https://wodolei.ru/catalog/stoleshnicy-dlya-vannoj/pod-rakovinu/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– Но уж, конечно, не миссис Чэттертон – она бы скорее заметила ваши промахи.
– Кто эта мисс Руссель? – осведомилась Жуанита. – И кто миссис Чэттертон?
– Миссис Чэттертон – очень красивая дама, жена моего шефа. А мисс Руссель – ее нынешняя секретарша, которая выходит замуж. Миссис Чэттертон сейчас в отъезде и возвратится дней через десять, как я слышал. И мисс Руссель, которая очень желает найти себе поскорее замену, поместила на прошлой неделе это объявление в «Аргонавте». Вся загвоздка тут в испанском языке: имеется множество милых молодых девиц, пригодных для должности секретаря, и не меньше старых, пахнущих плесенью дам, говорящих по-испански. Но, по-видимому, трудно найти сочетание того и другого. Мисс Руссель и не снилось, – добавил Кент юмористически, – что ей удастся заполучить морскую чайку!
– А сумею ли я во всем остальном угодить этой даме? – спросила озабоченно Жуанита, ответив на шутку Кента беглой улыбкой.
– Я вам уже сказал, что главное – владеть испанским. Миссис Чэттертон намерена выучиться говорить на этом языке, и не более, чем за пять месяцев. Вам придется по два часа в день беседовать с нею.
– Ну, изучить незнакомый язык за четыре-пять месяцев вряд ли кто может, – возразила Жуанита с сомнением.
– Она может, – сказал Кент убежденно. – Вы ее не знаете!
– Что же, она такая умная и способная? – решилась спросить Жуанита.
Кент погрузился в раздумья. Он, казалось, внимательно созерцал маленькую печку, в которой пламя, играя, лизало большие дубовые поленья, и не отвел взгляда, когда сдержанно ответил Жуаните.
– Да, мне кажется, это можно о ней сказать.
– А она молода? – неожиданно для себя самой снова спросила Жуанита.
– Ей тридцать пять… тридцать восемь, может быть.
– И хороша собой? – продолжала Жуанита, повинуясь властному внутреннему импульсу.
– О, уж насчет этого, – Кент быстро поднял голову и усмехнулся, – не может быть двух мнений. Она – красавица… Она вторая жена старого Чэттертона. Слышали вы о Чэттертоне? В Сан-Франциско он издает «Солнце», в Лос-Анджелесе – «Рекорд». Его первая жена умерла. У него есть сын, славный мальчик, которого зовут Билли и который учится в Берклее в университете. Миссис Чэттертон на много лет моложе своего супруга.
– А эта мисс Руссель так великолепно говорит по-испански?
– Совсем не говорит. Испанский язык, по некоторым соображениям, понадобился только недавно, – начал объяснять Кент со странной, непонятной Жуаните усмешкой. – Надо вам сказать, миссис Чэттертон – честолюбивая особа, как большинство современных дам. В прошлом году Чэттертоны в Албании встретились с сенатором Иллинойса, Бэбкоком, который путешествовал с семьей. Где-то они застряли вместе из-за железнодорожной катастрофы, жена и ребенок Бэбкока заболели. Миссис Чэттертон ухаживала за обоими, хотя у них оказался тиф или что-то в этом роде. Это как раз в ее духе, – добавил, как бы про себя, Кент с одобрительным смешком. – Ну, и в результате, конечно, Бэбкок позаботился о хорошем приеме для нее в Вашингтоне. Она теперь там. И я склонен думать, что когда весной будут новые назначения, старику Чэттертону обеспечен дипломатический пост, и они, может быть, попадут в Испанию. Вот почему понадобилось, чтобы секретарь знал испанский язык. Так вы уверены, что знаете его хорошо? – переспросил он настойчиво.
– Это единственное, в чем я уверена, – просто ответила Жуанита.
– В таком случае не вижу, почему бы вам и не получить это место, – воскликнул Кент довольным тоном. – А место – хорошее, поверьте мне.
– Так вы поговорите обо мне с этой мисс Руссель? – попросила Жуанита. Ей это казалось такой естественной и пустячной услугой, что она удивилась и почувствовала себя больно задетой, когда в ответ на ее вопрос Кент посмотрел на нее с некоторым замешательством и неудовольствием и прикусил губу.
«Что это у него за манера – то вроде бы предлагать свою дружбу, то снова уходить в себя и отворачиваться, – подумала с досадой девушка. – Это кого угодно взбесит! Его, должно быть, не любят люди!»
– Я бы предпочел не делать этого, – сказал между тем Кент. – Будет лучше, если вы явитесь туда не от моего имени.
– Хорошо, я не стану на вас ссылаться, – сказала гордо Жуанита. Она почти ненавидела его в эту минуту: он так грубо дал ей почувствовать, что она навязчива!
– Скажите просто, что вы прочли объявление в газете, – посоветовал Кент. – А теперь, мисс Жуанита, наденьте вашу шляпу и пойдем погуляем, – заключил он.
У нее не хватило мужества отказаться: в окна бил такой ослепительный солнечный свет! Когда они очутились на берегу, свежий ветерок вызвал первый раз за все это время нежный румянец на ее щеках.
День был прохладный, но ясный; только на горизонте, над океаном, собирались тучи, словно угрожая новой атакой. По взбегавшим уступами тропинкам медленно брели коровы. В мертвой, бурой траве увядал случайно уцелевший, уже побитый морозом, бледный мак.
Жуаните была здесь знакома каждая пядь земли. Она столько раз видела длинные утренние тени на росистой траве летом, при восходе солнца; мягкие переливы лунного света на цветах яблони в апрельские ночи; яркие закаты над морем. И в эти последние дни, что ей оставалось провести здесь, она испытывала такую нестерпимую боль в сердце, что ей хотелось уже приблизить день изгнания, который принесет ей облегчение.
Когда они спустились со скалы и направились обратно на ферму, она вдруг вспомнила день их первой встречи и спросила:
– Отчего вы в ту ночь, во время шторма, не пришли и не сказали, что вы застряли на ранчо?
Кент ответил не сразу, удивленный и как будто пристыженный.
– Я очень сожалею… Не хотел вас пугать… Я и не подозревал, что вам это известно.
– О каком испуге вы говорите? – возразила Жуанита спокойно и сухо. – На нашем ранчо не пугаются гостей.
– Знаю. Право, я ужасно сожалею… – смиренно бормотал Кент. – Я ночевал на сеновале, там было отлично спать, и уехал очень рано, так что до этой минуты был уверен, что никого не беспокоил.
– Я видела, как вы ехали на велосипеде, – объяснила Жуанита. Теперь ей бросилось в глаза смущение и удивление на его лице.
– В таком случае, вы видели и…
– И ту даму под вуалью? Да. И вы тоже?
– Вы хотите сказать, и ее автомобиль? Ведь вы не видели ее лица? – сказал Кент после минуты молчания.
– Нет. Я слышала голоса ее и моей матери, и проснулась. Или, может быть, это гул автомобиля меня разбудил, а тогда я уже услышала голоса. И я видела их с балкона. Но только одну минуту, так что лица не успела разглядеть сквозь вуаль… Я провела тогда очень плохую ночь… Я видела вас, – добавила она с упреком, – вечером под окном…
Кент смотрел на нее, ошеломленный.
– Одно могу сказать: мне очень жаль, что так вышло. Поверьте, я не хотел вас испугать.
– К счастью, мама не видела, а то она бы, действительно, испугалась до смерти.
Некоторое время они шли молча. Потом Жуанита снова вернулась к прерванному разговору.
– Долго ли вы ехали за этой дамой?
– Я остановился позавтракать, когда выехал на большую дорогу и потерял автомобиль из виду.
Кент протянул руку, чтобы помочь ей перескочить разрытое место на дороге.
Жуаните так приятно было ощущать надежную силу этой руки. Завтра она придет снова к этому месту и будет вспоминать…
– Но что вам сказала сеньора относительно этой дамы?
– Ничего. Это, кажется, ее старинная приятельница, у которой какое-то горе. Мать мне никогда ничего не рассказывала. И я не расспрашивала. Все эти старые гасиэнды имеют свои тайны и загадки. Мы каждый вечер много разговаривали с матерью, а между тем она не сочла возможным рассказать мне мою собственную историю и объяснить, почему я не имею права наследовать ранчо, кто отдал меня ей, когда я была крошкой, кто мой отец. Я ничего не знаю. Наш народ любит тайны и интриги. Моя мать, правда, не была испанкой, но она была такая замкнутая, сдержанная, она ни с кем не говорила откровенно. Я никогда не решилась бы спрашивать у нее о вещах, которые она не сообщила мне сама добровольно.
– И она никогда больше не говорила с вами об этой посетительнице? Вам не приходило в голову связать с ее посещением болезнь вашей матери? Может быть, потрясение… неожиданность…
Жуанита смотрела на него, широко открыв глаза.
– Я и не думала об этом. Но, может быть, вы и правы. О, Боже, – нахмурилась она, – все это так странно, нелепо! Должно быть, тут скрывается что-нибудь дурное – иначе к чему такая таинственность?
Они остановились у самого входа в патио, у облупленной стены, по которой цеплялась обнаженная виноградная лоза. На мерзлую траву ложились длинные тени, вода в большом индейском кувшине покрылась корочкой льда. Одна чайка парила в воздухе, другие медленно прохаживались по линяло-розовым черепицам низкой крыши. Проголодавшийся Кент жадно втянул в себя запах жареного лука, помидоров и свежего хлеба…
Жуанита угощала его в темной столовой, как любезная хозяйка, и отдавала какие-то распоряжения по-испански входившим и выходившим женщинам.
Когда на обшитой старыми испанскими кружевами белоснежной скатерти была, наконец, расставлена перед гостем целая коллекция сыров, тяжеловесного печенья, фруктов, варений, солений и виноград с ранчо, Жуанита снова вернулась к прежней теме.
Голос ее казался изменившимся: в нем звучала какая-то новая решительность.
– Я должна забыть, что я – Жуанита Эспиноза с ранчо де-Лос-Амигос и уйти в свет без имени, одна. Но когда-нибудь… когда-нибудь я вернусь и куплю это ранчо, кто бы ни владел им тогда, и снова буду здесь жить.
– Вот это славно! – одобрил, улыбаясь, Кент. И добавил: – Еще один вопрос. Вы действительно уверены, что лучше не называть мне имени человека, которого вы хотите отыскать?
– Не сейчас. – Она колебалась. – Мать повторила несколько раз, что я должна держать его втайне от всех.
Они больше не касались этого. Кент видел, что Жуанита стала бодрее, что он помог ей немного воспрянуть духом, и когда он, простясь, вскакивал на свой велосипед, она сказала ему почти весело:
– Мы с вами, надеюсь, скоро увидимся. И смотрите – не забудьте при встрече сделать вид, что мы незнакомы!
ГЛАВА V
– Мистер Фергюсон! Мисс Эспиноза! Я надеюсь, что мисс Эспиноза будет моей заместительницей, – сказала приветливо Анна Руссель.
Они находились в красиво обставленном кабинете в доме Чэттертона в Сан-Матео. Анна объясняла Жуаните, в чем будут состоять ее обязанности. Жуанита церемонно поздоровалась с личным секретарем мистера Чэттертона, словно видела его в первый раз.
– Эспиноза, – заметил Кент, усаживаясь в кресло рядом с ними, – одно ваше имя доказывает, что вы знаете испанский язык как нельзя лучше.
Жуанита уже три дня жила в огромном доме Чэттертонов, но это была ее первая встреча с Кентом. При виде красивого смуглого лица, знакомой улыбки, ее подавленное тоской по дому сердце рванулось ему навстречу, но она старалась ничем не выдать себя. Кент только что возвратился из Сан-Франциско вместе с мистером Чэттертоном. Приезд хозяйки дома ожидался в ближайшие дни.
– Вы рады? – нашел случай шепнуть Кент Жуаните, когда Анна Руссель, стоя спиной к ним, говорила по телефону.
– Довольна, конечно. – Отвечала так же тихо Жуанита, с некоторой сдержанностью. – Не знаю только, окажусь ли я пригодной.
Он ободряюще улыбнулся ей, потолковал с мисс Руссель о каких-то делах и ушел, приветливо кивнув обеим.
– Он – секретарь мистера Чэттертона, – затрещала Анна, едва за ним закрылась дверь. – Милейший человек! Я догадываюсь… – Анна было заколебалась, но продолжила, – я догадываюсь по некоторым намекам, что он в ссоре со своими родными. Но чувствую, что он – джентльмен. И он дельный человек, несмотря на то, что… – она пожала плечами, – он в тридцать лет только личный секретарь мистера Чэттертона и собственно не имеет будущности. Он был уже актером, журналистом, один Бог знает, кем он только не был!
– Вы находите его красивым? – спросила Жуанита несмело.
– Нахожу ли я его красивым?! Да я, пожалуй, никогда не встречала человека красивее его! – Анна была удивлена, почти возмущена таким вопросом. – А вам разве он не понравился?
– Не знаю… я об этом не думала.
– Ну, – заверила ее Анна, – а другие женщины думают! Они все с ума сходят по нему.
Жуанита продолжала старательно знакомиться со счетами, чековыми книжками, списками гостей, корреспонденцией. Но последние слова Анны не выходили у нее из головы. Она досадовала на Анну за то, что та сказала их. Теперь день испорчен.
Дни, вообще, казались ей теперь ужасно долгими и странными. Ей было ново и непривычно, что теперь она должна быть занята исключительно нуждами, требованиями, развлечениями других, чужих людей. Первое время ей было трудно, и она чувствовала себя такой одинокой. Но, к счастью, девушка была слишком занята, чтобы разбираться в собственных переживаниях.
Анна Руссель усердно ее наставляла. Жуанита понравилась ей с первого дня. Она была уверена, что миссис Чэттертон найдет эту девочку подходящей для роли компаньонки. Одно только было нехорошо: Жуанита – слишком молода. А в доме находился Билли Чэттертон, единственный сын, двадцати одного года.
«Впрочем, – думала мисс Руссель, которая в свои двадцать восемь лет была счастлива, что выходит замуж за пожилого вдовца-миссионера; – ведь, не приставал же Билли никогда ко мне! Напрасные страхи!» И она продолжала наставлять Жуаниту и уповать, что миссис Чэттертон одобрит ее выбор.
Жуанита вначале немного растерялась в этом большом доме, где одной прислуги было человек десять, не считая шофера, садовников, подметальщиков дорожек, сторожей и т. п.
В доме находились: экономка, повар, кондитер, лакеи, горничная, прачка, два дворецких. Только свою старшую горничную миссис Чэттертон увезла с собою.
И все же еще много дел выпало и на долю Жуаниты. Ее обязанности, включавшие наряду с выполнением поручений, ведением корреспонденции, переговорами по телефону и такие вещи, как, например, расставлять цветы в вазах или замещать любого из перечисленных служащих, если возникает необходимость, требовали немало ловкости и дипломатических способностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32


А-П

П-Я