Он рывком распахнул камзол и вынул из нагрудного кармана мятую пожелтевшую бумажку; он разорвал ее и бросил обрывки себе под ноги.
– Сударь! – вызывающе бросил он. – Я возвращаю себе свободу и прямо отсюда иду в таверну «Конь-работяга». Там я расскажу всем капитанам-флибустьерам, чьи суда стоят здесь на якоре, о своем решении снова стать обычным пиратом, раз сегодня уже не существует разницы между честным моряком, который занимается каперством для своего короля, и морским разбойником!.. Примите, сударь, уверения в моем глубоком почтении.
Ив резко повернулся на каблуках. Он собирался было двинуться прочь по коридору, когда его остановил отрывистый голос командора:
– Капитан, вы арестованы! До моего разрешения сдайте оружие гвардейцам.
Лефор стремительно обернулся.
– Весьма сожалею, – заявил он, – что впервые в жизни мне придется оказать вам неподчинение, господин командор. Я не подчинюсь вам в некотором смысле с радостью, так как в этом случае лишь последую вашему собственному примеру. Когда-то вы сами в штыки приняли приказания кардинала, но благодаря этому спасли колонию. Думаю, избранный мною путь – единственно правильный в интересах все той же колонии…
– Неповиновение? – взревел командор. – Глава четвертая воинского устава! Вы заслуживаете сурового наказания.
– Вот уж не думал, – с горечью заметил Ив, – что, защищая вашу подпись, заслужу наказание! Из-за того, что вы не пожелали уделить мне четверть часа, вас ждут тяжкие испытания, командор! Придет день, и Мерри Рулз высадится на Бас-Тере, но рядом с вами не будет ни Лефора, ни Лашапеля!
Лефор немного успокоился. Гнев сменился разочарованием. Во рту у него был горьковатый привкус пепла. Он еще колебался: уйти на свое судно и стать, как он грозился, пиратом и разбойником или еще раз попытаться урезонить командора. Господин де Пуэнси отлично понимал, что творится на душе у капитана. От него не укрылось ни одно из его движений. Командор сердился на него за резкость, однако не мог забыть об оказанных в прошлом услугах, верности, ловкости, отваге Лефора. Он обыкновенно говаривал: будь у него двадцать подчиненных с таким же характером, как у Лефора, он мог бы создать в Америке мощную империю.
Видя, что Ив, уже готовый направиться по коридору, все еще не двигается с места, он сам шагнул к нему. Гвардейцы выстроились, чтобы вмешаться в любую минуту, замерли в ожидании приказа.
– Лефор! – проговорил командор. – Вы арестованы. Приказываю вам отправляться к лейтенанту Лавернаду. Я сообщу позже о своем решении.
Он круто развернулся и захлопнул за собой дверь кабинета.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Санкции командора де Пуэнси
Когда Лефор снова пересек двор, он напоминал загнанного зверя. Ему пришлось признать, что гнев – плохой советчик, и вспомнил, каких дерзостей наговорил генерал-губернатору. Теперь он сожалел о том, что забылся, и подозревал, что Лавернад был прав, советуя ему дождаться, когда у господина де Пуэнси будет хорошее настроение. Да в самом-то деле!.. «Маргарита» еще не собиралась поднять якорь. Выиграв время, он лучше исполнил бы свою задачу; кроме того, после всего случившегося он уважал командора ничуть не меньше!
Лефор ощупал карман своего камзола, где всего несколько минут назад еще лежало разрешение на каперство. Ему казалось, что, он уже стал пиратом. А ведь он так надеялся, что благодаря своим славным подвигам, навсегда перечеркнул свое пиратское прошлое!
Несмотря на внушительную внешность, в душе он оставался ребенком. Он знал: ничто не устоит перед силой его рук и ловкостью шпаги, но когда необходимо было проявить хитрость и деликатность, он терялся и совершал один промах за другим.
Ноги сами несли его к кабинету лейтенанта Лавернада. На сей раз он скромно постучал в дверь, и спокойный голос ответил:
– Войдите!
– Это снова я, лейтенант, – входя в комнату, предупредил Лефор.
Лавернад поднял глаза. Одного взгляда на великана ему оказалось довольно, чтобы понять: встреча флибустьера с командором окончилась неудачно.
– Я только что от его превосходительства генерал-губернатора, – продолжал Лефор с плохо скрываемым смущением. – Я вернул ему патент, как и обещал.
– Ну и что?! – воскликнул Лавернад. – Много выиграли? Что сказал командор?
– Арестовал меня и приказал дожидаться дальнейших указаний в вашем кабинете.
– Ну что же, ожидайте! Берите стул да наберитесь терпения… – посоветовал Лавернад. – Интересно, почему он приказал вам явиться сюда…
– У вас есть морской устав? – спросил флибустьер. – Генерал-губернатор сказал: статья четвертая! Я подпадаю под четвертую статью воинского устава.
– Ну, Лефор, – вскричал Лавернад, – вы времени даром не теряете. Статья четвертая: неповиновение, бунт и строптивость – вы заслуживаете сурового наказания!.. Черт побери! Вы как в воду смотрели: лишитесь теперь своего имени!
– Уж не думаете ли вы, лейтенант, что я собираюсь безропотно ждать, когда мне накинут веревку на шею? Не знаете вы капитана Лефора! Да я скорее сломаю сейчас эту шпагу, чем буду покорно дожидаться, когда меня заключат в крепость, а потом отправят на виселицу… Черта с два! Скоро на Антильских островах не останется ни одного уголка, где не готова была бы для меня веревка, чтобы подвесить меня, как окорок! Там – Мерри Рулз, тут – командор…
Лавернад улыбнулся, против воли забавляясь поведением флибустьера.
– А вам смешно! – упрекнул лейтенанта Ив. – Вам, кажется, это по душе. А я, дурак, думал, что могу рассчитывать на вашу симпатию…
– Командор не так плох, как вы было подумали, – поспешил пояснить Лавернад. – Очень часто он проявляет великодушие, хотя не всегда в ответ ему платят тем же. Преданность – наиболее редко встречающееся среди людей качество.
– Сегодня, черт возьми, я имел случай в этом убедиться. Признайтесь, что за преданность награды ждать не приходится, судя по тому, что происходит здесь, в Бас-Тере!
Не успел Лефор договорить, как дверь тихонько приоткрылась. Лефор, сидевший на предложенном лейтенантом стуле, порывисто встал. Лавернад неторопливо поднялся вслед за ним.
Командор успел привести себя в порядок: камзол был застегнут на все пуговицы, кружева на манжетах свежие, туго накрахмаленные.
Он прикрыл дверь и, повернувшись, обратился к лейтенанту:
– Вы приняли необходимые меры, Лавернад?
– Так точно, господин командор.
Господин де Пуэнси чуть заметно покачал головой и бросил взгляд на бумаги, под которыми не видно было стола. Казалось, командор не замечает Лефора. Великан окончательно растерялся.
– Ни одно судно, – продолжал господин де Пуэнси, – не выйдет из Бас-Тера без разрешения, подписанного вашей рукой. Предупредите начальника порта, что отныне он обязан вам докладывать обо всех судах, к нам прибывающих. Если будет фрегат с Мартиники, вы должны расспросить не только офицеров, но и находящихся на его борту пассажиров – пусть они доложат вам обо всем, что происходит в Сен-Пьере.
– Может, мы могли бы под благовидным предлогом послать к Мерри Рулзу или госпоже губернаторше опытного солдата? – предложил Лавернад.
– Иначе говоря, шпиона? Боюсь, это вызовет подозрения. Если этот майор в самом деле возымел в отношении нас подозрительные намерения, наш посланец рискует, по меньшей мере, свободой, а то и жизнью…
– Хм! Знаю я одного человека, который готов рискнуть, – неопределенно усмехнулся Лавернад.
– Если вы имеете в виду лицо, о котором я думаю в настоящую минуту, – заявил генерал-губернатор, – предупреждаю: его ждет другая судьба; так я решил.
Лефор почувствовал, что бледнеет. Сдержанный тон командора произвел на него гораздо более сильное впечатление, нежели самый сильный гнев. Он предпочел бы, чтобы его осыпали проклятиями, только бы не оказаться объектом пристального внимания командора, когда даже твое имя не произносится вслух. Однако флибустьер не испугался. Он столько раз смотрел смерти в глаза, что перестал о ней задумываться. Невыносимо для него было то, что человек, неизменно вызывавший его искреннее восхищение, теперь столь несправедливо с ним обошелся. А ведь этот человек, по мнению Лефора, не мог ошибиться!
– Впрочем, попробуйте подобрать в гарнизоне кого-нибудь похитрее и потоньше для поручения такого рода. Этот человек должен иметь безупречную репутацию и быть никому не известным на Мартинике. Вы без труда придумаете, под каким предлогом его туда направить.
– Я буду искать, господин командор. Господин де Пуэнси не слыхал ответа своего помощника: он резко обернулся к Лефору и, взглянув ему прямо в лицо, угрожающе прошипел:
– Вот самый сильный человек на Антильских островах! Вот наш бунтарь! Лефор, вы поразмыслили о четвертой статье воинского устава? Глядя на вас, я так и решил… Сейчас вы выглядите менее вызывающе, чем совсем недавно!
– Господин командор, – отвечал Лефор, почти убежденный в том, что ему нечего терять. – Подумать всегда не мешает. По правде сказать, если у меня сейчас менее вызывающий вид, то оттого, что на смену праведному гневу пришли подавленное состояние и горечь. Так или иначе, а мое мнение не изменилось и никто не заставит меня сказать то, во что я не верю!
Генерал-губернатор сверкнул глазами в сторону флибустьера-великана. Он знал, что тот о нем думает, и ощущал себя ребенком перед нависавшей глыбой Лефора. Впрочем, командор, скорее, был Давид, повергший Голиафа. Сила оставалась за ним: и физическая, и духовная. Сверх того, он сразу догадался: чем лучше он владел собой, тем Ив чувствовал себя беспомощнее. Словом, имея дело с великаном, господин де Пуэнси извлекал преимущество из собственной физической слабости. Да, Лефор никогда не поднял бы на командора руку, как никогда не стал бы угрожать ему оружием!
Господин де Пуэнси перевел взгляд с Ива на лейтенанта.
– Лавернад! – обратился он к нему невозмутимо. – Не осталось ли у вас сигар, которые привозил нам господин де Монбар из Сент-Люсии?
– Как же, как же, ваше превосходительство! У меня есть еще три-четыре штуки, и я охотно вас угощу… Мне очень приятно, если вы их примете, господин генерал-губернатор.
– Я возьму одну… спасибо, Лавернад. Пожалуйста, огня!..
С этими словами командор взял из шкатулки лимонного дерева, которую протягивал ему лейтенант, португальскую сигару, размял ее в пальцах и прикурил от трута, пропитанного серой и селитрой.
Губернатор сейчас же снова взглянул на Лефора. Затем выпустил большое облако дыма, проследил за ним взглядом и, не отводя глаз, проговорил, отчеканивая каждое слово:
– Господин Лефор! Я вами недоволен по многим причинам. Сегодня вы умудрились вывести меня из себя. Мне не раз говорили, что в море вы иной раз ведете себя по-пиратски, действуя исключительно по собственному усмотрению и настроению. Вам, кажется, забавно, что вы напали на безобидный голландский корабль, встретившийся вам на пути…
– Господин командор! – заторопился Ив. – Этот наглый голландец даже не ответил на предупредительный выстрел!
– В каком случае вы даете предупредительный выстрел?
– Ну… когда противник мне угрожает… Вообще-то голландца мы потопили по ошибке…
– Пусть так! – сердито продолжал господин де Пуэнси. – Мне надоело еженедельно получать жалобы… В настоящее время мы не воюем ни с англичанами, ни с голландцами. За этот, с позволения сказать, подвиг вы заслуживаете примерного наказания. До сегодняшнего дня я был к вам слишком снисходителен, но недавно вы преступили все границы дозволенного и позволили себе дерзость. Я не говорю «неуважение», так как в этом случае вы уже были бы мертвы.
Если господин де Пуэнси ожидал, что при этом замечании Лефор опустит голову, то он ошибался. Флибустьер смотрел на губернатора прямо своими бесстрашными голубыми глазами.
– Вы – бретонец и упрямы как осел, не так ли?
– Да, господин командор.
– Я побаиваюсь ослов. Кажется, вы хотите мне что-то сказать? Говорите! Давайте начистоту, черт побери! Надо же, наконец, узнать, чего вы хотите!
Господин де Пуэнси вдруг заговорил отрывисто и в то же время словно бы поощряя Лефора. Тот словно бы прозрел. Вошедшая в поговорку доброта этого человека была, значит, совсем не пустым звуком? И он, стало быть, настолько умен, что готов забыть обиду и согласиться выслушать подчиненного?
– Господин генерал-губернатор! – степенно начал Ив. – Не знаю, в каких выражениях вам изложили факты, рассказывая о том, что произошло на Мари-Галанте. Однако хоть вкратце, хоть в подробностях я могу вам поведать о том, как майор Мерри Рулз направил туда три судна береговой охраны, чтобы уничтожить всех флибустьеров, хотя они находились под охраной патента. Разрешения на каперство были подписаны вами по поручению короля, и я счел своим долгом вас известить. Господин Мерри Рулз превышает свои полномочия, когда идет вразрез с вашими решениями. Он всегда будет у вас в подчинении, пока, во всяком случае, вы этого хотите…
– Что это значит, сударь?
– Ваше превосходительство! Мерри Рулз быстро идет в гору. Сегодня он всего-навсего помощник губернатора на острове. Однако этот остров больше Сент-Кристофера и может занять более важное положение, если с умом его вооружить и добиться процветания; это великое дело начал генерал Дюпарке. Этот майор, в чем я имел случай убедиться нынче утром, делает все, чтобы отобрать губернаторское кресло у госпожи Дюпарке, назначенной недавно на должность Высшим Советом. И майор может в этом преуспеть, я получил доказательства того, что в его руках все козыри. Например, на его стороне некий шевалье де Виллер, с которым я беседовал на борту «Маргариты» капитана Бельяра: шевалье возвращается во Францию с единственной целью – добиться для майора желанного назначения…
Господин де Пуэнси кашлянул со скучающим видом. Лефор замолчал, но он тем не менее попросил:
– Продолжайте, сударь, я вас слушаю…
– Если Мерри Рулз де Гурсела будет завтра назначен губернатором Мартиники, то недалек тот час, когда он станет и генерал-губернатором всех островов!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50