– Как видите, я оделся и готов к встрече с моей обожаемой Мери.
– Эвэлон уже обнаружил, что я финансировал тебя у Уайта. Он следит за нами! – Почти уперев свой огромный нос в сэра Роберта, он заявил: – Он собирается дать бал, чтобы представить Мери свету.
Сэр Роберт скрестил руки па груди.
– Это может оказаться именно тем случаем, который приведет Мери в мои ждущие руки. Кто же еще посмотрит на дочь человека, который был просто конюхом, даже если она внучка барона? Чтобы смыть такое пятно, она должна быть наследницей.
Вот опять: что-то сдвинулось в глубоко посаженных глазах старикашки!
– Думаете о том, как оставить ей свое состояние, Ренфрью? – Он должен был извлечь свою выгоду из всего этого.
– Не оставлю девчонке ни фартинга! – Он расхаживал по комнате короткими шажками. – Убери ее из города до этого проклятого бала. Мне все равно, как ты это сделаешь. Только сделай!
Пожав плечами, сэр Роберт отодвинулся от зеркала и взял прогулочную трость с серебряной ручкой.
– Значит, Эвэлон умен даже без памяти? Возможно, мне будет нелегко перехитрить такого человека.
Будучи жадным, Ренфрью правильно понял его слова.
– Сколько, чтобы избавиться от нее сейчас?
– Двадцать тысяч фунтов в год до конца моей жизни, – потребовал тот, ожидая ответа, едва дыша.
– Хорошо! – прошипел барон. – Но я хочу, чтобы работа была сделана быстро, понял?
Роберта обдало горячей волной возбуждения. Боже милосердный, его авантюра удалась! Наверное, на карту поставлено большое состояние, если Ренфрью согласился на такой грабеж. Едва ли барон мог догадаться, что, в конце концов, сэр Роберт рассчитывал получить все.
Обрадованный успехом, он изобразил успокаивающую улыбку.
– Не волнуйтесь, сэр. Я быстро справлюсь со своей задачей. Конечно, мне нужно какое-нибудь подтверждение нашего соглашения. – Он развел руками. – Возможно, документ, составленный вашим адвокатом?
Отвращение, с каким барон посмотрел на него, могло оскорбить любого. Но не сэра Роберта.
– Ты получишь документ при условии, что увезешь девчонку на север. Женись на ней и держи взаперти.
– Считайте, что это уже сделано, – с насмешкой кивнул сэр Роберт. – А наш контракт?
– Завтра, – прорычал Ренфрью, повернувшись к двери. – Ты получишь свою часть, но не более.
Сэр Роберт медленно вернулся к зеркалу и продолжил заниматься галстуком. Даже оставшись наедине со своим отражением, он сохранял внешнее хладнокровие. Внутри же нее кипело от возбуждения. Наконец его денежные проблемы будут решены! И не просто решены: двадцать тысяч в год – настоящее состояние. Но его кровь кипела от уверенности, теперь уже окончательной, что он получит гораздо больше.
Женившись на девчонке и оставив ее в глуши, он сможет вернуться в Лондон богатым человеком. Затем он заставит деда Мери отдать остальное. То, что он узнал о своей «будущей невесте», не оставляло сомнений, что он вел себя с ней правильно.
Мери уже была в западном крыле дома, где можно было запереться в своей спальне, чтобы поплакать, когда наверху широкой лестницы неожиданно появилась герцогиня.
– Я вижу, что разговор с моим сыном не удался.
Глаза герцогини были наполнены состраданием и поддержкой, и Мери захотелось облегчить тяжесть своего страдания, но она не могла добавить еще одно предательство ко всем своим прошлым ошибкам.
– Ваша светлость, не все так просто, как кажется. – Мери старалась произносить слова как можно искреннее. – Вы, должно быть, осведомлены, что с самого начала между мной и Ричардом было… непонимание. Мне хотелось, чтобы вы знали, что на это были серьезные причины. Я глубоко сожалею о той боли, которую вызвала моя ложь. Я всегда хотела помочь Ричарду вернуть память.
Герцогиня наклонилась и сжала ее руку.
– Безусловно. И ты права: все не так просто, как кажется. Я хочу, чтобы ты помнила об этом и простила так же, как ты взяла всю вину на свои плечи.
Мери была озадачена этими словами. Герцогиня достала очаровательный рисунок, изображающий троих детей. Ричарда было очень легко узнать: он возвышался над двумя другими, серьезным мальчиком и хрупкой маленькой девочкой.
– Мой сын трудный человек. Может случиться так, что изучать его придется всю жизнь. Но для настоящей женщины это будет несложно.
Ее слова совпали с чувствами, которые испытала Мери в оранжерее. Мужчина, обнимавший ее с обжигающей страстью, был абсолютно непохож на того, чьи губы и руки были так нежны в Хэксеме. Но они оба влекли ее к себе.
– Ваша светлость, настоящая невеста вашего сына – леди Арабелла. Все, кроме Ричарда, знают и понимают это.
– Да, это так. – Герцогиня оторвалась от рисунка и испытующе посмотрела на нее. – Тем не менее, они не любят друг друга.
Мери вспомнила выражение лица Арабеллы и ее слова у мадам Бодин. Действительно, было видно, что Арабелла не любит Ричарда, но его чувства были искренни, когда он принимал ее за свою невесту.
Мысль о том, что Ричард страдает от боли и разочарования, вызвала у Мери слезы.
– Ваша светлость, чего вы ждете от меня? – осторожно спросила она.
– Я хочу, чтобы ты и Ричард делали только то, что вы желаете. – Спокойный голое прозвучал твердо. – А я тем временем займусь будущим балом.
Мери примирилась с неизбежным. «Конечно же герцогиня, как и она сама и ее дед, знают, что я не могу появиться в свете, так же как свиней не научишь летать».
– Это отличная идея, если принимать во внимание истинные помыслы Ричарда. Ты должна понять и поверить в то, что ты принадлежишь этому миру.
Теплота и уверенность герцогини успокоили Мери.
– Твоя мать сделала свой выбор, прожив жизнь вдали от всего этого. Ты тоже имеешь право выбора, Мери. Ты должна хорошо изучить оба мира, прежде чем сделаешь выбор. Я очень рада предоставить тебе эту возможность. Более того, я с нетерпением жду этого, – добавила она, поправила локон в своей прическе и выплыла из комнаты. Мери осталась в таком же смущении, как после разговора с Ричардом.
Вдруг дверь медленно отворилась, и она в испуге повернулась. Тихо проскользнула Лотти. На ее простом розовом платье были следы земли. «Она была в оранжерее», – внезапно вспомнила Мери. Взглянув в ее доброе лицо, она поняла, что Лотти все видела.
– Мери, с тобой все в порядке? Я сразу же пошла за тобой, но не хотела прерывать ее светлость. – Она протянула к ней руки.
– Сэр Роберт Ланкастер к мисс Мастертон, – проговорил неслышно появившийся Вилкенс.
Еще одна опасность в этот день, полный опасностей!
Сэр Роберт почти ворвался вслед за Вилкенсом. Дворецкий посмотрел на него неодобрительно, но был слишком хорошо вышколен, чтобы что-то сказать. Лотти стояла перед Мери, но Роберт даже не удостоил ее взглядом. Он поспешил к Мери. Здесь, как и в Хэксеме, прикосновение его полных губ к ее руке вызвало в ней внутреннюю дрожь.
– Мери, я прибыл немедленно, услышав о твоем затруднительном положении. Представьте, Ричард Байрон превратился в неприступного герцога Эвэлонского! И помолвлен с кем-то другим! Я здесь, чтобы быть тебе полезным в чем это возможно, дорогая.
Отступив от него на шаг, Мери подняла подбородок:
– Да, это очень неожиданно. Но как бы долго ни продлилось выздоровление Ричарда, я буду находиться здесь. А там увидим.
– Какое неудобство для тебя. – Подойдя ближе, он коснулся ее щеки одним пальцем. – Это место совсем не подходит для тебя, не так ли? Пребывание Эвэлона в Хэксеме было полным недоразумением. Он и его семья постараются побыстрее забыть об этом и вернуться к своей обычной жизни. К жизни, в которой тебе нет места, – сказал он предельно спокойно.
Последние недели Мери старалась приноровиться к тому сложному миру, в котором очутилась. Она была сердита на себя и на Ричарда. Но сейчас уверенность Роберта в том, что он знает, что для нее лучше, задела ее гордость.
Слова герцогини звучали в ее ушах. Разум требовал, чтобы она сравнила два мира. Несмотря на гнев Ричарда и ее боль, она намеревалась остаться здесь подольше. Она ни минуты не сомневалась в том, что свет ее когда-нибудь примет. После бала она будет знать наверняка, имеют ли для нее значение мечты ее матери. Если здесь ничего не удержит, она отправится домой, в Хэксем, к дяде Яну. И тогда сможет сказать ему со всей уверенностью, что Лондон и высший свет не для нее.
– Напротив, сэр Роберт, я чувствую себя здесь очень хорошо, – уверенность в голосе обрадовала ее. – Герцогиня дает бал в надежде, что это подтолкнет память Ричарда, и также чтобы представить меня свету. Несмотря ни на что, я внучка барона, признает он меня или нет.
– Бал? – спросил он с ложной учтивостью. – Неужели ты действительно хочешь предстать перед судом света? Он может оказаться безжалостен к тебе.
– А почему он будет безжалостен к таком прекрасной девушке, как Мери? – прозвучал голос Лотти. – Я думаю, что она будет глотком свежего воздуха.
– И все же я должен предупредить вас. Вы, как никто другой, должны чувствовать недоверие общества, мисс Бартон. Только подумайте, что может сделать общество, узнав, что ее компаньонка…
– Довольно, сэр!
С притворным ужасом Роберт положил ладонь на сердце, его темные глаза расширились от удивления.
– Мери, ты не поняла, я хотел только помочь. Вот почему я приехал: известить тебя, что я здесь, если тебе понадобится моя помощь. Я арендую комнаты на Третьей улице, у Джеймса.
Его взгляд снова остановился на Лотти.
– Как только ты будешь готова вернуться назад в свой мир, сообщи мне.
Желая избавиться от него, она быстро подошла к двери и распахнула ее. Вилкенс едва не упал на колени.
– Простите, мисс Мастертон. Я только хотел спросить, не желаете ли вы и ваш гость чего-нибудь.
Вилкенс говорил так искренне, что у нее не возникло и мысли, что он подслушивал.
– Сэр Роберт уже уходит.
Под ее взглядом он отвесил поклон.
– Надеюсь скоро увидеть тебя вновь, моя дорогая Мери.
Оставшись, наконец, одна, Мери бросилась к Лотти. Она так и не поняла, кто кого успокаивал. Увидев, как слезы катятся по щекам Лотти, Мери едва сдерживала ярость.
10
Ричард провел вечер у Уайта, продолжая изображать потерю памяти. Его уважение к Чарльзворту увеличивалось с каждой минутой. Мир словно повернулся вокруг своей оси в обратном направлении: Ричард был учеником, а Фредерик учителем. Осторожно, но твердо он вводил его назад в привычный для него круг.
Это очень хорошо для Чарльзворта, убеждал себя Ричард. Когда все, наконец, восстановится, Фредерик избавится от своей душевной травмы. Он был уверен, что его игра расставит всех по своим местам. Если не получится, его сердце разорвется на части.
Как и после сцены в оранжерее, на душе у него было неспокойно. В раздумьях он провел всю ночь. Озадаченный смущением и сожалением, этими двумя чувствами, всегда презираемыми надменным герцогом Эвэлонским, в восемь часов утра он оказался в своей библиотеке допивающим уже второй стакан виски. Нахмурившись, он посмотрел на остаток жидкости и, подумав, что еще слишком рано пить, отправил все содержимое в горло.
Неожиданно дверь распахнулась.
– Пьешь свой завтрак, Ричард? Какая очаровательная декадентская традиция. – В облаке из серого шелка в комнату вплыла его мать.
– Да. Декадентская, – лениво процедил он. Опустив веки, он рассматривал хрустальный графин, размышляя о пользе еще одного стакана. Наконец здравый смысл победил, он поставил стакан обратно на поднос. Герцогиня медленно опустилась на диван.
– Ты выглядишь ужасно, дорогой. Ты не спал? – На удивление, в ее голосе было мало заботы.
– Так как ты знаешь все, что происходит в этом доме, ты должна догадаться, что нет.
– Так же хорошо я знаю и настоящую причину твоей бессонницы. Даже если ты ее не знаешь, – добавила она таинственно.
Впервые в жизни Ричард смотрел в лицо матери с недоверием.
– И что же это за причина, мадам? – рискнул он. Больше ему ничего не оставалось.
На ее лице появилась улыбка, и недоверие Ричарда быстро переросло в снисходительность.
– Так как широкие жесты и скандалы стали для тебя естественны, разум подсказывает, что и следующий случай не станет исключением. Кто-то, встретив, наконец, свою пару, беззаветно отдается любви, как это неосознанно делают Чарльзворт и Арабелла. Ты же, мой дорогой, ввергаешь нас всех в пучину ада.
Как никогда ранее, он был переполнен желанием отрицать слова матери.
– Может, тебе это представляется именно так, но я продолжу эту игру, не только для своего собственного удовольствия, но и на пользу другим.
Не заинтересованный взгляд заставил его продолжать:
– Еще немного времени, и Белла расторгнет помолвку, а я найду способ убедить Фредерика. Тем временем я выясню, что именно заставляет деда Мери прятать ее от общества. Итак, ты видишь, что я ввергаю всех нас в этот ад по разумной причине. – Чтобы его оправдание звучало более значительно, он бросил на нее высокомерный взгляд.
– Да, Ричард, я вижу. – Она тщательно расправила жемчужно-серый шелк своего платья. Через несколько минут пальцы замерли, и она подняла на него глаза. – Если я правильно поняла тебя, Ричард, как только ты все устроишь так, как ты хочешь, ты расскажешь Мери о своей болезни и отпустишь ее. Правильно, мой дорогой?
Обнаружив, что дверь в спальню Лотти не заперта, Мери вошла. В глаза ей сразу же бросилась записка, белеющая на подушках тщательно убранной кровати.
Дрожащими пальцами она развернула ее и прочла: «Моя дорогая Мери, сэр Роберт прав. Ты принадлежишь этому миру, а я нет и не буду никогда. Ты слишком дорога мне, чтобы причинить тебе боль, поэтому возвращаюсь туда, откуда появилась. Время, проведенное с тобой и Яном, было самым счастливым в моей жизни. Твой друг Лотти Бартон».
Слезы закапали на бумагу, превращая написанное в чернильные разводы. Мери поднесла сжатый кулачок к губам. Это все ужасный сэр Роберт и его слова!
Этой жестокости она ему не простит. Так или иначе, она заставит его заплатить. Но сначала она должна найти Лотти и вернуть ее в безопасное место Если Лотти снова окажется в «Цветке и шпаге», у нее есть все основания беспокоиться за ее будущее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18