Он отчаянно хотел исчезнуть прежде, чем снова заговорит во вред себе.
Но Синклер улыбался, явно забавляясь разговором.
— Все любовные романы остались в моей каюте на Вавилоне 5. Это „Размышления” Марка Аврелия. Вам знакома эта книга?
— О, да. Я читал ее на уроках философии в колледже. Мрачный парень. Не самое легкое для чтения прозаическое произведение. Я его еле дочитал.
Синклер протянул ему книгу.
— Тогда настало время попробовать перечитать снова. Когда прочитаете, мы сможем ее обсудить. Я считаю, что эту книгу необходимо прочитать. Думаю, вы найдете ее одной из лучших книг о науке правления.
— Спасибо, посол.
Маркус решил, что на будущее научится держать язык за зубами. Однако, его тоже начал забавлять этот разговор. Когда еще ему представится возможность вот так запросто поболтать с Анла'шок На? Под внимательным взглядом самого Валена. Внезапно Маркус подумал, а что, если спросить Синклера, вдруг он знает ответ на вопрос, который до сих пор ставил Маркуса в тупик.
— Раньше вы говорили, что Вален не был для минбарцев богом, но иногда это меня удивляет. Мы много слышали о Валене от наших учителей, и большинство этих историй, как мне кажется, проникнуты религиозным благоговением. Вот чего я больше всего опасаюсь с того момента, как прибыл сюда: что, если рейнджеры окажутся всего лишь религиозным культом?
— Вы ведь не верите в Бога, не так ли, Маркус?
— Я — атеист. Я перестал верить в Бога и чудеса очень давно.
— Полагаю, что и в моей жизни были причины для того, чтобы перестать верить, — медленно произнес Синклер. — Но я как–то через это прошел. Я до сих пор продолжаю работать над мелочами.
— Говорят, что дьявол прячется в деталях.
— Так же, как и Бог, — напомнил ему Синклер.
— По мне, если нет ни Бога, ни дьявола, то нет и проблем. Мелочи есть, но они — в нашей собственной власти, для них не нужны сверхъестественные силы. Я рад, что вы предупредили нас с самого начала о том, как много всего здесь основывается на минбарской метафизике. Это облегчило нам жизнь.
— Вам не надо верить в это. Просто уважайте их веру.
— Как вы и говорили с самого начала, посол. И я стараюсь. На самом деле, сегодня я понял, что должен быть более открытым в некоторых вещах.
Синклер понимающе улыбнулся в ответ на эти слова.
— Как бы там ни было, работа рейнджеров не зависит от религии минбарцев и никогда не должна зависеть. Так провозгласил сам наш основатель.
Синклер поднял взгляд на статую Валена.
— Но я думал, что он сам создал религию.
— Прочитай внимательнее, Маркус. Кто хочет, тот увидит истину. Он не создавал никакой религии. Религиозные убеждения минбарцев существовали задолго до его появления, и лишь спустя много лет после его исчезновения минбарцы начали произносить его имя в своих ритуалах и в повседневной жизни…
— Как Иисус, — сказал Маркус.
— Что–то вроде этого, — ответил Синклер. — Но я думаю, что он больше похож на короля Артура. Он создал своего рода Круглый Стол — Серый Совет, усовершенствовал минбарское общество, создав модель, аналогичную модели Камелота, сражался против захватчиков, как король Артур. И обстоятельства его смерти загадочны: не существует ни тела, ни гробницы, что заставляет многих минбарцев верить в то, что он на самом деле не умер, и однажды, в час величайшей нужды, вернется, чтобы снова повести свой народ к победе. Минбарцы даже пронесли сквозь века его пророчества о будущем. В любом случае, в этом мы тоже похожи на минбарцев. Мы тоже выбираем отдельных людей, придумываем о них миф за мифом, пока дело не доходит почти до обожествления.
— Например, Элвис, — сказал Маркус. А потом подумал: „О, черт! Может быть, ему не стоило об этом говорить?” Синклер казался таким серьезным. Он попробовал объяснить: — У меня есть кузина, которая принадлежит к секте, поклоняющейся святому Элвису. Паршивая овца в нашей семье.
Реакция Синклера была совершенно неясна, пока он не прыснул со смеху. Громкий раскатистый смех раздавался в тихом храме и, казалось, был слышен на весь лагерь. Он смеялся так заразительно, что Маркус не смог сдержаться.
— Я никогда не думал об этом с такой точки зрения, — наконец, произнес Синклер.
Маркус улыбнулся, пожав плечами, не зная, что сказать.
Синклер поднялся на ноги.
— Было интересно поговорить с вами, Маркус. Но нам обоим надо отправляться на боковую.
— Конечно, вы правы, посол, — Маркус взял книгу, которую ему дал Синклер. — Я немедленно начну ее читать.
Он попятился к выходу и врезался в кого–то. Повернувшись, Маркус ужаснулся, увидев Ратенна. Члена Серого Совета. Хотя Ратенн непосредственно не общался с учениками, он был частым гостем на базе, его часто видели беседующим с Синклером.
— Мои извинения, Сатай Ратенн.
Ратенн с замогильным выражением на лице, едва взглянул на Маркуса, а потом устремился к Синклеру.
Маркус поклонился и вышел. Он не хотел подслушивать, но в тишине ночи слова минбарца отчетливо донеслись из Часовни.
— Посол, у меня печальная новость. Избранный умирает.
Глава 25

в которой Синклер узнает, что согласно последней воле Дженимера он очень скоро станет Энтил'За
Пока они спешили к ожидающему флаеру, который должен был доставить их с базы рейнджеров во Дворец Избранного, Ратенн объяснил Синклеру, что произошло. Дженимеру стало плохо поздно вечером, во время совещания Серого Совета, созванного им на Минбаре.
— Возможно, он знал, что его дни сочтены, — сказал Ратенн.
Врачи сразу поняли, что ему ничем нельзя помочь. Они опасались, что Избранный умрет, так и не сказав последнего слова своему народу. Но после нескольких часов, в течение которых он то и дело терял сознание и вновь приходил в себя, что–то несвязно бормоча, Дженимеру стало лучше настолько, что он смог говорить и поручил Ратенну лично отправиться за Синклером. Закончив объяснения, Ратенн замолчал и хранил молчание всю дорогу до Дворца Избранного.
Неясные очертания огромного здания высились перед ними в темноте безлунной ночи. Во тьме можно было разглядеть лишь вспыхивающие маяки на самом верху и мягкое сияние огней посадочной площадки. Не было видно света, горевшего внутри дворца, и Синклер предположил, что все окна были затемнены, чтобы свет не пробивался наружу.
Первое, что заметил Синклер во время приземления, это многочисленную охрану. Во время своего прошлого визита во дворец, когда он согласился принять звание Первого Рейнджера, во всем дворце ему встретилось гораздо меньше минбарцев, нежели сейчас, на этой площадке и около входа. Потом он заметил, как здесь тихо. Когда смолкли двигатели флаера, Синклер ничего не слышал, кроме его и Ратенна приглушенных шагов.
Охрана состояла из тяжело вооруженных минбарских воинов, что вызвало у Синклера неловкое ощущение того, что ему придется пройти сквозь строй, когда они быстро и молча построились в две шеренги лицом друг к другу. Ратенн провел Синклера между ними к зданию.
И во дворце, куда бы Синклер ни поглядел, всюду стояла охрана. Тишина была почти осязаемой, а освещение — еще более тусклым, чем во время его предыдущего визита. Но, как и раньше, Ратенн быстро и уверенно вел его сквозь лабиринт широких коридоров и лестниц, завершив, наконец, путь в обширном зале перед массивными дверями, охраняемыми девятью минбарскими воинами, стоявшими по четверо с каждой стороны, а один — в центре. Охрана быстро распахнула двери перед Синклером и Ратенном. Как и в прошлый раз, Синклер оказался в небольшой приемной, в которой, когда двойные двери захлопнулись за ними, стало совершенно темно. Потом небольшая дверь перед ними открылась, скользнув в сторону, пропуская тусклый свет.
Синклер вошел в комнату, похожую на пещеру. В самом конце, около дальней стены, в постели лежал Дженимер. Кровать была наклонена под углом в сорок пять градусов и находилась так высоко от пола, что голова минбарского лидера находилась почти на одном уровне с головами стоящих поблизости. Единственным источником света в помещении были высокие мерцающие свечи, установленные в вырезанных в полу за кроватью углублениях. В футе от кровати стояла простая высокая подставка, на которой размещался Трилюминарий.
С одной стороны кровати стояло трое врачей, выглядевших серьезно обеспокоенными, но они ничего не предпринимали. С другой стороны стояла пожилая минбарка, заметившая появление Синклера и Ратенна. Синклер увидел, что она нежно прикоснулась к руке Избранного и что–то шепнула ему. Кто она? Она казалась очень близкой к Избранному, Синклер еще не видел никого подобного раньше. Может быть, это была жена Дженимера? Тот никогда не обсуждал с ним свою личную жизнь, а Синклер считал, что было бы невежливым расспрашивать об этом.
Дженимер чуть повернул голову. С того места в дальнем конце большой комнаты, где находился Синклер, казалось, будто глаза Дженимера закрыты. Никто из присутствующих в комнате не шевелился, и ничего не происходило. В тягостном молчании, он подумал, что сейчас вряд ли будет уместно задавать вопросы стоящему рядом Ратенну, так что он воспользовался моментом и внимательно осмотрел тускло освещенную комнату.
В комнате было гораздо больше минбарцев, чем ему сначала показалось. Большая часть их скрывалась в тени по краям. Никто не двигался и не разговаривал. Синклер попытался получше разглядеть присутствующих.
Первым он узнал Неруна. Их взгляды ненадолго встретились, когда минбарский воин оторвался на мгновение от Дженимера, чтобы посмотреть на Синклера. Нерун выразил свое презрение, отвернувшись от Синклера и снова уставился на минбарского лидера. Нерун стоял, накинув на голову капюшон своей мантии члена Серого Совета, и Синклер предположил, что другие фигуры в капюшонах около воина были остальными членами Серого Совета.
В других фигурах в разных местах комнаты Синклер опознал нескольких членов Совета Старейшин и гадал, все ли они присутствуют здесь. В комнате также находилось множество незнакомых ему минбарцев самого разного возраста: от древних стариков, до совсем юных. Он даже заметил молодую минбарку со спящим на руках ребенком.
Улкеша не было видно, но что–то подсказывало Синклеру, что он где–то поблизости. Может быть, он стоит в одном из темных углов вне его поля зрения.
Краем глаза Синклер заметил, что жена Дженимера пошевелилась. Когда он снова посмотрел на постель, то увидел, что она наклонилась к мужу, прислушиваясь. Рука Избранного чуть пошевелилась. Жена Избранного выпрямилась, посмотрела в сторону Синклера, и поманила его.
Синклер оглянулся, чтобы убедиться в том, что именно его зовут, а потом пересек пустую большую комнату и подошел к Дженимеру. Когда он приблизился, жена Дженимера отступила на почтительное расстояние.
Глаза лидера минбарцев были закрыты, и Синклер не знал, как ему быть. Может быть, что–нибудь сказать или еще подождать? Наконец, он решил, что надо что–нибудь сказать и мягко произнес:
— Избранный.
Глаза Дженимера открылись, намек на улыбку обозначился на его лице. Он протянул Синклеру руку, и тот взял ее, сжав в своих ладонях, и наклонился ближе.
Некоторое время, казалось, Дженимер собирался с силами, а потом произнес по–английски слабым, еле слышным шепотом:
— Вспоминай меня добрым словом.
Синклер почувствовал, что на глаза ему неожиданно навернулись слезы.
— С огромным уважением, — сказал он взволнованно, — и дружбой.
Казалось, это было приятно Дженимеру. Синклер хотел отпустить его руку, полагая, что это все, что хотел сказать ему минбарец. Но, к его удивлению, Дженимер сжал его ладонь и снова заговорил, на сей раз на диалекте жрецов:
— Продолжай грезить. Ты грезишь ради всех нас, — потом он закрыл глаза и отпустил его руку.
Жена Дженимера вернулась к изголовью его кровати, Синклер медленно попятился прочь и вернулся на свое прежнее место у двери.
„Что Дженимер имел в виду?” — гадал Синклер. Было ли это как–то связано с поговоркой, которую упоминал Избранный во время первого визита Синклера в Тузанор: что грезить в Городе Печалей означает грезить о лучшем будущем? Кажется, Дженимер имел в виду то, что работа Синклера с рейнджерами является путем к лучшему будущему. Тем не менее, если бы Дженимер хотел просто выразить пожелание Синклеру продолжить работу в качестве Первого Рейнджера, он мог бы изъясняться более понятно.
Возможно, это было просто минбарское поэтичное высказывание. Он никогда не рассказывал Дженимеру о своих ночных кошмарах, регулярно мучавших его, так что лидер минбарцев не мог знать о том, что слово „грезить” вызывало у Синклера противоречивые образы.
И снова жена Дженимера поманила кого–то. Синклер заметил секундное тихое замешательство среди членов Серого Совета, пока не стало ясно, что позвали только одного Неруна.
Нерун скрыл свое удивление за надменным выражением лица и быстро прошел вперед. Жена Дженимера отошла в сторону, оставив их наедине. Как и в случае с Синклером, Дженимер сжал руку Неруна. Воин напряженно наклонился ближе к Дженимеру, его строгое лицо чуть смягчилось. Дженимер что–то прошептал и выпустил его руку. Жена Дженимера вернулась к кровати. Нерун выпрямился и очень медленно вернулся на свое место с непроницаемым выражением на лице.
Старая минбарка наклонилась к своему мужу, а Синклер продолжал наблюдать за Неруном, стоявшим в одиночестве, размышляя над тем, что ему сказал Дженимер.
Потом Синклер почувствовал, что вокруг Дженимера поднялась суета. Трое врачей окружили его, что–то проверяя и тихо совещаясь между собой. Жена Дженимера стояла позади них и Синклер увидел сдерживаемое горе, застывшее в ее лице и фигуре.
Один из врачей вернулся к стене, открыл скрытую панель, и невидимая прежде дверь распахнулась.
Тотчас же вошли девять охранников, каждый нес сложенную часть темной ширмы, которую они быстро установили вокруг ложа Дженимера, скрыв его из виду.
Ратенн, тронув Синклера за локоть, тихо произнес:
— Пожалуйста, следуйте за мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38