Но я надеюсь, что мы скоро докопаемся до истинной причины. — Завязав бантиком развязавшийся шнурок ботинка, он взял со стола блокнот желтой линованной бумаги и положил его на колени. — Итак, рыба, которую вы видите во сне... Давайте о ней побеседуем. Это всегда одна и та же рыба?
–- Не знаю, — ответил Йоссариан. — Я плохо разбираюсь в рыбах.
–- А что напоминает вам эта рыба?
–- Другую рыбу.
–- А что напоминает вам другая рыба?
–- Другую рыбу.
Майор Сэндерсон разочарованно откинулся на спинку стула:
–- А вы любите рыбу?
–- Не особенно.
–- Так почему же вы считаете, что у вас патологическое отвращение к рыбам? — спросил с триумфом майор Сэндерсон.
–- А потому что они слишком скользкие, — ответил Йоссариан. — И костлявые.
Майор Сэндерсон понимающе кивнул головой, улыбаясь приятной, фальшивой улыбкой.
–- Очень интересное объяснение. Но я полагаю, что скоро мы докопаемся до истинной причины. А в частности, та конкретная рыба, которую вы держите во сне, вам нравится?
–- Признаться, я не испытываю к ней никаких особых чувств.
–- Следовательно, вам не нравится эта рыба? А не питаете ли вы к ней враждебное, агрессивное чувство?
–- О, нисколько. В сущности, она мне даже нравится.
–- Следовательно, на самом деле вы любите эту рыбу?
–- О нет. Я не испытываю к ней никаких особых чувств.
–- Но вы только что сказали, что рыба вам нравится, а теперь заявляете, что не испытываете к ней никаких чувств. Я уличил вас в противоречии. Вот видите?
–- Да, сэр, кажется, вы уличили меня в противоречии.
Толстым черным карандашом майор Сэндерсон с гордостью начертал в блокноте:"Противоречие".Закончив писать, он поднял голову и сказал:
–- Как вы объясните, что вы сделали два взаимоисключающих заявления, выражающих ваши противоречивые эмоции по отношению к рыбе?
–- Я думаю, это оттого, что у меня к рыбам двойственное отношение.
Услышав слова "двойственное отношение", майор Сэндерсон радостно вскочил:
–- Вы же все понимаете! — воскликнул он, ломая в экстазе пальцы. -О, вы даже не представляете себе, как я одинок: ведь изо дня в день мне приходится разговаривать с пациентами, которые не имеют ни малейшего понятия о психиатрии. Мне приходится лечить людей, совершенно равнодушных к моей работе. От этого у меня возникает ужасное ощущение собственной никчемности. — Тень озабоченности на секунду легла на его лицо. — И я не могу избавиться от этого ощущения.
–- В самом деле? — спросил Йоссариан, не зная, что еще сказать. -Но зачем корить себя за пробелы в чужом образовании?
Я сам понимаю, что это глупо, — с тревогой в голосе ответил майор Сэндерсон. — Но меня всегда волновало, что обо мне подумают люди. Видите ли, в половом отношении я созрел несколько позже своих сверстников. И на этой почве у меня возник психический комплекс, я бы даже сказал, уйма комплексов. Я бы с удовольствием обсудил с вами мои комплексы. Мне так не терпится это сделать, и я с величайшей неохотой возвращаюсь к вашему комплексу. Что поделаешь — обязан. Полковник Ферридж рассердится, если узнает, что мы потратили время на меня. Мне бы хотелось показать вам набор чернильных клякс и выяснить, что они вам напоминают формой и цветом.
–- Не затрудняйтесь понапрасну, доктор. Мне все напоминает о сексе.
–- Правда? — пришел в восторг майор Сэндерсон, словно не веря своим ушам. — Вот теперь мы действительно добрались до главного. А не снятся ли вам настоящие сексуальные сны?
–- А как же! Конечно снятся. Вот этот мой сон с рыбой — это ведь сексуальный сон.
–- Нет, я имею в виду настоящий секс, — горячо перебил его майор.
–- Бывает. Вот, например, про рыбу...
Майор Сэндерсон отшатнулся,будто ему дали пощечину.
–- Да, конечно, — согласился он ледяным тоном. Отношение его к Йоссариану разом переменилось, став настороженно-враждебным. — На сегодня достаточно. Весьма желательно, чтобы вам приснились ответы на некоторые поставленные мною вопросы. Поверьте, что наши занятия доставляют мне так же мало удовольствия, как и вам.
–- Я передам это все Данбэру, — ответил Йоссариан.
–- Данбэру?
–- Конечно, ведь это он все затеял. Сон-то ведь его.
–- Ах, Данбэр! — усмехнулся майор Сандерсон. К нему вернулась его уверенность. — Держу пари, что этот зловредный Данбэр творит все безобразия, за которые попадает вам.
–- Не такой уж он зловредный.
–- И вы готовы положить за него голову на плаху?
–- Ну, так уж далеко я не зайду.
Майор Сэндерсон ехидно улыбнулся и записал в блокноте: "Данбэр".
–- А почему вы хромаете? — отрывисто спросил он, когда Йоссариан направился к дверям. — И за каким чертом у вас повязка на ноге? Вы -психический больной или нет?
–- Я ранен в ногу. Поэтому я в госпитале.
–- О нет, не поэтому вы в госпитале, — злорадно сказал майор Сэндерсон. — Вас уложили в госпиталь с камнем в слюнной железе. Хитрец из вас плохой. Вы даже не знаете, с чем вы попали в госпиталь.
–- Я попал в госпиталь с раненой ногой, — стоял на своем Йоссариан.
Майор Сэндерсон пропустил это объяснение мимо ушей и саркастически рассмеялся.
–- В таком случае передайте вашему другу Данбэру мои наилучшие пожелания и скажите, чтобы ему почаще снились сексуальные сны.
Но Данбэр страдал от приступов тошноты и головокружений, которые сопровождались постоянными головными болями, и не был расположен сотрудничать с майором Сэндерсоном. Даже Заморыш Джо, у которого кошмаров было хоть отбавляй, потому что он сделал положенные шестьдесят боевых вылетов и опять ждал отправки домой, не желал делиться своими кошмарами, когда приходил в госпиталь проведать друзей.
–- Нет ли у кого-нибудь подходящих снов для майора Сандерсона? -спросил Йоссариан. — Мне было бы больно его огорчить. Он чувствует себя отщепенцем.
–- После того как вас ранили, мне стал сниться один и тот же странный сон, — признался капеллан. — Прежде я обычно каждую ночь видел, как убивают мою жену или как душат моих детей. Теперь же мне снится, что я плаваю под водой и акула кусает меня за ногу как раз в том месте, где у вас повязка.
–- Чудесный сон! — воскликнул Данбэр. — Пальчики оближешь! Клянусь, что майору Сэндерсону он придется по душе.
–- Да это же ужасный сон! — закричал майор Сэндерсон. — В нем и боль, и увечье, и смерть. Я уверен, что он вам приснился назло мне. Я, знаете ли, сильно сомневаюсь, имеет ли право человек с такими гнусными снами служить в армии.
Перед Йоссарианом мелькнул луч надежды.
–- А может, вы и правы, сэр, — лукаво согласился он. — Наверное, меня надо списать на землю и вернуть в Штаты.
–- Не приходило ли вам в голову, что ваша неразборчивость в женщинах — это просто попытка подавить подсознательный страх перед половым бессилием?
–- Да, сэр, это верно.
–- Тогда зачем же вы это делаете?
–- Чтобы подавить страх перед половым бессилием.
–- А почему бы вам не найти себе подходящее хобби?
–- участливо спросил майор Сэндерсон. — Например, рыбную ловлю. Вы действительно находите сестру Даккит привлекательной? По-моему, она довольно костлява. Костлявая и скользкая. Как рыба.
–- Я почти незнаком с сестрой Даккит.
–- Тогда зачем же вы ее хватаете за грудь? Только потому, что у нее есть грудь?
–- Это все Данбэр.
–- Э, вы опять за старое! Сколько можно?.. — воскликнул майор Сэндерсон с кислой, презрительной усмешкой и брезгливо отбросил карандаш. — Вы что, действительно думаете, что вам все будет сходить с рук, если вы будете прикрываться чужими фамилиями? Что-то вы мне не нравитесь, Фортиори, совсем не нравитесь...
Предчувствие опасности сырым холодным сквознячком прошмыгнуло по спине Йоссариана.
–- Я вовсе не Фортиори, сэр.— робко проговорил он. — Я — Йоссариан.
–- Кто?
–- Моя фамилия Йоссариан, сэр, и я попал в госпиталь с раненой ногой.
–- Ваша фамилия Фортиори, — воинственно отпарировал майор Сэндерсон. — Вы попали в госпиталь с камнем в слюнной железе.
–- Бросьте, майор! — взорвался Йоссариан. — Уж я то знаю, кто я такой.
–- А я берусь это доказать с помощью официальных военных документов, — возразил майор. — Советую вам:уймитесь, пока не поздно. Сначала вы были Данбэром, теперь вы —Йоссариан, а потом заявите, что вы Вашингтон Ирвинг. Знаете, чем вы страдаете? У вас раздвоение личности, вот в чем ваша трагедия.
–- Может, вы и правы, — дипломатично согласился Йоссариан.
–- Я в этом уверен. У вас мания преследования в тяжелой форме. Вы считаете, что люди стараются причинить вам зло.
–- Люди действительно стараются причинить мне зло.
–- Вот видите! Вы не признаете авторитетов и не уважаете традиций. Вы — опасный и развращенный субъект, которого нужно поставить к стенке и расстрелять.
–- Это вы серьезно?
–- Вы — враг народа.
–- Вы что — псих? — закричал Йоссариан.
–- ...Нет, я не псих! — яростно ревел Доббс в палате, воображая, что говорит приглушенным шепотом. — Я вам говорю, что Заморыш Джо сам их вчера видел, когда летал в Неаполь на черный рынок за кондиционерами для фирмы полковника Кэткарта. А в Неаполе — центр подготовки пополнений. Так вот там по пути домой собрались сотни пилотов, бомбардиров и стрелков. Ведь они выполнили всего только по сорок пять боевых заданий — и все. А несколько человек, награжденных "Пурпурными сердцами" — и того меньше. В другие бомбардировочные полки из Штатов потоком вливаются пополнения. Правительство хочет, чтобы каждый военнослужащий, даже из административного состава, побывал хоть разок за океаном. Вы что, газет не читаете? Теперь-то уж мы обязаны его убить.
–- Тебе осталось отлетать всего два задания, — урезонивал его Йоссариан вполголоса. — Почему бы тебе не попробовать выполнить норму?
–- Двух боевых вылетов тоже вполне достаточно, чтобы сложить голову, — ответил Доббс дрожащим от возбуждения голосом. — Мы должны кокнуть его завтра утром, когда он будет возвращаться с фермы. У меня с собой пистолет.
Йоссариан вытаращил глаза от удивления, когда Доббс выхватил из кармана пистолет и помахал им в воздухе.
–- Ты сошел с ума! — исступленно прошипел Йоссариан. — Спрячь! И не голоси, как идиот!
–- А чего ты беспокоишься? — обиделся Доббс. — Нас никто не слышит.
–- Эй, кончайте там! — прозвенел голос из дальнего угла палаты. -Не видите что ли, люди задремали.
–- Это еще что за умник сыскался? — гаркнул в ответ Доббс, оборачиваясь на голос, стиснув кулаки, готовый к драке. Потом он круто повернулся к Йоссариану и, не успев выговорить ни слова, громоподобно чихнул шесть раз подряд, в интервалах раскачиваясь из стороны в сторону на гнущихся, будто резиновых, ногах. Веки его глаз покраснели. — Кого он из себя строит? — сердито вопрошал он, судорожно шмыгая и вытирая нос тыльной стороной здоровенной ладони. — Полицейского или еще кого?
–- Он контрразведчик, — спокойно уведомил его Йоссариан. — Их здесь уже трое и еще пачка на подходе. Но ты не бойся. Они разыскивают мистификатора, подделывающего подпись Вашингтона Ирвинга. Убийцы их не интересуют.
–- Убийцы? — Доббс оскорбился. — На каком таком основании ты называешь нас убийцами? Только потому, что мы собираемся убить полковника Кэткарта?
–- Да тише ты, черт тебя побери, — сказал Йоссариан.
–- Ты шепотом говорить умеешь?
–- Я и так шепчу. Я...
–- Ты орешь во все горло.
–- Нет, я не...
–- Эй, заткнись ты там, слышишь? — загомонила вся палата.
–- Я вас перестреляю! — взвыл Доббс и вскочил на рахитичный деревянный стульчик, неистово размахивая пистолетом. Йоссариан схватил его за руку и стянул вниз. Доббс снова расчихался..— У меня аллергический насморк, — извинился он, кончив чихать. Из носа у него текло, глаза слезились.
–- Эх, Доббс, Доббс. Не будь у тебя насморка, ты бы стал величайшим вожаком народных масс.
–- Полковник Кэткарт — убийца, — хрипло жаловался Доббс, запихивая в карман мокрый скомканный носовой платок цвета хаки. — Полковник Кэткарт погубит нас всех, если мы сами ничего не предпримем.
–- Может быть, он больше не увеличит норму вылетов? Может, дальше шестидесяти он не пойдет?
–- Он всегда повышает норму, и ты это знаешь лучше, чем я. — Доббс проглотал слюну и наклонился вплотную к Йоссариану. Лицо его напряглось, под бронзовой кожей на каменных челюстях заплясали желваки. — Скажи "валяй", и я завтра утром все сделаю. Ты понимаешь, что я тебе говорю? Я ведь говорил шепотом, правда?
Йоссариан отвел глаза, чтобы не видеть устремленного на него взгляда Доббса, полного жгучей мольбы.
–- Почему, черт возьми, ты один не пойдешь? — запротестовал Йоссариан. — Перестал бы трепаться со мной об этом, а пошел бы сам да и сделал.
–- Один я боюсь. Я вообще в одиночку боюсь действовать.
–- Тогда не впутывай меня в это дело. Я был бы последним кретином, если бы сейчас влип в подобную историю. Моей ране цена миллион долларов. Меня хотят отпустить домой.
–- Ты в своем уме? — воскликнул Доббс. — Кроме шрама, ты ничего не приобретешь. Едва ты высунешь нос из госпиталя, Кэткарт тут же пошлет тебя на боевое задание. Разве что нацепит перед этим "Пурпурное сердце".
–- Вот тогда я действительно убью его, — поклялся Йоссариан. — Я отыщу тебя, и мы сделаем это вместе.
–- Давай провернем все завтра, покуда у нас еще есть возможность, -взмолился Доббс. — Капеллан говорит, что. Кэткарт опять добровольно вызвался бросить наш полк на Авиньон. Меня могут убить до того, как ты выйдешь из госпиталя. Посмотри, как у меня дрожат руки. Я не могу управлять самолетом. Не гожусь.
Йоссариан не рискнул сказать "да".
–- Я, пожалуй, обожду. Посмотрим, что будет. А там что-нибудь сделаем...
–- Ты вообще ничего не будешь делать, вот в чем беда! — громким взбешенным голосом сказал Доббс.
–- ...Я делаю все, что в моих силах, — кротко объяснил капеллан Йоссариану после ухода Доббса из госпиталя. — Я даже ходил в санчасть, чтобы переговорить с доктором Дейнйкой: не может ли он вам чем-нибудь помочь.
–- Да, я вижу, что вы ходили в санчасть, — Йоссариан подавил улыбку. — И что же из этого вышло?
–- Они намазали мне марганцовкой десны, — застенчиво ответил капеллан.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68