. Все верно, конечно, но что он скажет дехканам, если случится беда и рис, оставленный без влаги, погибнет? Ему этого никто не простит.
Еще несколько бесед, заверений и обещаний, и агроном уступил.
С заведующим водным хозяйством она договорилась легко. Исследовательница пришла к нему с расчетом в руках – косвенным обвинением в расточительности. Его щедроты привели к заболочению района и укоренению малярийного комара. Новый водный режим даст ему возможность оросить дополнительно тысячу двести гектаров хлопка или две тысячи четыреста гектаров кукурузы… Упреки и посулы принесли свои плоды: «владетель» водного хозяйства уступил.
Труднее было убедить рисоводов, заставить их поверить в полезность предлагаемых новшеств.
Петрищева начала с посещений мирабов – распределяющих воду между хозяйствами, навестила первым делом старейшего из них.
Старик принял гостью в своей скромной кибитке, предложил угощение и с должным вниманием выслушал ее. Согласно добрым традициям Востока, хозяин любезно кивнул головой и стал придумывать возражения, чтобы деликатно ей отказать. Ему, опытному мирабу, совершенно очевидно, что она нисколько не смыслит в разведении риса, ее слушать опасно и бесполезно. Кто не знает, что рис любит стоять «по горло» в воде и сто дней беспрерывно купаться?
– Ваши умные речи, – сказал ей старик, – не всякому будут понятны. Наш народ не поверит, что комар родится в воде и зажигает нашу кровь лихорадкой. Эта тварь, как известно, кусает всех без разбору, а ведь заболевают только немногие. Разве люди не болеют и в тех местах, где нет комара и в помине? Рисовое поле – благословение небес; не может быть, чтобы в нем рождалось несчастье.
Пусть будет так, она не станет спорить. Но что он думает о прерывистом орошении?
Мираб не сразу ответил. Он покачал головой, и на желтом лице его – лице хронического малярика – отразилась чуть заметная улыбка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26