Хуже всего, что он так вышел из себя. Граф Монтеверди не позволял женщинам выводить его из равновесия. Он не позволял этого делать ни своей жене, ни этой мисс Никто – фотографу. И тем не менее им это каким-то образом удалось. Алессандро снова бросил взгляд на дом. Когда он появился здесь полчаса назад, то слышал шум открываемых и закрываемых дверей, шаги слуг, которые призваны заботиться о нем и Эштон, однако, несмотря на все это, дом казался заброшенным и необитаемым. Алессандро не мог понять, куда подевалась Эштон. Конечно же, здесь замешан мужчина, и обычно Алессандро было на это наплевать. Пусть тешится со своими механиками и массажистами. Мысль об этом слегка развеселила и даже возбудила его. Однажды ему удалось увидеть, как жена занималась любовью с кем-то из них, – он даже не помнит, с кем именно. Она была в бельведере, рядом с озером, Алессандро наблюдал за ней сверху, из окна. Сцена завела его до такой степени, что когда кончил любовник Эштон, Алессандро также испытал оргазм. Но что-то говорило ему, что сейчас у Эштон все иначе. Сейчас она не просто сексом со слугами занимается. Сейчас у нее любовный роман. И как ни удивительно, это его беспокоило. И беспокоило весьма основательно.
И дело было не в ревности. Его просто злило, что он потерял власть над женой. Ему было странно ощущать свое бессилие. Это чувство было не просто невыносимым, оно было для него беспрецедентным.
Мало того, так еще и эта проклятая баба с фотокамерой продолжает бегать от него. Мег Макдермот, эта мисс Никто из Ниоткуда, имеет наглость отверг гать его, графа Джованни Алессандро Руджеро Монтенья ди Монтеверди. Да он бы умер от смеха, если бы не был так взбешен. Да кто она такая, что она о себе вообразила? Если бы он составил список женщин, с которыми переспал, это читалось бы как справочник высшего общества «Кто есть кто». Богатые женщины, красивые женщины, титулованные женщины. Две принцессы из двух разных стран, Даже три, потому что он чуть не забыл про дочь второй из них. Этого нельзя простить. Единственное утешение, что у Спенсера дела не лучше. День или два назад в разговоре со Спенсером он пошутил, что тот отложил занятия теннисом. Спенс признался, что ему было не до того после бурного вечера в Саут-Бич.
– Ты же знаешь, как это бывает, – пояснил Спенсер. – Утром просыпаешься и не понимаешь, где ты. Или, – добавил он со смешком, – с кем ты и кто с тобой.
– Стало быть, тебе не удалось завладеть нашим маленьким призом?
Спенсер сокрушенно покачал головой:
– Не имел счастья.
Алессандро похлопал его по спине:
– Продолжай в том же духе, старик, и не теряй надежды.
Спенсер, должно быть, и в самом деле перебрал, потому что как-то вдруг помрачнел, словно Алессандро обидел его этим дружеским шлепком по спине.
– Послушай, Алессандро, может, нам стоит позабыть обо всем этом?
Именно тогда Алессандро понял: пусть он сам не добился прогресса в отношениях с Мег, но у Спенсера успехи и того хуже.
– Ни за что на свете! – возразил он. – У меня нет ни малейшего желания упускать ее или десять тысяч долларов.
Беда лишь в том, что Мег все время ускользает. Утром Алессандро попробовал пригласить ее на обед, но она сказала, что собирается вечером быть на приеме.
– Великолепно! – сказал он. – Я вас подвезу. Мы можем отправиться вместе.
Он вовсе не собирался идти на этот вечер, потому что это был один из тех бенефисов, на которых, как обнаружили спонсоры за неделю до этого события, количество гостей оказалось меньше ожидаемого, и поэтому бенефис сделали открытым для каждого, кто способен выложить несколько тысяч долларов за обед. Однако он пойдет, если Мег отправится с ним. Кроме того, там будет Эштон, и мысль, что он соблазнит девушку под носом Эштон, его основательно развеселила.
Однако Мег сказала, что она уже договорилась с кем-то другим сопровождать ее.
– Я увижу вас там, – улыбнулась она. – Зарезервирую для вас танец, – добавила она, словно он был какой-то неоперившийся юнец. Все его существо восстало против этого. Он и сейчас не мог подавить свой гнев.
Надо куда-нибудь выбраться отсюда. Алессандро подумал о Багамах. При воспоминании о той ночи он почувствовал возбуждение. Он вспомнил, как эффектно смотрелись длинные светлые волосы шведки на фоне темнокожей миниатюрной камбоджийки. Он получил не только сексуальное, но и эстетическое удовольствие. Но проблема заключалась в том, что, как он знал по опыту, повторить прошлое невозможно. Кроме того, похоже, он не способен сегодня оплатить свои сексуальные забавы, поскольку расплачивается деньгами Эштон.
Алессандро сидел возле бассейна, уставившись на телефон на столике. Ему не давал покоя разговор с Мег. Отказавшись с ним пойти, она сказала, что должна бежать, потому что договорилась с Тиффани Кинг, которую будет фотографировать. Интересно, почему эта идея не пришла ему в голову раньше? Будет весьма недурно провести день в постели с Тиффани. Пожалуй, это поправит ему настроение и прибавит оптимизма.
Трудно возразить против того, что Тиффани вульгарна. Взять хотя бы ее имя, которое он не мог произнести без смеха. Затем ее дом, который напоминал дорогой бордель. Нет, это не совсем верно. Он бывал в борделях, которые отделаны с гораздо большим вкусом, чем этот помпезный, в позолоте и мраморе псевдопалаццо. Однако кое-что в ней все-таки привлекает. У нее прямо-таки необъятные груди. Если бы такие груди были у его жены, это было бы скорее всего неприятно. Но у любовницы – совсем другое дело. И потом Тиффани где-то научилась очень здорово работать ртом. Несколько часов подряд. Она была поистине неутомима – этим качеством он гордился и сам. В последние недели у них стала популярна такая забава – кто из них продержится дольше.
Алессандро снял телефонную трубку, но затем передумал. Он сделает ей сюрприз. Ему понравилась идея прийти к ней, заставить ее бросить свое занятие и затащить на целый день в постель. Это давало ему возможность почувствовать свою власть и силу. Кроме того, была еще одна вещь, в которой он не сомневался. Тиффани не посмеет ему отказать.
Глава 14
Платье ниспадало с вешалки наподобие волнистого потока белого атласа. Мег несла его перед собой, до конца не веря, что платье было ее, по крайней мере на этот вечер. Она все еще не могла переварить то, что на ней будет платье, которое стоит больше, чем она заработала в первый год в должности внештатного фотографа. И этим она также была обязана Хэнку Шоу.
– Если вы хотите вписаться в здешнее общество, – сказал он ей через пару дней после дня рождения Эштон, когда она случайно с ним столкнулась, – вам нужен гардероб.
Мег сама об этом думала, но не представляла, как решить этот вопрос. «ХЖ» неплохо платил ей за выполнение задания, но не настолько хорошо, чтобы она могла приобрести полдюжины платьев, сшитых на заказ. Она понимала, что не может включить их в смету расходов. Достаточно и того, что журнал оплачивает ее проживание в отеле «Бурунье».
– У меня есть несколько вещей, – сказала она Хэнку, – и надеюсь, я смогу купить еще кое-что.
– Не совсем то, что вам требуется, и не на те деньги, которые вам платят мои редакторы. Вам не надо ничего покупать. Вы можете брать напрокат то, что вам требуется.
– Брать напрокат? У кого?
– У людей, которые придумывают фасоны. В магазинах, которые их, продают.
– Но зачем давать напрокат платья, которые можно продать?
– По той же самой причине, по какой они дают их напрокат доброй половине здешних женщин. Можете мне поверить, не в пример вам эти женщины могут себе позволить их приобрести. То же самое с драгоценностями.
– И все же я не понимаю.
– Допустим, женщина является председателем комитета какой-нибудь благотворительной организации. Она берет напрокат платье у модельера. Проводит немалую часть времени за обедом и на балу, ее фотографируют в этом платье. По этой части вы знаете все, наверное, лучше меня. На следующее утро она возвращает платье, но зато в течение нескольких недель несколько десятков журналов украшают фотографии миссис М. в платье, изготовленном модельером Н. А дальше вы знаете сами. Во всей Америке или по крайней мере в Хьюстоне, Далласе, Чикаго и в некоторых других городах женщины, которые могут позволить себе потратить несколько тысяч долларов на платье, заказывают их у этого модельера. Так что это чистой воды реклама.
В общем и целом Мег поняла идею, но не могла представить, насколько это применимо к ней.
– Я не столь важная особа. Даже если мои фотографии появятся в журналах, кто обратит внимание на мою одежду?
Хэнк засмеялся.
– В этом мире значение имеют две вещи, если не брать во внимание родословную. Для мужчин – это деньги и власть. Для женщин – внешность. Вас сфотографируют на приеме, ваши фото появятся в журналах, и, раньше чем вы успеете сообразить, именитые модельеры будут упрашивать вас носить их платья. Но чтобы сдвинуть это дело с места, я скажу своему секретарю, чтобы она сделала несколько звонков.
Неся платье на вытянутых руках, словно это была какая-то божественная святыня, Мег подошла к зеркалу. Она уже сделала прическу и макияж. Она подняла руки, длинное платье скользнуло по телу вниз. Мег посмотрела в зеркало. Материя была плотная, но мягкая. Она не сжимала тело, а мягко его обволакивала. Декольте свободно сдвигалось на лифе. Когда Мег сделала шаг вперед, длинная нога проглянула в разрезе, который шел от щиколотки до середины бедра.
Мег повернулась к зеркалу спиной и посмотрела через плечо. Элегантная складка доходила до талии, не закрывая нижней части равномерно загорелой спины. Бронзовая кожа эффектно контрастировала с белым атласом, который имел легкий кремовый оттенок. Мег пригладила платье на бедрах. И только тогда заметила. Ее трусики – единственный, кроме платья, предмет, который был на ней, – обозначились под платьем. Мег приподняла подол и решительно их сняла. Теперь платье идеально обтягивало ее, нигде не топорщилось и вообще могло сойти за вторую кожу. Мег стояла перед зеркалом и любовалась своим отражением. Она никогда не выглядела столь привлекательно. И дело было не только в том, как она выглядела, но еще и в том, как она себя чувствовала. Каждое движение приносило ей ощущение свободы и уверенности. Еще никогда Мег не была столь сексуально привлекательной. И она приняла решение. Сегодня она намерена завершить то, что они начали в Саут-Бич.
Алессандро сказал себе, что самочувствие его значительно улучшилось. День складывался так, как он и ожидал. Он пришел к Тиффани и обнаружил, что у нее находится агент по продаже предметов искусства. Этот человек представился как русский князь.
Ну как же, князь! Самый обыкновенный воришка, торгующий второразрядными иконами и утварью, украденными из русских церквей. Алессандро сказал агенту, чтобы он пришел в другой раз, и даже не дал Тиффани возможности отменить назначенные ею встречи. Она не стала спорить, потому что знала: Алессандро может просто уйти и никогда больше не прийти.
Они поднялись к ней в спальню, и Тиффани по-настоящему ублажила Алессандро. Он не мог понять, как женщина, столь невежественная в искусстве, музыке и прочих красивых вещах, может дарить такое наслаждение. И дело было не только в богатой практике, хотя этого у нее нельзя отнять. Здесь срабатывали еще и инстинкты. Алессандро не знал другой женщины, которая так же легко возбуждается, а возбудившись, уже не имеет тормозов. Не было ничего такого, чего она не сделала бы ему или не позволила ему сделать с ней. Ее развязность была безгранична. И эти огромные груди, которые вызвали бы отвращение, если бы это была жена, чертовски возбуждали Алессандро, когда принадлежали любовнице.
Уходя от Тиффани, он чувствовал себя опустошенным физически, однако уверенность в своих мужских достоинствах была восстановлена. Когда он вышел из своего «астон-мартина» и направился к дому, он чувствовал себя отлично.
Дворецкий встретил его у дверей и подал серебряный поднос с почтой. Алессандро сказал, что почту просмотрит позже испросил, дома ли графиня.
– Пока нет, сэр.
Алессандро бросил взгляд на часы. Седьмой час. Если она собирается на прием – а он знал, что Эштон там будет, поскольку никогда подобные приемы не пропускала, – она должна уже быть дома. Конечно, прическу и макияж она могла сделать не дома, а в салоне на Уорт-авеню.
– Она говорила, когда вернется домой, Джордж?
– Нет, сэр, не говорила.
Алессандро почувствовал, что приятные ощущения покинули его и осталась одна лишь опустошенность. Черт бы ее побрал! Неужто она и в самом деле думает, что, может вести с ним эти игры – с ним, мастером интриги?
Он велел Джорджу приготовить ванну и одежду. Нужно быстро одеться и уехать до того, как Эштон вернется домой. Она может отправляться на прием одна. При этой мысли он улыбнулся, поскольку знал, как не любила Эштон появляться на приеме в одиночестве.
Он отправится на бенефис без Эштон, а к моменту ее появления возьмет под свою опеку Мег.
Служащий открыл дверцу «феррари», и Мег, выходя из машины, заметила, как его взгляд упал на ее длинную загорелую ноту, проглянувшую в разрезе белого атласного платья. Это вызвало у нее улыбку – вовсе не потому, что она желала обольстить служащего, а потому, что хотела, чтобы Спенс видел, как ею восхищаются другие мужчины: А затем, как и предсказывал Хэнк, заработали лампы-вспышки. Толпа фотографов не имела понятия, кто такая Мег, но они видели, что она красива, и сочли ее важной особой.
Спенс бросил ключи от своего «феррари» мальчику, обошел машину, и они направились к клубу «Эверглейдс» по длинному, облицованному плитками испанскому коридору. Хотя Мег никогда здесь не была, она знала историю клуба. Построенный в 1918 году, этот престижный клуб в мавританском стиле представлял собой фантастическое сочетание башен, облицованных плиткой двориков, арок и перекрытий с открытыми взгляду балками.
В зарешеченных углублениях помещались гирлянды крохотных лампочек. Сюжет, автором которого был Брюс Сатка, изображал зимний карнавал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36