https://wodolei.ru/catalog/vanni/gzhakuzi/uglovye/
Чтобы укрыться от них, я отвернулась к бамбуковой аллее и там, к своему удивлению, заметила знакомое лицо. Я встала, чтобы присмотреться получше.
– Вечнозеленый Кустарник! – сорвалось у меня с губ.
Да, это был он и махал мне рукой. На нем была все та же синяя спортивная одежда.
– Только не говори, что ты пришел сюда преподавать танцы! – не зная что сказать, я попыталась шутить, раздумывая, подойти к нему или бежать прочь из парка. Вспомнилось его обнаженное тело. Я встала и направилась к парню, мои колени дрожали. Мне казалось, что он каким-то образом узнал, что я наблюдала за ним.
– О да, но у меня сейчас перерыв. – Он поднялся мне навстречу. – Я так устал учить этим танцам.
– Почему ты не пойдешь домой отдохнуть? – Я говорила все, что приходило в голову. Мы стояли метрах в пяти друг от друга, расстояние слишком большое для беседы, но мне так было спокойнее.
– Дома мне не дают побыть.
– Дикий Имбирь?
Он засмеялся.
– От нее никто не скроется.
Я пыталась понять значение его слов.
– Клен, ты такая серьезная, прямо как секретарь партии. Иди сюда, присядь. Давай поговорим, пожалуйста.
– Но… – я посмотрела вокруг, словно пытаясь найти часы, – я опаздываю, мне надо идти.
– Куда?
– В… аптеку. Меня мама ждет.
– Если ты так торопишься, зачем же зашла в парк?
Я больше не могла врать.
– Ну ладно, я не спешу.
– Иди сюда, мы с тобой так давно не виделись. Рассказала бы мне, как у тебя дела, а может, тебе интересно послушать про меня?
Я видела тебя, слышала тебя и говорила о тебе чуть ли не каждый день, подумала я.
– У меня все хорошо, – сухо ответила я.
– Ты в последнее время не встречалась с Диким Имбирем?
Я молчала.
– Уверен, что встречалась, – предположил он. – Вы словно тени друг друга. Она… Она делится с тобой секретами?
– В какой-то мере.
– Она тебе ничего не говорила… обо мне?
– Не знаю. Я… не уверена… Ну, нет, вроде, нет.
– Окажи мне услугу, Клен, – сказал он.
– Слушаю тебя.
– Тебе это, может быть, покажется странным, но я хочу поделиться с тобой своими чувствами. Ты готова? Председатель Мао… Ну, ладно, ты слушаешь? Дай мне знать, если тебе наскучит…
– Я не уверена, что хочу это услышать, Вечнозеленый Кустарник.
– Я буду краток. Очень краток. Да, это не просто. Председатель учит нас не думать о себе. Но в последнее время я все чаще думаю именно о себе, о самом себе, и прежде всего как о человеке. Впервые в жизни я начал видеть все своими глазами, а не глазами Председателя Мао… Это пагубно. Мой мир перевернулся… Тебе это кажется странным, да?
– Скажи, когда ты заметил эти изменения? Что произошло?
– В тот момент, когда ты познакомила меня со своей подругой, я почувствовал, что в мире есть что-то важнее маоизма, что-то более близкое мне. Знаешь, как мне трудно говорить об этом?
– Но ты же не говоришь о том, чтобы забыть о маоизме?
– На самом деле, речь как раз об этом.
– Но это так опасно.
– Дело не в опасности. Я знаю, что могу доверять тебе. Я доверяю тебе. Странно, но факт: я чувствую, что могу доверять тебе больше, чем ей. Наверно, это звучит непонятно. Дикий Имбирь – фанатичный приверженец Мао. Ее преданность Председателю безупречна. Она видит только красное. Ты же совсем другая. Твои глаза воспринимают все цвета радуги. И вот что меня волнует… Что делать человеку, потерявшему рассудок?
– О чем ты?
– Подумай. Ты же умная, всегда на шаг впереди меня.
– Я должна ответить?
– Я очень ценю твою откровенность.
Вечнозеленый Кустарник помедлил какое-то время. Он засунул руки в карманы, словно ему было холодно, и вдруг спросил:
– Что решила Дикий Имбирь? Она может… Она хочет… То есть чувствует ли она то же, что и я?
Я не знала, что сказать. Ответ был ясен, но я же не могла сказать: «Да, ты нравишься ей, но не настолько, чтобы ради тебя нарушить данную Председателю Мао клятву».
– Я не вправе судить свою подругу, – наконец произнесла я.
– Ты знаешь, что она показала мне свой дневник? – Он начал ходить туда-сюда.
– Нет. – Я ходила за ним.
– Ты знаешь, что она ведет дневник?
Я промолчала, не могла же я сказать, что все написанное в этом дневнике выдумка.
– Мы… – он понизил голос, – у нас сейчас установились особенные отношения, но ее поведение меня удивляет.
– Она упоминает о тебе в своем дневнике?
– Нет, ни словом.
– Но это не значит, что она о тебе не думает.
– Спасибо. Как раз это я и хотел услышать.
– Этот дневник, – не знаю почему, я вдруг решила раскрыть эту тайну, – только для показухи. Он будет издаваться по всей стране и цитироваться в учебниках.
– Тогда зачем, черт возьми, она его ведет и всерьез называет своим дневником?
– Она – пример образцового маоиста для всей страны, поэтому и делать ей приходится то, что ожидают от маоиста.
– Меня это очень беспокоит. Клен, позволь сказать тебе кое-что. Дикий Имбирь отличается удивительными чертами характера, но в ней есть фальшь. Из-за которой мы постоянно ссоримся: все, что ей нужно от жизни, – это распространение учения Мао. Возможно, инстинктивно она и хочет того же, что и все люди, но противится этому. Она пытается искоренить в себе естественные человеческие желания.
– Ну, ты должен понимать, что это не так-то просто – отказаться от личной жизни ради общенародного дела.
– Общенародного дела? Клен, ты серьезно?
Я понимала, что это был слабый аргумент. На самом деле то, что его волновало, было и мне небезразлично.
– Откровенно говоря, мне совершенно не интересно преподавать эти танцульки.
– Почему ты не говоришь «Великий танец»?
– Я специально так сказал. Для меня это просто танцульки, которые всех принуждают разучивать. У людей есть дела и поважнее, им надо отдохнуть, сделать что-то по хозяйству, приготовить обед, почитать, поиграть, просто побыть вместе и заняться… – прервал он фразу и опустил голову.
– Первая часть ее дневника будет опубликована уже через пару месяцев. – Я решила вернуться к прежней теме.
– Я не собираюсь его читать, – твердо заявил он. – А ты?
– Вряд ли он мне понравится, но я прочитаю. Я делаю все, о чем меня просит Дикий Имбирь.
Вечнозеленый Кустарник повернулся ко мне и взглянул на меня с подозрением, затем улыбнулся и произнес:
– Слушая тебя, мне хочется стать женщиной, чтобы побольше сблизиться с Диким Имбирем.
– Мне кажется, что я с ней совсем не близка и даже не понимаю ее.
– Что ты имеешь в виду?
– Да хотя бы, например, эту историю с дневником. Издать его – значит узаконить одну большую ложь, а это нечестно, даже вредно. Этот дневник нанесет огромный вред умам молодых людей. В нем создан нереальный образ маоиста. Последствия его издания станут губительны не только для Дикого Имбиря. Других людей станут принуждать подражать ей: наша героиня может так поступить, почему же вы не можете?
– Я преклоняюсь перед тобой, Клен. Я преклоняюсь перед тобой, правда. Спасибо, что ответила на мои вопросы… Дикому Имбирю повезло, что у нее есть такая подруга.
– Не стоит благодарности. – Его комплименты вызвали у меня только горечь. – Ей повезло, что у нее есть то, что у нее есть. Ко мне это не имеет никакого отношения. Мы с ней… Я не могу достичь того, чего достигла она, и вряд ли смогу в будущем. Не то чтобы я согласна со всем, что она делает. Я не могу быть такой же ревностной маоисткой, у меня нет таких мотивов, я не так заинтересована, не так поглощена этой идеей. Конечно, я могу процитировать кучу изречений Мао, но я заучивала их только для того, чтобы ответить в школе. Дикий Имбирь… Не могу сказать, что она притворяется. Скажем так, ей известно не понаслышке, что значит считаться антимаоистом, и я не имею права судить ее. Она пишет этот дневник со всей откровенностью, и если и пытается что-то скрыть, то лишь потому, что сама считает это непристойным и намерена искоренить это в себе. Кроме того, Дикий Имбирь верит, что у нее все получится.
– А у нее получится?
– Она живет ради победы.
– А возможно ли, что появится кто-то, кто сможет изменить ее мнение?
– Об этом не меня надо спрашивать.
– Ты поощряла ее стремление стать маоистом?
– Нет.
– Почему?
– Мне… жаль ее, очень жаль. Ей от многого приходится отказываться ради достижения своей цели.
14
– Все на уроки Великого танца! – призывали активисты, расхаживая по округе и звоня в колокольчики. – Приказ секретаря районного отдела партии! Ровно в десять часов на рыночной площади! Покажите на деле свою преданность Председателю Мао!
– Танцульки! Танцульки! – весело кричали дети, бегая следом за активистами.
Пройдя по всей округе, преданные сторонники Мао принялись стучать в каждую дверь, чтобы удостовериться, что никто не остался дома.
– Мам, пора идти! – позвали сестры. – А то активисты нам дверь с петель сорвут.
– Я никак не могу найти свои туфли! Не идти же мне в тапочках, правда ведь?
– Поторопись!
– Танцульки! – ворчала мама, наконец отыскав свои туфли. – Взялись учить старую собаку мышей ловить. Всевышний Будда, да откроются глаза твои.
В конце переулка маме повстречался одноглазый старик, закутанный в жалкие лохмотья.
– Ну что, пора повеселиться, – приободрил он маму, – подумайте об этом так: танцы стимулируют кровообращение, а это продлевает жизнь.
Мама смущенно засмеялась.
Толпа становилась все больше и больше, сотни людей целыми семьями направлялись в сторону рынка. Все были одеты в серые или синие маоистские куртки, на ногах у большинства были тапочки с деревянной подошвой, которые громко и ритмично стучали по каменной мостовой.
Мама спросила одноглазого старика, доводилось ли ему когда-нибудь танцевать, на что тот ответил:
– В молодости я изучал традиционный целительный танец.
Старик остановился и опустился на корточки, чтобы его продемонстрировать. Сделав несколько поворотов, он начал подпрыгивать словно лягушка. Мы дружно рассмеялись и начали повторять за стариком его движения.
Наконец мы добрались до рынка. Из репродукторов доносилась песня «Нам не плыть без Великого кормчего Мао». Хоть звук и был сильно искажен, я все же узнала исполнявший песню голос. Это пела Дикий Имбирь, этот голос я никак не могла забыть после того, как услышала, как подруга пела французскую песню. На этот раз в нем звучала энергия, призывающая народ присоединиться к героине.
Было десять часов. Утренняя торговля уже завершилась, и весь рынок был приведен в порядок, но противный рыбный запах чувствовался до сих пор. Активисты перекрыли улицу, а в опустевших лавках разместились дети. Жители всей округи выстроились в ряд по одной стороне улицы, цепочка из людей вытянулась чуть ли не на километр.
С деревьев свисали репродукторы. Играл оркестр: три аккордеона и четыре барабана. Дирижировал стоявший к нам спиной мужчина, в котором я узнала Вечнозеленого Кустарника. При каждой возможности он давал оркестру передохнуть.
В самом центре сцены стояла Дикий Имбирь, которая махала Вечнозеленому Кустарнику, чтобы он следил за бесперебойной игрой музыкантов. Народная героиня была одета в военную форму, ее волосы были забраны под фуражку с красной звездой. Если бы не линия груди, ее можно было бы принять за мужчину.
– Председатель Мао говорит: «Сотни лет ученые отстранялись от народа, а я мечтаю о том времени, когда ученые возьмутся за просвещение чернорабочих, так как они, несомненно, не менее других заслуживают право на образование». Так давайте же претворим в жизнь слова нашего великого учителя! И раз, два, три, четыре! – Она велела всем повторять ее движения. Это было не просто. Пожилые люди, вроде моей мамы, просто поднимали вверх руки и переступали из стороны в сторону, то, что освоение танца не вызывает у них никакого интереса, было видно невооруженным глазом. Они просто убивали время в ожидании, когда их наконец отпустят по домам.
Маме пришлось тяжко. Она попросила Дикого Имбиря дать ей костюм подсолнуха и услышала:
– Костюмы и бутафория у нас будут только на финальном концерте.
Мама просто остолбенела, но, когда увидела, что другие женщины танцуют не лучше, ей стало легче. Танцующие никак не попадали в такт музыке. Сколько бы не демонстрировала Дикий Имбирь движения, они никак не могли их повторить. Я была уверена, что они хотят быть признанными непригодными, чтобы поскорее уйти с площади, но Дикий Имбирь была чрезвычайно терпелива.
Она пела и танцевала, вновь и вновь показывая движения:
Река Янцзы шумным потоком
течет на Восток,
Головки цветов поворачиваются
навстречу красному солнцу.
С восторгом мы танцуем и поем для тебя,
Наш Великий кормчий, Председатель Мао.
Мы желаем тебе долгой,
Долгой-долгой жизни.
Мама со своими подругами почувствовала себя свободнее. Когда Дикий Имбирь отходила от них, женщины начинали болтать, размахивая руками туда-сюда, словно подметая пол. Одна женщина делилась рецептом:
– Я по-особому готовлю побеги бобов. – Она переступила с ноги на ногу. – Секрет в том, что на размоченные бобы надо положить мокрую ткань, чтобы корзина не высыхала. А на ночь, для подержания температуры, положить на нее грелку.
Это заинтересовало маму. Она повторяла движения женщины, переступая с ноги на ногу:
– Я пару раз пыталась приготовить бобовые побеги, но у меня ничего не вышло. – Она сделала движение плечами. – В следующий раз попробую воспользоваться вашим советом.
– Если научитесь, то сможете сэкономить кучу денег. Это самый дешевый источник протеина для ваших детей.
– Так, все внимание, – прокричала Дикий Имбирь. – «С восторгом мы танцуем и поем для тебя, наш Великий кормчий, Председатель Мао!» Покажите свой восторг! Вот так, повторяйте за мной! Вот так, улыбайтесь!
Мама изобразила натянутую улыбку и ускорила шаг.
– Вы знаете, что скоро будет дефицит продовольствия? – Женщина прикрыла рот рукой и наклонилась поближе к маме. – У правительства не хватает масла, соли и спичек. Мне сын рассказал, он у меня работает в продовольственном департаменте. Все запасы со складов направлены в качестве помощи в беднейшие страны, такие как Вьетнам и Танзания. У нас самих не хватает продовольствия, но мы не можем ударить в грязь лицом, Председатель Мао перед всем миром должен показать себя с лучшей стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Вечнозеленый Кустарник! – сорвалось у меня с губ.
Да, это был он и махал мне рукой. На нем была все та же синяя спортивная одежда.
– Только не говори, что ты пришел сюда преподавать танцы! – не зная что сказать, я попыталась шутить, раздумывая, подойти к нему или бежать прочь из парка. Вспомнилось его обнаженное тело. Я встала и направилась к парню, мои колени дрожали. Мне казалось, что он каким-то образом узнал, что я наблюдала за ним.
– О да, но у меня сейчас перерыв. – Он поднялся мне навстречу. – Я так устал учить этим танцам.
– Почему ты не пойдешь домой отдохнуть? – Я говорила все, что приходило в голову. Мы стояли метрах в пяти друг от друга, расстояние слишком большое для беседы, но мне так было спокойнее.
– Дома мне не дают побыть.
– Дикий Имбирь?
Он засмеялся.
– От нее никто не скроется.
Я пыталась понять значение его слов.
– Клен, ты такая серьезная, прямо как секретарь партии. Иди сюда, присядь. Давай поговорим, пожалуйста.
– Но… – я посмотрела вокруг, словно пытаясь найти часы, – я опаздываю, мне надо идти.
– Куда?
– В… аптеку. Меня мама ждет.
– Если ты так торопишься, зачем же зашла в парк?
Я больше не могла врать.
– Ну ладно, я не спешу.
– Иди сюда, мы с тобой так давно не виделись. Рассказала бы мне, как у тебя дела, а может, тебе интересно послушать про меня?
Я видела тебя, слышала тебя и говорила о тебе чуть ли не каждый день, подумала я.
– У меня все хорошо, – сухо ответила я.
– Ты в последнее время не встречалась с Диким Имбирем?
Я молчала.
– Уверен, что встречалась, – предположил он. – Вы словно тени друг друга. Она… Она делится с тобой секретами?
– В какой-то мере.
– Она тебе ничего не говорила… обо мне?
– Не знаю. Я… не уверена… Ну, нет, вроде, нет.
– Окажи мне услугу, Клен, – сказал он.
– Слушаю тебя.
– Тебе это, может быть, покажется странным, но я хочу поделиться с тобой своими чувствами. Ты готова? Председатель Мао… Ну, ладно, ты слушаешь? Дай мне знать, если тебе наскучит…
– Я не уверена, что хочу это услышать, Вечнозеленый Кустарник.
– Я буду краток. Очень краток. Да, это не просто. Председатель учит нас не думать о себе. Но в последнее время я все чаще думаю именно о себе, о самом себе, и прежде всего как о человеке. Впервые в жизни я начал видеть все своими глазами, а не глазами Председателя Мао… Это пагубно. Мой мир перевернулся… Тебе это кажется странным, да?
– Скажи, когда ты заметил эти изменения? Что произошло?
– В тот момент, когда ты познакомила меня со своей подругой, я почувствовал, что в мире есть что-то важнее маоизма, что-то более близкое мне. Знаешь, как мне трудно говорить об этом?
– Но ты же не говоришь о том, чтобы забыть о маоизме?
– На самом деле, речь как раз об этом.
– Но это так опасно.
– Дело не в опасности. Я знаю, что могу доверять тебе. Я доверяю тебе. Странно, но факт: я чувствую, что могу доверять тебе больше, чем ей. Наверно, это звучит непонятно. Дикий Имбирь – фанатичный приверженец Мао. Ее преданность Председателю безупречна. Она видит только красное. Ты же совсем другая. Твои глаза воспринимают все цвета радуги. И вот что меня волнует… Что делать человеку, потерявшему рассудок?
– О чем ты?
– Подумай. Ты же умная, всегда на шаг впереди меня.
– Я должна ответить?
– Я очень ценю твою откровенность.
Вечнозеленый Кустарник помедлил какое-то время. Он засунул руки в карманы, словно ему было холодно, и вдруг спросил:
– Что решила Дикий Имбирь? Она может… Она хочет… То есть чувствует ли она то же, что и я?
Я не знала, что сказать. Ответ был ясен, но я же не могла сказать: «Да, ты нравишься ей, но не настолько, чтобы ради тебя нарушить данную Председателю Мао клятву».
– Я не вправе судить свою подругу, – наконец произнесла я.
– Ты знаешь, что она показала мне свой дневник? – Он начал ходить туда-сюда.
– Нет. – Я ходила за ним.
– Ты знаешь, что она ведет дневник?
Я промолчала, не могла же я сказать, что все написанное в этом дневнике выдумка.
– Мы… – он понизил голос, – у нас сейчас установились особенные отношения, но ее поведение меня удивляет.
– Она упоминает о тебе в своем дневнике?
– Нет, ни словом.
– Но это не значит, что она о тебе не думает.
– Спасибо. Как раз это я и хотел услышать.
– Этот дневник, – не знаю почему, я вдруг решила раскрыть эту тайну, – только для показухи. Он будет издаваться по всей стране и цитироваться в учебниках.
– Тогда зачем, черт возьми, она его ведет и всерьез называет своим дневником?
– Она – пример образцового маоиста для всей страны, поэтому и делать ей приходится то, что ожидают от маоиста.
– Меня это очень беспокоит. Клен, позволь сказать тебе кое-что. Дикий Имбирь отличается удивительными чертами характера, но в ней есть фальшь. Из-за которой мы постоянно ссоримся: все, что ей нужно от жизни, – это распространение учения Мао. Возможно, инстинктивно она и хочет того же, что и все люди, но противится этому. Она пытается искоренить в себе естественные человеческие желания.
– Ну, ты должен понимать, что это не так-то просто – отказаться от личной жизни ради общенародного дела.
– Общенародного дела? Клен, ты серьезно?
Я понимала, что это был слабый аргумент. На самом деле то, что его волновало, было и мне небезразлично.
– Откровенно говоря, мне совершенно не интересно преподавать эти танцульки.
– Почему ты не говоришь «Великий танец»?
– Я специально так сказал. Для меня это просто танцульки, которые всех принуждают разучивать. У людей есть дела и поважнее, им надо отдохнуть, сделать что-то по хозяйству, приготовить обед, почитать, поиграть, просто побыть вместе и заняться… – прервал он фразу и опустил голову.
– Первая часть ее дневника будет опубликована уже через пару месяцев. – Я решила вернуться к прежней теме.
– Я не собираюсь его читать, – твердо заявил он. – А ты?
– Вряд ли он мне понравится, но я прочитаю. Я делаю все, о чем меня просит Дикий Имбирь.
Вечнозеленый Кустарник повернулся ко мне и взглянул на меня с подозрением, затем улыбнулся и произнес:
– Слушая тебя, мне хочется стать женщиной, чтобы побольше сблизиться с Диким Имбирем.
– Мне кажется, что я с ней совсем не близка и даже не понимаю ее.
– Что ты имеешь в виду?
– Да хотя бы, например, эту историю с дневником. Издать его – значит узаконить одну большую ложь, а это нечестно, даже вредно. Этот дневник нанесет огромный вред умам молодых людей. В нем создан нереальный образ маоиста. Последствия его издания станут губительны не только для Дикого Имбиря. Других людей станут принуждать подражать ей: наша героиня может так поступить, почему же вы не можете?
– Я преклоняюсь перед тобой, Клен. Я преклоняюсь перед тобой, правда. Спасибо, что ответила на мои вопросы… Дикому Имбирю повезло, что у нее есть такая подруга.
– Не стоит благодарности. – Его комплименты вызвали у меня только горечь. – Ей повезло, что у нее есть то, что у нее есть. Ко мне это не имеет никакого отношения. Мы с ней… Я не могу достичь того, чего достигла она, и вряд ли смогу в будущем. Не то чтобы я согласна со всем, что она делает. Я не могу быть такой же ревностной маоисткой, у меня нет таких мотивов, я не так заинтересована, не так поглощена этой идеей. Конечно, я могу процитировать кучу изречений Мао, но я заучивала их только для того, чтобы ответить в школе. Дикий Имбирь… Не могу сказать, что она притворяется. Скажем так, ей известно не понаслышке, что значит считаться антимаоистом, и я не имею права судить ее. Она пишет этот дневник со всей откровенностью, и если и пытается что-то скрыть, то лишь потому, что сама считает это непристойным и намерена искоренить это в себе. Кроме того, Дикий Имбирь верит, что у нее все получится.
– А у нее получится?
– Она живет ради победы.
– А возможно ли, что появится кто-то, кто сможет изменить ее мнение?
– Об этом не меня надо спрашивать.
– Ты поощряла ее стремление стать маоистом?
– Нет.
– Почему?
– Мне… жаль ее, очень жаль. Ей от многого приходится отказываться ради достижения своей цели.
14
– Все на уроки Великого танца! – призывали активисты, расхаживая по округе и звоня в колокольчики. – Приказ секретаря районного отдела партии! Ровно в десять часов на рыночной площади! Покажите на деле свою преданность Председателю Мао!
– Танцульки! Танцульки! – весело кричали дети, бегая следом за активистами.
Пройдя по всей округе, преданные сторонники Мао принялись стучать в каждую дверь, чтобы удостовериться, что никто не остался дома.
– Мам, пора идти! – позвали сестры. – А то активисты нам дверь с петель сорвут.
– Я никак не могу найти свои туфли! Не идти же мне в тапочках, правда ведь?
– Поторопись!
– Танцульки! – ворчала мама, наконец отыскав свои туфли. – Взялись учить старую собаку мышей ловить. Всевышний Будда, да откроются глаза твои.
В конце переулка маме повстречался одноглазый старик, закутанный в жалкие лохмотья.
– Ну что, пора повеселиться, – приободрил он маму, – подумайте об этом так: танцы стимулируют кровообращение, а это продлевает жизнь.
Мама смущенно засмеялась.
Толпа становилась все больше и больше, сотни людей целыми семьями направлялись в сторону рынка. Все были одеты в серые или синие маоистские куртки, на ногах у большинства были тапочки с деревянной подошвой, которые громко и ритмично стучали по каменной мостовой.
Мама спросила одноглазого старика, доводилось ли ему когда-нибудь танцевать, на что тот ответил:
– В молодости я изучал традиционный целительный танец.
Старик остановился и опустился на корточки, чтобы его продемонстрировать. Сделав несколько поворотов, он начал подпрыгивать словно лягушка. Мы дружно рассмеялись и начали повторять за стариком его движения.
Наконец мы добрались до рынка. Из репродукторов доносилась песня «Нам не плыть без Великого кормчего Мао». Хоть звук и был сильно искажен, я все же узнала исполнявший песню голос. Это пела Дикий Имбирь, этот голос я никак не могла забыть после того, как услышала, как подруга пела французскую песню. На этот раз в нем звучала энергия, призывающая народ присоединиться к героине.
Было десять часов. Утренняя торговля уже завершилась, и весь рынок был приведен в порядок, но противный рыбный запах чувствовался до сих пор. Активисты перекрыли улицу, а в опустевших лавках разместились дети. Жители всей округи выстроились в ряд по одной стороне улицы, цепочка из людей вытянулась чуть ли не на километр.
С деревьев свисали репродукторы. Играл оркестр: три аккордеона и четыре барабана. Дирижировал стоявший к нам спиной мужчина, в котором я узнала Вечнозеленого Кустарника. При каждой возможности он давал оркестру передохнуть.
В самом центре сцены стояла Дикий Имбирь, которая махала Вечнозеленому Кустарнику, чтобы он следил за бесперебойной игрой музыкантов. Народная героиня была одета в военную форму, ее волосы были забраны под фуражку с красной звездой. Если бы не линия груди, ее можно было бы принять за мужчину.
– Председатель Мао говорит: «Сотни лет ученые отстранялись от народа, а я мечтаю о том времени, когда ученые возьмутся за просвещение чернорабочих, так как они, несомненно, не менее других заслуживают право на образование». Так давайте же претворим в жизнь слова нашего великого учителя! И раз, два, три, четыре! – Она велела всем повторять ее движения. Это было не просто. Пожилые люди, вроде моей мамы, просто поднимали вверх руки и переступали из стороны в сторону, то, что освоение танца не вызывает у них никакого интереса, было видно невооруженным глазом. Они просто убивали время в ожидании, когда их наконец отпустят по домам.
Маме пришлось тяжко. Она попросила Дикого Имбиря дать ей костюм подсолнуха и услышала:
– Костюмы и бутафория у нас будут только на финальном концерте.
Мама просто остолбенела, но, когда увидела, что другие женщины танцуют не лучше, ей стало легче. Танцующие никак не попадали в такт музыке. Сколько бы не демонстрировала Дикий Имбирь движения, они никак не могли их повторить. Я была уверена, что они хотят быть признанными непригодными, чтобы поскорее уйти с площади, но Дикий Имбирь была чрезвычайно терпелива.
Она пела и танцевала, вновь и вновь показывая движения:
Река Янцзы шумным потоком
течет на Восток,
Головки цветов поворачиваются
навстречу красному солнцу.
С восторгом мы танцуем и поем для тебя,
Наш Великий кормчий, Председатель Мао.
Мы желаем тебе долгой,
Долгой-долгой жизни.
Мама со своими подругами почувствовала себя свободнее. Когда Дикий Имбирь отходила от них, женщины начинали болтать, размахивая руками туда-сюда, словно подметая пол. Одна женщина делилась рецептом:
– Я по-особому готовлю побеги бобов. – Она переступила с ноги на ногу. – Секрет в том, что на размоченные бобы надо положить мокрую ткань, чтобы корзина не высыхала. А на ночь, для подержания температуры, положить на нее грелку.
Это заинтересовало маму. Она повторяла движения женщины, переступая с ноги на ногу:
– Я пару раз пыталась приготовить бобовые побеги, но у меня ничего не вышло. – Она сделала движение плечами. – В следующий раз попробую воспользоваться вашим советом.
– Если научитесь, то сможете сэкономить кучу денег. Это самый дешевый источник протеина для ваших детей.
– Так, все внимание, – прокричала Дикий Имбирь. – «С восторгом мы танцуем и поем для тебя, наш Великий кормчий, Председатель Мао!» Покажите свой восторг! Вот так, повторяйте за мной! Вот так, улыбайтесь!
Мама изобразила натянутую улыбку и ускорила шаг.
– Вы знаете, что скоро будет дефицит продовольствия? – Женщина прикрыла рот рукой и наклонилась поближе к маме. – У правительства не хватает масла, соли и спичек. Мне сын рассказал, он у меня работает в продовольственном департаменте. Все запасы со складов направлены в качестве помощи в беднейшие страны, такие как Вьетнам и Танзания. У нас самих не хватает продовольствия, но мы не можем ударить в грязь лицом, Председатель Мао перед всем миром должен показать себя с лучшей стороны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21