«Никола и его друзья»: ТЕРРА; М.; 1997
ISBN 5-300-01290-4
Аннотация
Книга состоит из коротких юмористических новелл, герой которых – маленький мальчик Никола – рассказывает различные забавные истории, происходящие с ним, его друзьями и родителями. Прекрасные иллюстрации Жан Жака Семпе – известного во Франции художника-карикатуриста – помогают почувствовать своеобразие национального юмора.
Книга адресована детям, но мы уверены, что ее с удовольствием прочтут и родители.
Жан Жак Семпе, Рене Госсини
Никола и его друзья
Предисловие к русскому изданию
Если вы зайдете в любой книжный магазин в Париже, то на его полках обязательно увидите хотя бы одну из книг о маленьком мальчике, которого зовут Никола.
Первая книга «Маленький Никола» появилась в 1954 году. С тех пор прошло почти сорок лет, а французские дети все так же с увлечением читают забавные истории о Никола и его друзьях, об их жизни дома и в школе.
А своим «появлением на свет» маленький Никола обязан художнику Жан Жаку Семпе (родившемуся в 1932 г.), известному автору многочисленных альбомов юмористических рисунков, и писателю Рене Госсини (1926–1977 гг.). Кстати, у Ж. Ж. Семпе есть сын по имени Никола!
Тонкий юмор авторов книги, наблюдательность, глубокое проникновение в психологию ребенка, знание жизни и умение подметить ее смешные стороны, ироническое отношение к общепринятым условностям повседневного существования – все это отразилось как в забавных иллюстрациях, так и в самом тексте. Рисунки и текст связаны неразрывно: оба автора нашли своеобразный художественный язык.
Все люди, по словам Сент-Экзюпери, «родом из детства», и тем, кто еще не забыл об этом, будет интересно прочитать книгу, особенно вместе со своими детьми. Она написана для ребят и для взрослых.
Жизнь французских школьников отличается от наших школьных будней; режим во французской школе совсем иной: в полдень, после нескольких уроков, дети идут домой на два-три часа, чтобы пообедать, а потом возвращаются на занятия до вечера. Оценка знаний учеников проводится по 20-балльной системе. Лучшая отметка 20 баллов, худшая – 0. В школе Никола четверг был свободным от занятий, как и во всех начальных школах, но иногда в виде наказания провинившихся учеников заставляли в четверг приходить на уроки.
Эта книга переводится на русский язык впервые, и хочется надеяться, что в России читатели полюбят Никола так же, как его любят на его родине, во Франции.
Фотография на память

Сегодня утром мы просто мчались в школу, потому что нас будут фотографировать всем классом и эта фотография, сказала учительница, останется нам на всю жизнь счастливым воспоминанием о школьных годах. Еще она сказала, чтобы мы все хорошенько умылись и причесались.
Вот я и пришел на школьный двор с напомаженной головой. Ребята уже собрались, и учительница ругала Жоффруа, который оделся марсианином. У Жоффруа папа очень богатый и покупает ему все, что он ни попросит. Жоффруа ответил учительнице, что он обязательно хочет сняться в костюме марсианина, а если нет – он уйдет.

Фотограф уже пришел со своим аппаратом, и учительница его предупредила, чтобы он поторапливался, а то мы пропустим арифметику. Аньян, он у нас первый ученик и любимчик учительницы, сказал, что пропустить арифметику никак нельзя, потому что он ее любит и решил все домашние задачки. Эд, он очень сильный, собрался дать ему в нос, но из-за того что Аньян носит очки, его нельзя бить так часто, как хочется. Учительница стала кричать, что мы несносны и если так будет продолжаться, все пойдут в класс. Тогда фотограф сказал:
– Ну, ну, ну, спокойно, спокойно. Я умею разговаривать с детьми, все будет прекрасно.
Фотограф решил, что мы должны расположиться в три ряда: первый ряд сядет на землю, второй – станет по бокам учительницы, а она будет сидеть в середине на стуле. Третий влезет на ящики. Правда, здорово придумал фотограф?
Тогда мы помчались в школьный подвал за ящиками. Ну и повеселились же мы! В подвале было темно, а Руфус напялил на голову старый мешок и давай кричать:
– У-у-у! Я привидение!
Но тут пришла учительница сердитая-пресердитая. Поэтому мы схватили ящики и потащили их во двор. Только Руфус остался. В мешке он ничего не видел и все кричал свое:
– У-у-у! Я привидение!
Тут учительница сдернула с него мешок. Ну и обалдел же Руфус!
Во дворе учительница выпустила ухо Руфуса и хлопнула себя по лбу.
– Но вы же совсем черные! – охнула она.
И правда, бегая в подвале, мы испачкались. Учительница была недовольна, но фотограф сказал, что это не страшно, мы успеем умыться, пока он будет расставлять ящики.
Кроме Аньяна чистое лицо было только у Жоффруа из-за его марсианского шлема, который походил на ведерко.
– Вот видите, – сказал Жоффруа учительнице, – если бы они все оделись, как я, не было бы никаких неприятностей.
Я заметил, что учительнице очень хотелось ухватить Жоффруа за ухо, но у ведерка не было ручки. До чего же классная штука – костюм марсианина!
Умывшись и причесавшись, мы вернулись во двор, правда немного мокрые. Но фотограф сказал, что это ничего – на фотографии все равно не будет заметно.
– Ну вот, хотите сделать приятное вашей учительнице? – спросил фотограф.
Мы ответили, что да, хотим. Потому что мы же очень любим нашу учительницу. Ведь она бывает такая хорошая, пока мы ее не разозлим.
– Тогда, – сказал фотограф, – спокойно занимайте места. Самые высокие – на ящиках, средние стоят, маленькие сидят.
Ну, мы стали занимать места, а фотограф повернулся к учительнице и давай ей объяснять, что только терпением можно добиться от детей чего угодно. Но учительница не смогла его дослушать, а кинулась разнимать нас, потому что мы все полезли на ящики.
– Здесь только я высокий! – кричал Эд и сталкивал всех, кто взбирался на ящики.
Жоффруа не отступал, тогда Эд дал ему кулаком в нос, попал по ведерку и здорово ушиб руку. А потом, чтобы помочь Жоффруа снять ведерко, нам пришлось навалиться вчетвером, так его заклинило.
Учительница сказала, что она предупреждает нас в последний раз, иначе будет арифметика; тогда мы решили, что надо успокоиться, и заняли свои места. А Жоффруа подошел к фотографу и спросил:
– Что это у вас за штука? Фотограф улыбнулся и сказал:
– Это такой ящик, малыш, из которого сейчас вылетит птичка.
– Старье ваш ящик, – сказал Жоффруа. – Мой папа купил мне камеру с блендой, широкоугольником, телеобъективом и, конечно, с насадками.
Фотограф вроде бы удивился. Он перестал улыбаться и велел Жоффруа вернуться на место.
– У вас есть хотя бы электронный фотоэкспонометр? – спросил Жоффруа.
– Я тебе в последний раз говорю! – крикнул фотограф, который вдруг почему-то очень занервничал. – Вернись на свое место!

Наконец все расположились, как нам было сказано. Я сидел на земле рядом с Альцестом. Альцест – это мой друг. Он очень толстый и все время что-нибудь жует. Он как раз собрался съесть кусок хлеба с вареньем, а фотограф сказал, чтобы он прекратил, но Альцест ответил, что ему обязательно нужно питаться.
– Брось свой хлеб! – крикнула учительница. Она сидела как раз позади Альцеста, и он так растерялся, что уронил ломоть с вареньем себе на рубашку.
– Уже бросил, – ответил Альцест, вытирая варенье корочкой.
Учительница сказала, что ничего не поделаешь, придется Альцесту стать в последний ряд, чтобы пятно на рубашке не было так заметно.
– Эд, – велела учительница, – уступи место своему товарищу.
– Он мне не товарищ, – ответил Эд. – И моего места не получит. Пусть повернется спиной, вот и не будет видно ни пятна, ни его жирной рожи.
Учительница очень рассердилась и в наказание велела Эду проспрягать глагол в предложении: «Я не должен отказываться уступить свое место товарищу, который уронил на рубашку хлеб с вареньем».
Эд ничего не сказал, а спрыгнул со своего ящика и пошел в первый ряд. Альцест же пошел в последний. И тут вышла одна неприятность: проходя мимо Альцеста, Эд дал ему кулаком в нос. Альцест хотел пнуть его ногой, только Эд увернулся, он ведь очень ловкий, и пинок пришелся по Аньяну, к счастью не по очкам. Но Аньян все равно заплакал и стал вопить, что он ничего не видит, что его никто не любит и что он хочет умереть.
Учительница его успокоила, вытерла нос, причесала и наказала Альцеста – велела сто раз написать фразу: «Я не должен бить товарища, который не сделал мне ничего плохого и носит очки».
– Так тебе и надо! – крикнул Аньян.
Тогда учительница сказала и ему, какие строчки написать и сколько раз. Аньян так обалдел, что даже не заплакал. Учительница принялась наказывать направо и налево: каждому досталось написать уж не знаю поскольку строчек. А потом она сказала:
– Теперь попробуйте успокоиться. Если будете вести себя хорошо, я отменю все наказания. Ну-ка, быстро по местам, и все улыбайтесь, чтобы получилась хорошая фотография.
Учительницу мы огорчать не хотели и сделали все, как она сказала. Но с фотографией на память о школьных годах ничего не вышло, потому что мы вдруг заметили, что фотографа нигде нет. Он взял да и ушел. И даже никого не предупредил.
Ковбои

Я позвал ребят к себе домой после обеда играть в ковбоев. Они заявились со всем своим снаряжением. Руфус напялил форму полицейского, которую ему подарил его папа, – даже кепи. А еще у него были наручники, револьвер, белый жезл и полицейский свисток. Эд надел старую бойскаутскую шляпу своего старшего брата и пояс с деревянными патронами. Еще у него были две кобуры с классными револьверами. Рукоятки у них, похоже, были сделаны из такой же кости, как та пудреница, которую папа подарил маме после их ссоры из-за жаркого – оно пережарилось, и мама сказала, это все оттого, что папа пришел слишком поздно. Альцест был индейцем с деревянным томагавком и с перьями на голове. Ну прямо – толстая курица! Жоффруа, он ужасно любит наряжаться, ведь у него папа очень богатый и покупает ему все, чего он ни попросит, пришел в настоящем ковбойском костюме: кожаные штаны и жилет, клетчатая рубашка, огромная шляпа, пистонные револьверы и жутко острые шпоры. У меня на лице была черная маска, мне ее подарили на карнавале, а на шее красный платок – старый мамин шарф. И я взял ружье, которое стреляет стрелами. Выглядели мы классно!
Мы пошли в сад, а мама сказала, что позовет нас на полдник.
– Так вот, – сказал я, – я буду молодым героем на белом коне, а вы – бандитами, но в конце я с вами разделаюсь.
Только они заспорили. Вот ведь всегда так: играть одному – скучно, а ребята без конца спорят.
– Почему это ты будешь героем, а не я? – сказал Эд. – И потом, почему это у меня тоже не может быть белого коня?
– С такой башкой ты не можешь быть героем, – сказал Альцест.
– Ты, индеец, лучше помолчи, а то получишь пинок под гузку! – закричал Эд, он ведь очень сильный и часто дает ребятам кулаком в нос. А «пинок под гузку» меня сперва удивил, но тут я увидел, что Альцест и вправду похож на толстую курицу.
– Во всяком случае, – сказал Руфус, – я буду шерифом.
– Ты – шерифом? – возразил Жоффруа. – Прямо обхохочешься! Где это ты видел, чтобы шериф ходил в кепи?
Руфус разозлился, потому что его папа – полицейский.
– Мой папа носит кепи, и никто не обхохатывается.
– Над ним еще как обхохотались бы, оденься он так в Техасе, – сказал Жоффруа.
И Руфус как даст ему! Тогда Жоффруа выхватил из кобуры револьвер и закричал:
– Ты еще об этом пожалеешь, Джо!
После этого Руфус снова ему как врежет! Тогда Жоффруа плюхнулся на землю и пальнул из револьвера. Тут Руфус схватился за живот, стал строить рожи и свалился со словами:
– Твоя взяла, подлый койот, но тебе за меня отомстят!
В это время я мчался галопом по саду, подхлестывая себя рукой, чтобы быстрее скакать. Тут ко мне подбежал Эд.
– Ну-ка слезай, – скомандовал он, – это мои белый конь!
– Ну уж нет, – ответил я, – это мой дом и белый конь тоже мой!
Тут Эд дал мне в нос, а Руфус засвистел в полицейский свисток.
– Ты – конокрад, – сказал он Эду, – а в Канзас-Сити конокрадов вешают!
К нему подскочил Альцест и закричал:
– Постой-постой! Ты не можешь его повесить, шериф я, а не ты!
– С каких это пор, цыпленок? – спросил Руфус.
Альцест, который вообще-то не любит драться, схватил свой деревянный томагавк и рукояткой – бац – по голове Руфуса, а тот совсем этого не ожидал. Хорошо, что у Руфуса на голове было кепи.
– Кепи! Ты испортил мое кепи! – заорал Руфус и погнался за Альцестом.
А я опять понесся галопом по саду:
– Эй, ребята, постойте! Чего я придумал! Мы будем хорошие, а Альцест – племя индейцев, и он попробует захватить нас в плен. И возьмет одного пленника, а мы придем и освободим его и победим Альцеста.
Нам всем это очень понравилось, ведь он правда здорово придумал, но Альцест уперся.
– Почему это я буду индейцем? – сказал он.
– Вот дурак, да потому, что у тебя перья на голове! – ответил Жоффруа. – А если тебе не нравится, можешь вообще не играть, ты и так нам надоел!
– Ах так, тогда я больше не играю, – заявил Альцест и, надувшись, ушел в угол и начал жевать булочку с шоколадом, которая лежала у него в кармане.
– Нет, пусть играет, – сказал Эд, – ведь он у нас один индеец. А если он откажется, я его ощиплю!
Альцест сказал, что так и быть, он согласен, только при условии, чтобы в конце оказаться хорошим индейцем.
– Ну ладно, ладно, – сказал Жоффруа, – какой же ты все-таки зануда!
– А пленником-то кто будет? – спросил я.
– Конечно, Жоффруа, – сказал Эд. – Привяжем его к столбу бельевой веревкой.
– Еще чего! – завопил Жоффруа. – Почему это я? Не могу я быть пленником, я лучше вас всех одет!
– Ну и что? – ответил Эд. – Я же не отказываюсь играть из-за того, что езжу на белом коне.
– Это я езжу на белом коне! – закричал я.
Эд разозлился, он сказал, что белый конь – это он, а если я не согласен, он еще раз даст мне в нос.
– Только попробуй, – сказал я.
Ну он и попробовал.
– Ни с места, подлый бандит! – закричал Жоффруа и стал стрелять из револьвера в разные стороны.
А Руфус все время свистел в полицейский свисток и повторял:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38