В Тулуву, на северной оконечности мыса Глостер острова Нью-Британия, японцы имели небольшую авиабазу. Хотя противник и обладал теперь превосходством в воздухе в этом районе, авиабаза в Тулуву успешно справлялась со своей главной задачей - проведения разведки над морем, став передовым наблюдательным постом Рабаула. Сухопутного пути из Рабаула в Тулуву не существовало и все снабжение базы шло морем.
Тулуву находился на западном входе в море Бисмарка, где в начале марта противник впервые применил топмачтовое бомбометание, утопив четыре наших эсминца (из восьми) и все восемь транспортов. Именно у Тулуву погиб эсминец "Ариаке" вместе с "Микацуки" 28 июля. Оба эсминца сели на камни и были добиты авиацией противника.
Тулуву находился в радиусе действия авиации противника, и любой появившийся там корабль мог рассчитывать на самую "теплую" встречу со стороны американцев, включая и топмачтовиков. А как уклоняться от топмачтовых атак мы, сколько не думали, так и не решили.
В полдень 1 сентября "Сигуре" вышел из Рабаула в Тулуву. Со скоростью 18 узлов мы шли вдоль побережья Нью-Британии, столь же опасного и предательского, как и побережье любого из Соломоновых островов.
К наступлению темноты мы подошли к мысу Холлмена на северной Оконечности полуострова Вилламез - примерно на полпути между Рабаулом и Тулуву. "Сигуре" входил в опаснейшую зону. В радиорубке слышали переговоры американских самолетов, находящихся где-то неподалеку.
Через час радисты доложили, что перехватили сообщение с разведывательного самолета противника, находящегося, судя по четкости приема, прямо над нами. Сообщение расшифровать не удалось, но складывалось впечатление, что в нем сообщались наше место, скорость и курс.
По мере нашего продвижения в западном направлении видимость все более ухудшалась. Стояла неимоверная духота. На мостике царила напряженная тишина. Я вытер платком лицо, подумав, что еще никогда не было так душно. Мой штурман, лейтенант Тоукихара, предположил, что мы входим в зону встречного ливня, и был прав. Ливень укрыл нас, и, хотя видимость уменьшилась буквально до нескольких метров, мы под прикрытием дождевого шквала повернули на юго-запад навстречу скалистому берегу.
Радиорубка сообщила, что больше не слышит самолетов противника. Мы провозгласили славу погоде и богам, которые ей управляют.
Было 20:00. Напряжение спало. Освеженные ливнем люди вышли из оцепенения. Кто-то обменивался шутками, кто-то смеялся.
И в этот момент в уши ворвался страшный вой и рев пикирующего бомбардировщика, выскочившего из туч прямо над нашим мостиком. Последовал страшный оглушающий взрыв, а затем еще несколько. Еще один самолет с громом пронесся над нашими мачтами.
Я никак не мог понять, откуда взялись пикировщики противника. Они появились столь внезапно, что мы не успели даже открыть огонь. "Сигуре" покатился влево, и бомба взорвалась в нашей кильватерной струе. Вторая у самого полубака. Мостик рвануло. Тонны воды обрушились на носовую часть эсминца, пенясь над орудийными башнями.
Стоя еще под водопадами обрушившейся на мостик воды, я дал команду:
- Руль право на борт! Немедленно довести ход до самого полного! Немедленно!
Я увидел растерянное лицо Тоукихара, переводящего рычаг машинного телеграфа в самое крайнее положение. Капитан 3-го ранга Ямагами дублировал приказ по переговорной трубе, громко произнося молитвословие.
Реакция офицеров была вполне понятна. Мне еще никогда не приходилось отдавать подобных команд, и многие могут прослужить на флоте всю жизнь, не отдавая и не слыша подобных приказов.
При нормальных условиях требуется полчаса, чтобы перейти с экономичного хода 12 узлов к максимальной скорости 30 узлов. В условиях военного времени этот период был сокращен до 15 минут. Мое "немедленно" игнорировало все уставы и наставления, создавая риск загубить турбины, чьи лопатки могли не выдержать столь резкого изменения режима работы.
"Сигуре" рванулся, как конь под ударом хлыста. Турбины выдержали, но из задней трубы вырвалось пламя, осветив корабль и все вокруг.
Мы оцепенели. Пикирующие бомбардировщики редко промахиваются по такой прекрасной цели. В страшном напряжении мы ждали появления бомбардировщиков. Томительно текли минуты. И тут из радиорубки доложили" что перехвачено сообщение американских летчиков, переданное открытым текстом. Они докладывали, что добились нескольких прямых попаданий в японский эсминец, который горит и тонет.
Я с трудом поверил своим ушам и попросил радистов еще раз прочесть перехваченное сообщение.
Списав нас со счета, американские пикировщики ушли.
А мы, снова снизив скорость до 12 узлов и окутавшись сгущающейся темнотой, дошли до Тулуву без каких-либо новых происшествий.
Сдав груз, мы, провожаемые радостными криками авиаторов, вышли в обратный путь и снова прибыли в Рабаул целыми и невредимыми.
4
После возвращения в Рабаул "Сигуре" был поставлен в ремонт. В ремонте нуждались изношенные котлы и машины эсминца, а также его обросший и проржавевший корпус.
Мы простояли в ремонте до середины сентября. За это время военная ситуация стала еще хуже. Противник перерезал основные линии наших коммуникаций. Гарнизоны на отдаленных островах оказались изолированными и просто вымирали от голода. Перед высшим командованием ясно встала необходимость нового отступления. Было решено эвакуировать весь регион вокруг Коломбангары.
Как раз к началу этой операции "Сигуре" снова вступил в строй.
21 сентября мы сняли гарнизоны с Арундела и Гизо, охранявшие Коломбангару с флангов на юге и юго-западе. К началу октября эта операция была успешно завершена ценой гибели всего 66 человек.
Следующей должна была стать эвакуация Велла Лавелла. Войска, снятые оттуда, как и с других островов, сосредотачивались на Бугенвиле.
Адмирал Иджуин получил приказ эвакуировать из Хорании 600 солдат местного гарнизона.
Для выполнения задания адмирал Иджуин сформировал из девяти эсминцев три группы поддержки. Если учесть, что для эвакуации десятитысячного гарнизона Коломбангары использовалось всего двадцать пять эскадренных миноносцев, выделенные силы можно было считать весьма солидными.
Операция не представлялась особенно сложной, поскольку гарнизон Хорании предстояло перевезти в Буин на острове Бугенвиль, т.е. на расстояние не более 50 миль. Кстати сказать, это армейское подразделение, которые ныне предстояло снять с острова, мы сами на него и высаживали полтора месяца назад.
6 октября мы вышли из Рабаула под командованием адмирала Иджуина, организованные следующим образом.
Общее руководство операцией - контр-адмирал Иджуин.
1-я группа поддержки: эскадренные миноносцы "Акигумо", "Исокадзе", "Кацегумо" и "Югумо" (контр-адмирал Иджуин).
2-я группа поддержки: эскадренные миноносцы "Сигуре" и "Самидаре" (капитан 1-го ранга Хара).
1-я транспортная группа: эскадренные миноносцы "Фумицуки", "Мацукадзе", "Юнаги" (капитан 1-го ранга Канаока).
1-я транспортная группа: 4 охотника за подводными лодками и 20 десантных барж (капитан 1-го ранга Накаяма).
Адмирал Иджуин нес свой флаг на эсминце "Акигумо". Вторым в командовании был опытный капитан 1-го ранга Мияцаки, шедший на "Исокадзе".
Четыре корабля 1-й группы, находящиеся под командованием самого адмирала, были способны развивать скорость до 35 узлов. В соответствии с этим, по составленному Иджуином тактическому плану, он попытается увлечь противника в погоню за собой, чтобы навести его на мои два эсминца. В то время как транспортная группа сможет при этом выполнить свою задачу без противодействия американцев. Наши 9 эсминцев, разделенные на три группы, не дадут возможности противнику точно определить состав наших сил, а потому и правильно оценить обстановку.
День был пасмурный, временами шел дождь. Мы радовались этому - под прикрытием дождя можно провести операцию вообще не встретив противника. Мы крались вдоль берега Бугенвиля, когда радисты перехватили шифрованную радиограмму противника. Неизвестно, исходила ли она от самолета-разведчика или от тайного наблюдателя, скрывающегося в джунглях острова, но ясно, что она сообщала о нас. Все были разочарованы, узнав, что нас так быстро обнаружили.
Теперь приходилось ждать удара с воздуха. Мы увеличили расстояние между кораблями с 500 до 1000 метров.
Около 15:00 со стороны Чойсела появилось несколько самолетов противника, но, к счастью, налетел дождевой шквал, укрывший нас примерно на полчаса. За это время самолеты куда-то исчезли.
С заходом солнца я получил сообщение от флагмана, что его группа намерена полным ходом идти к Велла Лавелла. Мне предписывалось "уменьшить скорость до 9 узлов и оставаться у берегов Шортленда, чтобы встретить баржи", появление которых ожидалось вскоре.
После этого Иджуин со своими четырьмя эсминцами вошел на скорости 26 узлов в Бугенвильский пролив. В темноте идти на такой скорости через эти воды, было очень рискованно, но все обошлось без происшествий.
Мои два эсминца медленно прошли через пролив и точно в указанное время встретили восточнее Шортленда транспортный конвой.
Иджуин почти уже дошел до Хорании, когда в темноте он заметил "четыре" эсминца. Набежавший очередной дождевой шквал полностью закрыл видимость. Однако Иджуин помнил об американских орудиях с радиолокационной наводкой и не решился идти дальше. В этот момент ему принесли радиограмму следующего содержания: "Разведывательный самолет из Рабаула обнаружил четыре крейсера и три эсминца противника, идущих в западном направлении к северу от Велла Лавелла".
Прочтя радиограмму, Иджуин дал приказ своей группе приготовиться к повороту на обратный курс. Как выяснилось позднее, сообщение с самолета-разведчика оказалось полностью неверным, но оно привело к серьезной тактической ошибке адмирала Иджуина. Лично я думаю, что виной всему неопытность пилота разведывательного самолета. Видимо, в разрывах облаков он обнаружил группу из трех американских эсминцев. Видя их время от времени с разных позиций, он принял их за две или три отдельные группы, о чем и докладывал в штаб.
Будь этот рапорт правильным, вся картина предстоящего боя могла выглядеть иначе. Огневая мощь крейсера в десять раз превышает огневую мощь эсминца. Именно это и заставило адмирала Иджуина проявить некоторую нерешительность, помня об убийственной точности огня с помощью радиолокационной наводки. Он знал также, что в условиях столь низкой видимости его эсминцы не смогут противостоять такому мощному соединению противника.
Когда разведывательный рапорт был получен мною на "Сигуре", я хотя и удивился столь быстрому появлению противника, но не имел никаких причин сомневаться в точности самого донесения. Я понял перед какой дилеммой стоит адмирал: продолжать операцию или отменить ее? Это было трудное решение. Отряд адмирала Иджуина был непропорционально сильным для выполнения такой мелкой операции по эвакуации войск, которую мы проводили. Отмена операции стала бы ужасным ударом по репутации адмирала.
Пока Иджуин колебался, обдумывая различные возможности, его группа продолжала идти в южном направлении со скоростью 26 узлов.
В это же время три американских эсминца под командованием капитана 1-го ранга Уолкера, ведущего колонну на своем флагмане "Селфридж", заметив корабли Иджуина в 21:31, решили, что это японский транспортный конвой. Уолкер приказал своим эсминцам увеличить скорость до 33 узлов и атаковать "конвой". Одновременно он вызвал еще одну группу из трех американских эсминцев, маневрирующих в этот момент у северного побережья Нью-Джорджии примерно в 20 милях от Уолкера.
Видимость в эту ночь резко менялась, иногда достигая 15 000 метров, а порой падая практически до нуля. Таким образом, капитан 1-го ранга Уолкер обнаружил японские корабли, в то время как Иджуин еще ничего не знал об его эсминцах.
Пока эсминцы Уолкера полным ходом пошли на сближение с группой Иджуина, я получил от адмирала приказ "присоединиться к нему как можно быстрее". Я получил этот приказ в 20:10 и немедленно пошел на соединение с группой Иджуина, увеличив скорость до 30 узлов. Адмирал Иджуин все еще ничего не знал о приближении противника. Ожидая подхода моих двух эсминцев, он в 20:29 повернул свои корабли в западном направлении. Через 6 минут я радировал ему: "Из-за плохой видимости не могу вас обнаружить. Прошу, чтобы "Югумо" включил синий кормовой огонь".
Было 20:35. Адмирал приказал своим эсминцам развернуться влево, а "Югумо" включить опознавательный огонь.
Колонна Иджуина совершила еще два последовательных поворота, и наконец в 20:38 я заметил синий опознавательный огонь.
Через минуту Иджуин обнаружил колонну кораблей противника, подходящую с востока. Четыре эсминца первой группы, увеличив скорость до 35 узлов, повернули на юг. Хотя и считалось, что колонна противника состоит из четырех крейсеров и трех эсминцев, адмирал Иджуин решил выйти в торпедную атаку, повторив ту же тактику, что и 17 августа.
К сожалению, как часто бывает ночью, адмирал слегка ошибся в определении расстояния до противника. Американские корабли показались ему ближе, чем были на самом деле. В 20:45 адмирал Иджуин понял свою ошибку. Вражеская колонна держалась на прежнем курсе, но была еще достаточно далеко. Адмирал приказал повернуть на юго-восток, чтобы откорректировать допущенную ошибку, а в 20:48 скомандовал поворот "все вдруг" на 45 градусов вправо.
И тут адмирал Иджуин совершил вторую ошибку. Поворот "все вдруг" является очень сложным маневром, особенно для эсминцев, следующих на высокой скорости в плотном кильватерном строю. Для успешного выполнения этого маневра флагману необходимо точно знать положение на каждом корабле колонны, держать с ними связь с тем, чтобы все корабли начали маневр одновременно. Поэтому все каналы связи флагманского эсминца были заняты связью с остальными кораблями колонны, а связь с моей группой из двух эсминцев оказалась потерянной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37