https://wodolei.ru/catalog/akrilovye_vanny/
Если вы не слишком устали, разумеется.
Все еще не смотря в его сторону, она взглянула на столик.
– Я подумала, что вы решили сыграть с кем-то из ваших деловых партнеров. Вы имеете обыкновение заниматься важными делами по вечерам. – Она аккуратно повесила свою шелковую шаль на спинку ближайшего стула и положила перчатки. – Я не слишком устала.
Он поставил для нее стул и, провожая ее к столику, спросил:
– Принести вам вина? У меня есть ваш любимый испанский херес. – Открыв стеклянный шкафчик, он достал хрустальный графин и маленькую рюмку. – А еще есть французское шампанское, которое, насколько я помню, вы с удовольствием пили.
Она с удивлением взглянула на него и слегка кивнула.
– Хереса будет достаточно, спасибо, Эрон.
Она назвала его по имени впервые с того злополучного дня на Бонд-стрит. Он затаил дыхание. Его рука, когда он наливал ей херес, слегка дрожала.
– Посмотрим, что вы скажете, когда я нанесу вам сокрушительное поражение в шахматы, мадам. – Он протянул ей рюмку и занял свое место напротив. – Будем заключать пари?
Она хмыкнула, откинулась на спинку стула и подняла на него взгляд.
– Мне следовало догадаться, что вы что-то замышляете. Негодник. Неужели вы потребуете от меня быть полюбезнее с вашими деловыми партнерами?
Граф чуть не расхохотался. Раза два она встречалась мимоходом с его сомнительного вида помощниками и открыто выразила свое неприятие.
– Ничего такого ужасного. Я обещаю, – успокоил он ее. – Победитель сможет выбрать себе приз в конце игры.
– Эрон, – начала она, с подозрением глядя на него. – Чего вы хотите?
Каждый вечер проводить с вами по часу здесь, пока вы не уедете. Ничего больше. Неужели вам это так ненавистно? Но эти слова прозвучали бы так сентиментально и глупо, что он не решился произнести их вслух.
– Пусть это будет сюрпризом, – ответил он. – Вот выиграю, тогда узнаете. Я даже не буду спрашивать, чего захотите вы, если выиграете. Видите, я вам полностью доверяю.
– Прекрасно. – Она отставила рюмку. – Тогда начнем.
Первые минуты, пока они делали начальные ходы, прошли в молчании. Потом Кардемор спросил:
– Как я понимаю, ваш вечер у Бьючампов прошел удачно?
– Вы совсем так не думаете, Эрон. Пожалуйста, не издевайтесь. Это было совершенно ужасно. Все глазели на нас и перешептывались.
– Чепуха, – сказал он, не отрывая взгляда от доски. – Ваш отец, герцог, хоть и не очень часто наезжал в Лондон, но он слишком почитаем в этой стране, чтобы его дочь подвергали за что-то осуждению. А лорд Грейдон присутствовал при этом провале?
– Да. Он приходил с мисс Гамильтон. Я симпатизирую этому молодому человеку, но в тот момент готова была отодрать его за уши.
– Что вы говорите! Что же лорд Грейдон сделал такого, чтобы вызвать столь буйные чувства?
Леди Маргарет подняла на него глаза.
– Он держался строго и вел себя с Лили с холодной учтивостью. И это после того, как она в него влюбилась! Не смотрите на меня так, Эрон. Вы прекрасно знаете, что она испытывает к нему нежные чувства. Во всяком случае Лили привыкла думать о нем как о близком друге, а он вел себя с ней так, словно она была совершенно чужой, и вы сами видели, как это повлияло на нее.
– Действительно, она приехала в довольно подавленном настроении, – согласился Кардемор. – И она, и Изабель. Не говорите мне только, что лорд Долтри вел себя так же ужасно.
– Хуже, – сказала она. – Он вообще не появился.
– О Господи!
– Да. Изабель была удручена. Это был первый вечер со времени приема в зале у Олмэка, когда он не ходил за ней по пятам. Она разрывалась между беспокойством о его здоровье и желанием его убить.
– Бедная Изабель, – сказал Кардемор и добавил: – И бедный Долтри. Какая пара! Вам нравится, Маргарет?
– О, я с удовольствием бы приняла такого зятя, – сказала она. – Но мне бы хотелось, чтобы их отношения стали менее бурными. А то я каждую минуту опасаюсь, что они вот-вот ринутся к алтарю.
Кардемор хмыкнул.
– Клянусь, я чувствую себя таким старым, думая о том, что и у Изабель, и у Лили уже есть поклонники. Ведь только что они были маленькими девчушками. Или я так много пропустил за пять лет отсутствия?
Она посмотрела на него с такой неожиданной и неприкрытой нежностью, что ему пришлось опустить глаза.
– Вы пропустили много, – сказала она. – Они были подростками, когда вы уехали, а теперь превратились в молодых дам. И притом прелестных. Мы приложили все усилия для этого, Эрон.
– Скорее, вы.
– Нет, мы оба. Вы заменили Изабель отца. Не говоря уж о том, сколько хорошего вы сделали для Лили.
Кардемор подумал о тех планах, которые он строил для своей сестры, о темных замыслах и уловках, связанных с ними. Если бы Маргарет узнала когда-нибудь правду об этом, она бы навсегда перестала с ним разговаривать.
– Не столько, сколько я бы хотел сделать, – пробормотал он, двигая вперед одну из своих пешек.
– Не будем говорить об этом, – спокойно возразила Маргарет, и он понял, что она почувствовала его неловкость. – Хотя я беспокоюсь о Лили.
– Вы не должны этого делать. Чем бы ни был недоволен лорд Грейдон, это скоро пройдет. Уверяю вас.
– Мне не нравится, как это звучит. – Она взяла коня и, подумав, переставила его. – Вы не будете вмешиваться, Эрон. Обещайте мне это.
– Конечно, – солгал он. – Вам не о чем беспокоиться. Я буду кротким и послушным, как ягненок. – Он съел ее коня своим слоном и, широко улыбнувшись, поставил фигурку со своей стороны доски.
– Кротость и послушание – это слова, которые не очень вяжутся с вами, милорд. Я хочу, чтобы вы оставили Грейдона в покое. Он не сделал ничего плохого. И я уверена, что своей холодностью он хотел поправить положение. К сожалению, Лили гораздо важнее его общество, чем то, что думает о ней свет. Она привязалась к нему.
– Я знаю, – спокойно ответил Кардемор, передвигая ладью на три клетки вперед, чтобы загнать в угол ферзя Маргарет.
– Если бы не леди Гамильтон, вечер был бы полностью испорчен. Таких решительных молодых дам мне еще не приходилось встречать.
Эта фраза привлекла внимание Кардемора, и он поднял голову.
– Мисс Гамильтон? Решительнее, чем Изабель? Это невозможно.
– И все же это так. Мисс Гамильтон была достойна восхищения. Она обратилась с такой прочувствованной речью к группе молодых дам, судачивших о Лили, что чуть не довела их до слез к концу своего выступления. Клянусь. – Она сделала элегантный ход и спасла своего ферзя. – Кажется, это очень тронуло мистера Кассина.
– Правда? – Кардемор начал бояться, что проиграет. – Я не думал, что ему будет интересно в этом жеманном обществе. Он выглядел не очень довольным, когда я предложил ему сопровождать вас этим вечером.
– Он остался доволен. И мисс Гамильтон не меньше. Они вместе ужинали. Его работа с глухонемыми привела ее в восхищение. А он точно так же восторгался ее работой в фонде помощи сиротам.
– Господи, – тихо проговорил Кардемор. – Прошу извинения за то, что передал это приглашение вам. Если бы я знал, что это выльется в такое слезливое событие, я бы швырнул это приглашение в камин в тот же момент, как оно прибыло. – Он пошел слоном, вновь угрожая ее ферзю.
– Чем скорей мы покинем Лондон, тем лучше. – Ее ферзь спасся от его атаки.
– Разве вы жалеете, что приехали, Маргарет?
– Мне с самого начала не очень хотелось приезжать, вы же знаете. Шах. – Ее ладья заняла позицию, угрожающую его королю. – Я волновалась за Лили, но все же пришла к выводу, что эта поездка будет полезна девочкам. Тем не менее, я думаю, нам лучше уехать до тех пор, пока чувства Лили не окрепли. Ей и так придется долго приходить в себя, когда мы вернемся в Сомерсет. Оправиться от первой любви нелегко.
Нахмурившись, он вывел своего короля из-под удара ее ладьи.
– Но захочет ли Лили рано возвращаться домой? Вот в чем вопрос.
– Не думаю, что захочет, – проговорила леди Маргарет, постукивая пальцем по подбородку. – Обе, и она и Изабель, будут этому противиться, если не произойдет какой-нибудь катастрофы. Например, лорд Грейдон официально обручится с мисс Гамильтон. Или лорд Долтри потеряет весь свой интерес к Изабель. Во всех других случаях, как я понимаю, вы обречены нас терпеть, Эрон. А теперь вам мат.
Она передвинула ферзя на четыре клетки вправо и победно улыбнулась.
Склонившись над доской, он внимательно оглядел позицию и с глубоким вздохом откинулся на спинку стула.
– Так и есть. – Употребив всю свою железную волю, он скрыл разочарование. – И когда я научусь не проигрывать, Маргарет? Хорошо. Что же вы хотите в качестве приза? Новое платье? Что-нибудь для девочек?
– Так, – сказала она задумчиво, беря свою рюмку с хересом и допивая его. – Полагаю, просьба вернуться и жить с нами в Кардемор-Холле выходит за рамки обычной просьбы?
– Несколько, – сказал он сухо.
– Я так и думала. Тогда, может быть… – она запнулась, – танца могло бы быть достаточно. В вашем бальном зале, разумеется. Не можем же мы нормально танцевать здесь, где мешает мебель.
– Танец, – тусклым голосом повторил он. – В моем бальном зале.
– Да.
– На балу в честь Лили и Изабель.
Она покачала головой.
– Нет. Сегодня. Сейчас.
Кардемор испугался, что она действительно этого хочет. Он никогда не заключал ее в свои объятия, не считая коротких моментов при встречах или расставаниях. Он был не настолько глуп, чтобы идти дальше этого.
– Там нет света. – Его гибкий ум хватался за любой предлог, чтобы избежать глупого положения. – И музыки тоже нет.
Она отодвинула стул и встала.
– Я ничего не имею против темноты. Мы можем захватить с собой пару свечей. А мелодию я напою. Эрон… – обратилась она к нему с полуулыбкой, – не говорите только, что боитесь танцевать со мной.
Он боялся. До дрожи в коленях. Но он не собирался в этом признаваться. Вместо этого он изобразил на лице нетерпение и тоже отодвинул стул.
– Конечно, нет. Но слуги подумают, что мы оба сошли с ума. Прекрасно, миледи. Если вы хотите станцевать какой-то дурацкий танец, я не стану возражать. – Он прошел мимо нее, чтобы открыть дверь библиотеки. – И если я отдавлю вам ноги, надеюсь, вы вспомните, что прошло много времени с тех пор, как я занимался подобными глупостями. Если память мне не изменяет, это было в десятилетнем возрасте.
Посмеиваясь, она взяла канделябр и зажгла свечу от ближайшей лампы.
Последние годы бальный зал Уилборн-Плэйса пустовал. И сейчас, заброшенный и тихий, он выглядел довольно уныло. Кардемор озирал его с выражением, отражающим его внутреннее состояние, то есть обреченно.
– Маргарет, вы уверены, что вам действительно этого хочется? – Его тон был вежливым, почти бесстрастным. – Вряд ли это достойная награда за вашу победу. Я видел красивый браслет с сапфирами в «Ранделл энд Бриджис» на прошлой неделе, который подошел бы вам.
– Если он вам так нравится, – сказала она, идя через зал, чтобы поставить канделябр на покрытый пылью рояль, – лучше подарите его своей любовнице, а не какой-то там невестке.
О Господи! Уж лучше бы она убила его.
– Возможно, я так и сделаю, – грубовато ответил он.
– Вы когда-нибудь танцевали с ней? С вашей любовницей?
– Нет.
– Тогда передайте ей браслет с моим благословением. – Она повернулась. – Ну, сэр, вы готовы заплатить проигранное пари?
Он кивнул.
– Что это будет? Контрданс? Вальс?
– Вальс, если вы не возражаете.
– Я только наблюдал за тем, как это делают другие, – сказал он, кладя свою, по его мнению, самую огромную и безобразную ручищу на земле на ее тонкую талию. – Вы должны извинить меня, если будет не совсем то. – Он поднял вторую руку в ожидании. Через мгновение он почувствовал, что у него перехватило дыхание, и испугался, что она может это заметить.
Маргарет вложила свою руку, свободную от перчатки, в его ладонь, и Кардемор с изумлением подумал, что она тоже дышит слишком глубоко.
– Мне неважно, будет это то или не то, Эрон. Я напою?
– Пожалуйста. Медленно, если можно, а то я никогда не решусь начать.
Она стала напевать знакомую мелодию вальса. Через несколько секунд он медленно и осторожно повел ее в танце, держа как можно дальше от себя. Тщетно Кардемор пытался сосредоточиться на танцевальных па, все его внимание было поглощено другим – запахом ее духов, теплом ее тела и ее глубоким волнующим голосом.
Его тело отреагировало и напряглось в тот же момент, как только он осознал, что они действительно будут танцевать, что он будет касаться ее, а возможно, даже прижимать к себе. Граф не был склонен к чисто романтической любви. Он любил ее так, как мужчина любит избранную им женщину, и этой любви сопутствовало неизменное страстное желание. Если бы он любил ее меньше, хоть чуточку, она бы уже давно принадлежала ему.
Она прижалась теснее, несмотря на все его усилия держать ее на расстоянии. Звук ее голоса становился неровным, как и ее дыхание.
– Маргарет, – пробормотал он, пытаясь предостеречь ее.
Но она либо не слышала его, либо не обращала внимания. Продолжала мурлыкать, глядя на него и двигаясь в такт мелодии.
Он не знал, как долго они танцевали и в какой момент она перестала напевать. Они просто медленно кружились, все больше и больше сближаясь, пока наконец ее тело не оказалось тесно прижатым к нему. Она должна была почувствовать, что сделала с ним, каким сильным было его желание. Он пристально смотрел на нее. Она была теперь так близко, что он чувствовал тепло ее дыхания. Приблизив свои губы к ее губам, он подумал о том, что ему безразлично, даст ли она ему пощечину или оттолкнет с отвращением. Она не могла ввергнуть его в более ужасное состояние, чем то, в котором он уже пребывал. Он ощутил ее губы, нежные, теплые и влажные. Годами он мечтал поцеловать ее, но реальность далеко превзошла его ожидания. Он слегка оторвался от ее губ и, к своему полному изумлению, почувствовал, что ей это не понравилось. Она подняла прохладную руку и погладила его по щеке. Потом прижалась к нему, словно сама жаждала его.
– Эрон, – простонала она. – О Эрон.
Он нежно поцеловал ее губы и заглянул в глаза. Его рука скользнула ей под юбки.
– Маргарет… – прошептал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
Все еще не смотря в его сторону, она взглянула на столик.
– Я подумала, что вы решили сыграть с кем-то из ваших деловых партнеров. Вы имеете обыкновение заниматься важными делами по вечерам. – Она аккуратно повесила свою шелковую шаль на спинку ближайшего стула и положила перчатки. – Я не слишком устала.
Он поставил для нее стул и, провожая ее к столику, спросил:
– Принести вам вина? У меня есть ваш любимый испанский херес. – Открыв стеклянный шкафчик, он достал хрустальный графин и маленькую рюмку. – А еще есть французское шампанское, которое, насколько я помню, вы с удовольствием пили.
Она с удивлением взглянула на него и слегка кивнула.
– Хереса будет достаточно, спасибо, Эрон.
Она назвала его по имени впервые с того злополучного дня на Бонд-стрит. Он затаил дыхание. Его рука, когда он наливал ей херес, слегка дрожала.
– Посмотрим, что вы скажете, когда я нанесу вам сокрушительное поражение в шахматы, мадам. – Он протянул ей рюмку и занял свое место напротив. – Будем заключать пари?
Она хмыкнула, откинулась на спинку стула и подняла на него взгляд.
– Мне следовало догадаться, что вы что-то замышляете. Негодник. Неужели вы потребуете от меня быть полюбезнее с вашими деловыми партнерами?
Граф чуть не расхохотался. Раза два она встречалась мимоходом с его сомнительного вида помощниками и открыто выразила свое неприятие.
– Ничего такого ужасного. Я обещаю, – успокоил он ее. – Победитель сможет выбрать себе приз в конце игры.
– Эрон, – начала она, с подозрением глядя на него. – Чего вы хотите?
Каждый вечер проводить с вами по часу здесь, пока вы не уедете. Ничего больше. Неужели вам это так ненавистно? Но эти слова прозвучали бы так сентиментально и глупо, что он не решился произнести их вслух.
– Пусть это будет сюрпризом, – ответил он. – Вот выиграю, тогда узнаете. Я даже не буду спрашивать, чего захотите вы, если выиграете. Видите, я вам полностью доверяю.
– Прекрасно. – Она отставила рюмку. – Тогда начнем.
Первые минуты, пока они делали начальные ходы, прошли в молчании. Потом Кардемор спросил:
– Как я понимаю, ваш вечер у Бьючампов прошел удачно?
– Вы совсем так не думаете, Эрон. Пожалуйста, не издевайтесь. Это было совершенно ужасно. Все глазели на нас и перешептывались.
– Чепуха, – сказал он, не отрывая взгляда от доски. – Ваш отец, герцог, хоть и не очень часто наезжал в Лондон, но он слишком почитаем в этой стране, чтобы его дочь подвергали за что-то осуждению. А лорд Грейдон присутствовал при этом провале?
– Да. Он приходил с мисс Гамильтон. Я симпатизирую этому молодому человеку, но в тот момент готова была отодрать его за уши.
– Что вы говорите! Что же лорд Грейдон сделал такого, чтобы вызвать столь буйные чувства?
Леди Маргарет подняла на него глаза.
– Он держался строго и вел себя с Лили с холодной учтивостью. И это после того, как она в него влюбилась! Не смотрите на меня так, Эрон. Вы прекрасно знаете, что она испытывает к нему нежные чувства. Во всяком случае Лили привыкла думать о нем как о близком друге, а он вел себя с ней так, словно она была совершенно чужой, и вы сами видели, как это повлияло на нее.
– Действительно, она приехала в довольно подавленном настроении, – согласился Кардемор. – И она, и Изабель. Не говорите мне только, что лорд Долтри вел себя так же ужасно.
– Хуже, – сказала она. – Он вообще не появился.
– О Господи!
– Да. Изабель была удручена. Это был первый вечер со времени приема в зале у Олмэка, когда он не ходил за ней по пятам. Она разрывалась между беспокойством о его здоровье и желанием его убить.
– Бедная Изабель, – сказал Кардемор и добавил: – И бедный Долтри. Какая пара! Вам нравится, Маргарет?
– О, я с удовольствием бы приняла такого зятя, – сказала она. – Но мне бы хотелось, чтобы их отношения стали менее бурными. А то я каждую минуту опасаюсь, что они вот-вот ринутся к алтарю.
Кардемор хмыкнул.
– Клянусь, я чувствую себя таким старым, думая о том, что и у Изабель, и у Лили уже есть поклонники. Ведь только что они были маленькими девчушками. Или я так много пропустил за пять лет отсутствия?
Она посмотрела на него с такой неожиданной и неприкрытой нежностью, что ему пришлось опустить глаза.
– Вы пропустили много, – сказала она. – Они были подростками, когда вы уехали, а теперь превратились в молодых дам. И притом прелестных. Мы приложили все усилия для этого, Эрон.
– Скорее, вы.
– Нет, мы оба. Вы заменили Изабель отца. Не говоря уж о том, сколько хорошего вы сделали для Лили.
Кардемор подумал о тех планах, которые он строил для своей сестры, о темных замыслах и уловках, связанных с ними. Если бы Маргарет узнала когда-нибудь правду об этом, она бы навсегда перестала с ним разговаривать.
– Не столько, сколько я бы хотел сделать, – пробормотал он, двигая вперед одну из своих пешек.
– Не будем говорить об этом, – спокойно возразила Маргарет, и он понял, что она почувствовала его неловкость. – Хотя я беспокоюсь о Лили.
– Вы не должны этого делать. Чем бы ни был недоволен лорд Грейдон, это скоро пройдет. Уверяю вас.
– Мне не нравится, как это звучит. – Она взяла коня и, подумав, переставила его. – Вы не будете вмешиваться, Эрон. Обещайте мне это.
– Конечно, – солгал он. – Вам не о чем беспокоиться. Я буду кротким и послушным, как ягненок. – Он съел ее коня своим слоном и, широко улыбнувшись, поставил фигурку со своей стороны доски.
– Кротость и послушание – это слова, которые не очень вяжутся с вами, милорд. Я хочу, чтобы вы оставили Грейдона в покое. Он не сделал ничего плохого. И я уверена, что своей холодностью он хотел поправить положение. К сожалению, Лили гораздо важнее его общество, чем то, что думает о ней свет. Она привязалась к нему.
– Я знаю, – спокойно ответил Кардемор, передвигая ладью на три клетки вперед, чтобы загнать в угол ферзя Маргарет.
– Если бы не леди Гамильтон, вечер был бы полностью испорчен. Таких решительных молодых дам мне еще не приходилось встречать.
Эта фраза привлекла внимание Кардемора, и он поднял голову.
– Мисс Гамильтон? Решительнее, чем Изабель? Это невозможно.
– И все же это так. Мисс Гамильтон была достойна восхищения. Она обратилась с такой прочувствованной речью к группе молодых дам, судачивших о Лили, что чуть не довела их до слез к концу своего выступления. Клянусь. – Она сделала элегантный ход и спасла своего ферзя. – Кажется, это очень тронуло мистера Кассина.
– Правда? – Кардемор начал бояться, что проиграет. – Я не думал, что ему будет интересно в этом жеманном обществе. Он выглядел не очень довольным, когда я предложил ему сопровождать вас этим вечером.
– Он остался доволен. И мисс Гамильтон не меньше. Они вместе ужинали. Его работа с глухонемыми привела ее в восхищение. А он точно так же восторгался ее работой в фонде помощи сиротам.
– Господи, – тихо проговорил Кардемор. – Прошу извинения за то, что передал это приглашение вам. Если бы я знал, что это выльется в такое слезливое событие, я бы швырнул это приглашение в камин в тот же момент, как оно прибыло. – Он пошел слоном, вновь угрожая ее ферзю.
– Чем скорей мы покинем Лондон, тем лучше. – Ее ферзь спасся от его атаки.
– Разве вы жалеете, что приехали, Маргарет?
– Мне с самого начала не очень хотелось приезжать, вы же знаете. Шах. – Ее ладья заняла позицию, угрожающую его королю. – Я волновалась за Лили, но все же пришла к выводу, что эта поездка будет полезна девочкам. Тем не менее, я думаю, нам лучше уехать до тех пор, пока чувства Лили не окрепли. Ей и так придется долго приходить в себя, когда мы вернемся в Сомерсет. Оправиться от первой любви нелегко.
Нахмурившись, он вывел своего короля из-под удара ее ладьи.
– Но захочет ли Лили рано возвращаться домой? Вот в чем вопрос.
– Не думаю, что захочет, – проговорила леди Маргарет, постукивая пальцем по подбородку. – Обе, и она и Изабель, будут этому противиться, если не произойдет какой-нибудь катастрофы. Например, лорд Грейдон официально обручится с мисс Гамильтон. Или лорд Долтри потеряет весь свой интерес к Изабель. Во всех других случаях, как я понимаю, вы обречены нас терпеть, Эрон. А теперь вам мат.
Она передвинула ферзя на четыре клетки вправо и победно улыбнулась.
Склонившись над доской, он внимательно оглядел позицию и с глубоким вздохом откинулся на спинку стула.
– Так и есть. – Употребив всю свою железную волю, он скрыл разочарование. – И когда я научусь не проигрывать, Маргарет? Хорошо. Что же вы хотите в качестве приза? Новое платье? Что-нибудь для девочек?
– Так, – сказала она задумчиво, беря свою рюмку с хересом и допивая его. – Полагаю, просьба вернуться и жить с нами в Кардемор-Холле выходит за рамки обычной просьбы?
– Несколько, – сказал он сухо.
– Я так и думала. Тогда, может быть… – она запнулась, – танца могло бы быть достаточно. В вашем бальном зале, разумеется. Не можем же мы нормально танцевать здесь, где мешает мебель.
– Танец, – тусклым голосом повторил он. – В моем бальном зале.
– Да.
– На балу в честь Лили и Изабель.
Она покачала головой.
– Нет. Сегодня. Сейчас.
Кардемор испугался, что она действительно этого хочет. Он никогда не заключал ее в свои объятия, не считая коротких моментов при встречах или расставаниях. Он был не настолько глуп, чтобы идти дальше этого.
– Там нет света. – Его гибкий ум хватался за любой предлог, чтобы избежать глупого положения. – И музыки тоже нет.
Она отодвинула стул и встала.
– Я ничего не имею против темноты. Мы можем захватить с собой пару свечей. А мелодию я напою. Эрон… – обратилась она к нему с полуулыбкой, – не говорите только, что боитесь танцевать со мной.
Он боялся. До дрожи в коленях. Но он не собирался в этом признаваться. Вместо этого он изобразил на лице нетерпение и тоже отодвинул стул.
– Конечно, нет. Но слуги подумают, что мы оба сошли с ума. Прекрасно, миледи. Если вы хотите станцевать какой-то дурацкий танец, я не стану возражать. – Он прошел мимо нее, чтобы открыть дверь библиотеки. – И если я отдавлю вам ноги, надеюсь, вы вспомните, что прошло много времени с тех пор, как я занимался подобными глупостями. Если память мне не изменяет, это было в десятилетнем возрасте.
Посмеиваясь, она взяла канделябр и зажгла свечу от ближайшей лампы.
Последние годы бальный зал Уилборн-Плэйса пустовал. И сейчас, заброшенный и тихий, он выглядел довольно уныло. Кардемор озирал его с выражением, отражающим его внутреннее состояние, то есть обреченно.
– Маргарет, вы уверены, что вам действительно этого хочется? – Его тон был вежливым, почти бесстрастным. – Вряд ли это достойная награда за вашу победу. Я видел красивый браслет с сапфирами в «Ранделл энд Бриджис» на прошлой неделе, который подошел бы вам.
– Если он вам так нравится, – сказала она, идя через зал, чтобы поставить канделябр на покрытый пылью рояль, – лучше подарите его своей любовнице, а не какой-то там невестке.
О Господи! Уж лучше бы она убила его.
– Возможно, я так и сделаю, – грубовато ответил он.
– Вы когда-нибудь танцевали с ней? С вашей любовницей?
– Нет.
– Тогда передайте ей браслет с моим благословением. – Она повернулась. – Ну, сэр, вы готовы заплатить проигранное пари?
Он кивнул.
– Что это будет? Контрданс? Вальс?
– Вальс, если вы не возражаете.
– Я только наблюдал за тем, как это делают другие, – сказал он, кладя свою, по его мнению, самую огромную и безобразную ручищу на земле на ее тонкую талию. – Вы должны извинить меня, если будет не совсем то. – Он поднял вторую руку в ожидании. Через мгновение он почувствовал, что у него перехватило дыхание, и испугался, что она может это заметить.
Маргарет вложила свою руку, свободную от перчатки, в его ладонь, и Кардемор с изумлением подумал, что она тоже дышит слишком глубоко.
– Мне неважно, будет это то или не то, Эрон. Я напою?
– Пожалуйста. Медленно, если можно, а то я никогда не решусь начать.
Она стала напевать знакомую мелодию вальса. Через несколько секунд он медленно и осторожно повел ее в танце, держа как можно дальше от себя. Тщетно Кардемор пытался сосредоточиться на танцевальных па, все его внимание было поглощено другим – запахом ее духов, теплом ее тела и ее глубоким волнующим голосом.
Его тело отреагировало и напряглось в тот же момент, как только он осознал, что они действительно будут танцевать, что он будет касаться ее, а возможно, даже прижимать к себе. Граф не был склонен к чисто романтической любви. Он любил ее так, как мужчина любит избранную им женщину, и этой любви сопутствовало неизменное страстное желание. Если бы он любил ее меньше, хоть чуточку, она бы уже давно принадлежала ему.
Она прижалась теснее, несмотря на все его усилия держать ее на расстоянии. Звук ее голоса становился неровным, как и ее дыхание.
– Маргарет, – пробормотал он, пытаясь предостеречь ее.
Но она либо не слышала его, либо не обращала внимания. Продолжала мурлыкать, глядя на него и двигаясь в такт мелодии.
Он не знал, как долго они танцевали и в какой момент она перестала напевать. Они просто медленно кружились, все больше и больше сближаясь, пока наконец ее тело не оказалось тесно прижатым к нему. Она должна была почувствовать, что сделала с ним, каким сильным было его желание. Он пристально смотрел на нее. Она была теперь так близко, что он чувствовал тепло ее дыхания. Приблизив свои губы к ее губам, он подумал о том, что ему безразлично, даст ли она ему пощечину или оттолкнет с отвращением. Она не могла ввергнуть его в более ужасное состояние, чем то, в котором он уже пребывал. Он ощутил ее губы, нежные, теплые и влажные. Годами он мечтал поцеловать ее, но реальность далеко превзошла его ожидания. Он слегка оторвался от ее губ и, к своему полному изумлению, почувствовал, что ей это не понравилось. Она подняла прохладную руку и погладила его по щеке. Потом прижалась к нему, словно сама жаждала его.
– Эрон, – простонала она. – О Эрон.
Он нежно поцеловал ее губы и заглянул в глаза. Его рука скользнула ей под юбки.
– Маргарет… – прошептал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25