Гусеницы бульдозера смешают холмик с мусором, подтрамбуют место последнего пристанища: «и родные не узнают, где могилка моя».
А за кого голосовали, они грабят новых, и так по смертоносному кругу. Олигархическая машина хорошо пользуется тем состоянием людей, которое создала. Отобрав идею, лишив коллективизма, внедрив чувство ненависти к себе и всему прошлому, она превратила их в Ванек-встанек.
Не только из-за слабости характера, исключительной доверчивости или бездеятельности становятся бомжами, а часто в результате бурной деятельности.
Людмила из суеверия не выносила мусор вечером, и это стало обязанностью Виталия по утрам. Пробежка – и мусорное ведро в ящик. Как-то, встав пораньше, подходя к намеченной цели, он встретил двоих: одного встречал иногда. Перевернув ведро, обратил внимание, как его руки проворно ворошат свежую горку, а второй, опустив голову, неуверенно, неумело перетряхивает содержимое ящика. Виталий стукнул пару раз перевернутым ведром. Уходя, поднял глаза и увидел… остолбенев, обросшего, опухшего, измятого Петю Булгакова – старик да и только. Коллега торопил к следующим бакам, и он, молча, какой-то дрыгающей походкой поплелся за ним. Этот разрушитель памятника В.И. Ленину и прекрасного земного уголка уже не Петя, а какая-то извращенная его тень.
Спустя сколько-то дней, Виталий увидел друга этой тени в одиночестве, игриво спросил:
– Где же твой коллега?
Не поднимая головы, тот буркнул:
– В чужие ящики полез, и получил бутылкой.
Помолчав, добавил:
– Отлеживается в овощехранилище, а я подкармливаю, – бомжовская солидарность, – хмыкнул он.
Виталий подумал: «Сволочь он и среди бомжей сволочь».
Химкомбинат построил и по всем правилам оборудовал засолочный пункт и рядом овощехранилище. Круглосуточно ежегодно двенадцать тысяч работающих питались в десяти заводских столовых, не имея понятия в недостатке солонины, картофеля, овощей. Чем и где они питаются сейчас? Очень эти сооружения были нужны при Советах и напрочь разграблены при демократах. А овощехранилище превратилось в невольный приют для бездомных. В хорошую погоду они ютятся в его зарослях, готовят на костре из ваших, читатель, отбросов. В дождливую погоду в темном и сыром его подземелье, питаясь всем, что поддается жеванию. На зиму расползаются, к следующей весне многих не будет в живых.
Бывшая сверхдержава с мощной промышленностью, развитым сельским хозяйством, надежной обороной превратилась в суррогат и покрылась сплошной сетью печальных бомжатников. очень коротким оказался путь от диктатуры работы до диктатуры безделья.
Погода радовала. Виталий нашел Петю в компании унылых, опухших, молчаливых. Готовили не то обед, не то ужин; не помнят что и когда ели.
Как далека обстановка и не понятны на слух слова, которые они когда-то читали: «Багровая, с тонким прозрачным воздухом и невесомой паутиной, золотая, с зеленью сосен осень превратила дома в сказочные терема».
Дед неопределенных лет разливал водку, предложил Виталию. Он, отказавшись, перевел разговор на его натруженные руки.
– Поклали они кирпичиков в орденоносном тресте 122, – пропел дед, передавая предложенную Виталию кружку, молча сидящей женщине.
– Пей, скотобоец, ударник коммунистического труда неорденоносного мясокомбината.
Она, не поворачивая головы на костер, выпила, не закусывая. Рядом, с перемотанной грязной тряпкой головой Булгакова, лежал в разном тряпье не принимавший участия в беседе мужчина, но водку пил шумно, крестясь вместо закуски. Наставник раненого еще не пришел с повторного обхода своих владений.
Называть фамилии и рассказывать что привело на это дно у них не принято. Но после третьего круга кружки Булгаков ожил и, как бы очищая душу, начал сумбурное повествование:
– С женой и дочкой разошелся, разделил советскую квартиру и с половой партнершей зажил на широкую ногу. Она – авторитетный человек в кругу торгашей. Поехали мы с ней в Турцию за кожанами. Занял денег под залог квартиры, вложил остатки отцовского дома. На обратном пути пришлось ехать порознь: меня избили, ограбили. Пока на последние деньги лечился, она сошлась с другим. А я выплюнут из квартиры и из жизни, попытки устроиться на работу успеха, как говорится, не имели, – юморнул он и замолк, как откусил язык. А братия окружающая его молча продолжала героическое освобождение стеклотары.
Проходя мимо гаражей, пустующего здания заводоуправления комбината, глядя в пустые глазницы высотного здания «Сибприбормаша», Виталий возмущался:
– Общество охраны природы призывает оберегать гнезда сорок от бомжей, санитарная служба предупреждает – они отлавливают бродячих собак, кошек и продают фарш на бутылку бодяжной водки. Правозащитники требуют для убийц, насильников, грабителей лучших условий.
Но никто не призывает охранять бомжей в одном ряду со всеми строивших этот город, и не дает им шанс выжить в эту зиму, и не подает надежды в беспросветном будущем. Получается власть гарантирует право на жизнь убийцам, но не гражданам.
Градообразующее орденоносное предприятие теперь должник во все фонды и бюджет города, годами не платит зарплату, а власть придержащие пальцем не брякнули, чтобы отобрать эти помещения за долги, поселить обездоленных этой властью, дать им работу. Ведь при их участии за последнее десятилетие Советской власти производительность труда выросла почти в четыре раза, базируясь на научно-техническом прогрессе. И не их вина, что они не вписались в бандитско-воровской рынок.
Виталий заметил, что он шепчет губами, разговаривая сам с собой.
– Города существуют тысячи лет, развиваются и некоторые медленно умирают. Бийск медленно по болотистой трясине дотелепал до купеческого захолустья. И вот на этой болотистой местности, центром которой оказалось озеро Кругленькое, с 1953 года рос химический комбинат и город за сорок лет его созидательного существования вихрем взмыл. А в мощный взмах крыльев вложена сила каждой пушинки, которые теперь стали бомжами, наркошами, алкашами.
Рост Бийска при Советах опередил рамки проектного предвиденья. Расползшись пятиэтажками, он полез вверх десятиэтажными коробками. Это было обеспечение растущих потребностей и удовлетворение возросших желаний и незаметный переход «от уровня жизни» «к качеству жизни».
Владельцы безымянных могил не могли предположить по каким неприемлемым законам, противоречащим здравому смыслу, будет развиваться жизнь, чрезвычайно сложной оказалась для них эта наука.
Построив новый город больше старого в три раза, им не оказалось места и они вынуждены десантом высаживаться на новую территорию – мусорную свалку, лишь бы имелся запас пищи, милостыню они не просят. Начался труднейший процесс освоения ограниченного пространства. Землянки, шалаши из подручного материала, заброшенные подвалы с крысами, колодцы и подземные пространства с горячими трубами – все стало их местом обитания. Наступило время ненависти, как сплошная ночь и не ожидается наступления светлого утра.
А первые этажи построенных ими домов, настойчиво занимает торговая буржуазия офисы да магазины, выводя квартиры из жилого фонда, увеличивая плотность населения на местах свалки мусора, да количество самоубийц, которых достигло 60 тыс. в год. Рост городов и сел за счет естественного прироста резко сократился. Но при этом богатые богатеют, низшие слои средних переходят в бедные, а бедные постоянно балансируют – то нищие, то бедные, и только бомжи остаются бомжами и пополняются со всех этих категорий.
Разумеется, эта градация условна и определяется тремя основными факторами:
1. Возможность нормально с пользой для здоровья прокормить семью, включая запасы собственного сада-огорода.
2. Содержать жилье, транспортное средство и платить все услуги вовремя без посторонней финансовой помощи.
3. Возможность отправить двух детей в школу, обеспечив все требования учебного процесса. При наличии в семье двух детей нация прекращает интенсивное вымирание.
Если выполняются эти условия в полную меру – семья среднего достатка, не выполняется любое условие в полную меру – семья бедняков, а два любые – семья нищих.
«Неубедительно», – скажет читатель. Но «золотой миллиард» всего 15 % земного населения, куда рвутся наши олигархи с «новыми русскими», потребляет около 70 % невосполнимых ресурсов планеты, выбрасывая 65 % всех отходов жизнедеятельности, что и является продуктом продолжения жизни основной части населения. Поэтому уровень взволнованности людей возрастает.
А извращение моральных устоев, в России каждые 15 минут убивается человек, удаление с малых лет понятий чести, добра, ответственности перед родителями, Родиной способствует укреплению олигархов, буржуазии, потому и вгоняется в сознание всеми средствами, как гвоздь молотком. Будто целому поколению сделали прививку от совести и она исчезла, а поколение живет не приходя в сознание.
И только 10 % нашего населения, как ни странно, не подвержены этому насилию. Именно бомжи в трудный момент для страны могут оказаться самыми полезными людьми.
* * *
– Витрины оформлены красиво, заполнены иностранными продуктами, а купить нечего, – возмущался Виталий. – Все эти «сникерсы… баунти» и прочая дребедень с просроченными стабилизирующими, вкусовыми, красящими добавками в блескучей упаковке превратились в яд. А ложное изобилие – в изобильное угасание детского организма.
Покупая сибирские пельмени, он приспросился:
– Не из бешенной ли английской коровы? Какая ей разница! – обрубил себя Виталий, – лишь бы скорей продать, а там пусть хоть из русской бешенной собаки.
Выйдя из магазина, вспомнил статью в газете: «В той мизерной продукции наших предприятий продаваемой на рынке, доля зарплаты в ее стоимости упала до 11 %, в европейских странах она составляет 50–70 %».
– Вот почему они бьются за наш рынок сбыта, – почти матом сказал сам себе Виталий, – потому что сюда сбрасывают все то, что уже не берет самая отсталая страна.
Только 10 % поступает в Госбюджет от продажи российских товаров. Все перерабатывающие предприятия преднамеренно уничтожаются, сырьевой же характер нашей экономики развивается.
Ровесница развала Союза встретила радостными озорными криками, дед подал подарки, мороженое им с мамой, разувшись, прошел. В комнате громко разговаривали Сергей с Юркиным товарищем Витькой Гараниным.
– После похмельно-предательского переворота, – горячился Сергей, – потребление чистого алкоголя подпрыгнуло аж в 4 раза, без учета массового изготовления самогонки и другого суррогата, а это угрожает существованию нации.
Поздоровавшись, Виктор спокойно, как отметил Виталий, продолжил давно идущий разговор:
– Современные политики и их клоуны унижают, обвиняют и осмеивают нас всех в пьянстве, безделии и воровстве, доказывая тем самым причинно-следственную связь целей и дел этого режима. И результат: над обществом нависла социальная апатия, психологическая несвобода, ликвидировали инициативу, а внедрили сплошное безразличие. Помолчал, задергалась правая бровь.
Все эти круги ада я прошел после Чечни, а между операциями, приходя в себя, уходил от существующего мира в книги. И когда слышу очередное обливание помоями прошлого, я спрашиваю: «Как же эти бездельники и пьяницы в 30-ые годы ликвидировали безграмотность, за короткий срок электрифицировали такую огромную страну, построили новые города, и в каждый дом самой отдаленной деревни провели радио?
В 40-е – освободили Европу от фашизма.
В 50-е распахали целинные земли, построили новые деревни, элеваторы, дороги, оросительные системы.
В 60-е – создали космическую державу и первыми вырвались в космос. Освоили мощный Западно-Сибирский комплекс.
В 70-е – построили дорогу века – БАМ (Байкало-Амурская магистраль).
В 80-е годы создали культурную и экономическую базу для построения коммунизма, которая разворовывается целое десятилетие, проматывается и вывозится за границу.
– Скоро кончится! На что будете жить! – вставил Виталий Сергеевич.
Сергей подхватил:
– Удушающие внешние долги, военно-политическое давление США заставляют чужое российское правительство продавать сырье и энергию по баснословно-низким ценам, в которых учитывается только труд по извлечению невосполнимых ресурсов, а не реальная стоимость.
Ухмыльнувшись, продолжил:
– Прибавить к этому воплощение в жизнь мутной сточной канавы – мелкобуржуазной идеологии, да климатические условия существования жестче в 4 раза европейских, так что массовый статус нищего может быть гордостью, потому что мы очень долго будем вымирать.
С горькой усмешкой Виктор констатировал:
– По международным критериям нищета наступает при твердом заработке в один доллар, в два – бедность.
Вероника принесла деду дневник похвалиться, он увлекся.
А Виктор продолжал:
– В Бийске почти 40 тысяч трудоспособных не имеют понятия о твердом заработке, вот и снимают электрические провода уже на центральных улицах. А о чем говорит копеечная минимальная зарплата? Вот и грабят лифты в подъездах, да снимают телефонные провода.
Глянуть со стороны – это воры, а если человек продал свои валенки на кусок хлеба, кто он? Ведь теперь для него все это стало чужим и не даст ему ни лучшей жизни сегодня, ни улучшения завтра.
Дед поцеловал внучку за хорошие оценки, сложил аккуратный чистенький дневник и послал к маме на кухню помогать.
Без всякого перехода Виктор начал:
– Дядя Виталий, я предлагаю Сергею открыть дело на его участке по изготовлению протезов конечностей.
Встал, держа трость в руке, прошел по комнате.
– У меня нет ступни на правой ноге, и левая оторвана выше колена, а хожу я на протезах собственного изготовления, похожих на которые нигде нет.
Виталий в уме удивился, но виду не показал.
– Сергей сомневается, что они будут дороги и не иметь сбыта. Повалявшись по больницам, я пришел к выводу – по приобретаемым иномаркам: их берут состоятельные люди, а сколько бьется и скольким калекам нужны хорошие современные протезы, а не колотушка под колено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43