Добрый день, – сказал он, обратившись к Изабель и мельком улыбнувшись Лили.
– Добрый день, милорд, – учтиво ответила Изабель, не обращая внимания на хмурый взгляд, который бросил на нее лорд Долтри, когда она улыбнулась лорду Хэнби. – Боже, какая отличная лошадь!
Лорд Хэнби вспыхнул от удовольствия и выпрямился в седле.
– Лошадь действительно отличная, – согласился он с нескрываемой гордостью. – Позвольте мне как-нибудь пригласить вас на верховую прогулку, леди Изабель. Я с удовольствием покажу вам приемы, которые могут вам пригодиться.
– На твоем месте, Хэнби, я не стал бы этого делать, – пробурчал лорд Долтри.
Метнув на него взгляд, Изабель ласково ответила лорду Хэнби:
– Мы с Лили будем чрезвычайно рады, милорд. Благодарю вас.
Лорд Хэнби посмотрел на Лили. Их взгляды встретились на долю секунды, и он снова повернулся к Изабель.
– Вы будете сегодня на балу у леди Пэбуорт, леди Изабель? Осмелюсь оговорить право на один танец с вами.
– Ха! – воскликнул лорд Долтри, словно ничего глупее в своей жизни не слышал.
Изабель наградила лорда Хэнби своей самой ослепительной улыбкой, той, которая сразила в Сомерсете такое количество мужчин, что Лили сбилась со счета.
– Это большая честь для меня, милорд. Лили и я будем рады каждая зарезервировать для вас танец.
Лили охнула про себя. Она не могла бы сказать, кто из них покраснел больше, она или лорд Хэнби, который лишился дара речи. Лили увидела, как лорд Грейдон сильнее сжал трость. У нее упало сердце, когда она подумала о том, не испытывает ли он неловкости, находясь в ее обществе.
– Пожалуй, я… – начал лорд Хэнби. Он явно был в смятении.
– Я уже зарезервировал вальс с леди Лилиан, – вдруг твердо сказал лорд Грейдон, – так же, как и танец во время ужина.
– А я вальс и кадриль, – вставил лорд Долтри. – Придется тебе выбирать из того, что осталось.
– Хорошо, – сказал лорд Хэнби, смущенно посмотрев на Лили. – Может быть, вы тогда оставите за мной первый контрданс, миледи? – Не дожидаясь кивка Лили, он повернулся к Изабель. – Леди Изабель, надеюсь, что вы еще не отдали свой танец во время ужина?
– Отдала, – поспешил ответить лорд Долтри. – Мне. Можешь взять кадриль. А теперь будь молодцом, Хэнби, отправляйся-ка.
– Да, мне, пожалуй, пора, – сказал лорд Хэнби, оскорбленный такой бесцеремонностью.
– Я не резервировала танец во время ужина! – заявила вдруг Изабель в ярости.
– Нет, вы это сделали, – упрямо возразил лорд Долтри. – Хэнби, тебе нужно, чтобы я еще раз сказал, или хочешь стать моим следующим партнером на тренировке по боксу у Джексона?
Лорд Хэнби взглянул на внушительную фигуру лорда Долтри, глаза его округлились, и он смиренно произнес:
– Меня вполне устроит кадриль, леди Изабель. Доброго вам дня, миледи. Грейдон. Долтри.
– Да вы просто невоспитанный, самоуверенный хам! – воскликнула Изабель, как только лорд Хэнби ускакал. – Как вы осмелились солгать!
Лорд Долтри посмотрел на нее с высоты своего роста.
– Я довольно хорошо отношусь к Хэнби. Во всяком случае, настолько, что хочу оградить его от дикой провинциалки, которая способна загнать одну из самых лучших его лошадей. Пока этот простофиля не растаял от взмаха ее ресниц.
Изабель вскинула зонтик с явным намерением опустить его на голову лорда Долтри.
Лили, охнув, наклонилась вперед, чтобы остановить Изабель, но лорд Грейдон с улыбкой перехватил ее руку.
– О, леди Гамильтон и мисс Гамильтон! – воскликнул он, когда очередной экипаж поравнялся с ними. – Какой приятный сюрприз.
– Лорд Грейдон! Действительно сюрприз, – обрадовалась сидящая в экипаже красивая женщина средних лет. Очаровательная молодая женщина, сидящая рядом с ней, улыбнулась сначала лорду Грейдону, а потом Лили. – Вы не представите нас вашим спутникам?
– С удовольствием, – сказал лорд Грейдон, а Изабель опустила свой зонтик.
Не прошло и пятнадцати минут, как Лили уже прогуливалась под руку с мисс Гамильтон в Кенсингтон-Гарденс, среди райского многоцветия. Рядом с ними шла леди Гамильтон в сопровождении лорда Грейдона. На некотором расстоянии от них, сзади, шли Изабель и лорд Долтри, и до Лили доносился их жаркий, но, к счастью, не слишком громкий спор.
Фрэнсис Гамильтон была почти одного возраста с Лили и очень похожа на друзей, которых Лили и Изабель оставили в Сомерсете. Эту милую приветливую девушку с золотыми кудрями и теплыми карими глазами нисколько не беспокоила немота Лили. Она быстро забирала записки, которые писала Лили, и разговор тек без пауз, словно Лили произносила слова, а не писала их. К тому же она прекрасно понимала жесты.
– Я очень надеюсь, что вы и леди Изабель сможете прийти на вечер для узкого круга, который моя мама устраивает на следующей неделе, леди Лилиан, – сказала мисс Гамильтон. – В основном соберутся литераторы, но мы будем также музицировать и играть в карты, так что, я уверена, вы обе получите удовольствие. Конечно, это не идет ни в какое сравнение с балом, который леди Пэбуорт дает сегодня. Надеюсь, что вы с вашей родственницей придете? О, отлично! Скажите, что вы собираетесь надеть. Я так рада, что мне не надо наряжаться в белое в этом сезоне. Мне смертельно надоел этот цвет.
У мисс Гамильтон был такой голос, какой всегда нравился Лили. Чистый, звучащий как колокольчик, мелодичный.
– Пожалуйста, скажите мне, какого цвета будет ваше платье? – спросила мисс Гамильтон. – Впрочем, вы такая красивая, что вам пойдет любой цвет.
От этого комплимента щеки Лили вспыхнули. Она улыбнулась Фрэнсис Гамильтон и покачала головой.
Мисс Гамильтон сжала ее руку и сказала серьезно:
– Это действительно так. Вы согласны, милорд?
– Конечно, согласен, – проговорил лорд Грейдон.
Лили не думала, что другая пара подошла к ним настолько близко. Она смущенно отстранилась и, подойдя к кусту роз, покрытому бело-розовыми цветами, сначала дотронулась до одного из светлых лепестков, а потом слегка приподняла юбку.
– Очень-очень мило, – одобрительно заметила мисс Гамильтон. – Умница, что выбрали такой красивый цвет. Вроде бы белый и в то же время не совсем белый. Как я хотела бы, чтобы мы додумались до этого, мама, когда у меня был первый сезон, а не покупали только белые платья.
Лорд Грейдон улыбнулся девушке и взял ее изящную руку.
– Вы мне очень нравились в этих платьях, – проговорил он, сердечно глядя на нее. – Вам идет белый цвет. – Склонив голову, он нежно поцеловал ее руку, которую все еще держал, и долгим взглядом посмотрел в глаза мисс Гамильтон.
Щеки Фрэнсис порозовели, по лицу разлилось удовольствие. Леди Гамильтон с одобрительной улыбкой смотрела на них.
Стоя неподвижно, Лили наблюдала за этой сценой, чувствуя себя так, словно была невидимкой и не принимала ни в чем участия. Они любят друг друга. Лорд Грейдон и мисс Гамильтон. А еще она поняла, что вряд ли было простым совпадением то, что они встретились сегодня здесь, или то, что мисс Гамильтон была так приветлива с ней.
Неужели они считают меня дурочкой? – подумала она с неожиданной яростью. Было достаточно скверно, что лорд Грейдон и лорд Долтри проявили неискренность, приглашая ее танцевать, но эта… эта доброжелательная жалость, эта показная доброта… были ненавистны ей! Она подумала о том, что ей следовало испытывать благодарность к лорду Грейдону за то, что он так старался ради нее, но почему-то не испытывала. Почему он это делал? Что заставляло его так себя вести?
– Вы… – услышала она сердитый голос Изабель, когда она и лорд Долтри подошли поближе, – самодур и тупоголовый хам.
– Да, но я по крайней мере способен ездить верхом, не загоняя лошадь до полусмерти, – ответил он. – Леди Изабель, – добавил он ледяным тоном.
Лили еще никогда не была так рада горячему нраву своей родственницы, как сейчас. И когда лорд Грейдон сказал с усмешкой: «Может быть, нам лучше уйти, пока в Кенсингтон-Гарденс не разгорелась война», она с готовностью позволила ему проводить себя до коляски.
Глава восьмая
Что-то случилось, подумал Грейдон, наблюдая за леди Лилиан Уолфорд, стоявшей в противоположном конце бального зала лорда и леди Пэбуорт. Что-то очень неприятное.
Она была красива неземной красотой в своем воздушном платье, цвет которого действительно очень напоминал те розы, с которыми она так очаровательно сравнила платье сегодня днем. Он прекрасно помнил тот момент, когда она рукой, затянутой в перчатку, показала на крошечные лепестки. Тогда она в последний раз улыбнулась ему, в последний раз взглянула с откровенной дружелюбностью, которую он находил такой милой. Казалось, что с тех пор прошла целая вечность.
Она вводила в заблуждение своим платьем тем не менее. Это было не просто розовое бальное платье. Это было творение, призванное символизировать зарю прекрасного нового дня. Тюлевая верхняя юбка была расшита сотнями… чего?.. бриллиантов?.. Каждое движение сопровождалось сиянием, сравнимым со звездами, затухающими в отблеске яркого утреннего света.
Волшебный эффект. Впрочем, оденься леди Лилиан в мешковину, все равно восхищенные взгляды всех присутствующих мужчин были бы прикованы к ней. Но дальше восхищения дело не шло. Бал длился уже более двух часов, а она еще ни разу не танцевала. Даже с ним.
Грейдон подошел к ней с намерением осуществить свое право на вальс и остался стоять с протянутой рукой, с застывшей на губах обаятельной улыбкой. Он выглядел и чувствовал себя дураком, не зная, что ему делать. Никогда раньше ему не приходилось быть отвергнутым, когда он приглашал кого-нибудь танцевать. А она… она просто смотрела на него – пристально и вроде бы с отвращением. Она даже не написала ему записки на листочке из ее золотого футляра, как делала многократно в течение дня. Она пренебрежительно общалась с ним через леди Изабель, которая явно была в замешательстве оттого, что леди Лилиан заявила, что ему совсем не обязательно танцевать с ней.
Не обязательно, сердито думал Грейдон, наблюдая за ней. Что, черт возьми, это значило? У него было столько неприятностей из-за нее, а она теперь без всяких причин отталкивала его. От одной мысли о том, через что ему пришлось пройти, чтобы гарантировать ей несколько танцев, его руки сжались в кулаки. Сиборн Мэргейт даже имел наглость заявить, что будет танцевать с немой леди Лилиан, только если Грейдон продаст ему свою черную охотничью собаку, которую он приобрел в прошлом году. И вот теперь оказалось, что эта жертва напрасна. Она отвергла Сиба так же холодно, как и всех остальных.
Приятно было полюбоваться, как спесивому красавцу лорду Мэргейту первый раз в жизни отказали. Он выглядел совершенно сраженным. Однако Грейдона это не очень утешило, ему хотелось свернуть нежную шейку неблагодарной леди Лилиан.
Она стояла рядом со своей невесткой и леди Изабель точно так же, как несколько дней назад в зале у Олмэка. Но тогда она казалась совсем беспомощной. Сейчас же леди Лилиан выглядела ни больше ни меньше неприступной крепостью. Ее родственницы пребывали в растерянности. Изабель тоже попыталась было отказывать кавалерам. Но лорд Долтри не захотел принимать отказ и чуть ли не насильно вытащил грозно смотрящую молодую леди танцевать с ним вальс. Когда танец закончился, он подвел Изабель к ее матери и решительно направился к Грейдону.
– Она расстроена, – тихо сказал он. – Я имею в виду Изабель. Кажется, леди Лилиан провела остаток дня, запершись в своей спальне, после того как мы привезли их домой. Примерно через час к ней заходил Кардемор, а когда вышел, казался недовольным.
– Черт, – пробормотал Грейдон, – что-то не так, хотя не могу понять, что именно. Она была всем довольна сегодня днем.
Долтри, приняв бокал бургундского от проходившего мимо них лакея, заметил:
– На обратном пути в Уилборн-Плэйс она выглядела очень угрюмой.
– Я начинаю думать, что уже ничего не понимаю, – ответил ему Грейдон. – За исключением того, что я потратил все это утро на напрасные визиты. Я не собираюсь терять Сан-Кэтирс только из-за того что одна прелестная особа ни с того ни с сего лишилась разума.
Сказав это, он устремился через весь зал.
Мелькнувшее на лице Лили удивление, когда она увидела, что он направляется к ней, почти тут же сменилось холодным выражением, которое не сходило с ее лица почти весь вечер.
Прежде чем повернуться к объекту своего гнева, Грейдон вторично за этот вечер поприветствовал леди Маргарет и леди Изабель.
– Сейчас заиграют вечерний танец, насколько я знаю, леди Лилиан. Вы окажете мне честь, если позволите быть вашим партнером.
Подняв руку в белой перчатке, она отрицательно покачала рукой. Он услышал, как леди Изабель расстроенно произнесла:
– Она сказала: «Большое спасибо, милорд, но боюсь, что я не готова танцевать сейчас».
Грейдон не был особенно искушен в языке жестов, но прекрасно понял, что леди Лилиан не произнесла ничего даже отдаленно похожего на эти учтивые слова.
– Тогда, может быть, вы хотите прогуляться по саду? Вечерний воздух дышит свежестью.
Грейдон увидел, как ее ясные голубые глаза вспыхнули такой же сильной яростью, какую испытывал и он. Она снова подняла руку, но, прежде чем она успела сделать отвергающий жест, Грейдон схватил ее руку и крепко сжал.
– Очень вам признателен, миледи, – сказал он, насильно кладя ее ладонь на свою руку. Обращаясь к леди Маргарет, которая отвлеклась, с удивлением наблюдая за тем, как лорд Долтри вторично утащил ее дочь танцевать, он сказал: – Обещаю вам вернуть вашу племянницу к ужину, мадам.
Вести леди Лилиан в сад было все равно, что тащить якорь через весь зал. Оказавшись на открытой веранде, она снова попыталась обрести свободу. Однако там сидели, наслаждаясь ночной прохладой, еще несколько пар, а то, что Грейдон собирался сказать леди Лилиан, требовало уединения. Он еще сильнее сжал ее руку, кивнул нескольким знакомым и решительно увлек ее вниз по лестнице в темноту сада.
– Сюда, – сказал он, когда они приблизились к уединенной скамейке. – Вот подходящее место.
Лили вырвалась.
Устремив на него взгляд, она открыла рот и произнесла:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25