Это был глупый, детский подход к действительности, я бы избавил
Энни и себя от непредвиденных неприятностей, если бы не упрямился,
повернул машину и поспешил в Дэвистаун, но мне взбрело в голову, что мы
все-таки добрались до того места, куда наметили попасть, несмотря на все
перипетии этого ненормального дня. Для Эни это не составляло большой
разницы: она задремала, сидя рядом со мной, положив голову мне на плечо и
поджав под себя ноги. Я видел, что она полностью отключилась, потому что
при этом у нее высоко задралась юбка, а она ее не подтянула, что было
против ее правил. У Энн стройные ноги, но в тот момент я ими не слишком-то
интересовался, потому что качество дороги оставалось удручающим, а мной
двигало непреодолимое желание достигнуть мыса, вдохнуть запах сосен и
озерной воды, после чего вернуться назад к цивилизации.
Меня испугал свет.
Ей-богу, если бы не он, боюсь, что я влетел бы прямиком в озеро, и
еще не известно, удалось бы нам выбраться из машины.
Когда я увидел свет, я автоматически нажал на тормоза, и только тут
заметил пристань и воду. Машина остановилась футах в десяти от пристани. Я
повернулся.
- Энн!
Энн не ответила, она крепко спала.
Ее юбка задралась выше колен, голова покоилась у меня на плече. Я
осторожно вылез из машины, устроив Энн на спинке сидения, и неслышно
закрыл дверцу, чтобы не разбудить спящую. Свет струился из окна хижины в
конце широкого мощеного двора. У входа торчал столб с лаконичной надписью:
"МОТЕЛЬ".
Я смотрел на эту надпись, когда дверь хижины отворилась, выплеснув
янтарное пятно на гравий. В дверях стоял мужчина, в руке у него был
дробовик.
- Кто там? - крикнул он.
- Уберите ружье, - ответил я. - Я ищу место остановиться.
- Кто вы такой?
Он по-прежнему не отходил от двери.
При свете, горевшем внутри хижины, я мог разобрать только то, что он
был невысоким крепышом. Лица его не было видно. Вроде бы у него была лысая
голова.
Одет он был в нижнюю рубашку, подтяжки, спущенные с плеч, болтались
поверх брюк.
- Меня зовут Фил Колби.
- Я вас не знаю, Колби.
- И я вас не знаю. Мне нужны две хижины. Вы открыты?
- Почему две?
- Со мной девушка, моя невеста.
Крепыш довольно долго переваривал то, что я ему сказал, потом убрал
дробовик за дверь и сказал:
- Обождите тут.
Он исчез, а когда вернулся через минуту, подтяжки оказались на
плечах, а в руке у него был фонарик. Световой круг, направленный вниз,
поплыл по гравию. Человек шел, опустив голову, лицо его по-прежнему
оставалось невидимым.
- Меня зовут Бартер, - сказал он.
Он поравнялся со мной.
- Майк Бартер.
Я протянул ему руку, но он либо не заметил ее в темноте, либо не был
расположен ее пожимать.
- Рад познакомиться, мистер Бартер.
- Где девушка? - спросил Бартер.
- Она в машине.
Он прошел к машине. Световой круг бежал по земле впереди него.
Подойдя к машине, он поднял фонарь и осветил окно.
- Эй! - крикнул я. - Она спит, уберите свет.
Казалось, он не слышал меня и всунул голову в машину. Когда я подошел
к нему, свет фонаря был направлен на обнаженные ноги Энн. Я схватил его за
плечо и круто повернул.
- Удостоверились? - спросил я злобно.
- В чем удостоверился?
- Что она девушка.
- Хорошенькая.
- Благодарю.
- Думаю, я найду для вас две хижины.
Теперь я видел его лицо. Это была круглая физиономия, заросшая
жесткой щетиной, с широким приплюснутым носом и маленькими сверкавшими
глазками, утонувшими в складках кожи.
Физиономия мне не понравилась.
- Примыкающие хижины, - сказал я.
- Конечно.
- С ванной.
- Душ находится за офисом. Мы строим хижины с душевыми кабинами, но
они будут готовы только к 4 июля. Именно тогда открывается наш сезон.
Официально мы пока не открыты.
- Мы не останемся так долго.
- Как долго вы планируете прожить?
Я вновь посмотрел на его рожу. Она мне еще больше не понравилась, и я
ответил:
- Всего лишь до утра.
- Ммм. Ну что ж, душ, как я говорил, за офисом. Вас устраивает?
Я задумался. Может, сесть снова в машину, позабыв про мотель мистера
Бартера, и отправиться на поиски чего-то более комфортабельного, но мне
казалось важным уложить Энн в постель. Поймите меня правильно, в её
собственную постель.
- Мы остаемся, - сказал я Бартеру.
- По семь долларов за каждую хижину, деньги вперед.
- Прекрасно.
- Хотите пройти в офис?
Я глянул на машину. Бартер перехватил мой взгляд.
- Не волнуйтесь за девушку. С ней тут ничего не случится.
- Пройдемте.
Я пошел следом за Бартером в освещенную хижину. Над дверями надпись
сообщала, что это "ОФИС МОТЕЛЯ". Внутри хижина была обита сосновыми
досками. Обстановка была более чем простая: письменный стол, несколько
шкафчиков для хранения документов, стул, стенной шкаф. На стене за столом
висел портрет совершенно обнаженной Мэрилин Монро, под которым имелось
"оправдание" такой фривольности: рукописный календарь. Какой-то пылкий
поклонник написал на животе Мэрилин карандашом, что бы он хотел с ней
сделать.
Бартер выдвинул ящик стола, вытащил регистрационный журнал и повернул
его так, чтобы мне было удобно писать.
- Распишитесь сами. Девушка сможет это сделать, когда вы будете
уезжать утром. Поставьте свою подпись, и все.
Он увидел удивление на моем лице.
- Это для порядка. Любой человек, занимающий домик, должен
расписаться в регистрационном журнале. Если только вы не желаете
зарегистрироваться как мистер и миссис. В таком случае я дам вам один
домик, и вы распишетесь за вас обоих.
- Мы возьмем два домика.
- Для каждого в отдельности, - сказал Бартер. - В таком случае ей
придется расписаться в журнале утром.
- Олл-райт, - сказал я.
Я расписался и достал бумажник. Бартер прошел к стенному шкафу за
полотенцами. Когда он вернулся ко мне, мои четырнадцать долларов лежали на
столе, а бумажник был спрятан в карман.
- Я даю вам номера двенадцать и тринадцать, - сказал он.
- Они смежные?
- Не совсем. Одиннадцатый и двенадцатый смежные, а между двенадцатым
и тринадцатым небольшой проезд.
- В таком случае дайте мне одиннадцатый и двенадцатый.
- Не могу. Одиннадцатый занят.
- Тогда тринадцатый и четырнадцатый.
- Четырнадцатый тоже занят.
- Олл-райт.
Я махнул рукой.
- Если вы хотите получить то, что вам положено, я отнесу туда
полотенца.
- Прекрасно.
Мы вышли из офиса. Бартер двинулся по дорожке, освещая себе путь
фонариком, и я увидел цифру тринадцать в световом кружке над дверью.
Бартер нырнул туда со своими полотенцами.
Я вернулся к машине и сунул внутрь голову.
- Энн! - прошептал я.
- Ммм?
- Энн, ты проснулась?
- Урммм...
- Энн, я нашел место, где мы сможем переночевать.
- Хорошо.
- Ты хочешь сейчас выйти из машины?
Энн не ответила.
- Дорогая...
Снова последовало молчание. Я вздохнул, обошел вокруг машины, открыл
дверцу и протянул руки к Энн. Она даже не пошевелилась, когда я взял ее на
руки и зашагал к домику.
Бартер как раз выходил из номера тринадцать.
- Я все привел в порядок, - объявил он. - Постельное белье поменяли
днем, так что я только повесил чистые полотенца.
Он внимательно смотрел на Энн.
- Крепко спит, да?
- У нас была долгая поездка.
- Красивая девушка, - произнес он.
Он не отрывал глаз от ее лица. Потом он спросил:
- Почему вы не положите ее в тринадцатый номер? Тем временем я
приготовлю вам двенадцатый.
- Хорошо, - согласился я.
Я поднялся по ступеньками и вошел в хижину. Она была изнутри отделана
такими же досками из сучковатой сосны, как и офис. В ней было два окна,
кровать, туалетный столик, раковина и стенной шкаф.
Я подошел к кровати, опустил на нее Энн, затем вытянул из-под нее
покрывало. Я заметил, что в хижине имелась керосиновая печь, но одеяло
было толстым, к тому же на стуле лежало еще и запасное, так что Энн не
должна была замерзнуть. Я снял ее туфли, оставил в комнате свет и вернулся
к машине за вещами.
Когда я вернулся снова в хижину, Энн продолжала спать. Я поставил оба
чемодана в стенной шкаф, потом подошел к кровати. Приподняв Энн, я
расстегнул молнию у нее на спине и ухитрился стянуть платье, хотя спавшая
девушка, как оказалось, состоит из одних болтавшихся рук и ног. Оставив ее
в нижнем белье, я укрыл ее по самое горло двумя одеялами. Белое платье я
повесил на вешалку в шкафу, сумочку, которую я забрал из машины, положил
на туалетный столик, погасил свет и вышел наружу.
Бартер стоял у дверей хижины. На его физиономии была неприятная
ухмылка, и я подумал, как долго он здесь торчит.
- Уложили? - спросил он, приподняв одну бровь.
- Уложил! - отрезал я.
Я запер дверь.
- Ваша хижина теперь готова, - сообщил он.
Я пересек узкую гравийную дорожку, которая отделяла двенадцатый от
тринадцатого. Бартер оставил внутри огонь, и я сразу увидел чистые
полотенца, которые он повесил возле рукомойника.
- Душевые кабинки работают? - спросил я его.
- Вода течет круглосуточно! - ответил он с гордостью.
- Прекрасно. Я займу одну, потом за собой закрою.
- Располагайтесь, как хотите.
После секундного колебания он добавил:
- Оденьте халат, когда пойдете в душевую, хорошо? У меня есть и
другие гости.
- А я вот привык бегать повсюду совершенно голым.
- А?
- Распевая при этом псалмы.
- Здесь вам придется одеть халат, - заявил Бартер.
Он был совершенно не тронут моей попыткой быть остроумным.
- Это будет нелегко! - проворчал я.
Я повернулся, пошел к машине и забрал с заднего сиденья свой саквояж
и тридцать восьмой О'Хары из отделения для перчаток, после чего вернулся к
хижине двенадцать. Бартер удалился. Горевший в офисе свет указал мне, куда
именно. Я вошел в хижину, закрыл дверь, разделся, потом взял халат из
саквояжа. Захватив с собой кусок мыла и полотенце, я надел легкие кожаные
туфли типа мокасин и пошел в душевую. Свет в офисе уже погас, луна
спряталась за облаками, так что я чуть ли не ощупью пробирался по дорожке.
Душевая была простой деревянной пристройкой к офису. Я открыл дверь,
снял халат, повесил его на крючок вместе с полотенцем. Наладить нормальный
душ оказалось немыслимым. Холодная вода оказалась ледяной, горячая -
холодной. Я открыл горячий душ полностью и стал быстро натирать тело
губкой. Минуты через две я услышал, как где-то в лесочке за мотелем
заработал двигатель грузовой машины.
Помнится, я удивился, что может делать грузовик в лесу в такой час,
но, конечно, особо задумываться у меня не было оснований. Грузовик
напоролся на гравий, немного поманеврировал, затем остановился. Хлопнули
дверцы, зазвучали негромкие голоса, затем свет фар грузовика осветил дверь
душевой, на мгновение осветив кабину. Водитель переключил на вторую
скорость, преодолевая небольшой подъем перед дорогой, затем по звукам
из-под колес грузовика я понял, что грузовик съехал с гравия у мотеля на
проселочную дорогу. Я продолжал прислушиваться. Через несколько минут до
меня доносился уже только неясный гул, ослабевавший все больше и больше. Я
смыл с себя полностью мыло, приоткрыл дверь, дотянулся до полотенца, как
следует им растерся, накинул на себя халат и одел туфли. Захватив мыло, я
отправился назад к номеру двенадцать. Нигде в мотеле не было видно огней.
Импульсивно я остановился возле номера тринадцать, подумав, что Энн могла
проснуться и захочет со мной поговорить.
Не входя во внутрь, я окликнул:
- Энн!
Ответа не последовало. Я немножко приоткрыл дверь и просунул голову в
темноту. Мне не видно было не только Энн, но даже кровать.
- Энн? - прошептал я вторично.
Я снова не получил ответа. Я осторожно закрыл дверь и пошел в свою
хижину, открыл дверь, нащупал выключатель и щелкнул им. Я закрывал за
собой дверь, когда увидел девушку на кровати.

4
Ты привыкаешь к проституткам в двадцать третьем полицейском округе,
потому что они являются частью декорации. Они роятся по всему округу. Они
сидят в барах, стоят на углах улиц или в вестибюлях гостиниц, и через
какое-то время ты узнаешь их в лицо. "Привет, Айда", говорите вы, или
"Привет, Фритци", или что-то в этом роде. Вы следите за ними, чтобы они не
толкались в барах, чтобы не лишать владельца его лицензии. Вы следите за
ними также потому, что не уверены, не являются ли их "добрые папеньки"
грабителями, которые только и поджидают неопытных морячков, простаков,
готовых просадить потом и кровью заработанные деньги за одну ночь.
Проституция в нашем городе не находится под охраной закона, как в Панаме,
но полиция нравственности не перетруждает себя. Многие полицейские считают
справедливо, что секс - это такая область, которой лучше не касаться.
Проститутки в двадцать третьем округе совсем не похожи на киноверсию
"разнузданных женщин".
Они не носят атласных платьев в обтяжку и не накладывают себе на лица
толстый слой макияжа. Они не размахивают красными сумочками и очень редко
ходят, вызывающе покачивая бедрами. Как правило, они одеты скромно и
неброско, подмазывают губы, некоторые пудрят носы, и только. Обычно более
молодые походят на учениц высшей школы, за исключением тех случаев, когда
они едут навестить своего приятеля на окраине: вот тут уж появляются и
высоченные каблуки, и всевозможные украшения. Секс с проститутками в
двадцать третьем округе - бизнес. Вы можете найти их язык грубоватым,
потому что они рассуждают о своем бизнесе, употребляя слова, которые
выработались в этой области за долгие годы, но только между собой. Со
своими приятелями-джентльменами их секс-речи почти изысканны, почти
интеллигентны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18