Складываются в такой "отворот-поворот", что не тертые, незакаленные сразу и отваливают. Ищут, чего бы такого другого пограбить, да убить - того, кто осиновым листом трясется и вежлив - не лается.
Между дворами подворотни и проулки - лабиринт и ничья земля, а точнее муниципальная. Поскольку есть уставное - дворам гореть в отдельности, проходы-подходы должны быть. Каждый двор должен сдвинуться на равное от других расстояние. Но поскольку некоторые периодически роднились, указами пренебрегали - сдвигались стена к стене - бражничать удобнее.
В следующую проулок свернул, но что-то изменилось. Вроде, в последний раз здесь ходил, по иному было? Оторопел. Нет бы, в соображение впасть, развернуться и деру, так взял, да и завелся на морок. Свернул. А потом еще - раз, другой… уже не по твердой мысли, а по наитию.
Чтобы досконально знать город, надо в нем родиться и вырасти. Еще мальчишкой облазить самые дальние проулки - знать, где тебе будут рады, а какие стоит на будущее обходить стороной, где можно "сорвать хвоста", а где, гляди, тебе кусочек уха срежут, где берегутся от таких, от всяких глаз - учат, не ходи на чужое, имей свое. Надо знать какие дворы никогда не сдружаться, не сдвинутся, чтобы сомкнуться стеной с соседним, а какие гуляющие. Под какой праздник это произойдет и где какое событие намечается. А как сделать, чтобы в лихой день тебя промеж дворов не замкнуло.
Взрослым уже не до подобных мелочей. Если карман полон - рады будут везде, против "хвостов" найдется хитрый ствол под пальтишком, либо хлебальный нож со звоном в разрезанном подшитом специально под него кармане, где лезвие надежно зажато меж двух пластин. Полоснешь таким по роже крест на крест - захлебнется кровью. Потому хлебальным называется. А лезвие от взмахов еще долго звенеть будет, кровь сбрасывая, очищаясь красиво - очень тонкое оно, исключительно для таких дел. Бригадиру больше такие дела не нравились - перерос. Не пером надо писать по рожам, а умом и глубже.
Дворовые проулки способны смещаться по воле их обитателей. Только сразу это не делается. Некоторые даже колеса утеряли, на полозьях перемещаются - выкладывают и мажут жиром. Сквозной проход вдруг оказывается заделанным сплошной стеной - задней стенкой какого-то строения, превратиться в ловушку для незадачливого, что поленился потрудить ноги, запечатлить в памяти последние новшества города. А стену в таком месте (нового тупичка) обычно подпирают молодняк в ожидании незадачливого одиночки, пара-тройка либо очень говорливых, веселых, либо несговорчивых мрачноватых - как сейчас.
Бригадир больше побаивался веселых, разудалых. Хуже только, если вскочил в привычный проходик, а там застал непонятную кипучую деятельность новоявленных коммерсантов. Варят ли грибную крутку, или разбавляют оригинальные синие заборыши чернильным грибом, плеснув для крепости "драконьей мочи" - не все ли тебе равно? Но свидетель во все времена должность маложивущая. Какая тут разница - что ты собственно увидел? Натаскивает ли в своем неумном сумасбродстве бригадку какой-нибудь новый сорви-голова, грезящий покуситься едва ли не на ментовские подвалы, или…
Бригадир гадать, додумывать мысль не стал. Перебросил левую руку назад за спину - к куркам, правой подал вперед стволы. Всегда носил ружьишко прикладом вверх и не имел дурной привычки скидывать, чтобы прицелиться. Рубленым железом и так не промахнешься. Чур перебрался на затылок - потянул за волосы, подсказывая, что можно отступать спиной. Так и вышел из западни, пятясь.
Отступил на уровень углов, бросил взгляд вправо-влево - не обкладывают ли? Чисто по обе стороны. Шагнул влево - по исконной мужской исторической привычке.
Пошел быстро. Заборы по обе стороны странные - не может быть таких длинных. Нигде промежутков не видно, чтобы понять - с собой сцепились разные хозяйства. И тихо, будто вот-вот выплывет луна.
Понял, что лунатик водит, огляделся повнимательней. Вот они - тряпочники. Сразу и не заметишь. Кто из них? Тот? Этот?
Блеснул глазом. Неопытный.
Подошел к этому недочеловеку, что когда-то не на той грибной делянке задремал, а теперь по жизни расплачиваться должен. Стволом пошевелил тряпки человеческого обрубыша. Хотел спросить - кто велел морочить? Понятно же, что не на себя работает, явно вперед его бригадирского пути занесли и положили. Но не спросил. Спроси такого, что наполовину лица нет. Надо же, как удружило бедолаге - а как питается-то? Тогда постучал по лбу стволами (один гладкий, а под ним нарезной), легонько постучал, но со значением, хотя и знал, что заряда тратить не станет, да и нож… можно ли замазать о калеку? Нехорошо. Примета плохая.
Пока стучал, тут же и осматривался. Вот же проход! Под правую руку открылся. Вбежал… Черт! Дохлый двор!
Упыря не имеют дурной привычки нападать днем, лицензии на такое у них нету. Да и выродились городские упыря, окончательно выродились. Те, кто со средствами, ищут жертву по контракту, объявления расклеивают, потом в городской конторе закрепляют при свидетелях и с печатями. А там кучи ограничений. Малолеток нельзя, стариков нельзя, алкашей тоже нельзя, поскольку тут прямой убыток городской казне. Полбюджета на этом держится. Вот и крутятся, как могут, приезжих сманивают легким заработком. Сосут их потихоньку. Лимита доверчивая, а деньга немалая - чешуйки звонкие.
Обежал вдоль - выглядывая, где выход? Нельзя в дохлом дворе долго находиться. Кто знает, от какой похерени здесь вымерли - выветрилось ли? Заметил неправильную доску, отжал от себя и в сторону, полез было в щель. Блин! Там же и стоят, дожидаются. Рванул обратно, а первый тут же за ним - голову с плечами сунул. Бригадир крутанул доску, навалился руками, уперся - городские упыря давно бескостные, ходячие бурдюки. Иному перезревшему проткни кожу чем-нибудь путевым - изойдется в лужу. Этот не дозрел, пришлось повозиться. Уже и рожа надулась пузырем, а не лопается - не хочет. Бригадир доску плечом подпирает, давит на нее, а ноги по мягкой почве едут, бороздят. По пузырю лупит, кулачищем своим немаленьким - хоть бы хны! - только ворочается, зубы под кулак норовит подставить, чтобы оцарапался о них: тогда лечись, гангрена обеспечена, там у него сплошные бактерии. Разозлился, как давно не злился, отвернулся, голову в плечи вобрал и ткнул в пузырь пальцем. Тем самым, с заточенным ногтем, на котором малюсенькая каплюшка лака иконного оставалась. Хватило. Обдало тухлятиной и затылок забрызгало. Все. Конец ногтю! Едва не прослезился, как жалко стало. Где теперь путевое возьмешь? Путевое не по карману. Мечтал Бригадир серебряные зубы вставить, чтобы собственные, неарендные, откладывал чешуйку к чешуйке, да так и не сложилось. Вставил бы, так по нынешним беспутным временам, в безработицу, когда платить за все тебе самому, зубик к зубику и спустишь, опять пустой рот, опять костяшки дешевые присматривай в "Секондхендах" Смотрящего. А как славно было бы выйти на середину двора, рвануть сопревший свитерок на вороте, да обнажить серебряной улыбкой рот - вот побежали бы! наперегонки! по всем щелям, толкотню бы устроили, а ты их за ноги, да об верх заборчика, а потом кусать…
Бригадир непроизвольно поднял голову. Полезли. Друг дружку подсаживают с той стороны. Ой, как плохо! Плохо, когда к ружьишку всего пара путевых зарядов.
Упыри вообще-то не упыри, просто зовут их так. По большому счету, это продукт военных исследований. Еще с Первой Биологической - некое производное людского племени. Теперь неприхотливые, а раньше жизнью балованные. Говорят, на это своих администрантов пустили. Позже у всех за традицию стало - первым делом на чиновниках и их потомках эксперименты ставить. Совсем как когда-то (по легендам) они на всяких народах. Сохранили некие администранские традиции, способность воспроизводства. Всяческие легенды поддерживают о себе. Но то, что укушкенный, либо зараженный становится вдруг упырем - чушь собачья. Пропаганда военных времен, рассчитанная на подавление противника. Срабатывало до поры до времени. Это, если только подсчитать, сколько своих же покусанных (вовсе не фатально!) уничтожили, пока разобрались. От бактерий все. Хоть небольшой укус или царапина от ногтя - почти гарантированное заражение. А как же, если так и спланировано, чтобы целый букет вирусов, да еще ураганных. У них специальные капилярки из под ногтей, не только из-под зубов. Они ведь не столько всасывают, как вспрыскивают собственную похерень. Но кто выкарабкается, сразу иммунитет. С таких-то и сколачивали спец-группы по уничтожению этих лабораторий. Потом только догадались делать вакцинации. А упыри? Да что упыри? Сошло на нет. Скоростные качества этих моделей улучшались незначительно, всех преимуществ - пищевая неприхотливость. Еще некоторое время сохраняли как биовид войсковой разведки, потом, по окончанию войны, выродились - превратились в немногочисленные, разбросанные по территориям кланы, каждый со своим уставом, обычаями. Это в лесах. А некоторые пытались сосуществовать и в городе. Выяснилось, что регулярная подпидка переработанными грибами меняет их, мало что осталось от прежнего.
На своей улице и упырь - вурлак. И чего им надо? Не на себя же работают… Заказал кто-то Бригадира! Ей-ей, заказал!
Отбежал к середине, осмотрелся. Расположение, что у дохлого двора, что у всякого живого, одинаковое - все дворы различаются лишь размерами. Противостояние друг другу выработало главное: мой дом - моя крепость. На пол двора крепкая высокая постройка. Она же вся задняя стена-крытка и две половинки боковых. Один вход-выход. Высокий узкий крутой крылец с большими ступенями, на которые взбираться тяжело, а вот скатываться за милую душу. Глухой низ без душников. Узкие удлиненные окна на изрядной высоте - снизу не допрыгнешь. Каждое, за счет разновесов, задвигается с боков к середке. Можно наглухо, а можно оставить любую щель. И помощник здесь не нужен. Одной рукой тяни шнур, другой пихай в щель ствол или роняй игольчатую погремуху, или что хочешь - у каждой войны (даже малюсенькой) свои хитрости.
Бригадир бы повеселился. Точно бы повеселился, если бы только двор был живой, а не Дохлый. Но в живых веселятсяся не в одиночку, там свои хозяева на такие веселья, а вот здесь?
Отступал наверх помаленьку, поднимался по узким высоким ступенькам. Спешка вредна - повернешься, прыгнут на спину, да еще неизвестно - что там в доме, не попасть бы в полымя. Чур за загривком возился непоседой - смотреть пытался на все стороны. Бригадир с тоской подумал, что если дверь заложена изнутри, так и придется сидеть на последней ступеньке, жаться к двери, пока чем-нибудь не собьют или сдернут. Но, когда спиной прижался, пошурудил, пальцы в щель вогнал, дверины разошлись легко. Значит, разновес дверной еще работал. Сразу же дернул квадратное кольцо, чтобы замкнуть, и на заглушки его накинул - теперь не войдут.
Пробежался вдоль окон - такие же кольца дергая. Плохо, что стены скользючкой на вымазаны - высохло все, выветрило, заскорозлилось пылью. Когда последнее закрывал, один упырь уже по стенке вскарабкался, выбросил в окно руку - оцарапал Бригадира.
– Ну, ты и урод! - разозлился не на шутку. - Я привитый!
Бригадир не привитый, но иммунитет свой имел, сразу подался в дезертиры, когда заметил, что во время разведвыхода на операции его оцарапали. Отлежался, отбредил собственное… Мало что помнит о том периоде. Сидел, прятался от своих же в крапивном кусту. Может, он и вылечил. Яд на яд способен уничтожать друг друга, создавать уникальное противоядие - но это последний случай, это когда шансов почти нет, когда по иному не выжить - знаешь, что будешь разлагаться заживо. Иные сами себе пуляли наискосок, чтобы разом башку снесло, а он решил побороться. Некоторые крапивные кусты тоже смутировали. Выжить в нем, в самом его коконе не всякий лешак бы сумел. Возможно, Бригадиру помогло, что по детскому любопытствованию - шлялся где попало и переболел всякой всячиной.
Этого упыря вышибать не стал, за руку втащил и на пол бросил. Тот перекульнулся и сразу же в позу стал. Боевые инстинкты не пропьешь, не высосешь. Природа! Бурдюк бурдюком, а сразу же подкожные иглы выставил, растопырил на все стороны. С каждой желтенькая капелька стекает - не уколись.
Бригадир древний рубль с дыркой за шнур выдернул, в дырке шнурок, шнурок на палец и ну раскручивать - хорошо таким по мордам лесной нежити щелкать. Рубль малюсенький, а не всякий после такого встанет. Если лесного вдарить, того сразу насмерть - куда бы не попал (лишь бы на голое), а эти городские попривыкли: обцивилились, да объимунинились - уроды! Еще добьются, в городской совет их станут избирать. Мысль эта казалась нестерпимой
– Кто заказал Бригадира?!
Разогнал рубль по кругу и… - спасибо лысому! - с одного пиха так приложил, что упыря два раза через себя перевернуло, да так и остался лежать. Накололся к полу на собственные колюхи. Можно расспрашивать. Заставил себя остыть. Врага понять надо - это первое правило. Понятливых убивать легче.
– Кто заказал?!
Заяц лягушки пугается, лягушка зайца. Каждый, на век пуганный, живет в своем домашнем страхе. Насколько уютном и привычном, Бригадир никогда не пытался выяснить, а тут, вдруг, стало любопытно. Взялся расспрашивать этого трясущегося за вывернутую собственную жизнь, про личные интересы и каким образом они, вдруг, с его, бригадирскими интересами, переплелись.
Но какой-то разговор получился раздражающий, что десять раз бы иного убил! С трудом себя сдерживал - ведь, по-доброму же, со всей душой к нему - чего, гад, сволочь этакая, трясешься! Трудно себя с такими в доброте удерживать, еще труднее отпустить так же, по-доброму. Ну, как тут хотя бы пинка не наподдать напоследок? Говняным сапогом в копчик, чтобы рассыпался он, зараза, чтобы, зараза эта, что от него растет, тоже, наконец, прониклась, поверила, что к ней по-доброму! Тяжело с такими, ей-ей…
Раньше одной только линии придерживался - всякому оставляй видимость шанса. Пугай, но не до беспамятства, иначе и наброситься может, оставляй место, куда бежать, а вот тогда стреляй в спину или затылок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32