Она наблюдала, как они прыгают, делают выпады, тянутся за мячом; их упругие спинные мышцы ходили под тугой кожей. В них не было ни грамма лишнего веса, однако тут же сидели их толстые мамаши и волосатые бабули, лениво развалившиеся в утопающих в песке шезлонгах. Если это то, во что ты превращаешься после родов, то лучше не трахаться вообще, решила Хилари.
У нее и так был период воздержания, и довольно продолжительный. Она отряхнула полотенце и пошла вдоль берега. В голове вертелась мысль, что она, в общем-то, не слишком отличается от этих девчонок. Во многих отношениях – особенно в сексе – она была все еще неискушенной. Возможно, психиатр сказал бы, что она злится на Шона за украденную юность. Возможно, один сумасшедший, безнравственный и абсолютно бездумный романчик мог бы вывести ее сознание из тупика. Возможно, это действительно им поможет. Она поняла, что улыбается, – возможно, она просто искала себе оправдание, чтобы трахнуть молодого Мэтта.
Итак, наконец признав, что она действительно хотела переспать с Мэттом – или с кем-нибудь другим, всего разок, чтобы просто посмотреть, – она тут же укорила себя за эту фантазию. Проходя через пляж, лавируя между корзинами и полотенцами, она чуть не споткнулась о Мэтта, даже не успев понять, что это он. Он был с тусовкой других ребят. Был там и обгоревший на солнце толстяк, наверняка тот самый философ, Пастернак. Но она видела только Мэтта. Мэтта, который втирал солнцезащитный крем в узкую спину изящной блондинки. Когда он увидел Хилари, его взгляд сказал ей все. Он открыл рот и начал что-то бормотать, но она прошла мимо, старясь выглядеть равнодушно. Значит, это была она. Хилари даже как-то полегчало, что ей не придется ничего решать. Хватит мечтать – пора снова за работу. Обратно в реальность. Это будет замечательно.
Шон облился из горного источника и наклонился, чтобы попить холодной, с привкусом железа, воды. Он изнемогал от жары. Он выпил последние остатки чуть ли не кипевшей воды из пластиковой бутылки где-то в районе ущелья, надеясь, что этого хватит до возвращения обратно. Но путь через предгорья, где не было никакого укрытия от палящего солнца, вымотал его, и когда он добрался до ручья в скалах, он едва не терял сознания. Он отдышался, попил еще, вытер рот и отыскал место, где можно было посидеть у воды. Рядом с ним большие блестящие черные муравьи суетились вокруг трупика пчелы. Это мелкое копошение рядом со смертью расстроило его. Он поискал на дне рюкзака остатки чего-нибудь съестного. Его пальцы нащупали кусочек хлеба и сырные крошки. Рассыпав их вокруг мертвой пчелы, он сел рядом и стал наблюдать. Муравьи тут же быстро забегали, разделившись на команды добытчиков и грузчиков. Разламывая хлебец на крошки, они утаскивали их в щель в земле. Шону представилось, что он сидит на огромном лабиринте муравьиных туннелей, по которым ползет множество насекомых, целые тысячи колоний трудолюбивых муравьев. Интересно, сколько времени нужно, чтобы, снимая почву слой за слоем, добраться до настоящей земной субстанции? Муравьи. Он бросил последний взгляд на кусочек сыра, который скоро исчезнет под землей, и встал, готовый к переходу через Маро.
Пока он добрался до виадука, ему снова захотелось пить. Был шестой час, но солнце продолжало нещадно палить. Отсюда до гостиницы не меньше часа езды. Он решил спуститься к маленькой деревушке, выпить там пива и двинуться дальше, когда жара немного спадет. Его ноги гудели. Вспомнив, как монахини целовали их, он улыбнулся, направляясь вниз с холма к Маро.
– Ты что, преследуешь меня?
Он заметил ее маленький джип, только когда услышал ее голос. Он поднял голову. На балконе маленькой, аккуратной квартирки стояла Мэгги.
– Ты что там делаешь?
– Ха, хороший вопрос. Что я делаю в собственной квартире?
– Ты здесь живешь?
– Точно.
Он чувствовал себя глупо. Глянул на часы.
– А как же Гранада?
– Автобус был почти пустой. Пришлось объединить их с другой группой.
– Прекрасно.
Он переминался с ноги на ногу, не зная, что сказать.
– А как это тебя занесло в самую недружелюбную испанскую деревню?
– Что, правда?
– О да! Я давно прошу своего босса внести ее в рекламный проспект нашей компании. Приезжайте в Маро – и на вас будут пялиться дети, шипеть старухи, и вас будут игнорировать в барах! Всего за две тысячи песет!
Он засмеялся и глянул на нее снизу.
– Я так далеко пока еще не зашел. Гулял в горах и просто захотел попить пивка.
Она улыбнулась в ответ.
– Стой где стоишь. Может, тебя и обслужат, если я пойду с тобой. Я тут постоянный клиент. В лицо мне больше не плюют. Только в спину.
– Чудесно!
Она спустилась к нему через минуту. К его удивлению, она взяла его за руку. Для нее это было естественным жестом, и он постарался расслабиться.
– А как получилось, что ты живешь здесь?
– Так вот и получилось. Я здесь уже несколько лет.
Она посмотрела на собор у моря.
– Просто решила остаться.
Они дошли до маленькой площади, с которой открывался вид на оливковые рощи, сбегающие к краю утеса.
– Ну как ты, неуловимый мститель? Как твой отпуск?
– Неуловимый. Но милый, спасибо.
Она подняла брови.
– Ну так как, выпьем?
– Конечно.
Они зашли в маленькое кафе напротив церкви. Два старика играли в шашки на столе у открытой двери. У бара трепались три молодых парня, громко хохоча. Шон думал, что они замолчат при их появлении, но они лишь приветственно помахали Мэгги и продолжали болтать.
Мэгги поболтала по-испански с владельцем бара, который поцеловал ее руку и тут же вытер место поцелуя. Он чуть было не вручил ей две монеты по 500 песет на сдачу с банкноты в 1000 песет, которую она дала ему. Она погрозила ему пальцем, оставив одну из монет на тарелке, и провела Шона в дальний конец бара.
– Здесь прохладнее. И дешевле. Не знал?
– Я не был уверен. Во Франции так делают, но обычно в отпуске принято жить на широкую ногу. В общем, я не ищу тут выгоды.
– О! Тогда мне лучше заткнуться со своими глупыми подсказками, да?
Шон засмеялся и поднял бокал.
– За бесполезную информацию!
Они чокнулись, и она бросила на него лукавый взгляд.
– Как твоя липкая женушка?
– Нормально.
– Снова друзья?
– Точно.
– Поэтому ты распеваешь йодли в горах, а она привлекает внимание спасателей на водах?
– Ей не нравятся горы, а мне не нравятся спасатели.
– Просто созданы друг для друга, да?
Он помолчал, прежде чем ответить, набрал воздуху, собираясь что-то сказать, потом передумал, но в конце концов заговорил:
– Наверное, нет, но, с другой стороны, у кого все гладко?
– Чертовски хороший вопрос, – вздохнула она.
Он сидел рядом с Мэгги и рассказывал ей об их встрече с Хилари. Рассказал ей о несчастном случае, о том, как он раздражает Хилари, но не знает, что с этим делать. Раньше она постоянно хотела быть рядом с ним, а сейчас ей не хотелось его видеть. Мэгги молча слушала, глядя на него влажными бирюзовыми глазами. Когда он закончил, она опустила голову.
– Не знаю, что и сказать.
– А что тут говорить. Все непросто. Я провожу отпуск с женщиной, которая хочет меня бросить.
– Как ты можешь просто сидеть тут и говорить все это?
Он хотел повторить за ней этот вопрос, чтобы заставить ее улыбнуться, но вместо этого просто пожал плечами.
– Потому что я вроде как с ней согласен. Ей сейчас нелегко.
– Господи! Неужели она не может проявить хоть капельку понимания!
– Да нет, все зашло уже слишком далеко, как мне кажется. По-моему, ей неприятно даже находиться рядом со мной.
– А тебе? Есть в ней какие-то вещи, которые тебя бесят?
Он почесал подбородок и посмотрел на вентилятор на потолке, улыбаясь.
– Хм-м. Да. У нее есть такой компакт-диск, который называется «Фэн-шуй – Священное Пространство». Я бы с радостью расколотил его вдребезги.
Она улыбнулась.
– А серьезно?
– Я серьезен. Я действительно терпеть не могу эту неземную ерунду.
– Но ты же не за это ее разлюбил, правда? Может, это только часть ее? Тебе кажется это забавным?
– В лучшем случае. А тебе-то какая разница, кстати? Это серьезный вопрос. Почему тебя это так интересует?
Она отхлебнула пива и посмотрела в его голубые, как у Марти Фелдмана, глаза.
– Не знаю. Наверное, ты мне нравишься. Может, я хочу тебя окрутить!
Он сделал изумленное лицо.
– Боже! Не надо!
Она хохотнула и хлопнула в ладоши.
– Не беспокойся! Ты в безопасности! Я когда-то поклялась, что не буду убиваться из-за мужиков. Хотя я все равно ищу подходящего человека. Эй, может, я просто хочу поднять тебе настроение? Я хочу, чтобы ты был счастлив.
– Я и так счастлив.
– Вот уж нет.
Он снова пожал плечами, как бы говоря: «Ну вот, приехали».
Внезапно Мэгги радостно подалась к нему.
– Слушай! Тебе это точно понравится. Это тебя взбодрит! Завтра ночью, в пещерах…
– В пещерах?
– Ты что, не видел указателей? Лас-Куэвас-де-Нерха? Это же легенда – самые потрясающие сталактиты и окаменелости, и еще сталагмиты, которые растут вверх из пола! Потрясающе! Невероятно! Это понравится любому, кто пускает слезу при виде разрушающегося монастыря! В общем, завтра там будут свечи, классическая гитара, таинственная атмосфера – это будет роскошно, обещаю!
Он улыбнулся и кивнул.
– Звучит здорово. Мы сможем достать билеты?
– Сможем. Будешь моим кавалером?
– Без заигрываний?
Она протянула ему мизинец.
– Друзья?
– Договорились.
– Отлично! Там есть кафе над пещерами. Симпатичный внутренний бар с солнечной верандой. Отличный обзор. Давай я встречу тебя на этой веранде в семь. Нормально?
– Более чем. Честно говоря, горю желанием.
Он поцеловал ее в щечку и, поднимаясь по холму, подумал о том, сколько времени пройдет, прежде чем они начнут раздражать друг друга, если, конечно, это начало их отношений.
ДЕНЬ ПЯТЫЙ
Ритмичные постукивания спинки кровати разбудили его, и он окунулся в гадкую духоту еще до того, как осознал, где он находится и что происходит.
Шон трахал матрац, причем безжалостно, словно хотел бедрами раздавить лягушку. Во сне он раскачивал кровать с такой силой, что она придвинулась к стене и отстукивала неустанный бит. Любой прохожий решил бы, что здесь орудует извращенец. Шон перевернулся, его волосы разметались по мокрому, липкому от пота лицу, пока он пытался сообразить, что к чему. У него был настолько яркий сон о нем и Мэгги, что проснуться без нее было мучением. Хуже всего было счастливое осознание, что они скоро встретятся и что он влюбился. Ему хотелось обсудить это безумие с Хилари, но Хилари снова ушла. Когда он вернулся накануне ночью, Хилари уже спала, абсолютно голая, лишь набросив на гибкую спину влажное полотенце. Он сел в ногах ее кровати, с нежностью глядя на жену. Затем он стал гладить ее спину и наклонился, чтобы поцеловать хрупкие плечи. На этот раз не было никаких средств от насекомых, которые могли бы оттолкнуть его – только его собственная неуверенность. Если он пойдет до конца, получится, будто он ее насилует. Он чувствовал, что именно так и будет, и остановился. Он лежал, глядя в потолок, и думал, так ничего и не придумав. Он встал и, завернув в платок несколько кубиков льда, приложил его к ноющим вискам. В какой-то момент он снова провалился в неглубокий сон. Теперь его матрас был мокрым от растаявшего льда и ночных кошмаров.
Приняв душ, он решил выйти на улицу поискать Хилари, надеясь найти ее возле бассейна. И, только шагнув из номера в ослепительно яркий день, он понял, сколько времени проспал. Была середина дня. Парящее над землей солнце раскалило докрасна терракотовую дорожку, и ему пришлось возвращаться в комнату за сандалиями для короткой прогулки до бассейна.
Листья лимонных деревьев трепетали в мареве дня, словно приветственно машущие ладони. Впереди поливальная машина разбрызгивала воду по саду. Он остановился переждать ее и тут же подумал, изменится ли что-нибудь, если он пройдет сквозь туман брызг. Тогда он уже был бы у бассейна. Изменится ли его жизнь, если он сделает это?
У бассейна Хилари не было, и он растерялся, потому что совершенно не представлял, как провести день. Он скучал по ней. Ему хотелось быть с ней или, по крайней мере, поговорить с ней, чтобы прояснить хоть что-нибудь.
Он потащился обратно к номеру. Это был, пожалуй, самый жаркий день за неделю. Пот медленно скатывался по его бокам и голеням. Его коротковатая рубашка прилипала к груди и спине. На этот раз он подождал, пока разбрызгиватель сделает круг, чтобы охладиться под его струями. Он снова подумал о Мэгги и решил, что не влюбился в нее, а просто она ему очень-очень нравится. В любом случае, ему хотелось снова с ней увидеться.
И снова это была идея Пастернака, и снова его обломали. Владелец гаража никак не велся на его уговоры.
– Слишком гранде! Слишком гранде!
– Да скажи толком, чего ты от меня хочешь? – пробормотал Пастернак, слезая с просевшего мотороллера.
С остальными проблем не возникло. Анке, Криста и Милли водили скутеры дома, в Неймегене. Они быстро убедили хозяина в своем мастерстве, сделав круг по дворику. Каждая из трех девчонок могла взять одного пассажира, в результате толстый Пастернак оставался в одиночестве. Сначала он попытался внушить владельцу, что у него дома есть свой мотороллер.
– Я крутой пацан в Манчестере, чувак. Я – Стинго! Главный стиляга!
– Какой скутер у твой?
Он сделал мечтательно лицо.
– Большой золотой скутер!
Владелец гаража с сомнением покосился на большой живот Пастернака, подумал и пренебрежительно махнул рукой.
– Расскажешь девочкам!
– Серьезно! Крутой пацан! Главный стиляга!
– Какой скутер?
– Большой золотой «ламборджини».
– «Ламбретта»?
– Си!
Хозяин указал на «Ли-200».
– Покажи мне. Прокатись.
Спустя минуту переднее колесо скутера врезалось в основание пальмы. Хозяин, похоже, веселился не меньше остальных. Приобняв упирающегося Пастернака, он провел его обратно в гараж и посадил на простенький, но надежный «мотогуцци», преподав ему трехступенчатый курс вождения. Через несколько минут главный стиляга возглавлял группу из четырех скутеров, мчавшихся по Аутовиеда-де-Атлантика к аквапарку в Ла-Калета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23