Чалая Зинаида Акимовна
Анатолий Серов
Чалая Зинаида Акимовна
Анатолий Серов
1Так помечены ссылки на примечания. Примечания в конце текста
Аннотация издательства: Книга З. Чалой "Анатолий Серов" впервые вышла в серии "Жизнь замечательных людей" (издательство "Молодая Гвардия") с предисловием дважды Героя Советского Союза Я. В. Смушкевича в 1940 году и вызвала многочисленные отклики среди советской молодежи и в печати. В связи с появлением новых материалов о боевых действиях А. К. Серова в Испании, а также по просьбе читателей З. Чалая заново написала книгу о прославленном летчике-уральце для издательства.
Содержание
От автора
Часть I. Серовы
Раннее детство
Самолет
Пионер
Надеждинск
Мартены
Комсомольский билет
Комсомольская семья
Звездный лыжный пробег
Летать!
Часть II. Летчик-истребитель
Школа пилотов
Готов к полету!
Второе рождение
Вступление в строй
На Дальнем Востоке. Звено воздушных акробатов
Академия. Летчик-испытатель
Часть III. Испания
Есть рядовым летчиком!
Первые впечатления
Боевое испытание
Бой с ночным бомбардировщиком
Блестящий тактический талант
Штурм фашистского аэродрома
Под небом Барселоны
Нас было девять
Один против тринадцати
Мысль о самом дорогом
Салют, Испания!
Часть IV. Герой Советского Союза
Москва!
Женитьба истребителя
Встреча с Чкаловым
Серовская пятерка
На Тушинском аэродроме
Отдых не получается
Героини "Родины"
Чкалов разбился!
Новый год
Двадцатидевятилетие
Одиннадцатое мая
Народ дает бессмертие своим детям
К читателю (Б. А. Смирнов, М. Н. Якушин)
Наш любимый друг и боевой товарищ! (Я. Смушкевич)
Основные даты жизни Анатолия Серова
Примечания
От автора
Автор был связан с Анатолием Серовым долголетней дружбой, начавшейся еще на Дальнем Востоке, когда он служил командиром звена в эскадрилье М. П. Харитонова, и не ослабевавшей до последних дней его жизни. Ценные сведения автору предоставили родные и друзья детства и юности Серова на Урале - в Надеждинске, Свердловске, в Турьинске, на Воронцовском руднике. Неоценимую помощь оказали в работе над книгой боевые друзья Анатолия Константиновича, соратники в борьбе по защите республиканской Испании от фашистских мятежников.
Автор выражает глубокую благодарность всем, кто оказал помощь в создании этой книги.
Часть I.
Серовы
Раннее детство
Дед его застал еще крепостное право. Это было поколение крепостных уральских рабочих. Из всех слоев рабочего народа самая униженная, оскорбленная и зверски эксплуатируемая часть. Он был шахтером, рудокопом медных рудников с девяти лет. Как раз в этот год пришло "освобождение", "раскрепощение", и "вольный" ребенок был взят в шахту.
Мальчик не зачах, это был ствол от могучего корня. Старался, рубал руду не от зари до зари, а от темна до темна, по неделям не видя солнца. Вот так и вырос, женился на красивой девушке Дуне, труженице, мастерице на все руки. Да ведь Терентий и сам был красив, богатырской силы и доброго, верного сердца человек. Не заметил, как прошло время, а уж стали подниматься один за другим пятеро малышей. Отцу тогда еще и тридцати лет не было. Смотритель ему говорил:
- Трудненько приходится, Терентий Семенович?
- Ничего. По воскресеньям охотой промышляю, известно. Лес рядом. Дровишки на зиму заготовить, с ребятами грибов, ягод насбирать, а то и на Турье порыбалить.
- Способный ты работник. Послушай совета, бросай углубку. Помогу устроиться в технический надзор.
Терентий вежливо отказывался. Помимо других своих добрых душевных качеств, он был также преданнейшим товарищем и не мог пойти против своих. А быть надзирателем, надсмотрщиком за рабочими в то время считалось перейти в стан врагов. Правда, надсмотрщикам легче жилось - и усадебка, и коров парочка, и овцы, и свинья с поросем. И детей полегче в люди вывести. Но дед будущего воздушного рыцаря, небесного аса, по-прежнему спускался в шахту, когда рассвет еще не золотил дальние горные вершины.
Пользовался шахтер кайлом да матушкой лопатой и их подспорьем - ломом да клином. Вот и вся техника. Взрывы производились черным порохом, и лишь нескоро, впоследствии - динамитом. Нередко приходилось отбивать породу, лежа на спине, вытаскивать ее на себе и относить на свободное пространство. Молча, упорно углублялся он в черные недра. Горная вода, просачиваясь сквозь стены, непрестанно капала ему на спину, на голову, на плечи. Воздух был тяжелым. Углубщик с трудом переводил дыхание, тело покрывалось испариной. Изнемогая, выдюживал он каторжный "урок". Этого "урока" хватало на 12-14 часов. Да хоть и раньше управься, его все равно не выпустят на-гора до определенного часа. Пройдя по выработкам к стволу, он будет сидеть у "западни". Западней называли рабочие выход на клеть. Вымокший и дрожащий после ледяного душа подземной капели будет ждать. Ревматизм давно уже стал постоянным жильцом в организме углубщика.
Придя домой, старался размяться и согреться за колкой дров или починкой сарая.
Порой выходил на порог, присаживался на ступеньки, и тотчас его обсыпали играющие на дворе мальчишки. Вот тут-то проходил свою первую школу младший его сын Костя. Этот, еще крошка трех-пяти лет, заслушивался чудесными сказами, былями и небылицами, передаваемыми у рудокопов из поколения в поколение. Жадному воображению рисовались богатства, таящиеся в недрах. Вставали богатыри - охранители недр, окаменевшие и спящие тихим сном. Кто разбудит богатырей и отгадает три загадки, тому откроют они сказочные кладовые матери земли. Но только такой же сильный богатырь сможет их пробудить.
Домик стоял напротив дремучего леса. Поселок, где жил Серов, назывался Фроловские Самосуды. Название шло, видимо, от. глухих времен кровавых расправ и диких нравов. Но и во времена углубщика Серова дичь и глушь царствовали в этих местах Северного Урала. Кое-где были школы и училища, кое-где селилась ссыльная братия революционеров - и свет знания редкими и тонкими лучиками пронизывал темноту. Кое-где!
- Учиться надо, - говорил Терентий старшему сыну.
- Буду шахтером, - отвечал Миша.
- Учись. Не шахтером станешь, а человеком.
- Разве шахтер не человек?
- Жизнь у него нечеловечья.
Костя-малыш угадывал:
- Богатырем будешь. Я вот стану богатырем.
- Ну, добро. Пожалуйста, хоть ты научись, стань большим богатырем и подыми братьев и мать к той самой человечьей жизни. С товарищами. Товарищества, сыны, не забывайте.
В темное утро летом 1885 года Терентий Семенович был поднят на-гора в бесчувственном состоянии. Он умер в тот же день.
"Шахтерский век - тридцать лет" - ходила горькая поговорка. Серов одолел этот рубеж, он прожил тридцать три года. Богатырю Илье Муромцу было тридцать три года, когда он отправился в свой славный путь. А вот миллионы других русских богатырей долгие века находили свою могилу, едва достигнув этих лет. Выдюживая свой жизненный "урок", они неизбежно надрывались, как надорвался Терентий.
Сыновья были еще малы. Но старшие пошли на шахту. Их труд оплачивался так низко, что мать, при муже оставившая было работу поденщицы, снова стала наниматься чернорабочей на сортировку руд за 30 копеек в день.
По давнему завету отца, Константин, едва подрос, пошел учиться. Старшие братья были настоящими шахтерами, когда он закончил народную школу. Он любил учиться. На книги, тетради и разные пособия зарабатывал черчением географических карт для более обеспеченных учеников, исполнял поручения конторских служащих. Бывало, очень трудно приходилось семье, и вставал вопрос о том, чтобы и ему пойти в шахтеры. Костя еще более старался помочь матери - и по хозяйству, и немного денег заработать для нее. Он умел готовить обед, печь хлеб, шить и сапожничать.
Повзрослев, мальчик уже не говорил, что будет богатырем. Но твердо верил в свои силы, чтобы стать настоящим рудознатцем, искать дороги к тем подземным богатырям, о которых мечтал отец и которые одни укажут путь к правильной человеческой жизни.
В четырех километрах от Фроловского, в Турьинске, на средства Богословского горного округа было основано горное училище. Промышленная компания воспитывала в этом училище своих техников. Константин Серов, отличавшийся успехами, был принят в эту кузницу горных мастеров. С тех пор немало горных дорог и бездорожий, логов и берегов золотоносных уральских речек исходил молодой разведчик.
...Об отце своем, рудокопе, гордившемся тем, что перевалил тридцатилетний шахтерский век - на три-то годика! - о постоянной мучительной борьбе за кусок хлеба, за кроху школьных знаний, вспоминал сейчас молодой штейгер, стоя на пороге дома ранним весенним утром.
Ночь на 20 марта (по старому стилю) была вьюжной. Мороз перехватил брызнувшие накануне первые слезы капели и сковал их, одев крыши поселка в блестящий серебряный убор. Редкие домики поселка стояли тихо, еще люди спали, и все вокруг казалось заколдованным миром - ни звука, ни шелеста, ни единого движения.
И вдруг в доме раздались крики - не страшные, не пугающие, как в первую минуту послышалось Константину, а полные радости: "Мальчик!.. Мальчик!.."
Константин ринулся в дом, но дорогу ему загородила бабушка-повитуха.
- Нельзя, батюшка, нельзя. Потерпи чуток. Ну, да с сыном вас, Константин Терентьевич!
- А кричали почему? Как Люба?
- Да как не кричать - с радости-то. Молодец родился, богатырь. Крупный, здоровый, полный да белый, да сам кричит громче всех. Ты послушай... Только не заходи, батюшка. Ничего, ничего, Любушка вам кланяется.
Вытолкнув его легоньким толчком, она закрыла дверь. Константин успел услышать здоровый крик ребенка. Может, показалось? У него все кружилось и гудело в голове. Сын! Хороший, здоровый сын! И Любушка в полном порядке, слава богу!
Только что обуревавшие его тяжкие воспоминания и тревога за жизнь Любы и новорожденного сменились таким полным чувством счастья, что он в растерянности осмотрелся кругом. И будто весь поселок ожил: задымили трубы, на отдаленных порогах появились женщины, издали махали ему руками, кричали, спрашивали, смеялись. Тяжело пролетела старая ворона, но крикнул-то раньше ее во дворе горластый петух, известный своим боевым нравом. Серов невольно рассмеялся сквозь выступившие на глаза слезы.
"Сын! Внук сказочника-рудокопа Терентия Серова! Уж ему-то достанется тайна гор златых, наказ богатырей, которых давно пора пробудить от каменного сна. Я помогу моему сыну. Положу все силы, чтобы у него спорей шла разведка. Вырастет спортсменом, грамотным, честным, замечательным, в общем, человеком. А что? Разве это невозможно? От уральского корня должен вырасти славный богатырь. И учиться ему будет легче, чем его деду, у которого все учение шахта, или отцу: за каждый день учения платил работой".
Вошел в дом, стараясь не стучать сапогами. Какова-то она, бедная Люба... Вспомнилось, как тяжело проходили первые ее роды. У Любови слабое сердце. Тревожно вглядывается в ее побледневшее лицо. На ее губах слабая улыбка. Константин ринулся к постели, нагнулся, припал к груди жены, шепча ласковые слова, целуя ее руку, растрепавшуюся косу. Из глаз брызнули слезы. Потом подошел к люльке, стал пристально и взволнованно вглядываться в личико ребенка, правда, крупного, двенадцатифунтового!
Рядом вертелась пятилетняя дочурка.
- Не тормоши колыбель, - сказал он. - Лучше отойди. - Но увидев ее огорченное, милое лицо, погладил по головке и пошел вон. Повитуха вышла следом за ним.
- За такого сына причитается с вас, Константин Терентьич, это же будет полковник!
- Где это видано, Анна Денисовна, чтобы внуки шахтеров ходили в полковниках! - усмехнулся Константин. - Дай бог, будет славный парень. Спасибо и за Любу, что уберегли ее. Подарок вам готов.
- Да я смеюсь, какие подарки. За Любушкой еще надобно приглядеть недельку-две. Сердчишко-то у нее все падает, все падает. Что ее поддерживает, так это любовь. Вас она любит, дочурку да новорожденного. Любовь эта и дает ей силу. Не зря нарекли ее при рождении Любовью.
Любовь Фроловну все знакомые звали Флоровной. Константин как-то услыхал, что Флора была богиней цветов. И хотя он отлично знавал своего тестя, старого горняка Фрола Платонова, под окошками дома его не раз по вечерам певал "Стонет сизый голубочек" или проезжал мимо верхом, переглядываясь с той, что пряталась за кисейной занавеской, - ему нравилось, что она именно Флоровна: имя и отчество ее полны были радости цветения и любви.
Скоро весь Воронцовский рудник узнал о прибавлении семейства у штейгера Серова. Люди при встрече весело поздравляли, а иные сами приходили в дом и приказывали передать поздравление. Константина Терентьевича уважали. Он пользовался прочным авторитетом не только как знающий и опытный горняк. Его знали как близкого каждому рабочему человеку, справедливого и честного сына рудокопа. Константин не раз заодно с шахтерами и горными разведчиками добивался облегчения их адского труда, вместе с ними делил невзгоды, вступался за их права. И хоть на Воронцовском руднике служил недавно (в 1909 году работы по золоту сократились, новые месторождения открывать было невыгодно, и главное внимание было обращено на железное дело - поэтому Серова назначили тогда на железный Северо-Песчанский рудник, входивший в группу Воронцовских рудников Богословского округа), добрая его слава раньше его самого дошла до ушей рабочих. Да и приветливая жена его быстро сошлась с женской частью поселка. Все приняли участие в ней, все тревожились за ее жизнь, так как повитуха Анна Денисовна Нестерова помнила, как в первых родах чуть не умерла Любушка. А от Нестеровой узнали и другие. И, можно сказать, рождение сына Серова встретили почти как своего родного, и не одна стопка и не в одном доме была в тот день выпита в его честь!
Первые детские годы Толи Серова протекли на Воронцовском руднике. Природа здесь изумительная, хотя и суровая, северная. Константин Терентьевич после долгих лет кочевой жизни решился, наконец, обосноваться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34