Михаэль Штурм рассказал о своем визите на виллу Кайзеров и о тех выводах, к которым пришел.
– Не так уж плохо, – сказал инспектор Крамер.
– Вы проверите мои подозрения? – спросил Михаэль Штурм с надеждой в голосе.
– И их тоже. Мы допустили при первом расследовании ошибку, сконцентрировав усилия на одной версии. На сей раз, я проверю все возможные варианты. И досконально изучу женщин, имевших хоть малейшее отношение к Кайзеру. Как, впрочем, и мужчин, вполне вероятно, что речь идет о наемном убийце. Но, прежде всего я поставлю в известность прокурора и начну ходатайствовать о возобновлении дела Лилиан Хорн. – Инспектор Крамер, кряхтя, поднялся. – Хорошенькую работенку, нечего сказать, навязали вы на мою голову, дорогой Штурм. – Он скатал шкуру степной овцы. – Вы мне представите результаты лабораторного анализа в письменном виде? Чтобы у меня были документы на руках.
35
На основании новых фактов, неизвестных суду при первом процессе против Лилиан Хорн, доктору ван Боргу удалось добиться возобновления производства дела еще до летнего перерыва.
Пресса тут же пронюхала о сенсационном повороте в деле Лилиан Хорн, и имя ее опять запестрело в газетных заголовках: «Красотка с янтарными глазами – жертва судебной ошибки», – писала одна газета, ей вторила другая: «Из-за ошибки судебно-медицинского эксперта Лилиан Хорн отправили в тюрьму». С невероятной прытью они перевели женщину, которую окрестили меньше года назад хладнокровной убийцей, в разряд великомучениц.
Михаэлю Штурму не очень доставалось в этих публикациях. И хотя именно он был тем экспертом, допустившим в свое время роковую ошибку, он ведь сам ее и обнаружил и вместо того, чтобы замять дело, открыто во всем признался.
Но мягкий тон статей в прессе – некоторые газеты даже делали из него героя – привел к тому, что козлом отпущения стал вместо него профессор Фабер, а к этому в профессиональных кругах отнеслись весьма сурово.
– Я очень, очень разочарован вами, – сказал ему профессор Фабер. – Вы отстраняетесь от должности первого ассистента до конца вашего пребывания в Институте. – Он резко повернулся спиной к своему заместителю, лишив его возможности объясниться с ним, защитить себя или хотя бы извиниться.
Но это было еще полбеды – ведь Михаэль Штурм уже раньше объявил о своем уходе. Через несколько дней он получил официальное уведомление городских властей Касселя, сообщавших ему, что в связи с последними событиями городское управление не решается доверить ему такой ответственный пост, как руководство Институтом судебной медицины в их городе, и считает все прежние договоренности недействительными.
– Я бы не позволил так с собой обращаться, – сказал Джо Кулике, узнав об этом, – отстаивай свои права! В конце концов, у тебя есть контракт!
Михаэль Штурм покачал головой.
– У меня нет желания судиться. Иначе я лишусь расположения даже тех, кто до сих пор, хотя бы в душе, был на моей стороне. А добиться справедливости в суде я все равно не смогу. Даже ван Борг и тот не дает мне ни малейшего шанса.
– Но что ты такого сделал? Ты ошибся. С каждым случается. Хотел бы я посмотреть на того врача или судебно-медицинского эксперта, который никогда не ошибался.
Михаэль Штурм улыбнулся.
– Но я признал свою ошибку. Вот в чем мое преступление.
Он не беспокоился о своем будущем. Судебно-медицинских экспертов везде не хватало. Он не сомневался, что пристроится где-нибудь, хотя, конечно, ему придется похоронить на ближайшее время свои мечты о посте руководителя.
Мать его не донимала советами и упреками, и он был очень благодарен ей. Только теперь он осознал, что разрыв с Евой произошел в самый нужный момент. Она бы не вынесла краха его карьеры.
До возобновления процесса он проводил время за поисками новой работы и изучением специальной литературы.
Но один отказ следовал за другим, и постепенно ему стало ясно, какие размеры в профессиональной среде принял бойкот против него. Он уже начал подумывать, не сменить ли ему профессию, но это означало бы напрасно потерянные годы – ведь, в конце концов, он посвятил себя судебной медицине, это же не хобби для него, которое можно отбросить и заняться другим.
С каждым днем он становился все мрачнее. Если бы он мог хоть навестить Лилиан Хорн, увидеть ее, поговорить с ней! Но адвокат ван Борг настоятельно отсоветовал ему делать это. Даже малейшее подозрение в его личной заинтересованности в деле выставит, по его мнению, новое врачебное заключение в ложном свете.
Однажды он случайно увидел в городе Еву – та очень довольная прогуливалась рука об руку с Джо Кулике вдоль витрин. Он подумал, что эта встреча – хороший повод, чтобы восстановить их отношения. Но не нашел в себе сил.
Он быстро перешел на другую сторону улицы, стыдясь своей собственной трусости.
Последнюю точку в затянувшейся травле поставил не кто иной, как инспектор Крамер. В один прекрасный день он появился на пороге его квартиры – седой мужчина в серой фетровой шляпе, с мрачным лицом и колючими маленькими глазками.
Михаэль Штурм хотел скрыть, как ему плохо на самом деле, но инспектор полиции не дал себя провести.
– Так все еще и не нашли ничего подходящего для себя? – спросил он.
– Я довольно разборчив, знаете ли, – уклончиво ответил Михаэль Штурм.
– Да-а, тогда уж и не знаю, удостоите ли вы вниманием мое предложение. Вам ведь известно, что афганскую полицию ставили на ноги немцы. Так вот теперь наши коллеги хотят создать у себя Институт судебной медицины. Я подумал, может, вам доставит удовольствие взять на себя эту миссию? Вам придется, естественно, строить все на голом месте, зато мероприятие будет дотироваться на высшем уровне, а для молодого врача-эксперта это, по-моему, вообще прекрасно.
В Михаэле сразу проснулась надежда.
– И вы думаете, у меня есть шанс, господин инспектор?
– Разумеется. Наверху только и ждут вашего заявления.
Михаэль Штурм мгновенно оценил, что это для него самый лучший выход – покинуть на время родные края и самостоятельно попробовать начать новое дело в чужой далекой стране.
Он не знал, как благодарить инспектора Крамера, чувствуя себя освобожденным от навалившегося на него кошмара и с надеждой глядя в будущее.
36
Повторный процесс против Лилиан Хорн длился всего один день, и исход его был предопределен с самого начала.
Новые свидетели – фоторепортер, сделавший первый снимок на месте преступления, и врач-эксперт Михаэль Штурм, обнаруживший засохшие капли крови и проведший их анализ, предоставили доказательства, что Лилиан Хорн не убийца.
Она появилась в темном костюме, не накрашенная, с естественными темными волосами, но не произвела этим впечатления сломленной женщины, – она как бы выразила свое презрение ко всему тем, что отказалась от своего прежнего блистательного облика. С презрительно опущенными уголками губ и высоко поднятой головой выдержала она натиск камер и магниевые вспышки фоторепортеров, а также жадные взгляды зрителей в зале.
Уже в три часа пополудни был оглашен приговор: оправдать в связи с доказанной невиновностью.
Михаэль Штурм прошел потом в маленький конференц-зал, где ее задержал защитник, пока не разойдутся газетчики и публика.
– Ну, доктор, – сказала Лилиан Хорн, – теперь вы, вероятно, ожидаете, что от избытка благодарности я кинусь вам на шею?
Действительно, он ожидал признательности с ее стороны и почувствовал себя задетым ее циничным тоном.
– Ничуть, – сказал он с ожесточенным упрямством.
– Вот и правильно, ведь это вы ввергли меня в тот окаянный омут, значит, вашим треклятым долгом было исправить свою ошибку и вытащить меня оттуда.
– Только чаще бывает так, – вмешался ван Борг, – что люди с большей охотой делают нечто приятное и удобное для себя, чем выполняют тягостный долг признания своих ошибок.
– И то, правда. – Она улыбнулась и протянула Михаэлю свою тонкую крепкую ладонь. – Спасибо, доктор. Вы вернули мне веру в людей.
– Вот так-то лучше, – заметил адвокат.
– Какие у вас теперь планы? – поинтересовался Михаэль Штурм.
– Не имею пока ни малейшего представления. – Она пожала плечами. – Где-нибудь затаиться, где меня никто не знает. Найти работу. Начать новую жизнь. Возможно, даже сменить фамилию.
– Разве это так необходимо? Вы же оправданы в связи с доказанной невиновностью.
– Все так. Но если человек находился под подозрением в убийстве, хвост за ним все равно тянется. Я хорошо знаю людей. Всегда найдутся такие, которые будут думать: а вдруг это все-таки была она?
– Я же доказал…
– Это слишком сложное доказательство, доктор, многие не сумеют в нем разобраться. Пока не найден настоящий убийца, я по-прежнему вызываю подозрение, да, даже и теперь… ну, не знаю. – Она засмеялась. – Но разве нам так необходимо говорить об этом именно сегодня? В любом случае я на воле. Свобода – это главное. Только тот, кто сидел в тюрьме, может оценить ее по-настоящему.
Доктор ван Борг стоял у окна и смотрел на главную площадь внизу.
– Сейчас уже можно будет идти, – сказал он.
– Лилиан, – Михаэль взял ее за руки. – Вам надо начать новую жизнь, я тоже хочу это сделать, не попробовать ли нам сделать это вместе?
Она внимательно посмотрела и молча отрицательно покачала головой. Он не отступал.
– Вам нужна другая фамилия – я могу вам ее дать.
– Неверное решение, – усмехнулась она, – знаете, что скажут люди? «Ну, ясно, она свела его с ума, и тогда он взял и что-то там выдумал, чтобы вытащить ее из тюряги». Нет, мой дорогой доктор, из этого ничего не выйдет. Мы бы составили странную, даже трагическую пару.
– Действительно ли столь важно, что скажут люди? Я уезжаю в Афганистан, Лилиан, там нас никто не знает. Раньше вы не обращали внимания на то, что скажут про вас люди.
Она мягким движением высвободила свои руки из его пальцев.
– По правде говоря, я в этом не изменилась. Тут я, видимо, неисправима. Но вы здорово сели в лужу из-за меня, и я не хочу добивать вас.
– Чепуха, Лилиан. Я – крепкий орешек. Меня не так-то легко сломить.
– Нет, – заявила она упрямо, – нет и нет. Вы можете говорить, что угодно, я все равно скажу, нет. Я наделала достаточно глупостей в своей жизни.
– А если я признаюсь, что люблю вас?
– Тогда я отвечу вам – у нас еще есть парочка лет впереди. Не торопите события, пусть все идет своим чередом, доктор. Жизнь полна неожиданностей. – Она еще раз протянула ему руку и повернулась к адвокату. – Ну, мы можем идти?
– Толпа разошлась, – ответил ван Борг.
Михаэль Штурм смотрел ей вслед, как она выходит из зала – очень стройная, прямая, с высоко поднятой головой, – и чувствовал себя несчастным, но одновременно одухотворенным, как никогда.
37
В последующие недели и месяцы Михаэль Штурм был загружен делами выше головы. Его назначение судебно-медицинским экспертом в Кабул решилось положительно, и он подписал контракт.
Затем выяснилось, что для создаваемого в афганской столице Института пока есть только голые стены. Ему пришлось организовать все самому. Необходимые для работы средства он должен был получить в министерстве экономической помощи развивающимся странам, что привело к частым поездкам в Бонн и длительным переговорам с чиновниками. Ему пришлось лично следить за тщательной упаковкой и отправкой в Кабул оборудования. Затем довольно сложным и хлопотным делом, оказалось, найти способного и добросовестного химика, который согласился бы на работу в Афганистане. Наконец Михаэлю удалось и это.
За всеми этими хлопотами он ни на час не забывал о Лилиан Хорн. И даже надеялся, что ему удастся уговорить ее на отъезд с ним вместе в далекую чужую страну. Но решающим условием ее согласия было полное оправдание, возможное только при задержании истинного убийцы Ирены Кайзер.
Михаэль Штурм решил поговорить с инспектором и узнать, как продвигается возобновленное расследование.
Тот только пожал плечами.
– У нас есть один след… отдельные моменты наводят на подозрение, но действовать решительно мы сможем только, когда будем абсолютно уверены, что нашли истинного убийцу. Хватит ошибок.
– И когда это будет? – не отставал от него Михаэль.
– Надеюсь, вы не ждете от меня, чтобы я точно назвал вам день и час? Обещаю – мы сделаем все возможное. Хотя бы в собственных интересах.
Михаэлю не оставалось ничего другого, как довольствоваться этим ответом.
38
Лилиан Хорн переехала в Дюссельдорф. Адвокат ван Борг без колебаний дал Михаэлю Штурму ее адрес. Он навестил ее в свой самый последний вечер перед отлетом в Кабул. «Фольксваген» он уже продал и потому приехал поездом.
Его поразило, что Лилиан Хорн живет на одной из лучших улиц города. Дом был старым и солидным и выделялся своим внушительным фасадом. Лифт поднял Михаэля на шестой этаж, потом поднялся еще на несколько ступенек вверх, прежде чем оказался перед дверью, на которой увидел табличку «Лилиан Хорн».
Она открыла на его звонок, и он увидел, что она вновь обрела свой прежний элегантный облик и уверенность в себе. Домашний костюм подчеркивал ее стройные линии – после выхода на свободу она, очевидно, соблюдала диету и сбросила несколько лишних фунтов. Ее коротко подстриженные волосы были теперь слегка завиты и покрашены в рыжеватый цвет. Только морщинки в уголках глаз выдавали, что ей пришлось пережить.
Она нисколько не удивилась его визиту, о котором он предварительно не известил ее, боясь, что она, чего доброго, не примет его.
– Привет, доктор! – протянула она ему руку. – Я уже задавала себе вопрос, когда же вы, наконец, появитесь у меня?
– Вы были в этом так уверены?
– А как же! После того, как вы объяснились мне в любви и сделали предложение, было бы неприлично просто так сгинуть, не подавая о себе ни слуху, ни духу. Я рада вам. Проходите.
– Спасибо.
Она ввела его в просторную, обставленную с большим вкусом комнату, своеобразие которой придавала необычная планировка, а камин создавал особо уютную атмосферу.
– Видите, как теперь живу, – сказала она, предвосхищая его вопросы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24