А чем окажется другая? Спасательным кругом или
ловушкой, в которую он сам себя загоняет?
Тяжело переставляя ноги, Галина Ивановна Параскевич шла домой из ма-
газина. Сумки с продуктами были неподъемными, и она все пыталась взять в
толк, для чего она столько накупила. По привычке, наверное. Двадцать
семь лет они в семье справляли Новый год торжественно, обязательно с ел-
кой и подарками под ней, приглашали друзей и родственников. Потом, когда
Ленечка подрос, на Новый год приходили его друзья, потом и девушки. А уж
когда женился, то и Светочкины родители и подружки. В доме Параскевичей
этот праздник любили, готовились к нему загодя и отмечали шумно и весе-
ло. А теперь Ленечки нет больше... Две недели как схоронили. И зачем она
тащит домой все эти продукты? Какой теперь праздник? Горе, одно безыс-
ходное, нескончаемое горе.
В декабре темнеет рано, еще только семь часов, а кажется, будто ночь.
Галина Ивановна свернула в проход между домами, там фонари не горели, но
зато путь к дому был короче.
- Мама, - послышался тихий и какой-то неземной голос.
Галина Ивановна замерла, руки сами собой разжались, и сумки упали на
снег.
- Ленечка, - прошептала она. - Ленечка, сынок.
- Мама... - Голос, казалось, куда-то удалялся, делался все тише и ти-
ше, но никому другому он принадлежать не мог. Только Леониду. - Мама,
теперь ты довольна? Теперь все, как ты хотела.
- Леня!!! - закричала Галина Ивановна во весь голос и тут же опомни-
лась.
Какой Леня? Леня на кладбище, в колумбарии. А вот душа его, невинно
загубленная, до сих пор успокоения не найдет, потому и мерещится ей его
голос. В который раз уже мерещится. Никогда он ей не простит, что Свет-
лану невзлюбила с первого дня.
Хоть и делала вид, что хорошо относится к невестке, а все равно
нет-нет да и проскользнет недовольство. Ленечка чуткий был, настроение
матери понимал с полувздоха. Иногда в порыве говорил ей:
- Ты была бы счастлива, если бы Светка в твоем доме не появлялась. И
почему ты ее так не любишь? Но имей в виду, пока она моя жена, она будет
приходить сюда вместе со мной.
Конечно, он был прав, что и говорить. Галина Ивановна Светлану не
просто не любила - видеть ее не могла. И дело здесь было не в Светлане
как таковой, а в том, что она - жена сына, она теперь его хозяйка, она
видит его чаще и проводит с ним больше времени, чем мать. И сын думает о
ней больше, чем о матери. И скучает без нее сильнее, чем без матери. Что
же, выходит, она его растила, одевала, кормила, учила, лечила, а все для
того, чтобы потом этот сильный, красивый, образованный парень достался
уже готовеньким какой-то там... И все, и мать побоку. Галина Ивановна
изо всех сил старалась найти в невестке явные и тайные недостатки, чтобы
оправдать свою ненависть к ней, и не понимала, что, будь она даже анге-
лом во плоти, ничего бы не изменилось. Все равно не любила бы, все равно
ненавидела бы и со свету сживала. Как говорилось в старой шутке: кого бы
там себе ни выбрал, она мне уже не нравится.
Вот теперь, после Ленечкиной смерти, и мерещится Галине Ивановне его
голос. Упрекает ее сын, простить не может. Конечно, теперь Светлана вро-
де как уже и не член их семьи, живет отдельно, к ним в дом ходить не бу-
дет. Ну и ладно. Век бы ее не видеть.
Подняв валяющиеся в снегу сумки, Галина Ивановна поплелась домой.
- Чтобы не замерзнуть, Настя надела на себя три свитера - один тон-
кий, типа водолазки, с высоким воротом, другой - потолще, а третий сов-
сем свободный, толстой вязки и длиной до колен. Обмотав шею пушистым
шарфом, она натянула сверху пуховик и подумала, что теперь, пожалуй,
сможет выдержать ритуальную прогулку с Иваном Алексеевичем.
Заточный ждал ее, как обычно, на платформе метро "Измайловская", не-
высокий, худощавый, в куртке, накинутой поверх спортивного костюма, и с
непокрытой головой.
- На вас смотреть холодно, - улыбнулась Настя, подходя к нему. - Как
бы мне научиться не мерзнуть? А где Максим?
- Наверху, по киоскам бегает, ищет подарок для своей девушки к Новому
году.
Сын генерала заканчивал школу и собирался поступать в тот самый Мос-
ковский юридический институт, о бедах и проблемах которого так хорошо
был осведомлен Заточный. Иван Алексеевич всерьез занялся спортивной под-
готовкой Максима, потому что нормативы для поступления в институт были
довольно суровыми.
Они вышли на улицу и не спеша пошли в сторону парка. Вскоре их догнал
запыхавшийся Максим.
- Здрасте, теть Насть, - бросил он на бегу и помчался вперед.
- Чудно как-то, когда меня называют тетей, - сказала Настя. - Сразу
начинаю чувствовать себя старухой. Пусть ваш сын называет меня просто по
имени, ладно?
- Нет, не ладно, вы - человек, с которым я дружу, стало быть, вы сто-
ите на одной доске со мной. Между ним и вами дистанция должна быть такой
же, как между ним и мной. Понятно?
- Понятно, - вздохнула она. - В угоду вашим педагогическим принципам
я должна не только истязать себя ранним вставанием, но и постареть лет
на пятнадцать. Кстати, Иван Алексеевич, хочу задать вам вопрос, который,
наверное, надо было бы задать намного раньше. Вы живете вдвоем с сыном?
Генерал помолчал, потом посмотрел на Настю в упор и коротко ответил:
- Да.
Ей стало неудобно расспрашивать, но ведь ответа на свой вопрос она,
по большому счету, так и не получила. С Иваном Алексеевичем Заточным
Настя познакомилась меньше года назад, в марте, когда занималась
убийством, совершенным в "Совинцентре". Одним из подозреваемых оказался
подполковник Платонов, работавший в главке у Заточного. Подружились они
как-то на удивление быстро, и Настя еще долго недоумевала: отчего ей так
нравится этот невысокий лысеющий человек, причем нравится до такой сте-
пени, что это уже граничило с влюбленностью. Именно тогда, весной, они и
стали два раза в месяц по воскресеньям гулять в Измайловском парке. Бро-
дили по аллеям и разговаривали ни о чем или просто молчали, а Максим или
бегал взад-вперед, готовясь к кроссу, или занимался на турнике. Иногда
Насте приходилось звонить генералу домой, но ни разу к телефону не по-
дошла женщина. Более того, за столько месяцев знакомства Заточный ни ра-
зу не упомянул ни о матери Максима, ни о своей жене, поэтому Насте оста-
валось только теряться в догадках: женат ли Иван Алексеевич, и если же-
нат, то на ком - на матери своего сына или уже на другой женщине. Женат?
Разведен? Вдовец? Холостяк, усыновивший чужого ребенка? Ей никогда не
приходило в голову спросить об этом. А если судить по краткости ответа,
то генерал не был расположен обсуждать тему.
- Анастасия, вас подключили к делу Параскевича? - спросил Заточный.
- Сразу же, - кивнула она. - Только я не понимаю зачем. По-моему, в
округе прекрасно справились бы и без нас. Он же не банкир и не рэкетир.
Организованная преступность, которую вы так любите, там не пляшет ни под
какую музыку.
- Расскажите подробнее, - попросил генерал.
- Параскевич Леонид Владимирович, двадцати восьми лет от роду, был
убит при выходе из лифта в своем собственном доме. Застрелен из пистоле-
та с глушителем. Труп обнаружила жена Параскевича Светлана. Она ждала
его, но не особенно волновалась, потому что Параскевич был в гостях у
приятеля. Около часа ночи она подошла к окну, чтобы задернуть шторы, и
увидела внизу, на улице, машину мужа. Машина стояла как раз под фонарем
и была прекрасно видна. Светлана заметила, что машина странно поблески-
вает, а через секунду догадалась, что ее уже успел припорошить снежок,
стало быть, стоит она? здесь не пять минут. Она выскочила из квартиры и
увидела мужа, лежащего у лифта. Вот, собственно, и вся прелюдия. С точки
зрения криминалистики ситуация абсолютно дохлая.
- Почему?
- Дело в том, что Параскевичи незадолго до несчастья переехали в но-
вый дом. Дом, конечно, роскошный, но пока еще не телефонизированный. Это
первое. Второе - в этом доме, как и в очень многих других, квартиры,
лифтовая шахта и лестница отделены друг от друга дверьми. Более того,
лестница на уровне каждого этажа имеет выход на балкон. Третье: дом, как
я уже сказала, только начал заселяться, жильцы друг друга совсем не зна-
ют и своего от чужого отличить не могут. И вот представьте себе, - выхо-
дит Светлана Параскевич из своей квартиры, открывает дверь, отделяющую
отсек с квартирами от коридора с лифтами, и видит лежащего на полу мужа,
не подающего признаков жизни. Что она делает, как вы думаете?
- Кричит, наверное, - предположил Заточный. - Или падает без созна-
ния.
- Кричит, - подтвердила Настя. - На ее крик долго никто не выходит,
потому что на том этаже, где живут Параскевичи, заселено только три
квартиры из десяти, соседи друг с другом еще не знакомы и, естественно,
боятся. А на других этажах крик не слышен, хоть оборись. Наконец выполз
сосед, увидел лежащего Параскевича и обезумевшую Светлану и сообразил,
что нужно звонить в милицию. Он вообще оказался мужиком расторопным и
неглупым, подумал даже о том, что Светлане самой нужно оказать медицинс-
кую помощь. Короче говоря, побежал он по этажам и принялся звонить во
все квартиры подряд с двумя вопросами: нет ли у хозяев сотового телефона
и нет ли среди них врача? Дом, как я вам напоминаю, не телефонизирован-
ный. Врач, к счастью, нашелся, и телефон сотовой связи тоже, так что ми-
лицию хоть и не сразу, но вызвать удалось. Вы же понимаете, когда во
втором часу ночи звонят в квартиру, должно пройти немало времени, пока с
вами начнут хотя бы через запертую дверь разговаривать, не говоря уж о
том, чтобы ее открыть. В доме двадцать два этажа, Параскевичи живут на
третьем, а телефон нашелся только у жильцов семнадцатого этажа. При-
киньте, сколько времени наш расторопный сосед мотался по дому.
- Догадываюсь, чем дело кончилось, - усмехнулся Иван Алексеевич. -
Вокруг потерпевшего и его жены собралась хорошенькая такая, маленькая
толпа, площадку, лифты и лестничный балкон затоптали, и к приезду дежур-
ной группы криминалистам можно было отдыхать. А что по выстрелу?
- Выстрел произведен от порога двери, отделяющей лестницу от площадки
с лифтами. Балкон выходит на ту же сторону, что и окна квартиры Параске-
вичей. Видимо, убийца стоял себе на балкончике, покуривал, ждал Леонида
Владимировича. Увидел, как тот подъехал на машине, дождался, когда жерт-
ва поднимется в лифте на свой этаж, и нажал на спусковой крючок. Просто,
выгодно, удобно. Знаете, Иван Алексеевич, если бы я была мэром, я бы
запретила утверждать архитектурные проекты без визы криминалистов. Уже
лет двадцать пять в Москве строят эти идиотские дома, в которых лифты,
квартиры и лестницы существуют отдельно, а на первых этажах никто не жи-
вет. Такое впечатление, что они специально разрабатывали проекты домов,
в которых удобно совершать преступления. У меня родители как раз в таком
доме живут, так в их подъезде в течение шести месяцев произошло два со-
вершенно однотипных убийства с ограблением. И никто ничего не слышал,
хотя жертвы орали как резаные, судебные медики в один голос утверждали,
что об этом свидетельствует состояние голосовых связок. Короче говоря,
Иван Алексеевич, никто не слышал, как стреляли в Параскевича, никто
убийцу не видел и никто, как водится нынче, ничего не знает и даже не
предполагает. По заключению судмедэксперта, смерть Параскевича наступила
в промежутке от ноля до ноля тридцати, то есть к тому моменту, как его
обнаружила жена, он уже не менее получаса лежал возле лифта мертвым. А
если бы она случайно не выглянула в окно или если бы Параскевич поставил
машину в другом месте, кто знает, когда его нашли бы. Так или иначе, у
убийцы был вагон времени, чтобы убраться с места преступления подальше.
- Сочувствую вам, - очень серьезно сказал генерал. - Оружие нашли?
- А как же, - хмыкнула Настя. - Сейчас дураков нет, чтобы оружие с
собой уносить и обратно в шкафчик на кухне прятать. Оружие лежало там
же, рядом с трупом. Симпатичный такой пистолет с глушителем. И номера
все спилены. Это тоже стало доброй традицией. По пулегильзотеке провери-
ли - чистый, в деле не был.
- Совсем беда, - согласно кивнул Заточный. - Но это по убийству. А по
потерпевшему что есть?
- Тоже немного. Но, в общем, кое-что можно выкрутить. Леонид Параске-
вич был весьма популярным писателем. И знаете, на чем он прославился? На
женских романах. Не детективы, не фантастика, не звездные войны и кибор-
ги-убийцы, а женские любовные романы. Книги шли нарасхват. Он начал пи-
сать лет пять-шесть назад, и сразу получилось удачно. Первая же вещь,
которую дамы и девицы, естественно, покупали "на пробу", завоевала серд-
ца читательниц всерьез и надолго. Отныне они ждали его романы, спрашива-
ли у продавцов, просили оставить, как только появится что-нибудь но-
венькое. К моменту гибели Параскевич написал двадцать шесть любовных ис-
торий, и все они вышли в разных издательствах довольно приличными тира-
жами. Все бы ничего, Иван Алексеевич, но меня в этой связи интересует
вопрос: - был ли Параскевич богат, и если да, то где его деньги, а если
нет, то почему? Автору такого класса, каким был Леонид Владимирович, в
издательствах должны платить самое меньшее - по двести долларов за ав-
торский лист, а написал и издал он более пятисот листов. Подчеркиваю,
двести долларов - это минимум. По-хорошему-то, должны платить четыреста.
Он писал невероятно быстро. И вообще был очень талантливым. Я серьезно,
Иван Алексеевич, - добавила Настя, заметив, что по лицу генерала
скользнула усмешка. - Я ведь не поленилась, прочитала несколько его
книг, выборочно, две первые, две - двухгодичной давности и три самые
последние. Он действительно здорово пишет, соплей - минимум, и знание
женской души - просто на удивление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9