Есть, - сказал арестант. - У них все есть. За это тоже штрафные баллы выписывают, но уже не те.
Тогда и заметили, что внизу наготовили какие-то треугольники, потом стали их разгонять на хитрой тележке по уложенным в траве направляющим. Некоторые треугольники взлетали, умудрялись поймать ветер, принимались парить, забираясь все выше и выше. Другие пролетали совсем немного и сваливались под склоном, тогда человек, что был подвешен снизу, бежал с этим странным крылом обратно, и там меняли крыло, либо человека.
Бригадир залюбовался - красиво! Совсем как в осень собираются, вот-вот, должны сговориться, вожака выбрать, начать клином выстраиваться. И дождался… Когда таких в небе набралось порядочно, стали один за одним, словно с воздушной горки скатываясь, на крышу целить. Приземляться взялись. Некоторые промахивались, исчезали за Амбаром, и там либо падали - исчезали в деревьях, либо опять набирали воздуха под крыло и карабкались вверх. Другие попадали на крышу, застревали в соломе и стропилах, сразу же крыло сбрасывали, и оно, подхваченное ветром, уже по всякому кувыркаясь, падало вниз. И сам летун иногда падал внутрь, но уже неживой, потому как Бригадир все это, противное природе и разуму, отстреливал. Если ноги торчали, то повыше брал, и на шум стрелял - сквозь солому. Чур от шеи отлип и, собой рискуя, по Амбару пробежался - каждого мертвого пометил, да тех, кто притворяется, указал… Инок, выскочив наружу, стал на подлете бил - в самый удобный момент, и набил, как потом хвастал, больше Бригадира. Но тот не спорил, поскольку сам стрелял в "темную" и сосчитать своих не мог. Тех, кто висел - за ноги дергать не стали, оставили для красоты и страху, а вот тех, что внутрь упал, побросали в распадок - на обратную от Амбара сторону, искренне удивляясь их мелкому сложению. И куда таким на войну? Но Арестант буркнул, что дуракам везет. И не уточнил - кого он за дураков держит…
Больше не летали - сообразили, что не сезон для них, остатние подле машины спустились и там показали свою многогласность - даже здесь было слышно, на все голоса завопили. Арестант сказал - что сердятся, ругань идет насчет того, что наземные их не поддержали. И опять сказал - повезло. Вечная история, когда друг друга не уважают, и тут уже не поймешь, чего среди них больше; общей несогласованности, либо конкуренции между собой. Когда премия назначена - вечно так…
Бригадир стал гадать - какая на них с Арестантом может быть премия? Расчувствовался и сказал, что если бы премия была не на него, а кого-нибудь другого, то вполне вероятно, сейчас мог быть среди тех, кто внизу.
Арестант, наконец, мотор свой наладил, даже погудел им чуток, принялся лопасть крепить и сетку металлическую в круговой раме. Бригадир сразу догадался, что сетка эта для того, чтобы винтом от себя что-нибудь нужное не отстричь. Стал расспрашивать про то, как это все согласуется, по его бригадирской логике - винт с человеком должен обязательно обгонять то, под чем все это висит. Арестант объяснил, что винт не столько для того, чтобы вперед толкать, как - и это главное - воздух вдувать в то, что поверх него. В результате получается, что им, как тем с треугольными крыльями, ветер ловить не надо, он все время с собой, а груза можно поднять много больше.
Мудро!
– Двоих поднимет? - опять озабоченно спросил Бригадир, и Арестант опять подтвердил, что - да. Но, чтобы взлететь, пространство нужно на всю систему - в длину вытянуть и минут сколько-то… если дадут.
Бригадир понимал, что не дадут. Перед Амбаром долго не устоишь, наземные кинутся мешать, опять треугольники начнут запускать, а те, как уже видел, смерти не боятся - себя на винт бросят, если надо.
Арестант с винтом закончил, велел железо это мудреное в сторонку отставить - но, чтобы аккуратно, на чистое, попросил его полотнище со шнурами подать - прощупать хочет, все ли там в норме? Бригадир сделал - разгреб место возле стены, подстелил снизу - понюхал, как пахнет, и двигатель понюхал - очень приятный запах. С полотнищем взялся помогать, по смешному сшитом, еще раз поудивлялся скользкому легкому материалу. Надо же, как бабы расстарались! Вот бы такому пустошкинских научить! А то вяжут на спицах - тяжелое, неплотное и рвется…
Инок сказал, чтобы заканчивали болтать и посмотрели свежим глазом. Не нравится - что наружи происходит.
– Машину готовят! - сказал Арестант.
– Что будет?
– Что будет, что будет… Понятно - что будет! Сафари по самой полной! Если машина поднимется хотя бы до козырька - под ее прикрытием будут. Со всех ее этажей начнут стрелять - не высунешься, с крыши сходни сбросят до самого Амбара.
– А с нами?
– Обыкновенно. Кожу снимут на чучело, но только уже с живого. Приз есть приз. Вопросы будут задавать глупые. Некоторые без кожи долго не умирают - есть для этого кое-какие средства. Очень рассердились небесные. Очки теряют. Так что в этот раз вскарабкается. Разновесы только выставят и шипы на колеса…
– Когда?
– Когда управятся. Там на каждое колесо свой командир. Первому - премия, последнему - штрафные. Два раза подряд штрафной - ответишь шкурой.
Совсем как у нас, - подумал Бригадир.
У страха огромные глаза и малюсенький мочевой пузырь. Приходилось часто ходить в дальний угол - опорожняться. Но сейчас Бригадир нагло вышел за двери - на простор и стал прыскать в сторону "Метрополии" - ее телеги на колесах, множества снующих вокруг ее шестерок и всех остальных, надеясь, что его видно и жалея, что струя получается не столь внушительной, как хотелось бы и быстро иссякает. Тщательно стряхнул последние капли, развернулся, ожидая пули между лопаток, даже соблазнительно остановился в проеме изображая собой "мечту стрелка" (от чего Чур запаниковал, переполз на лицо и принялся дергать тащить к себе за волосы и дуть в ноздри). Постоял, но ничего кроме щекотания скользящего по спине пота не ощутил. Еще больше омрачнел. Сильно обиделись! Точно живыми будут брать…
– Может, полетели быстренько отсюда к едреной фене? - спросил Бригадир.
– Да к кому угодно! Как? Не дадут взлететь. Даже разложиться толком не дадут!
– И че теперь?
– Вот если их накрепко с машиной озадачить, под эту суету можно попробовать и взлететь.
– Нет ничего настолько крепкого! - заявил Бригадир. - Я уже все осмотрел.
– Есть! - сказал Инок и показал на божка - глиняного, размером в полбригадира.
И Бригадир понял, что Инок "потек мозгами" со всех этих страстей, а ведь вроде бы был крепкий человек. И еще более в этом укрепился, когда Инок взял гнутое ружье и стал с размаху лупить по идолу и колупать его…
– Йохайды! - с чувством сказал Бригадир.
Сперва показалось желтое, и тут глина стала отваливаться ломтями. Металл! Желтый металл! Бригадир сразу сообразил, что очень дорогой. Надо же так запрятать… Стал соображать, что ему этот новый спрятанный божок напоминает? Очень неприличное, если вдуматься…
– Вот если этой штукой - вот этим закругленным концом - с хорошего размаха стукнуть по той сафарской машине…
– И что будет? - нетерпеливо спросил Бригадир.
– Тому, кто стукнет - уже ничего и никогда. А вот машине… Это смотря куда попасть.
Инок принялся что-то объяснять, а Бригадир слух свой отключил и попытался представить - это что же за ружье такое должно быть, чтобы такой патрон в него пихать. Это от каких людей-великанов?
Про то, что под результат передней частью надо стукнуть, Бригадир не поверил. Почему - передом, когда тут, сразу видно, надо от зада танцевать? Дурному понятно же, что тут первым делом надо по заднику вломить, капсюль пробить, который размером с хорошую кружку во внутрь утопленную - вот же оно донышко от нее торчит! Инок взялся объяснять, что спереди то же самое, что и сзади, и Арестант тут же с ним согласился - сказал, что слышал про такие. И эта штука, наверняка, с той же самой свалки, там иногда подобное откапывают… Надо разогнать и попасть - куда следует - этим острым концом…
Бригадир подумал - сейчас жребий придется тянуть, но Инок посерьезнел ушел в дальний угол и приволок корыто. Сел внутрь примерился. Потом желтую эту штуковину кряхтя поднял, с ней уселся, промеж ног зажав, разом приняв неприличный вид
– Нельзя так! - сказал Бригадир.
В ответ услышал непонятное:
– Ага! Учи плясать скомороха!
Арестант уже к дверям подполз, Инока подозвал взялся ему нашептывать.
– В сам корпус сейчас не попадешь, машина на ходу, он не приспущен. Потому, лучшее - одно из задних колес вышибать, тогда вся вполне может завалиться. Начнет подниматься, до той отметки дойдет, где глину берете, надо съезжать, сперва влево надо скользить, выцеливать - вон на то дерево - там тебя развернет и понесет как раз под нее, если удачно переднее правое минуешь, то снесешь что-нибудь по левому борту, как раз изнутри и получится. Главное попади - куда неважно. Обидно будет, если промеж колес проскочишь…
Инок внимал сосредоточенно.
– Подожди! - снова остановил Бригадир. - Так нельзя!
Показалось, что неправильно. Сколько раз сам на смерть отправлял, тех же Косек, например - едва полностью не вывел их наивную породу. Но они-то либо не знали на что их толкают, либо знали, но при этом шанс оставался. А здесь, когда без всяких шансов, да добровольно? Непонятно за что?
– Действительно, - сказал Арестант: - Так нельзя. Скажи что-нибудь историческое, а мы запомним.
– Вот что, ребятки, я ухожу, а вы смысл найдите, - сказал Инок. - Лады? Обещаете?
– Общий смысл? - серьезно спросил Арестант.
– Общий смысл вы вряд ли потяните. Хотя бы для самих себя. Зачем живете?
И оставил, как обгаженных. Не нашлось что сказать. Взялся усаживаться в свое корыто. Желтого тяжелого болвана из рук принял, пристроил. Помолчали, приличествуя моменту. Только Инок взялся что-то нашептывать. Бригадир прислушался. Инок голосил древнее песнопение:
– Бухнет бомба,
Ухнет мина -
Я на солнышке сижу…
Бригадир знал одного такого, тоже частенько ворожил рифмами. Иногда просили поворожить для всех. Не слишком уж помогало перед дурным делом, но душе было созвучно, словно чувствовал общее настроение. И неврастеников, которые от слов вскипали, можно было сразу же отсеять и перенаправить на самое дурное. Хорошее дело - словесная ворожба…
Дождались. Машина, вгрызаясь в землю выпущенными из колес шипами, поползла вверх. Инок уселся удобнее, жердину перехватил, велел до края разгонять, Бригадир дотолкал, перевалилось корыто, заскользило, все больше набирая скорость. Сперва Инок притормаживал шестом слева, царапая им склон, потом перенес на правую сторону.
Через некоторое время Бригадир еще раз изумился - до чего же огромна та колымага! Инок каплей скользнул где-то возле колес. Показалось, что промахнулся, но потом увиделось, что капля разделилась на две, словно ударило в препятствие, а Инока… (у Бригадира тут внезапно прибавилось зрения) выбросило из его корыта, и он, обхватив своего божка всеми четырьмя, что-то восторженно вопя на своем природном рубленом, почти совсем непохожем на человечий язык, последним усилием, скорее воли, нежели удачи, направил себя под обод…
Жахнуло погромче чем от гранаты Бригадира, а уж та-то рванула так рванула. Подняло на все стороны глиняную пыль (давно не было дождей) разошлось на все стороны, потом сошлось обратно к середине, скрыло машину. Колес долго не было видно - сорвало ли? перемолотило в куски? Но тут открылось - увидели - машина сползла, никак не могла зацепиться и сползала все ниже, стала разворачиваться на одну сторону. Бригадиру показалось, что вот-вот упадет, завалится, но не упала, замерла.
– Кто был ничем, тот станет всем! - сказал Арестант, и Бригадиру показалось в этой фразе что-то мутно знакомое.
– Сейчас бы вторую, да в борт! - сказал с чувством Бригадир. - Там, как раз удачно, бугорок - подбросить должно… Давай, повторим? Я тебя усажу и… Все - хана им!
– Знаешь, кого ты сейчас напоминаешь?
– Кого? - подозрительно спросил Бригадир.
– Лучше я тебе об этом не скажу.
А Бригадир внезапно понял - кого. И даже покраснел. Вроде как до времени Смотрящего в себе репетировал.
– Поторопись! - сердито сказал Бригадир. - Если сейчас под ту шумиху не отсквозим отсюда - шкуры наши выскваживаться будут. Теперь очень рассердились.
– По заслугам и честь!
Арестант отполз в середину Амбара, улегся на разложенную систему ремней, принялся обволакиваться: цеплять их на себя, защелкивать хитрыми замочками.
– Ась, да небось плохо тянут, но иногда вытягивают, - заметил Бригадир. - Куда летим-то?
– Ась? - рассеянно переспросил Арестант, подделываясь под местный говор.
– Куда полетим? - повторил Бригадир.
– На Свалку…
Изумиться не успел. В этот момент за спиной и рухнуло
– Бздец! - сказал Арестант. - Уже никто никуда не летит…
4.
В жизни бывает всякое, иногда нелепое…
Бригадир сам не так давно задумывался, а потом и размечтался до розовых глюков, что это какой-то лихой человек стибрил у Метрополии вещицу, которая ей до зарезу необходима. Он же, Бригадир, эту вещицу обязательно найдет и шиш отдаст! Только покажет издали, подразнится - мол, хотите? - а вот ни хрен вам, ни кукареку! И уничтожит перед самым ее метропольским длинным носом, да и его защемит… красиво… вместе с собой. Много раз это в красках представлял. Каждый раз все симпатичнее и отчетливее, и в какой-то момент сам в это поверил - именно так будет. Словно всей своей предыдущей жизнью цель выставлял, шел к ней. Только такое - по высшему верхнему смыслу - должно было все его предыдущие грехи смыть и примут его в чертоги, помрет он чистеньким. А вот пришло время помирать - враз разонравилась затея.
Надо же такому случиться, чтобы стена, из крупных каменьев сложенная, вся левая ее часть, что от двери, вместе с частью крыши и стропилами возьми да и рухни на движок…
Бздец! Теперь точно - бздец!
– Отлетали!
Арестант сидел, смотрел горестно, а потом, вдруг, как заржал…
Нельзя крепко смеяться, когда кругом все непонятно на чем держится. Тут и еще одна стропилка отпала, на среднем гвозде крутанулась, и поперек лба своим (более тяжелым концом) его и отоварила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32