Накануне, после того как уехали Дейзи и Кен, позвонил Денни и сообщил Эрин и Мег о несчастье с Люком. Его повреждения оказались несерьезными, но «у него протряслись мозги», и доктора в Бозмене оставили его на ночь в больнице для наблюдения.
Все это утро Мег занималась стряпней – она испекла три вишневых пирога и два противня имбирного печенья, которое любил Люк, а сейчас готовила мясной фарш в миске на кухонном столе. Эрин посматривала из окна кухни в подъездную аллею, ей хотелось улыбаться, но она не могла. Люк, занявший место Денни на быке, мог погибнуть – ради нее.
Не в состоянии усидеть на одном месте, Эрин отыскала в комоде своей спальни что-то, о чем она почти позабыла, накинула на себя зеленую охотничью парку, натянула на голову желтую вязаную шапочку и, оставив Мег одну, вышла на воздух, где бушевала, как она надеялась, последняя перед наступлением весны метель, и съежилась от ветра и падающего колючего снега.
Люк оказался хорошим другом, а она не самой лучшей женой. Как говорила Дейзи, Эрин снова нашла способ прогнать от себя Денни – она опять сделала то же самое, перед тем как он и Люк уехали в Бозмен. Она боялась потерять его, поэтому хотела, чтобы он был только в Парадиз-Вэлли и нигде больше, но разве он не остался здесь на всю эту зиму? Он дал ей все, чего она хотела. А что она предложила взамен?
Большим пальцем одетой в перчатку левой руки она провела по кольцу на безымянном пальце; по-настоящему, в своем сердце, она никогда не снимала это кольцо и никогда не бросала Денни. Пробираясь через заснеженный двор, Эрин смотрела на близлежащие горы, окружавшие Парадиз-Вэлли – ее дом. Но без Денни это были только полторы тысячи акров земли, небольшое ранчо и здание. Эрин не развелась с ним по одной простой причине: он был мужчиной, которого она любила, единственным мужчиной, которого она всегда будет любить, которого только и могла любить. И все тринадцать лет она оставалась в Парадиз-Вэлли не ради Гаррета Броди, который умер задолго до рождения Тимми, а ради Денни, она ждала его.
Сколько раз она представляла себе его возвращение?
Но ты вернешься, когда летняя трава начнет желтеть…
Но когда он приехал в прошлом году в июне из-за Тимми, она все разрушила, однако больше это не повторится: она приложит к этому все силы во что бы то ни стало, поклялась она себе в тишине.
Услышав какой-то шум, Эрин посмотрела в сторону подъездной аллеи, в сторону дороги, и узнала сигнал автомобиля, или, точнее, сигнал джипа, везущего прицеп для скота. Когда автомобиль приблизился, бесшумно спустившись по заснеженному горному ущелью к Парадиз-Вэлли, она различила злобный рев быка и более ласковое ржание лошадей, почувствовавших тепло конюшни и запах сена.
Эрин сжала пальцы в перчатках, и ей показалось, что так же у нее сжалось сердце.
…когда долина затихнет и побелеет от снега.
И она бросилась бежать, все быстрее и быстрее по заваленной снегом дороге, размахивая поднятыми руками. Денни ехал, расчищая дорогу установленным спереди на джипе снегоочистителем. В пятидесяти ярдах от дома он заехал на стоянку и выскочил из кабины, не закрыв дверь и не выключив двигатель. Увязая в снегу, Эрин бежала к нему, не отрывая от него взгляда – от его темного, съехавшего с головы стетсона, от подбитой овчиной куртки, от обтягивающих джинсов и черных сапог – и угодила прямо в его объятия.
– Денни, о Денни!
– Я дома. – Шляпа слетела у него с головы, и он прижался щекой к ее волосам. – Эрин, я по-настоящему дома. – Он чуть отстранился и серьезно посмотрел на нее своими удивительными светло-карими глазами. – Когда Люк пострадал, я подумал о Треве и понял – Эрин, я просто понял, – что теперь все будет хорошо; я понял, что могу вернуться домой.
– Я ждала тебя. Я буду всегда ждать тебя.
– Знаю. – Он приподнял к себе ее лицо, и его губы, теплые, с привкусом кофе, коснулись ее губ, холодных, пахнущих свежестью. – Я это всегда знал.
Открылась задняя дверь, и Мег без сапог и без пальто, в одном только голубом ангорском свитере и джинсах, подчеркивавших ее стройную фигуру, сбежала по ступенькам крыльца и, пристально взглянув карими глазами в лицо сына, с тревогой спросила:
– Где Люк?
– В джипе, – усмехнулся Денни, обнимая Эрин и покачивая ее. – Целый и голодный, как медведь после зимней спячки.
Когда Мег устремилась к Люку, Денни и Эрин принялись целоваться, пока Тимми, очевидно, почувствовавший, что приехал отец, не выбежал из дома, тоже раздетый, и не ткнулся в колени Денни.
– Папочка, как жалко, что ты меня не видел! – Он прерывисто дышал. – Я скакал галопом на Кемосабе, а потом помог Дейзи и дяде Кену отвезти его в Диллон. А потом они показали мне маленького жеребеночка Наггит. Папочка, ты должен посмотреть на него!
– Иди сюда. – Денни поднял его на руки, держа между собой и Эрин. – Не заслужил ли я сперва крепкого объятия? – Он взглянул на Эрин и повторил: – Скакал галопом?
Эрин только улыбнулась и пожала плечами, а Тимми, чуть не задушив отца в объятиях, соскользнул на землю и побежал вприпрыжку, окликая бабушку и Люка. Эрин и Денни опять целовались, когда Тимми с оттопыренной щекой снова подлетел к ним, энергично работая челюстями.
– Что это у тебя во рту? – поинтересовалась Эрин.
– Подарок дяди Люка. – Он показал ей жестяную коробку, подозрительно напоминающую коробку жевательного табака. – Это пузырящаяся жевательная резинка, точно такая же, как та, что жует Люк, только для детей.
– Ее любят многие мальчишки, увлекающиеся родео, – пояснил Денни, стараясь не рассмеяться.
– А не превращаешься ли ты и в самом деле в настоящего ковбоя? – Эрин потрепала сына по волосам. – Если ты собираешься оставаться во дворе, надень пальто. И не засовывай в рот сразу всю жвачку.
– Эта жвачка, Тим, хороший подарок, – Денни обнял Эрин за плечи и не смог больше сдерживать улыбку, – но тебе стоит заглянуть в прицеп, в Бозмене я кое-что прихватил и для тебя.
– Лошадь? – Тимми порывисто повернулся к джипу.
– Ну, – большим пальцем сдвинув назад шляпу, Денни почесал голову, – оно имеет четыре ноги, хвост, гриву, два глаза, челку…
С восторженным воплем Тимми снова понесся по аллее.
– Без меня не открывай прицеп! – крикнул ему вслед Денни и вместе с Эрин пошел за ним. – У парня, продававшего нам быка и мустангов, был этот прелестный маленький конь, гнедой, в белых носочках, с белой звездочкой на лбу и с ласковыми, добрыми глазами. – Он крепче прижал к себе Эрин. – Прошлой осенью дочь хозяина уехала в колледж, и он отдал этого красавчика в придачу. Я сказал ему, что как раз знаю мальчика, который будет баловать эту лошадку.
– Ох, Денни! – Эрин прильнула щекой к его груди.
– Лошадь совершенно не опасна и не такая уж большая, но достаточного размера, чтобы он мог долго ездить на ней. Я решил, что Кемосабе на зиму нужен товарищ, – сказал он Тимми, догнав его у дверей прицепа, и поцеловал Эрин в кончик носа. – Ну вот, ты замерзла, а до меня дошли слухи, что кто-то ждет ребенка. Но нам кое-что нужно сделать; давай отцепим этот фургон, выгрузим животных, и ты пойдешь в дом, где тепло.
– Готовься потолстеть на десять фунтов. Мег все утро готовила еду.
– Ей бы следовало начать печь свадебный торт. Люк очень упрямый человек и не отступится, если вобьет что-нибудь себе в голову.
Эрин видела, как на переднем сиденье джипа Мег склонилась к Люку и прижалась губами к его губам.
– Он решил жениться?
– Да! – подтвердил Денни, снова нагнувшись к Эрин.
В эту ночь Денни превратил постель в теплый кокон, укрыв с головой себя и Эрин покрывалом в цветочек и теплыми шерстяными одеялами. Он снова был дома и впервые за много лет чувствовал себя своим, чувствовал, что может остаться.
Несмотря на то что когда начало темнеть, отключили электричество, Мег приготовила великолепный ужин для своих голодных мужчин. Денни отправил в желудок мясную котлету – правда, не свою любимую, а из тех, что нравились Люку, – картофельное пюре, морковный мусс, пшеничный хлеб и торт с малиновым кремом, а кроме того, они выпили две бутылки шампанского, которые Люк привез из Бозмена вместе с головной болью и тремя сломанными ребрами. В придачу Денни получил материнское признание.
– Я знаю, ты думаешь, что Хенк не любил тебя, – сказала она, выставив после ужина всех из кухни, – но он любил тебя, Дэниел. – Она протянула сыну бело-голубое посудное полотенце и вымытую кастрюлю. – Он любил всех своих мальчиков. Помнишь ту первую пряжку, которую ты выиграл на профессиональном родео где-то в Техасе?
– В Тайлере.
– Ты прислал ее отцу, – она вытащила из кармана завернутый в тряпочку прямоугольник, – и он хранил ее всю свою жизнь. Он держал ее вместе с носками в верхнем ящике комода, где мог смотреть на нее каждое утро, и всегда говорил, что носки помогают ей оставаться блестящей. После твоего отъезда из дома он никогда не видел, как ты ездишь верхом, но дорожил этой пряжкой, хотя никогда ни словом об этом не обмолвился. Точно так же Гаррет Броди относился к Эрин. – Мать протянула ему пряжку, и Денни отставил в сторону вытертую кастрюлю. – Твой отец хотел бы, чтобы когда-нибудь она снова вернулась к тебе – для Тимми.
У Денни перехватило дыхание, и он бросил полотенце на стол.
– Он не оставил тебе долю ранчо, – продолжала Мег, с любовью в глазах глядя на сына, – но часть ранчо он оставил Эрин, и я, кажется, догадываюсь, почему. – Она смотрела, как Денни разворачивает тряпочку и достает пряжку. – Он знал, что когда-нибудь ты вернешься к Эрин, что твоя любовь к ней и к этим местам приведет тебя домой.
«Мой отец, – подумал Денни, слегка пьяный от выпитого шампанского, – мой оставшийся брат…» Кен согласился снизить цену за свою долю Парадиз-Вэлли, поэтому Эрин и матери не придется брать закладную на ранчо; он полагал, что частично это дело рук Дейзи, потому что все указывало на то, что его брат нашел собственную женщину, и с тех пор у них с Денни установились нормальные отношения.
– Мы все были потрясены гибелью Тревора, – продолжала Мег, – и, я полагаю, каждый старался справиться с этим по-своему. Хенк не мог этого принять и обвинял тебя, я старалась по возможности смириться с этим. – Она перечисляла по пальцам всех, кого любила, а Денни поглаживал пряжку для ремня. – Кен, заботливый Кен, старался, чтобы никогда снова не произошло никакой трагедии, – она улыбнулась, – Эрин, как в убежище, спряталась в Парадиз-Вэлли. – Она долгим взглядом посмотрела на Денни, потом взяла посудное полотенце и принялась сама вытирать оставшуюся стеклянную посуду. – А ты, дорогой малыш, выбрал своим призванием, искушая судьбу, скачки верхом, верхом на всем, что имеет четыре ноги. – Повернувшись спиной к сыну, она охрипшим голосом процитировала ему Библию, отрывок из «Книги Бытия», который он слышал на арене по воскресеньям: – «И Бог благословил их, и сказал им… имею власть… над каждой живой тварью, сущей на земле».
Нарушив их беседу, в кухню ворвался Тим, видимо, услышав слова бабушки.
– Я думал, что это я твой дорогой малыш, ба!
– И ты, – сказала она, поцеловав его, а потом Денни, – вы оба.
– Ты не можешь иметь двух любимых.
– Нет, могу. Больше того, с твоим дядей Кеном их будет трое. – Она бросила Денни выразительный взгляд, когда на пороге появился Люк с неизменной жвачкой, оттопыривавшей щеку, прижимая к боку пузырь со льдом. – Но существует еще и этот человек…
Она повела Люка наверх, а Денни смотрел им вслед, пока мать, задержавшись на лестнице, не посмотрела вниз.
– У тебя какие-то проблемы, Дэниел?
– Полагаю, в данный момент у меня нет никаких проблем. – Он в знак одобрения поднял вверх большие пальцы, адресуясь сначала к Мег, а затем к Люку, который, глуповато улыбаясь под действием вина и обезболивающих таблеток, обнимал его мать.
Люк его отчим? Оставшись в темноте, Денни улыбнулся и подумал о том, что все могло выйти гораздо хуже. Он уже пообещал, что поможет Люку сделать пристройку к фургону, а дом ранчо останется в их с Эрин распоряжении. Если попросить, Кен сделает чертежи, обеспечит материалы и рабочих; и он попросит о чем угодно, сделает все, что угодно, как и Эрин, чтобы остаться на этой земле.
Денни ни о чем не жалел; его тоска по скачкам на быках со временем заглохнет, но если он потеряет Эрин, то все остальное потеряет свою цену. Возможно, он всегда будет скучать по арене, реву толпы и непокорным быкам, но любовь, которую отдают ему Эрин и Тим, ожидание еще одного ребенка, его мать и Люк могут заполнить эту пустоту. С помощью Люка он смог бы преуспеть и в скотоводстве тоже. Даже если теперь он уже никогда не станет чемпионом мира, возможно, в свое время в один прекрасный день Тим в менее опасном состязании, например, ловля телят арканом, добьется победы. Это неоригинальное покушение на бессмертие имело почти такой же сладостный вкус, как вкус победы.
Под одеялами Эрин придвинулась к нему, и он теснее прижался к ней.
– Я люблю вас, миссис Синклер, – шепнул он.
– Я тоже люблю тебя.
– А этот ребенок…
– Ты рад? – спросила она с замиранием.
– Ты же знаешь, что рад, – ответил он, целуя ее. – Мама горит желанием работать в магазине, – Денни задержал дыхание, когда Эрин скользнула под одеялом вдоль его тела, – так что ты справишься с обстоятельствами, если только этот бизнес не превратит тебя в магната.
– Или ты не станешь им, занимаясь разведением животных. – Эрин поцеловала его в ключицу. – Но я вовсе не жажду сильных изменений в Суитуотере.
– Как и большинство жителей Монтаны. – Денни снова задержал дыхание, когда ее губы коснулись его груди. – Я тоже больше не схожу с ума по этому.
– Но нужно сохранить город и торговый центр.
– Но таков прогресс. – Он лежал, боясь шевельнуться, пока она, целуя его, двигалась вдоль его ребер. – Как и человек, город не выживет, если не изменится в соответствии с веянием времени. – Говоря это, он имел в виду и себя.
Рот Эрин скользнул по его животу к шраму в том месте, куда много лет назад в Коди его боднул бык, к шраму, который заставил ее оставить Денни из страха за его жизнь;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48