- Попрежнему не замужем?
- Увы, - она шутливо вздохнула и отняла руку. - Сломалась. В мае бу-
дет два года, как я стала замужней дамой.
- И, конечно, хранишь верность супругу?
- Конечно, - Настя весело улыбнулась. - Но он, к счастью, в этом сом-
невается.
- Не понял, - протянул Дмитрий. - Почему "к счастью"?
- Потому что он вчера устроил мне сцену ревности, заподозрив в изме-
не, и только благодаря этому мне удалось вспомнить, что по номеру теле-
фона, который продиктовал мне Готовчиц, я звонила когда-то именно тебе.
Сидела и перебирала в голове: может, я действительно давала Лешке повод
для ревности? Вот и про тебя вспомнила. Ладно, Димуля, вернемся к покой-
ной Юлии Николаевне. Какое впечатление она на тебя произвела?
- Сильная дамочка, с характером.
- Ты хочешь сказать, с норовом? - уточнила она.
- Да нет, я бы так не сказал. Именно с характером. Сильная, волевая,
умеет смотреть в глаза неприятностям и не прятаться от них. Мне даже по-
казалось, что она как бы ищет негативную информацию.
- А поточнее? - насторожилась Настя.
- Ну вот... - Захаров на мгновение задумался. - Есть люди, которые ни
за что не верят в плохое, даже если это плохое происходит на их глазах.
Они придумывают сто пятьдесят объяснений и оправданий, прячут голову в
песок. Самый типичный пример - матери наркоманов. Парень ходит бледный,
синюшный, аппетита нет, голова кружится, на глазах худеет, а она, вместо
того чтобы насторожиться, уговаривает себя, что он, бедненький, в инсти-
туте надрывается, учебой себя изводит. Из дома деньги и вещи пропадают,
потому как парню же нужно на что-то раскумариваться, а она готова приз-
нать себя рассеянной растеряхой, только бы не думать о том, что сын
деньги ворует. А есть другая категория людей, которые за любым безобид-
ным фактом видят страшную опасность и моментально верят в то, что случи-
лось самое плохое. Так вот покойница была как раз из таких. Что-то такое
она за своим муженьком заподозрила и тут же кинулась собирать информа-
цию.
- И к кому ты ее направил?
Захаров назвал три частные сыскные конторы, которые порекомендовал
некоторое время назад Юлии Николаевне Готовчиц.
- У тебя там приятели? - спросила Настя, быстро записывая сведения в
блокнот.
- Знакомые.
- Протекцию не составишь?
- Зачем тебе моя протекция? Они нормальные ребята, не кусаются.
- Ну конечно, а то я не знаю, - фыркнула Настя. - Мы все нормальные,
пока нам вопросов не задают. А как до дела доходит, так сразу начинаются
проблемы с памятью. Димуля, съезди к ним вместе со мной, а?
- А что мне за это будет? - лукаво прищурился Дмитрий.
- Что попросишь, - неосмотрительно пообещала она.
- И попрошу. Дашь?
- Димка! Мы же договорились.
- Ты сама сказала: что попросишь. Я и попросил. А что, нельзя?
- Прекрати, - сказала она сердито. - Это не обсуждается.
- Почему? Давай обсудим. Нам было очень хорошо, я это отчетливо пом-
ню. Не понимаю твоего упрямства.
Настя вздохнула, сделала очередной глоток кофе, вытащила сигареты.
Она не очень хорошо представляла, как правильно вести себя в такой ситу-
ации. Мужчины никогда не домогались ее, и в запасе не оказалось вырабо-
танных и оправдавших себя приемов вежливого и не оскорбительного отказа.
- Дима, зачем тебе это нужно? Внесешь в реестр и поздравишь себя с
очередной партнершей? Никогда не поверю, что ты искренне этого хочешь.
Он внимательно посмотрел на нее, потом улыбнулся:
- Ты очень красивая.
- С ума сошел! Да на меня без слез не взглянешь. Ни кожи, ни рожи. Не
валяй дурака.
- Глупая. Кому нужна твоя рожа вместе с кожей? Я же помню, какие у
тебя ноги, да и все остальное - высший класс. Я вижу, ты по-прежнему все
свои достоинства успешно прячешь, ходишь в джинсах и свободных свитерах.
Кого другого ты этим, может, и обманешь, но не меня. Я-то тебя видел.
- Ну и что из этого? Ты хочешь уложить меня в постель, потому что у
меня ноги красивые?
- И грудь тоже. И вообще ты замечательная любовница. Поэтому что бы
ты ни говорила, я буду предпринимать все новые и новые попытки, пока не
добьюсь своего. Предупреждаю честно, чтобы потом ты не ныла. Да не смот-
ри ты на меня с таким ужасом! Я пошутил. Если ты хочешь, чтобы мы закры-
ли тему - так тому и быть.
- Меня от твоих шуток в дрожь бросает, - пробормотала Настя.
- Не в дрожь, а в краску, - уточнил он. - Не сердись, Настюха, это у
меня юмор такой. И манеры плохие. Просто, если женщина мне нравится, я
никогда этого не скрываю. Ты хочешь ехать прямо сейчас?
- Да, если ты можешь.
Она была благодарна Захарову за резкую смену темы. Не умеет она под-
держивать такие скользкие разговоры. Нет, не совсем так... Если бы она
сейчас играла, притворялась роковой женщиной, предварительно одевшись
соответствующим образом и сделав тщательный макияж, то вполне могла бы
провести беседу на высоком, как говорится, уровне, быстро найти изящные
и не обидные ответы и даже заставить собеседника смутиться. Но тогда это
была бы уже не она, а та женщина, которую она изображает. А сама она,
Настя Каменская, совершенно не привыкла к тому, что мужчины проявляют к
ней интерес. Ну в самом деле, какой может быть интерес у нормального му-
жика к бесполому существу в бесформенном свитере, джинсах и кроссовках,
с бесцветными бровями и ресницами, бледным лицом и бескровными губами.
От отсутствия мужского интереса к себе она не страдала, ибо внимание это
было ей не нужно. Просто не интересно. У нее был Лешка, сначала верный
друг-одноклассник, потом такой же верный друг-любовник, а в последние
два года - не менее верный муж. У нее в юности были романы, и даже
страстные, которые Лешка мужественно переживал втихомолку, но романы эти
не были для Насти тем главным, что полностью захватывает ум и сердце и
подчиняет себе всю ее жизнь. Самым интересным для нее были логические
задачи, которые она с упоением решала. Каждое новое преступление - новая
задача, и работа над ней - радость, и найденное наконец верное решение -
счастье. А все остальное казалось ей второстепенным и не таким уж важ-
ным. Ведь если вспомнить тот эпизод с Димкой Захаровым, то он имел место
только потому, что она решила очередную задачу. Полночи крутилась на ди-
ване, перекладывала плитки мозаики то так, то эдак, и когда вдруг нашла
единственно правильный расклад, при котором из этих плиток сложилась яс-
ная и точная картинка, для нее это была такая радость, что она не смогла
удержаться и помчалась в соседнюю комнату, где спал Дима, чтобы разбу-
дить его и поделиться открытием. Она была счастлива в этот момент и от
радости совершила глупость, не подумавши: позволила ему сделать то, на
что он перед этим весь вечер прозрачно намекал. Как давно это было...
Летом девяносто второго, когда она выманивала на себя наемного киллера
Галла, убившего сотрудника милиции. Они с Захаровым тогда изображали
супружескую пару и должны были какое-то время ночевать в одной квартире.
"Забавно, - с улыбкой подумала Настя, поднимаясь из-за столика и зас-
тегивая куртку, - похоже, Захаров - единственный мужчина, который видит
во мне женщину и именно поэтому меня хочет, если не придуривается, ко-
нечно. Все остальные, которых было, честно говоря, совсем немного, реа-
гировали на ясный ум и спокойный характер, а вовсе не на внешность, ко-
торой я никогда не могла похвастаться".
Машина у Дмитрия была хорошая, дорогая. Настя вспомнила, что пять лет
назад он ездил на "Жигулях". Даже номер вспомнила.
- А что, охранная деятельность приносит неплохой доход, - прокоммен-
тировала она. - Твой транспорт стал существенно дороже.
- Так и я стал лучше, - тут же отозвался Захаров. - Старше, умнее и
опытнее. Во всех отношениях.
- Димка!
- Что ты, что ты, - замахал он руками, - я ничего такого в виду не
имел, только навыки профессиональной деятельности, которые усовер-
шенствовались и потому стали оплачиваться гораздо лучше. А ты уж готова
подумать Бог знает что.
Он засмеялся и слегка обнял Настю, быстро проведя рукой по ее спине и
талии.
- Что бы ты ни говорила, все-таки ты чертовски хороша, Каменская. И
если бы не слово джентльмена, которое я, как дурак, тебе дал, я бы изна-
силовал тебя прямо в машине.
- Но ты его дал, - напомнила Настя, осторожно высвобождаясь и отсту-
пая на шаг.
- Я ж говорю - дурак. Садись, поехали.
Ну вот, наконец-то я увидел того, ради кого моя жена решила спасти
наше совместно нажитое имущество от раздела. Этого мужика можно было бы
считать достойным соперником, если бы не одно "но". Он готов взять Вику
вместе с деньгами, половина из которых принадлежит мне. То есть мо-
ральной чистоплотностью он, вероятно, не страдает. И Вика не может этого
не понимать, она никогда не была дурой, напротив, сколько я ее знал, моя
жена очень трепетно относилась к подобным вещам. Достаточно вспомнить, с
каким мужеством и достоинством она терпела выходки моей матушки. Я, бы-
вало, срывался, орал на мать, но Вика каждый раз меня одергивала и кори-
ла. "Она больной человек, Саша, - говорила жена, - ты должен это пони-
мать и быть терпимым. В конце концов это твоя мать, она тебя любит, и
этого достаточно. А меня любить она вовсе не обязана, я ей чужой чело-
век, и ты не имеешь права требовать от нее, чтобы она хорошо ко мне от-
носилась". Вика, Вика... Ты всегда была такой доброй, разумной, такой
чудесной, и я так тебя любил. Что же произошло? Почему ты хочешь забрать
себе все, с таким трудом добытое и нажитое, и бросить к ногам этого рос-
кошного красавца?
Вероятно, он лучше меня, вот и все. Никаких других причин нет, но и
этой вполне достаточно. Может быть, ты так его хочешь, что умираешь не
то что от его прикосновения, а от одной мысли о нем. Такое бывает, я
знаю. Я и сам когда-то точно так же умирал при мысли о Вике.
Сегодня программа в эфир не пошла, руководство телеканала, которому
мы продаем нашу передачу, принесло извинения: в связи с очередным парла-
ментским скандалом понадобилось время для дополнительного блока новос-
тей. Поэтому вместо того, чтобы находиться в студии, как предполагалось,
я отправился в свой любимый книжный магазин, в который не заходил уже
несколько месяцев. Времени на то, чтобы читать, в последнее время было
немного, если я выкраивал несколько свободных часов, то предпочитал про-
водить их с Викой и с друзьями, а теперь я вдруг понял, что нуждаюсь в
книгах. До меня даже не сразу дошло, что происходит, и только спустя
несколько дней я вдруг сообразил, что не могу и не хочу больше общаться
ни с кем. Все меня раздражают. Только книги остались.
Так вот, сел я в машину и отправился в центр Москвы. В магазине я
провел добрых полтора часа, переходя в зале самообслуживания от одного
стенда к другому, снимая с полок книги, листая их, читая аннотации и на-
угад открытые страницы. Выбрав несколько изданий и оплатив их, я вышел,
но никуда не поехал, а прошел полквартала пешком до бара, где, как я
знал, варили изумительный кофе и подавали отличную пиццу. Вика тоже этот
бар любила, мы часто бывали здесь. Чему же удивляться: именно там я ее и
увидел. Вместе с моим "достойным соперником". Они с аппетитом ели пиццу,
запивая ее светлым пивом, и оживленно разговаривали. Пиццу запивать пи-
вом - для этого надо совсем ничего не понимать. Для пиццы существует
кьянти, замечательное красное вино, и Вике оно всегда очень нравилось.
Но, очевидно, у ее кавалера были несколько иные представления. Я бы ска-
зал, представления деревенские. Ну ладно, смягчим формулировку: провин-
циальные.
Народу было много, большой зал набит почти битком, и они меня не уви-
дели. Я не особенно старался прятаться, нашел свободный столик, взял ко-
фе и принялся листать только что купленные книги, то и дело кидая взгляд
на воркующую парочку, которая меня не замечала.
Странно. Вика всегда казалась мне очень красивой. Я не романтический
юнец и понимаю, что абсолютного критерия красоты не существует. Вика бы-
ла красивой именно для меня, никакая другая женщина мне не была нужна,
но это вовсе не означало, что ее должны были считать красавицей все муж-
чины поголовно. Мне она нравилась, и этого было достаточно. Но сейчас я
пытался увидеть ее глазами этого дорого одетого красавца и приходил в
недоумение. Зачем она ему? Что он в ней нашел? Никакая Вика не красави-
ца, у нее самая обыкновенная, даже простоватая внешность, да и годы
привлекательности не прибавляют. Сорок - они и есть сорок. Не старуха,
конечно, но юной прелестной свежести нет и в помине. Лицо усталое, под-
бородок начал отвисать, спина "поплыла". Зачем она ему?
Впрочем, вопрос был чисто риторическим. Реформы реформами, а проблемы
остались. Я тысячи раз видел такие ситуации и таких мужиков. Провинциал
без гроша за душой и без профессии, позволяющей зарабатывать деньги, а
хочет жить в Москве, в хорошей квартире в центре города, и ездить на
иномарке. Да и как ему этого не хотеть, если с кино - и телеэкранов он с
самого детства видел эту красивую жизнь и мечтал о ней, с отвращением
волоча ноги по раздолбанным тротуарам родного городка (а то и деревни,
где тротуаров вообще нет, а горячая вода, сортир в доме и телефон до сих
пор остаются несбыточными мечтами). На последние бабки он покупает доро-
гие шмотки и едет покорять столицу, точнее ее истосковавшихся по "краси-
венькому" состоятельных обитательниц. Дарит цветы, смотрит в глаза, го-
ворит нужные слова и вовсю старается на сексодромах. Глядишь, какая-ни-
будь да и клюнет.
И Вика клюнула. Я еще раз взглянул на нее и внезапно подумал: как
некрасиво она ест. Почему я раньше этого не замечал? Или это появилось
только в последнее время?
Мне захотелось уйти из бара, но я трусливо остался. Пока здесь Вика,
наемник меня не убьет. Если это случится, всех присутствующих задержат и
начнут разбираться, и очень скоро выяснится, что одна из посетительниц
не кто иная, как моя родная супружница, которая находилась здесь поче-
му-то не со мной, а с совершенно посторонним мужчиной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10