- С Б. и его друзьями у вас уже есть крупный козырь в руках, - сказал он, - я очень рад этому успеху. Когда рассчитываете отбыть?
- Я готов, ваше высокопревосходительство.
- Не угодно ли через четыре дня? Я уже приказал подготовить ваши документы. Завтра получите паспорт Б., который отдадите ему взамен обещанных писем, и деньги на необходимые расходы. Скажите ему, что мы не собираемся его подкупать. Пусть он сохраняет свои идеи. Сегодня важна только Россия.
На следующий день генерал дал мне последние указания. Развернув передо мной подробную карту Галиции, хранимую под замком, он отметил основные направления готовящегося наступления на Луцк, которое после его успеха было названо "Брусиловским прорывом"24.
- Только не забудьте, - добавил генерал, - что ваши первые усилия должны быть направлены в эту сторону. Мне нужны подробные сведения о крепостях и укрепрайонах, созданных в тылу противников. Мы хотим знать, какие железные дороги Германии используются для переброски войск с Западного фронта на наш, внутренние водные пути, которые тоже используются для их перевозки, а также малейшие, даже незначительные детали на этот счет.
- Будет выполнено по всем пунктам, ваше высокопревосходительство!
Я откланялся, сопровождаемый напутствиями моего начальника.
В утро отъезда я сбрил усы, снял гусарский мундир императорской гвардии и, снабженный паспортом на имя Павла Истомина, журналиста, военного корреспондента, холодным декабрьским днем сел в поезд на Финляндском вокзале. Купе было пустым, а пассажиров в вагоне первого класса мало. Удобно устроившись в уголке, я начал задремывать, как вдруг меня разбудил пассажир, прибывший в последнюю минуту, в момент, когда дали второй свисток к отправке. Этот господин положил чемоданы в багажную сетку и сел напротив меня.
Меня одолел сон. Однако внезапно я проснулся от странного ощущения, что меня пристально разглядывают, и, открыв глаза, заметил взгляд, направленный на меня в упор. Оглядел моего попутчика и почувствовал, что уже где-то его видел, однако где? Поняв, что я полностью проснулся, он обратился ко мне со следующими словами:
- Извините, сударь, за нескромность, вы случайно не офицер?
- Нет, сударь, - ответил я довольно сухо, не желая затевать разговор с незнакомцем. Тем не менее он упорствовал:
- Время в пути тянется долго, особенно для меня, все время путешествующего. Я персидский коммерсант, а это говорит о многом. Надеюсь через месяц возвратиться на Кавказ, снова проездом через Петроград.
Меня как осенило. Акцент моего собеседника носил характерный немецкий оттенок, что позволило мне узнать его. Это был некий П., которого я встречал во всех шикарных заведениях столицы: на скачках, в модных ресторанах, театрах, кафе-шантанах. Обладатель германской фамилии, он возглавлял большую импортную фирму. Он искал знакомств с военными и имел сомнительную репутацию; даже до войны его считали подозрительным. Я старался не разговаривать с ним, односложно отвечая "да" или "нет". Прибыв на границу, в Хапаранду, я соскочил на перрон, зашел в жандармское отделение, офицеры которого были предупреждены о моем проезде.
- Хорошенько проверьте документы и багаж пассажира, расположившегося в моем купе, - сказал я им, - а если нужно, установите за ним наблюдение. Это некий господин П., который не внушает доверия.
Прошло полчаса. П., выйдя из жандармского отделения и вернувшись в вагон, имел очень недовольный вид. Большая часть его бумаг была конфискована. Его настроение настолько ухудшилось, что он не сказал мне ни слова. Прибыв в Стокгольм, я потерял немца из виду, однако вечером заметил его в ресторане моего отеля. Он сделал вид, что не узнал меня, и продолжил свой ужин, не поднимая глаз.
Вернувшись поздно в свой номер, я заснул. Среди ночи меня разбудил слабый луч света, который проникал в приоткрытую дверь. Я увидел, как нескромная рука просунулась в щель, пытаясь дотянуться до моего ночного столика. Резко повернувшись, я включил свет. Рука мгновенно исчезла, дверь закрылась. Все успокоилось. Я сообщил об этом в администрацию. Ночной дежурный осмотрел соседний незанятый номер и не заметил ничего подозрительного. Пришлось забаррикадироваться перед тем, как снова заснуть. Утром, когда я покидал гостиницу, директор пришел извиниться, однако не смог ничего объяснить. Я узнал только, что персидский коммерсант уехал в шесть утра.
Это была не единственная тревога во время поездки. Какая тяжелая поездка! По бурному Северному морю, затем в британский Ньюкасл, где я с невероятным трудом вырвался из лап недоверчивых английских таможенников; потом в затемненный Лондон, где вокруг Вестминстерского аббатства с жужжанием крутились германские самолеты; наконец, ночной переход через пролив Па-де-Кале. В Париж я прибыл в конце декабря.
Мои до тех пор довольно грустные впечатления изменились тот же час благодаря горячему приему, оказанному мне министром, офицерами генштаба и начальником разведывательной службы. Мне сразу же показалось, будто я всегда жил рядом с этими товарищами - так спешили они быть приятными, услужливыми и предупредительными. Естественно, я нанес визит нашему послу Извольскому25, который, будучи предупрежден о моем приезде, выразил желание встретиться со мной.
- Тем более приятно принимать вас, - сказал он после обмена обычными любезностями, - чтобы сразу сказать вам следующее: шпионские дела мне совеем не нравятся, они вызывают бесконечные осложнения и часто заканчиваются скандалами.
- Однако, ваше превосходительство, у меня никогда не возникало приключений подобного рода в моей службе в России.
- Там может быть, охотно вам верю. Однако здесь вы находитесь в иностранном государстве, пусть даже и союзном. Вы также будете распространять свое влияние на соседние, более или менее нейтральные страны. Без всякого сомнения, в случае осложнений поступят требования разъяснить, провести расследование и прочие подобного рода штуки, которые я так ненавижу. Поэтому, полковник, не рассчитывайте ни на меня, ни на кого бы то ни было из моих подчиненных. Я знать не хочу, что вы там будете делать.
- Позвольте, ваше превосходительство, заметить, что недавно, например, ваш коллега в Румынии Поклевский-Козелл поддерживал мои усилия и позволил успешно довести их до конца. Эта столь утешительная поддержка мне сильно помогла. Я надеялся встретить в нашем посольстве в Париже такой же прием и получить подобную помощь.
- Я сказал свое последнее слово, полковник.
- Ваше превосходительство, можете быть уверены, что я вам не буду надоедать. Буду действовать без вашей поддержки.
Стоит ли добавлять, что впоследствии весь персонал посольства помогал мне, несмотря на позицию его руководителя.
Письма г-на Б. очень пригодились и послужили поводом для моих поездок в Швейцарию, Голландию и другие страны, как это будет видно из следующих глав. Порученная мне организация обрастала плотью, становилась мощной и оказывала ценные услуги. Следует уточнить, что некоторые влиятельные политические фигуры, как французские, так и иностранные, оказали мне помощь, однако я могу упоминать об этом только между строк, а их имена никогда не будут названы.
Испанская танцовщица
Как я уже рассказывал, прием нашего посла по приезде в Париж несколько разочаровал меня. Для этого видного дипломата не существовало ничего ценного вне старых традиций, которыми он гордился, а разведка и контрразведка ему представлялись методами действий более или менее сомнительного качества, эффективность которых весьма условна. Не располагая достаточной властью для того, чтобы изменить его мнение, я вынужден был примириться с его решением игнорировать меня. Совсем другим был прием, оказанный мне французскими властями, дипломатическими и военными. В этих весьма осведомленных кругах старались любым путем быть мне полезными, помочь организовать мою службу. Всякого рода трудности, с которыми я мог бы столкнуться, рассеивались даже до того, как я высказывал свои пожелания, в частности, относительно отправки телеграмм, выдачи паспортов, передвижения моих агентов, перевода денег и повседневных связей со 2-м бюро Военного министерства, занимающегося разведкой и контрразведкой. Так же я вступил в контакт с моими коллегами из других союзных стран. Через несколько часов у меня на квартире был установлен телефон. Эта предупредительность глубоко меня тронула. Я понял, что действительно нахожусь у друзей. Я уже обожал Францию, а позднее еще больше полюбил ее за верность союзной России.
Мне полагался французский адъютант, полностью осведомленный обо всех административных делах, в которых я мог запутаться и, таким образом, потерять драгоценное время. Кабинет военного министра сумел подобрать человека, который великолепно подходил для этого, г-на Марселя В., офицера, в прошлом - комиссара полиции, известного, следовательно, и Сюрте Женераль, и префектуре полиции. Он мне был весьма полезен как источник всех нужных мне сведений, в которых я мог нуждаться, касалось то некоего агента или подозрительного лица. Но его роль этим не ограничивалась. Чтобы облегчить мою задачу, мне нужно было иметь некоторые связи, особенно на швейцарской границе, позволяющие мне и моим агентам быстро переходить ее. В Дивонне и Аннемасе Марсель Б. организовал необходимые службы, работающие безукоризненно. У него были наготове автомобили, чтобы отвезти нас туда, куда пожелаем; заранее готовились запасы, а в помещениях имелось все для часто необходимого переодевания.
Марсель Б. был человеком лет 45, слегка полноватым. Умный, умеющий вращаться в свете, с честным и открытым лицом, с первого взгляда внушающим доверие, он оказывал разнообразные услуги в любое время. Добавлю, что это был веселый малый, любящим пожить, не пренебрегающий изысканным обедом и хорошим вином, особенно в дружеской компании. Задолго до войны ему было поручено сопровождать нашего императора с семьей в заграничных поездках, и он сохранил о тех временах глубокие воспоминания. Романовым г-н Марсель был предан душой и телом, хотя прежде всего был добрым патриотом и превосходным французским офицером. Он с гордостью выставлял напоказ ордена Святого Станислава и Святой Анны, которыми он был награжден за услуги, оказанные государю.
Именно благодаря Марселю Б. я установил отношения с г-ном Альфредом, о котором я часто упоминаю в своих заметках и который стал моим другом. Именно через него я познакомился с моим первым агентом-женщиной. Эту историю стоит рассказать.
Однажды вечером мы с Марселем Б. пошли в мюзик-холл.
- Посмотрите-ка хорошенько на эту танцовщицу, - вдруг сказал мой спутник.
Я взял бинокль и навел его на молодую женщину.
- Она мне кажется интересной, - сказал я ему, - утонченной, изысканной, с чем-то таким, что ее отличает от обычных звезд кафе-шантанов. Вместе с тем она красива и, что ее нисколько не портит, восхитительно танцует. В былые времена она бы имела громадный успех в Петербурге. Но почему вы посоветовали внимательно посмотреть на нее?
- Потому, что через нее мы можем найти женщину, нужную для вашей службы в Швейцарии.
- Значит, вы с ней близко знакомы?
- Я знавал ее еще ребенком в том квартале, где был комиссаром полиции. Ее родители - почтенные коммерсанты, они рано умерли, оставив дочь пятилетней сиротой. Жанну X. взяла ее бабушка, которая заботливо воспитала внучку. Она получила прекрасное образование. Когда началась война, старушка из-за нехватки клиентов оставила торговлю антиквариатом, а немного погодя ее разбил паралич. Что делать? Жанна пожертвовала собой. Девушка умела хорошо танцевать, а также брала частные уроки пения и иностранных языков. Она выбрала танец и поступила в мюзик-холл, где быстро стала одной из ведущих актрис. Тем самым Жанна смогла зарабатывать себе и бабушке на жизнь.
- Вот как?
- Да, несмотря на окружение, она сохранила благоразумие. Однако повстречав молодого человека, весьма трудолюбивого, она пылко его полюбила. Они собирались пожениться, как вдруг разразилась война. Накануне отправки жениха на фронт она, чтобы внушить ему веру в себя и смелость, отдалась ему. Через месяц он был смертельно ранен. Жанна добилась разрешения приехать к нему во фронтовой госпиталь, однако было слишком поздно. Молодой солдат незадолго умер с ее именем на устах.
- Бедное дитя!
- Да, бедное дитя, вынужденное, несмотря на свои страдания, каждый вечер участвовать в спектаклях и улыбаться. Даже ребенком она слышать не могла о Германии. Посудите сами, какие чувства испытывает она сегодня к тем, кто убил ее жениха. Жанна готова на все, чтобы отомстить.
- Это крайне интересно.
- Не хотите ли встретиться с ней после спектакля?
- Охотно.
- Я передам ей записку через контролершу.
- Очень хорошо.
Занавес опустился, мы вышли, а мадемуазель Жанна вскоре присоединилась к нам в ближайшем ресторане. Простая, немного бледная от переживаний и житейских забот, одетая кокетливо и со вкусом, она имела решительный вид, который мне понравился.
Пока мы вкушали с молодой женщиной скромный ужин, Марсель Б. разъяснил ей характер услуги, которую мы от нее ожидали.
- Дорогая Жанна, - сказал он, - нам нужны важные сведения о германской армии, ее численном составе и перемещениях внутри Германии, особенно тех, которые имеют отношение к боевым действиям на русском фронте. Господину, являющемуся моим начальником...
- И вашим другом, - вставил я.
- Благодарю... г-ну Истомину нужна молодая, красивая и умная женщина, которая может поехать в Женеву, крупный центр международного шпионажа. Там ей нужно познакомиться с германскими представителями или офицерами-отпускниками и, благодаря отношениям, которые сложатся, собирать все возможные сведения. Вы видите, насколько это деликатное задание и, я бы еще добавил, трудное, так как следует отбросить все угрызения совести. Мы подумали, что артистке легче сыграть эту неблагодарную роль, так как она быстрее становится предметом обожания, нежели любая другая женщина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37