Занятия любовью были для него столь же важной частью брака, как получение самой лучшей страховки, как будто мы подвергнем наш брак опасности, если будем вести себя несерьезно и получим немного удовольствия. Секс, особенно вначале, был ритуалом, который мы должны были вынести: неуклюже и неудобно, Стюарт любил меня так, как будто боялся сделать больно. Где было тепло близости, радость открытия, награда удовлетворения? Что за важное дело мы делали? Мы так и не отыскали никакого волшебства, но в результате отработали технику, которая приносила удовольствие, вот и все.
Вскоре после того, как мы поженились, мне стали сниться сны. Я снова переживала тот вечер, когда мы расстались с Ричардом, или просыпалась, представляя себе ночь любви с ним. Много лет спустя я все еще мечтала о встрече с ним, случайной, разумеется: очаровательная сдержанная молодая матрона с хорошо воспитанным ребенком, и тут же звук моего смеха, доказывающего, что я счастлива, что мне лучше без Ричарда, чем с ним. Я слышала, что он уехал из Оуквиля; кто-то говорил, – в Нью-Йорк, другие считали, что он в Лос-Анджелесе. Никто на самом деле не знал, где он, да это было и неважно: он ушел из моей жизни.
Через три года после свадьбы родилась Келли, а еще через три года появился Брайан, и разочарования брачной постели сменились для меня радостями материнства.
Глава 3
Брайан был на три года младше Келли и не обладал мятежным темпераментом своей сестры. У него был характер отца, несмотря на то, что внешне он был больше похож на меня темными волосами и карими глазами. Кроме того, ему было даровано особенное чувство юмора, и один Бог знает, откуда оно у него взялось.
Когда ему было одиннадцать-двенадцать лет, он записывал передачи «Доктора Дименто» – причудливые радиопрограммы, которые передавались поздно вечером и состояли только из комедий и пародий, таких, как песни Тома Герера, «Фантазии» Ала Янковича и других. Он помнил наизусть большинство старых вещей Монти Питона, которые цитировал при каждой возможности, а его любимым фильмом был «Святой Грааль», представляющий английскую комедийную труппу.
Вся агрессия, которая в нем была, разряжалась на хоккейном поле, и было странно видеть его на льду, когда в нем соединялось искусство грациозного фигурного катания и замечательного владения клюшкой с энергией, почти акробатической игрой задиристого хоккеиста. Он был в защите команды «Девилс», нашей молодой хоккейной команды, и надеялся в следующем году попасть в Высшую студенческую лигу. Его защищало лучшее обмундирование, которое только можно купить за деньги, но я долго не могла привыкнуть к пинкам и падениям на льду, к шишкам и синякам, которыми сопровождались занятия этим спортом.
К тому времени, как ему исполнилось пятнадцать лет, он уже двенадцать лет играл в хоккей, и я даже приблизительно не могла бы сказать, сколько часов мы со Стюартом провели на холодном катке, ожидая окончания тренировок, переживая из-за неудач и приветствуя замечательные победы среди толпы родителей, заполняющих галерку.
Стюарт очень любил эту игру и одно время был тренером команды Брайана. Он присутствовал на всех играх, в которых участвовал Брайан, согласовывал свои командировки с расписанием его игр и, когда только мог, присутствовал на тренировках, объясняя потом сыну, как ему улучшить обратный ход, как выше поднять шайбу при броске, как держать клюшку, выполнить буллит, и так далее, и так далее…
Когда мне приходилось сидеть на тренировке, я брала с собой книгу или разговаривала с кем-нибудь, чтобы скоротать время, и я не могла ничего посоветовать Брайану – ведь я не смотрела. Я любила разные мероприятия, танцы и спортивные состязания, но провести выходные в мотеле «Кейл-Код» в феврале, когда не можешь купаться, или в апреле в Вермонте, когда не можешь кататься на лыжах, представлялось мне странной шуткой.
Когда дети только начинали кататься на коньках, их родители почти не общались: каждый сосредоточенно наблюдал и восхищался своим драгоценным маленьким хоккеистом, но к тому времени, как мы провели годы вместе либо во влажной и холодной атмосфере катка, либо в мотеле во время соревнований, между нами возникла теплая дружба. Именно там я встретила Элен Макграф, свою лучшую подругу. Наверное, для женщины в возрасте это немного странное высказывание, но, если бы мне предложили выбрать только одну подругу, я выбрала бы Элен.
Мы познакомились семь лет назад, когда наши мальчики играли в одной команде. Ожидая окончания тренировки, я с удовольствием болтала с Элен. Это была очень интересная блондинка с острым языком, но я быстро распознала в ней добрую душу.
Вскоре мы стали большими друзьями: обменивались книжками и рецептами, катались на лыжах или сплетничали по телефону, как две старушки. Поверяя друг другу свои страхи и мечты, мы обе могли быть уверены, что собеседница проявит интерес, поддержит или хотя бы посмеется в нужном месте.
В начале сентября, через несколько недель после неприятного происшествия с Келли, мы с Элен поехали вместе в город. Мы совершали такую поездку каждый год с тех пор, как наши дети были маленькими, и мы праздновали их возвращение в школу – и наше возвращение к свободной жизни – после долгого жаркого лета.
У нас были два простых правила – путешествие должно было состояться в сентябре, и мы не ели индийскую еду. Второе правило изобрела Элен.
– Я ненавижу кэрри, Андреа, я миллион раз говорила тебе об этом!
– Но, Элен, существует пятьдесят семь разновидностей соуса кэрри, а в некоторых индийских блюдах он вообще не используется. Вы со Стюартом – великолепная пара, – часто говорила я.
Теперь у нас не было необходимости сбегать от детей, но мы обе работали неполный день и вполне могли себе позволить развлечение в духе незамужних девиц. Мы внимательно изучали в «Санди-Глоб» программу ближайших мероприятий и придумывали себе различные удовольствия – посещение художественных галерей, авангардный театр, рестораны с модной кухней, национальные ярмарки, шикарные антикварные магазины, прочесывали первый этаж универмага «Филен» в поисках покупок – абсолютно все, что привлекало наше внимание, – кроме, конечно, индийской еды.
Когда мы заходили куда-нибудь поесть, мы много разговаривали, раздражая обслуживающий персонал в ресторанах, поскольку мы сидели, разговаривая и смеясь, за обедом, который мог длиться до трех часов дня. На этот раз мы обедали в «Чиерс» – бостонская достопримечательность, и я рассказывала Элен о неприятном инциденте Келли с Карлом, который теперь стал фигурой истории.
– По крайней мере, все хорошо закончилось: сейчас столько опасностей вокруг. Я, конечно, понимаю, что это звучит странно, но я была удивлена, когда узнала, что Келли еще невинна. Она напомнила мне себя в молодости, и я потом до утра думала о своем школьном возлюбленном и как мы с ним расстались.
– Честно говоря, неудивительно, – сказала Элен. – Неприятности Келли были связаны с сексом, и, держу пари, что ты порвала со своим парнем тоже на почве секса.
– Ну ты и догадливая.
– Не особенно – просто так обычно и бывает: ты не поддаешься, и они уходят.
– Мы встречались очень долго, Элен, почти пять лет, и мне казалось, что у него это серьезно. – Вспоминая, я почувствовала боль. – А потом оказалось, что он меня обманывает…
– Ты с ним спала?
– Нет, Элен, конечно, нет.
– Ради Бога, не говори об этом с таким ужасом: многие люди это делают, ты знаешь.
– Ну, мы не делали. – Я говорила с сознанием собственной правоты и невинности, вспоминая, как близки мы были к интимному акту.
– Может быть, он говорил о женитьбе только для того, чтобы посмотреть, как далеко он сможет с тобой зайти? – Я молча проглотила это замечание, признав в итоге, что, возможно, Элен была права.
– А ты спала с кем-нибудь в молодости? – спросила я, надеясь, что это не будет звучать нахально.
– Да, – коротко ответила она. – Конечно, для нас это был не просто секс, это была настоящая любовь. – Говоря это, она округлила глаза, подчеркивая сарказм своих слов. – Мы были особенные, понимаешь, не такие, как все, кто просто занимался сексом. Его звали Марвин. Не смейся, это правда. Когда я первый год училась в колледже, он как-то сел со мной в художественном классе. Он попросил одолжить ему ручку, потом мы вместе обедали, а ночью он уже был в моей постели. Мы нашли любовь, которая должна была длиться до конца времен, а она длилась до конца семестра. – Элен засмеялась сухим, несчастливым смехом. – Я тоже думала, что когда мы окончим колледж, то поженимся.
– Что же случилось?
– Другие девочки, более красивые… Черт его знает. Мы в конце семестра пошли на танцы, и он крутился вокруг какой-то девочки, очень симпатичной блондинки. А я тоже была дура: стала с ним ссориться из-за этой девочки прямо на танцах, так как думала, что он ее так завлекает, а он уже ее знал… интимно! Это было так унизительно. Он оставил меня одну и весь остаток вечера сидел с ней за столом.
Элен уставилась на свою тарелку, вертя вилку в руках, как будто у нее пропал аппетит. Обычно такая смешливая и саркастичная, теперь погруженная в меланхолические раздумья, Элен казалась очень грустной.
– Больше я его не видела, – сказала она спокойно.
– А как ты думаешь, он любил тебя?
– Ну да, конечно! Я до того ни с кем не была близка, поэтому думала, что это была настоящая любовь. Мы все свободное время проводили вместе, – по крайней мере, я так думала. Он, конечно, лгал мне: ведь он находил время, чтобы встречаться с этой телкой и, несомненно, еще с бессчетным количеством девиц. В результате оказалось, что у нас был просто секс, а он говорил мне, что любит, только для того, чтобы легче добиться того, чего хотел. Я получила очень ценный урок. – Он дурачил меня, – продолжала Элен после долгой паузы. – Я доверяла ему, а после него я, наверное, никому уже не доверяла.
Я понимала это чувство.
– Мне кажется, такое часто бывает, – заметила я. – Интересно, как будет у Келли?
– Она научится, Андреа, так же, как мы с тобой научились.
– Я думаю, что человек с годами становится мудрее и осмотрительнее, но тебе повезло, что ты встретила Кевина.
– Ну, когда я его встретила, мне было двадцать пять лет и я стала немножко умнее. Я поняла, что надо иметь опору в жизни для безопасности. Я не влюбилась в Кевина, он мне просто понравился, а со временем понравился еще больше. Я думаю, ты права – мне повезло. Со временем я перестала волноваться, гуляет ли он на стороне, а теперь мне иногда хочется, чтобы его вовсе не было со мной.
Я засмеялась, но заметила:
– Что это значит?
– Ох, ничего, конечно, просто мы столько лет прожили вместе и так хорошо друг друга знаем, что Кевин уже не может меня чем-то удивить. Он предсказуем так же, как и я, наверное, просто давно женатая пара… а охотничье возбуждение, все это, Андреа, давно ушло. – Что касается скучных старых семейных пар, то я недавно встречалась с Марджи Горелик. Так ты не представляешь, что там произошло: этот ее скучный до предела муж, Генри, взял и бросил ее ради другой женщины. Ты можешь в это поверить? Он встретил свою знакомую, с которой дружил много лет назад, задолго до того, как они с Марджи поженились, и сказал Марджи, что он влюбился впервые в жизни. Когда она мне это сказала, я чуть не умерла, Андреа, ты же знаешь, как она им гордилась. Наверное, это было страшно унизительно.
Мы немного поговорили о бедной Марджи в том самоуверенном стиле, в каком обычно разговаривают женщины, уверенные, что ничего подобного с ними не может случиться.
– Представь, если наши мужья что-то такое выкинут. Звучит абсурдно, правда? Но ведь это случается, и все, что остается – это доверять друг другу и надеяться, что с тобой такого не случится.
– Ну, еще с Кевином – возможно, но не со Стюартом: у него в душе нет романтики. С ним это невозможно, – ответила я, зная и без доказательств, что он мне абсолютно верен.
– А он может тебе доверять?
– Конечно, может, особенно теперь, когда я стала старая и толстая.
Мы весело засмеялись, понимая, что в моем утверждении есть зерно истины.
– Расскажи мне о своей новой работе, – сказала Элен, чтобы сменить тему.
– Как можно работать на Боба Мерфи?
Это был друг Кевина, наш давний сосед и мой новый начальник. Я принялась рассказывать историю, которая случилась со мной в тот день, когда я приступила к работе, и наш предыдущий разговор о браке, доверии и верности выветрился из моей памяти.
Мы не сказали ничего особенно важного, ведь мы довольно часто шутили о наших браках и супругах. Не было никаких причин, чтобы этот разговор задержался в моей памяти, и это очень плохо.
Не думаю, что я когда-нибудь глубоко задумывалась о том, что укрепляет брак, но если бы меня спросили, я бы сказала, что он строится на вере и доверии. Если это основание рушится, вся структура распадается. Если бы меня спросили о моем браке, я бы ответила, что он крепок, как скалы Гибралтара.
И я была бы неправа…
Глава 4
– Что если мне снова поступить в школу? – сказала я однажды вечером после ужина полусерьезно, но для того, чтобы высказать вслух свою мысль.
– В какую именно школу? – спросил Брайан, сидя на полу и не отрываясь от игры «Хватай носок» с Мозесом.
В тот же момент Келли, погруженная в журнал «Семнадцать», заметила:
– Ты имеешь в виду какую-нибудь кулинарную школу? В октябре открывается школа для взрослых.
– Нет же, я не имею в виду кулинарную школу или школу рукоделия, я имею в виду школу. Это что, так уж чертовски странно?
– Давай, ма, – сообщил приглушенный голос Брайана откуда-то из-под большого куска меха, которым он был накрыт с головой.
– Мам, колледж, высшая школа или что?
– Келли, ради Бога! Какая высшая школа? Я имею в виду школу права. Я всегда хотела изучать право и в последнее время много об этом думаю.
В последнее время я начала работать в фирме «Джексон, Волдстейн и Атторнейз», юридической консультации в Плимуте, потому-то у меня и возникла потребность поглубже вникнуть в профессию юриста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38