В феврале шел снег. В марте лили дожди. Сейчас был апрель, приближалась Пасха, а на весну и намека не было. Нельзя сказать, чтобы Грейдона особенно беспокоила погода. На праздники он собирался поехать домой, в Сан-Кэтирс, к Лили. Считал часы.
Он когда–то сказал ей, что жить в Лондоне без нее все равно что жить в аду. Но это было преуменьшением. Он не жил вообще. Никаких радостей, никаких удовольствий. Ничего, кроме тоски по жене. За последние недели лорд Грейдон приобрел репутацию человека угрюмого, с ужасным характером. Невоспитанного грубияна, не умеющего прилично вести себя в обществе. Каждого, кого он встречал в салонах, он считал если не ответственным за свою разлуку с Лили, то поддерживающим те идиотские законы света, из-за которых ему пришлось оставить ее в Сан-Кэтирсе. Он появлялся на балах и обедах, но не танцевал, не улыбался и не принимал участия в светских беседах. В парламенте он ко всем придирался, спорил, и, самое ужасное, необоснованно. В последнее время он слишком много пил и мало спал. Ночами, измотанный до предела, он сидел и писал Лили. Но она перестала отвечать на его письма, прошли недели с тех пор, как он получил ее последнее холодное вежливое послание. Если она сердилась и хотела наказать его, то выбрала лучший способ сделать это. Он был беспредельно несчастен.
– Могу я вам чем-нибудь помочь, лорд Грейдон?
Грейдон поднял глаза от книги, в которую уставился невидящим взглядом.
– Я возьму это. – Он протянул книгу торговцу.
– «Лекции по английской поэзии», – одобрительно кивнув, сказал тот. – Один из лучших трудов на эту тему, смею вас заверить. Подождете, пока ее упакуют, милорд, или хотите, чтобы мы прислали ее вам домой? – Он бросил взгляд на улицу через витрину книжной лавки. – Дождь и не думает утихать.
– Пришлите домой, – попросил он и взял свои шляпу и трость с вешалки у двери.
– Милорд, – поспешно сказал книготорговец, идя следом за ним, – позвольте мне отправить одного из служащих за вашим экипажем.
– Не надо, я справлюсь сам. – Грейдон взялся за ручку двери. Похоже было, что вот-вот начнется ураган.
Порыв ветра обрушился на него, как только он открыл дверь и шагнул на тротуар. Струи дождя хлестали по лицу, Грейдон, чертыхаясь про себя, прикрыл глаза рукой и собрался было двинуться навстречу своему экипажу, но тут его чуть не сбила с ног закутанная в темное фигурка.
– О! – раздался женский голос. – Простите!
– Фрэнсис? – удивленно воскликнул он, увлекая девушку под навес книжной лавки. – Мисс Гамильтон?
Она взглянула на него из-под капюшона, и он увидел, как на ее хорошеньком личике мелькнуло не меньшее удивление.
– Лорд Грейдон!
– Что вы делаете на улице в такую погоду? – Он вгляделся в сырую мглу. – Где ваша служанка? Ваша коляска? Как это леди Гамильтон отпустила вас одну на улицу?
Ее лицо было мокрым, то ли от дождя, то ли от слез. Всхлипнув, она покачала головой.
– Она не знает, что я на улице. Пожалуйста, не бранитесь. – Она умоляюще схватила его за рукав. – Мне надо было уйти из дома, хоть ненадолго.
Он в недоумении смотрел на нее.
– В такую погоду?
– В любую погоду. Мне так плохо. Я хотела хоть час побыть одна.
– Вот моя коляска. – Он взял ее за локоть, когда кучер остановил лошадей. Лакей спрыгнул, чтобы распахнуть дверцу, и Грейдон торопливо помог девушке подняться в экипаж. – Я отвезу вас домой, – сказал он, усаживая ее.
– О нет! Пожалуйста!
– Мисс Гамильтон, вы промокли насквозь, – сказал Грейдон, укрывая ее толстым пледом, – и можете простудиться. Такого я не могу позволить. – Он сел на противоположную скамью, довольный тем, что наконец укрылся от дождя.
Сидящая напротив него Фрэнсис качала головой. Растерянная и жалкая, она пыталась что-то сказать, как вдруг разразилась слезами и закрыла ладонями лицо.
– Фрэнсис, моя дорогая! – Он наклонился и коснулся ее колена. – Что случилось?
– Умоляю, не отвозите меня домой, – рыдая, выдавила она. – Не сразу.
– Ну, хорошо. Сначала я отвезу вас к себе и напою чаем. Будем надеяться, что нас никто не увидит.
Спустя полчаса они уютно сидели в гостиной и пили горячий чай перед камином. Грейдон переоделся в сухое и уговорил Фрэнсис найти себе что-то теплое в шкафу Лили. Такое поведение вполне могло посчитаться скандальным, но сейчас это их беспокоило меньше всего.
– Ваши родители не позволили мистеру Кассину сделать официальное предложение? – спросил он, потягивая чай.
– Папа не разрешает ему даже появляться в нашем доме, – ответила она, неподвижно глядя в огонь. – Я была уже готова сбежать к Чарльзу и обвенчаться тайно. Мы могли уехать в Гретна-Грин, но…
– Но он не согласился, я уверен, – подсказал Грейдон.
Она кивнула.
– Да. Он отказался стать причиной моего разрыва с родителями. Я умоляла его изменить решение. – Ее глаза наполнились слезами. – Но он сказал, что будет лучше, если мы попытаемся забыть друг друга. Он даже… – она прерывисто вздохнула, – даже не ответил ни на одно мое письмо.
– О Фрэнсис, – грустно сказал он. – Я сожалею. Мне следовало самому поговорить с вашими родителями в тот день, когда мы решили расторгнуть наше соглашение. Я не должен был разрешать вам одной делать это. Они были очень разгневаны?
– Страшно. Папа был в ярости, а мама все время плакала. Видимо, я недооценила их надежд на титулованного зятя. Я знаю, что должна постараться найти подходящего жениха, ради них, а не ради себя. – Она беспомощно приложила ладонь ко лбу. – Но я просто не могу. Я никогда не выйду замуж и молю Бога только об одном, чтобы мои родители смирились с этим. Я смертельно устала от Лондона.
Чувство вины захлестнуло Грейдона. Это из-за него она оказалась в таком отчаянном положении.
– Я вас хорошо понимаю, потому что сам устал от Лондона и здешней суеты. Но я бы советовал вам подумать. Множество достойных мужчин отдали бы все за честь сделать вас своей женой. Я понимаю, что ваше сердце принадлежит мистеру Кассину, но нельзя же до конца дней находиться в зависимости от отца.
Она на секунду прикрыла глаза. Вид у нее был измученный и печальный.
– Мне невыносимо быть здесь, ходить на балы и приемы, – прошептала она. – Сплетни и взгляды. Повсюду. Это так тяжело.
– О Фрэнсис. – Он взял ее руку и задержал в своей. – Фрэнсис, что же я наделал? Как я могу это исправить?
Она взглянула на него с легкой улыбкой.
– Вы виноваты в этом, милорд, не больше, чем я сама, или мистер Кассин, или мои родители. Или леди Лилиан. Просто мы не соответствуем канонам нашего общества. Пожалуйста, не беспокойтесь о том, что случилось. Мне стыдно, что я обременяю вас своими проблемами, когда у вас и самого их хватает. Как леди Лилиан? Расскажите мне.
Он со вздохом откинулся на спинку кресла.
– Она обижена на меня за то, что я оставил ее в Сан-Кэтирсе. Не хочет даже отвечать на мои письма. Я бы так хотел, чтобы она была здесь, со мной!
– Правда? – спросила Фрэнсис. – Даже несмотря на все эти ужасные слухи, которые бродят по городу? Не хотите же вы, чтобы на нее вылилась вся эта злобная грязь.
Он устремил на нее пытливый взгляд.
– Так, значит, это правда, – пробормотал он. – Расскажите мне, что именно говорят, прошу вас, Фрэнсис.
– Милорд, разве вы не слышали? О том, что лорд Кардемор путем шантажа заставил вас жениться на леди Лилиан? Одни утверждают, что он скупил все ваши долги, а другие – даже то, что в его руках документы на Сан-Кэтирс. Хотя я понимаю, что это глупость. Ваша наследственная собственность, безусловно, полностью закреплена за вами и не подлежит отчуждению.
Грейдон почувствовал, как кровь отливает у него от лица. Он окаменел. Он едва мог говорить. Все оказалось гораздо хуже, чем он предполагал.
– Где вы все это слышали? Кто вам сказал?
Она с огорчением посмотрела на него.
– Первым заговорил об этом мой отец. Он с готовностью поверил слухам, ведь оказывалось, что не я виновата в расторжении нашего соглашения. Но об этом говорили и другие. Грейдон! – воскликнула она, когда он с проклятиями встал и швырнул свою хрупкую чашечку в камин. – Только не говорите мне, что это правда!
Он с трудом взял себя в руки.
– Простите. Я не знаю, что вам сказать. Собственность на Сан-Кэтирс не закреплена за мной. И я влез в долги. Я хотел провести мелиорацию земель. – Он хрипло засмеялся, издеваясь над самим собой. – Хотел сделать Сан-Кэтирс лучше, а почти потерял его.
Она коснулась нежной рукой его рукава, и он осознал, что она стоит рядом с ним.
– Значит, это правда? Но я знаю, что вы очень сильно полюбили леди Лилиан, а сердцу не прикажешь. Такое даже лорду Кардемору не под силу.
Грейдон тяжело вздохнул и повернулся, чтобы взять ее руки в свои. Она была такой милой и доброй.
– Это правда, – подтвердил он и рассказал ей все без утайки. – Я очень люблю Лили. Что мне делать? Если она узнает об этом, она подумает, что я женился на ней потому только, что меня шантажировал Кардемор.
– Она, несомненно, поверит правде, когда вы расскажете ей. И, конечно, она знает, что вы ее любите. Роль ее брата во всем этом – вот что причинит ей боль.
Еще девять месяцев назад ему было совершенно все равно, возненавидит Лили своего брата или нет, но с момента их женитьбы Грейдон лучше понял, какие чувства испытывает Лили к этому дьяволу.
– Вот от этой боли я и хочу ее избавить. Но каким образом это все стало известно? Я ничего не знал об этом, пока вы мне не рассказали. Никто из посвященных лиц не мог рассказать об этом.
– Это могло просочиться даже от кого-нибудь из слуг. Какая разница, милорд, раз все уже вышло наружу. Если существует какой-то способ оградить леди Лилиан, вы должны сделать это!
– Но как?
Она высвободила свои руки и задумчиво повернулась к камину.
– А вы не могли бы привезти ее в Лондон, чтобы все увидели, как вы любите друг друга?
Он покачал головой.
– Я не могу этого сделать, пока не улягутся слухи.
– Ну тогда не могли бы вы и лорд Кардемор появляться в обществе вместе для демонстрации взаимной симпатии? Тогда все, несомненно, поверят в то, что между вами никакой шантаж невозможен.
– Это было бы лучше всего, если бы лорд Кардемор не намеревался прибыть в Лондон только после Пасхи.
– О Господи. Тогда, пожалуй, вы правы. Вам надо держать ее подальше от Лондона. Возможно, даже до конца сезона.
– Разумеется. Но это моя проблема, не ваша, Фрэнсис. – Он взял ее руку и сжал ее.
Они стояли и смотрели друг на друга, охваченные печалью.
– Позвольте мне оказать вам хоть какую-то услугу, Фрэнсис. Позвольте сопровождать вас на некоторые выходы. Может, это вас немного поддержит.
– О Грейдон, даже не знаю, – снова сказала она с тоской. – Опять пойдут разговоры, если увидят нас вместе.
– Вся наша жизнь сейчас наполнена ими. Разве не так? Мы должны показать всем, что мы просто хорошие друзья, а не любовники. Я буду абсолютно верен своей жене, а вы будете танцевать и флиртовать на моих глазах без всякого моего возражения со всеми мужчинами, которые будут за вами ухаживать. Я не буду вам мешать, Фрэнсис.
Она замялась, потом слабо улыбнулась и кивнула.
– Хорошо, милорд Грейдон. Раз вы этого хотите, я согласна.
Глава двадцатая
Лили праздновала Пасху одна. В одиночестве ходила в церковь, а потом в одиночестве ужинала, сидя во главе обеденного стола, что так часто делала в последние три месяца. Сегодня, сидя у камина, она решила, что с нее достаточно. Ее муж стыдится ее и не хочет появляться в ее обществе. Это было ясно, несмотря на его письма, в которых он клялся в обратном. Но она вышла замуж за лорда Грейдона не затем, чтобы сидеть в заточении в провинции, пока он коротает время, месяц за месяцем, в развлечениях лондонского сезона. Она не собиралась больше ждать его разрешения на то, чтобы явиться в Лондон.
Он говорил, что пришлет за ней и будет часто ее навещать, но не сделал ни того, ни другого.
Его письма дышали страстью, любовью и раскаянием. Он клялся, что скучает по ней, но ни разу не попросил приехать к нему. Видимо, она в нем ошиблась. Она считала его неспособным на ложь, а теперь выходит, что ему нельзя доверять. Если он не лгал ей, тогда почему не просил приехать к нему?
Этому было только одно объяснение. Лили решила доказать ему его неправоту. Она научится говорить красиво, чего бы ей это ни стоило. Она будет работать без устали, пока не станет говорить нежнее, чем самые изысканные дамы из светского общества. И тогда она никогда не позволит лорду Грейдону забыть, как ужасно он с ней поступил, бросив одну.
Это была злая мысль, но ей теперь все равно. Прошли те дни, которые она проводила в тоске и в ожидании весточек от мужа. Он даже представить себе не мог, что ей пришлось пережить в Сан-Кэтирсе в его отсутствие.
В тот же день, как Грейдон уехал из Сан-Кэтирса, слуги начали относиться к ней так, словно она была милым, несмышленым ребенком, чьи попытки общаться с ними были по меньшей мере забавными. В отсутствие хозяина они вообще старались общаться с ней как можно меньше. Лили снова стала невидимкой, и огромный дом выглядел снова так, будто в нем не было никого, кроме прислуги. О, они не игнорировали ее полностью. Она была накормлена, вымыта и ухожена, словно домашний зверек, требующий заботы. С ней не заговаривали до тех пор, пока она сама не делала таких попыток. Ее ни о чем не спрашивали, если она сама не высказывала никаких желаний. И даже в этом случае ее просьбы часто оставлялись без внимания.
Какое-то время она надеялась на то, что ее свекровь и золовки приедут в Сан-Кэтирс и составят ей компанию. Но вскоре после отъезда Грейдона она получила известие от вдовствующей графини, в котором говорилось, что она и ее дочери решили провести последние месяцы года, путешествуя со своими лондонскими друзьями по Греции и Италии, дабы ознакомиться с новыми средствами лечения некоторых распространенных заболеваний. Лили была рада за путешественниц, но ей стало еще больше жалко себя.
Дженни была в ярости из-за того, как отнеслись к ее любимице, но Лили удержала ее от упреков, все еще надеясь, что Грейдон пришлет за ней. Но он не собирался этого делать, а Лили не собиралась оставаться в Сан-Кэтирсе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25