Некоторое время спустя после приговора суда я была переведена в тюрьму Девы Марии и до декабря 1918 года страдала в ней от голода и холода в камере, в которую меня поместили.
Я настолько страдала от холода, что моя правая рука была отморожена и из-за этого увечья стала совсем неспособной к тяжелой работе.
Я так страдала от голода, что заболела анемией, и малейшее усилие меня изнуряет, а усталость вынуждает находиться в постели.
Только 27 декабря 1918 г. я была выпущена на свободу во исполнение соглашения о перемирии.
С величайшими трудностями мне удалось возвратиться во Францию в конце августа 1919 года, лишенной всяких средств к существованию, потерявшей здоровье, бодрость и силы.
Полностью истощенная, я была вынуждена лечиться, залезая в долги, и с удивлением узнала, что Служба, в которой я состояла, распущена и что я не могу рассчитывать ни на какую компенсацию, которую мне задолжало Французское правительство, которое завладело архивами и денежными средствами разведслужбы во время революции в России.
Наконец, Швейцарское правительство требует от меня возмещения расходов на адвоката, которого оно выделило мне во время судебного процесса (270 швейцарских франков).
В подтверждение моих высказываний у меня имеются документы Политического департамента Швейцарии. Повторяю, что я остаюсь без средств существования, вся в долгах и не могу, несмотря на все мои усилия и демарши, вот уже год добиться удовлетворения моей просьбы, а мое дело находится в подвешенном состоянии.
Больная, обессиленная в результате лишений, я имею честь почтительно просить у Вас справедливости и решения, которое Вы один в состоянии добиться для меня.
Добавлю, что генерал граф Игнатьев полностью убежден в справедливости моего дела и что он может подтвердить правдивость вышеизложенных фактов.
Будучи сторонником урегулирования этого вопроса, он не возражает против того, чтобы я, в конечном итоге, получила вознаграждение за оказанные мною услуги.
Поэтому я имею честь почтительнейше просить г-на Начальника 2-го бюро простой оплаты расходов, которая была мне обещана, накануне отъезда во вражескую страну.
Я позволю себе напомнить о них для сведения, а генерал граф Игнатьев может их подтвердить даже по телефону, если Вы сочтете это необходимым.
С 9 мая 1916 года по 28 августа я не получила целиком моего денежного содержания, т. е. 600 франков X 4 месяца - 2400. Мне остались должны 1000 франков, которые обещали выплатить по возвращении.
С сентября 1916 по 27 декабря 1918 года :
4 месяца (1916 год) - 12 месяцев (1917 год) - 12 месяцев (1918 год) по 600 франков в месяц:
Итого: 16 800 фр. - 1000 фр.
Всего: 17 800 франков.
Я полностью Вам доверяю, господин Начальник 2-го бюро, и поэтому предоставляю Вам судить, насколько вышеуказанная сумма (17 800 фр.) может компенсировать перенесенные мною физические и моральные лишения, страдания моей семьи, мои увечья, мою нынешнюю болезнь, долги, в которые я была вынуждена влезть, напрасно рассчитывая в продолжение целого года получить эту сумму денежного содержания за время, проведенное на службе у Союзников.
Неужели мне придется снова ждать?
Будут ли без конца продолжаться мое отчаяние, неуверенность в завтрашнем дне, в которых я оказалась?
Я так не считаю и поэтому уверена, что, обращаясь к Вашей справедливости, Господин Начальник 2-го бюро, обрету нужное решение просьбы несчастной женщины, которая едва не заплатила жизнью за свою преданность делу Союзников, которая в течение двух с половиной лет находилась в тюрьме и возвратилась больной, почти калекой, без средств к существованию в то время, когда жизнь является такой трудной со всех точек зрения, и которая почтительнейше ожидает, наконец, благоприятного ответа и остается Вашей самой преданной и покорной слугой.
Берта Дуссе
Париж, 15-й район ул. Тартр, д. 100
ЦХИДК Ф. 7. Оп. 1. Д. 1041. Л. 274-276.
№93
Ферма замка Валадьер
ул. де ля Плен, 50
Карш, деп. Сена-и-Уаза
тел. 141
1 ноября 1920 г Г-н граф Игнатьев
Сударь!
В ответ на Ваш № 10397 от 29 октября с. г.*37 спешу сообщить мое мнение относительно двух вопросов, которые Вы в нем подняли.
1. Разрешив в апреле 1918 г. оплату чеком 163 800 франков, из которых 8000 были выплачены в качестве аванса лицу, согласившемуся перейти на службу его 2-го бюро, французский Генеральный штаб отлично представлял себе, что с помощью этой суммы можно закрыть только самые срочные дела.
Как мне помнится, эта цифра была установлена в результате уменьшения, по крайней мере вдвое, первоначально намеченной суммы.
В нынешних условиях я считаю, что урегулирование всех требований является совершенно невозможным, поскольку в подобном случае я должен бы вступить снова в контакт с сотрудниками, начать переписку, поездки, изучение архивных материалов и т. п., что совершенно невозможно с учетом нынешней жизни.
Тем не менее, в крайне важных случаях, когда, например, от ликвидации агентуры зависит доброе имя или состояние сотрудника, я готов прийти ему на помощь и получить от Вас уплату того или другого сотрудника.
Подобный случай имел недавно место в Голландии, однако, насколько мне известно, нам было отказано в этих выплатах, вероятно, из-за недостаточного доверия французского Генерального штаба ко мне.
2. Что же касается мадемуазель Дуссе, я нахожу, что в ее просьбе материальная сторона дела и важность оказанных ею услуг изложены самым точным образом.
Что до остального, то я подтверждаю, что она представила один или два отчета, не имеющих никакой ценности; она не исполнила своей миссии исключительно по своей вине.
Как только мне доложили о ее аресте, все возможные в подобной ситуации меры были приняты перед швейцарским правительством, чтобы ее спасти.
Исходя из вышеизложенного, я думаю, что не может быть и речи о выплате ей той крупной суммы, которую она запросила. Ей можно было бы выплатить сумму в одну тысячу франков, которую ей задолжали после возвращения с задания.
Примите выражение моей преданности и искреннего уважения.
Подпись: граф П. Игнатьев
Правильность перевода на французский язык подтверждаю - лейтенант Полакк
ЦХИДК Ф. 7. Оп. 1. Д. 1041. Л. 273.
Необходимое послесловие
Сразу после окончания первой мировой войны ряд участников тайных операций опубликовали свои воспоминания. Среди них - руководители спецслужб Германии и Австро-Венгрии Вальтер Николаи и Макс Ронге, англичане Э. Вудхол, Р. В. Роуан, Ч. Россель, Б. Ньюмен и др.*38 К этому ряду относится книга полковника графа Павла Алексеевича Игнатьева, младшего брата русского военного агента (атташе) во Франции генерал-майора А. А. Игнатьева, впоследствии генерал-лейтенанта Советской Армии, автора широко известных в СССР мемуаров "50 лет в строю". В силу некоторых обстоятельств братья в своих воспоминаниях почти ничего не писали друг о друге. Старший ограничился некоторыми сведениями о семье, а младший, видимо, счел достаточным упоминание о том, что его брат был русским военным агентом во Франции. Тем более, ни тот, ни другой не сообщили о своем служебном сотрудничестве, касавшемся тайной войны. Именно поэтому создание и работа русских спецслужб на территории Франции требует некоторых пояснений. К этому следует добавить, что у публикаторов имеется уникальная возможность подтвердить или опровергнуть подлинными документами французской разведки факты, сообщаемые мемуаристом.
... Шел уже второй год первой мировой войны. Европа оказалась разделенный сплошными линиями фронтов с Востока, Запада и Юга. Пулемет загнал пехоту в окопы - началась изнурительная позиционная война. В середине этого гигантского кольца находились Германия и Австро-Венгрия, а также примкнувшая к ним Болгария. С востока им противостояла Россия. С запада Англия, Франция и Бельгия. С юга - Италия. На Кавказе и в Месопотамии, в Дарданеллах против русских и англичан сражался четвертый член германской коалиции - Турция.
Страны Антанты обладали колоссальными людскими и материальными ресурсами, значительно превышающими возможности германского блока. Однако из-за неумелой координации военных усилий Антанта никак не могла одержать решительный успех над своими противниками. Сознавая это, французские правящие круги предприняли попытку как можно теснее увязать стратегические планы союзников для достижения конечной победы в войне. По инициативе французского главнокомандующего генерала Ж. Жоффра 7 июля 1915 года в Шантильи под Парижем собралась первая межсоюзническая конференция по проблемам разработки и координации планов ведения войны союзниками. Англию представлял маршал Д. Френч, Италию - подполковник Бриганце, Бельгию генерал Вилеманс, Сербию - полковник Стефанович, Россию - тогда еще полковник граф А. А. Игнатьев. Председательствовал военный министр Франции Ф. Мильеран.
На первом же заседании генерал Жоффр заявил, что существующая несогласованность действий союзников может привести к тому, что "австро-германцы будут последовательно наносить главные удары по каждой из союзных армий и выводить ее, одну за другой, из сражения"*39. Поэтому "необходимо исходить из того, что та из союзнических армий, на которую придется главная тяжесть удара врага, имеет право рассчитывать, что ей будет оказана помощь решительным наступлением дружеских армий, на которые оказывается меньшее давление"*40. Французский главнокомандующий высказал пожелание, чтобы на конференции была выработана "единая линия поведения" союзных армий на ближайшее будущее.
Несмотря на эти красивые заявления, создать центральный координирующий межсоюзнический орган не удалось в основном по вине Англии - слишком велики оказались противоречия между ее участниками. Зато в области взаимной информации дело пошло успешнее. Спустя немногим более месяца, а именно 10-11 сентября, в Париже, в здании французского военного министерства состоялась конференция представителей союзников по созданию Межсоюзнического разведывательного бюро. Председательствовал на ней помощник начальника Генерального штаба Франции полковник Валантэн. Он огласил повестку дня конференции, заранее согласованную (19 августа) с представителями генеральных штабов Франции и Англии. Она состояла из следующих позиций: сведения о войне, контрразведка, военная контрабанда, цензура печати. Во вступительном слове на конференции французский представитель заявил:
"Установление постоянной связи между разведывательными и контрразведывательными службами Союзников представляет самый большой интерес.
В настоящее время эта связь сводится к следующему:
1. Обмен разведданными по установлению нумерации корпусов противника, перебрасываемых или вводимых на различных фронтах;
2. Обмен контрразведывательными карточками между английским, французским и бельгийским штабами.
Эти обмены не представляют собой связи в военном смысле слова, другими словами, координации всех способов действий держав для достижения общей цели.
Немцы добились этой цели, сконцентрировав в своих руках все действия Австрии и Турции, осуществляя их в соответствии со своими собственными директивами и методами,
Это организационное единство составляет реальное превосходство австро-германо-турецкой коалиции.
Без сомнения, ее труднее реализовать между державами Антанты, пока каждая из них стремится сохранить в этой борьбе свою собственную индивидуальность.
Однако сам факт этого собрания доказывает, что они почувствовали необходимость более тесного объединения их средств борьбы и более методичной координации их усилий.
Именно для того, чтобы ответить на эти тенденции, которые появились почти одновременно у всех союзников, сегодня мы стремимся создать межнациональное бюро"*41.
После обсуждения повестки дня принимается решение: разведывательная информация, которая уже имеется у Англии, Бельгии и Франции, будет сообщена Италии и России.
В состав вновь создаваемого Межсоюзнического бюро предполагалось командировать от Англии - 3 офицеров, от Бельгии - 1 офицера и секретаря, от Италии - 2-3 офицеров, от России - 3 офицеров и от Франции - в зависимости от нужд бюро.
В заключение конференции было решено начать работу Межсоюзнического бюро с 20 сентября 1915 года. Французы отвели под бюро специальный особняк и для удобства сотрудничества разместили там же вновь созданное 5-е бюро своего генерального штаба, включавшее представительство Франции в Межсоюзническом бюро. Во главе этого подразделения был поставлен подполковник Губэ. Для России создание подобного органа имело большое значение. Если на территории Австро-Венгрии она имела довольно разветвленную агентурную сеть, опирающуюся на сочувствие славянского населения двуединой монархии, то в Германии ее разведывательные позиции с началом войны были во многом утрачены. Обосновавшись в Париже, русские разведчики могли более успешно действовать через нейтральные Швейцарию, Испанию и Голландию. Тем не менее в новый разведорган был выделен лишь "наблюдатель", полковник Д. А. Ознобишин. Только через год, в декабре 1916 года, было утверждено положение о русском отделении Межсоюзнического бюро. Основные пункты этого любопытного документа сводились к следующему: "1. Начальник отделения подчиняется непосредственно Генерал-квартирмейстеру штаба Главковерха (Генкварверху). 2. Начальник отделения Межсоюзнического бюро выполняет все обязанности по деятельности бюро во всех отношениях, предоставляя небезынтересные для России сведения и материалы, получаемые бюро, Генкварверху в обработанном виде, на русском языке. 3. Кроме упомянутых обязанностей, начальник этого отделения вместе с тем заведует отделениями во Франции, Италии, Швейцарии, Голландии и Испании для штабов нашей действующей армии, руководствуясь указаниями на данный предмет Генкварверха. 4. Штабы действующей армии, имеющие свои разведывательные организации и агентов в упомянутых государствах, по делам этих организаций и агентов сносятся с начальником упомянутого отделения непосредственно, причем шифр и условный адрес для этих сношений устанавливаются штабом Главковерха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37