- Давай я запущу! Пусть знают, задаваки несчастные...
- Нет, я сам, - возразил Венька, резво забегая вперед. - Ты же доказал им, не остался на второй год. Снова с нами! Вот мы им и покажем наших!
Шурка прибавил шагу. Теперь он уже совсем забыл и про Казика, и про непроявленные пленки...
- Прикроешь, ладно? - предупреждал Венька, оглядываясь. - Вдвоем оно сподручней.
- Конечно! - согласился Шурка. - Только запускать надо перед самым звонком, а еще лучше, когда прозвенит. Тогда точь-в-точь успеем...
- А может, и вправду ты?
- Что - я?
- Запустишь его.
Венька вытащил из кармана воробья.
- Давай.
- Эх и допечем! - скалил зубы Венька. - Ну и поскачут...
Представив себе, как соседи будут гоняться по классу за воробьем, он аж давился от смеха. Как это удачно, что встретился Протасевич! Венька едва в пляс не пустился. Потом вдруг остановился, предупредил:
- Только смотри, чтобы никому ни гу-гу.
- Будь уверен!
Вскоре они уже были в школе. Теперь не спешили, умышленно тянули время до звонка. Венька не отходил от Шурки ни на шаг. Чуть ли не прижимался к нему, прикрывая карман, в котором тот держал воробья. А сам зорко следил за окружающими: только бы не нарваться на Агея Михайловича!
На лестничной площадке второго этажа ребята задержались. Переглянулись, словно испытывая друг друга: кому идти первым?
Мимо них с громкими криками, шутя и смеясь, неслись наперегонки ученики, спеша к дверям своих классов. Изредка кто-нибудь здоровался с ними, перебрасывался на ходу словом и мчался дальше.
Чем ближе к звонку, тем больше начинал тревожиться Шурка. Им овладела какая-то вялость, которая заставляла горбиться, прижиматься к стене. Шурке показалось, что и Венька как-то скис и слишком уж часто шарит глазами по сторонам. Он вздохнул и, поглядывая в конец коридора, тихо признался:
- Боязно немного...
- Сдрейфил?
Это Венькино "сдрейфил", как кнутом, хлестнуло Шурку, подтолкнуло к действию. Щеки его вспыхнули, он оторвался от стены и кивнул приятелю:
- Пошли!
Шурка бежал и чувствовал, что рука, в которой он держал в кармане воробья, почему-то взмокла. Ладонь неприятно липла к перышкам птицы. Даже противно стало. Подумалось: не слишком ли сильно сжал? И он ослабил пальцы.
А вдогонку уже катился заливистый звонок, торопя тех, кто запаздывал, только еще переступал порог школы, тревогой отзывался в сердцах нерадивых, плохо подготовивших уроки учеников.
Звенит школьный звонок!.. Зовет, торопит, предупреждает. И только заговорщики понимают его по-своему. Для них это сигнал к действию. Вот они уже шмыгнули в свой класс, чтобы, перед тем как незаметно подпустить воробья соседям, успеть сунуть в парту учебники.
Звенит школьный звонок, заливается...
Шурка проскользнул между партами, приостановился возле своей. Кажется, никто не обращает на них внимания.
- Давай быстрей! - жарко зашептал в самое ухо Венька. - А то поздно будет.
- Сейчас...
- Да шевелись ты!
И тут произошло неожиданное и непоправимое. То ли Шурка забыл, то ли просто машинально вытащил руку из кармана, чтобы поскорей затолкать полевую сумку в парту, только воробей, как очумелый, вырвался на волю. Вспорхнул вверх и пронзительно зачирикал, теряя в воздухе пух.
- Стой! Куда? - неуклюже подпрыгнул за птицей Шурка.
Да где там! Воробей стремглав рванулся к окну. Бедняжка летел прямо к свету. С разгона птаха сильно ударилась о стекло, затрепетала крылышками и, разинув клювик, упала на подоконник.
На какое-то мгновение Шурка остолбенел: "Как же это я? Что я наделал! Сейчас войдет Агей Михайлович и..."
Испуганно хлопал глазами Венька. Не знал, что делать: бежать к воробью или притвориться, что все это его не касается.
- Ротозей несчастный! - зло прошипел он. - Осел вислоухий! Где твои руки были?..
Деловой тишины в классе, который уже подготовился к уроку, как не бывало.
- Лови его! Лови!.. - бросились к окну ребята.
Но воробей встрепенулся и снова взлетел вверх. Снова начал биться крылышками о стекло, осыпая подоконник пухом...
"Надо что-то делать, - спохватился наконец Шурка. - Скорей, пока не пришел Агей Михайлович!.."
Невероятный шум и гам стояли в классе. Ничего нельзя было разобрать. Девчонки визжали. Кто-то из мальчишек начал, как угорелый, носиться по партам, гоняя воробья. Одни кричали, что надо заходить справа, другие слева.
Но воробышек никак не давался в руки. Каждый раз, когда казалось, что его вот-вот схватят, он в самую последнюю секунду выскальзывал из рук, взлетал под потолок, кружил в воздухе. Выбившись из сил, цеплялся коготками за стены, перелетал на плафон, искал спасения на классной доске.
- Шапкой его, шапкой! - командовал Венька, бегая по классу.
- Не пускайте к окну! - пискливо кричали девчонки. - Он убьется!
Было просто удивительно, что такой махонький серый комочек оказался проворнее всего класса.
Воробей, как видно, понимал, что к окну ему не прорваться. Решил передохнуть в самом безопасном месте - на плафоне. Зацепился за шнур и стал раскачиваться, как на ветке. Крылья у него были приспущены, клювик раскрыт.
- Теперь ему хоть соли на хвост, - устало проговорил Венька.
Никто не заметил, как в класс вошел Агей Михайлович. Он стоял в двери, с недоумением взирая из-за очков на невиданное зрелище. Потом строго спросил:
- Что это у вас творится? Кто дежурный?
- Тив-тилив! - встрепенулся под потолком воробей. Класс замер. Никто не сводил глаз с учителя. - Ти-ли-лив! Тир-рик! Чик! - Воробей покинул свое убежище и закружил над столом учителя. Снова подлетел к окну. Его обыкновенное чириканье показалось Шурке оглушительной пальбой - хоть уши затыкай! И не только ему...
- Сейчас же раскройте окна! - приказал Агей Михайлович.
Шурка бросился к окну. На помощь ему заспешил Венька. Вдвоем они никак не могли справиться с защелкой.
- Хотел бы я знать, какому это мудрецу взбрело в голову принести в класс воробья? - в голосе учителя слышался укор. - Осторожней! Не пугайте...
Наконец окна были распахнуты. Упругими струями в класс ворвался холодный воздух. Воробей сразу же почуял его. Стремительно взлетел навстречу спасению и, издав на прощание победное и радостное "ти-ли-лив?", скрылся с глаз.
Шурка с облегчением вздохнул. Прикрывая окно, он вдруг услышал, как в гулкой тишине монотонно и надоедливо зажужжала муха.
"Успела залететь!" - почему-то подумал Шурка. Встретившись с напряженным взглядом Веньки и опустив голову, пошел к своему месту. За ним, казалось, следил весь класс.
Шурка не видел, как у него за спиной, плавно кружась в воздухе, снижается возле учительского стола светло-серая пушинка - последнее напоминание о воробье. Агей Михайлович дождался, пока пушинка опустится на пол, медленно нагнулся и поднял ее. На класс смотрел помрачневший, строго насупив широкие брови.
Шурка с Венькой не выдержали взгляда Агея Михайловича. Опустили глаза. Никогда они не думали, что подведут любимого учителя. Да и от друзей, знали они, теперь непоздоровится.
Невыносимо трудной показалась заговорщикам эта минута.
- Начнем урок, - сказал наконец Агей Михайлович. - Где Марченя?
- Его нет, - тихо ответила Маша Василькова - она была сегодня дежурной. - Не пришел.
- А кто у нас еще "пионерский фонарик"?
- Поля, я... - начала перечислять Маша и посмотрела на Веньку.
Старовойтенко достаточно было этого взгляда, чтобы понять: знает, кто принес воробья! "Неужели выдаст? - беспокойно завертелся он на месте. Пусть только попробует!.."
- Вот вы и займитесь этим воробьем. А сейчас к доске пойдет Протасевич, - сказал Агей Михайлович. - Пожалуйста, Шура.
"Пока что, кажется, пронесло! - с облегчением вздохнул Венька и пожалел, что связался с этим дылдой Шуркой. - Лучше бы сам все сделал!"
Стоя у доски, Шурка впервые в этом году видел свою парту пустой - Казик так и не пришел, и не будет с кем на переменке переброситься словом, посоветоваться, поговорить об этом досадном происшествии.
Очень не хватало Шурке дружеского совета Казика, который никогда, ни при каких обстоятельствах не бросит в беде, не подведет под монастырь, как Венька.
Глава четвертая
ПОЛУНДРА
Едва только прозвенел звонок и Агей Михайлович вышел из класса, ребята обступили Шурку. Никто, как обычно на перемене, не выбежал в коридор, не завел веселой возни.
- Что ты натворил? - первой накинулась на Шурку Маша. - Зачем притащил этого воробья?
Шурка растерялся. Честно говоря, он не ждал от Маши такой решительности.
Маша Василькова была в классе, пожалуй, самой тихой девочкой. Небольшого росточка, тоненькая, хилая с виду, с большущими синими глазами, в которых теперь светилось холодное презрение. Черные стрелочки Машиных бровей вздрагивали, нижняя губа прикушена. Девочка нервничала. Промокашка, которую она безостановочно свертывала в трубку, напоминала прутик, а Маша все свертывала ее и свертывала, будто хотела пронзить этим прутиком Шурку.
"Начинается... Вот тебе и Маша! - издали наблюдал за девочкой Венька. Еще недавно была тише воды. А теперь... Не успели выбрать председателем, а она уже и нос задирает! Эта от своего не отступит!"
Поэтому он посчитал за лучшее без надобности не вмешиваться в разговор. В конце концов, не он проворонил. Пусть Шурка сам и выпутывается.
- Что же ты молчишь? - наседала Маша на Протасевича. - Разве не слышал, что сказал Агей Михайлович?
- А что? - буркнул Шурка.
- Брось притворяться. Иди лучше в учительскую и попроси прощения у Агея Михайловича.
- Почему я?
- А кто же?
- Потише, Кнопка! - не выдержал, заспешил к ним Венька.
- Как ты сказал? - чуть не заплакала от обиды Маша, сжимая кулачки. На глаза у девочки навернулись слёзы, губы задрожали. - А-а! Так вы вместе?
- Уймись, говорю! - пригрозил Венька и попытался как-то замять этот неприятный разговор. - Не надо ссориться. Все равно назад не вернешь. Да и вообще говоря, что тут особенного произошло?
- Как - что? - не сдавалась Маша. - И это говоришь ты? Командир "Красных следопытов"?
- Замолчи, говорю, - снова угрожающе проговорил Венька.
- А вот и не буду молчать. Не пугай. Набедокурили, а теперь в кусты? Трус!
Венька аж задохнулся от злости. Прищурив глаза, шагнул к Маше. Процедил сквозь сжатые зубы:
- К-кто трус? К-кто, Кно-поч-ка?
- Ты! Ты! И не пугай! Никто тебя не боится. Это ты был зачинщиком. Теперь все видят... И не обзывайся. Я - Кнопочка! А ты? Ты Шуркин сообщник! Приспешник его! И с ракетой так было. Я все знаю, все видела! Все расскажу...
- Ха-ха! - неестественно захохотал Венька. - Напугала! Слыхал? повернулся он к Шурке. - Я твой сообщник, я трус! Ха-ха-ха!
Но всем было понятно, что ему не до смеха.
И тут произошло такое, чего никто не ожидал. Венька петухом подскочил к Маше и со злостью ударил ее кулаком в живот.
- Ой!.. - Маша хватала ртом воздух и корчилась от боли. Из глаз у нее брызнули слезы.
Что было потом, Венька плохо помнил. Кто-то сильно толкнул его в грудь, кто-то огрел по затылку, ударил по лицу. Напрасны были его попытки отбиваться. Он отступил к стене.
На помощь ему бросился Шурка, но что он мог сделать один? Со всех сторон на заговорщиков сыпались удары. Ребята дружно наседали на них, оттесняя в угол.
Придя в себя, Маша пыталась остановить драку, но ее никто не слушал.
Шурка понял, что со всем классом не сладить, надо удирать, пока еще не поздно. Ему тоже здорово досталось - так треснули по длинному носу, аж внутри что-то хрустнуло и в глазах потемнело.
- Полундра! - взревел он, закрывая руками лицо. Пригнув голову, ринулся вперед и протаранил себе путь к дверям.
Вслед за ним кое-как выбрался и Венька. Раскрасневшийся, потный, с воротником нараспашку, он тяжело дышал и дико таращился по сторонам: не видит ли кто-нибудь из учителей?
- Пошли, - тянул его Шурка за рукав. - Быстрей!
Никто не гнался за ними, никто не удерживал. Ребята стояли тесной гурьбой у дверей своего класса и улюлюкали им вдогонку:
- Ату!..
- Держи их!..
Но, пожалуй, самым обидным было то, что за них пытались вступиться ученики седьмого "Б", того самого, которому дружки хотели подпустить воробья. Соседи о чем-то говорили, сочувствовали им, особенно девочки. Но беглецы никого не слушали.
Шурка трусцой бежал в конец коридора, злился, что Венька отстает, подгонял его:
- Шевелись, рохля! Сейчас звонок, поздно будет!..
Они пробежали мимо учительской и оказались на лестничной площадке. Теперь скорей вниз, через вестибюль и - на улицу!
Огнем горят Шуркины уши: "Опять влип..." Он перескакивает через две, а то и через три ступеньки, его словно подстегивает оскорбительное улюлюканье, которое все еще звенит в ушах. Нет, это звенит школьный звонок! Но напрасно он зовет беглецов вернуться обратно, в класс!..
Наконец глухо стукнули за спиной тяжелые школьные двери. Шурка даже вздрогнул. Вдруг его охватила какая-то непонятная печаль. Полевая сумка с учебниками осталась в классе, и он с пустыми руками чувствовал себя непривычно. Оглянулся на окна своего класса. Никто не наблюдал за ними. Как-то сами по себе задрожали веки.
- Что с тобой? - с сочувствием спросил Венька.
- Ничего, - ответил Шурка и отвел взгляд. Обидно было, что все так нелепо получилось.
Венька тоже чувствовал себя неловко. Солнце золотило его светлые волосы, ветерок охлаждал разгоряченное лицо. Но прохлада не приносила облегчения. Ныла челюсть, болело плечо. Но больше беспокоило Веньку другое: как выручить портфель и новенькую фуражку, подаренную бабушкой? И что он скажет бабушке, когда вернется домой. А еще ведь обещал ей принести книгу...
"Ладно, как-нибудь выкручусь!" - решил он и подтолкнул Шурку локтем.
- Пошли!
- А куда?
- Н-ну... Найдем место... Ты не переживай. Мы их еще всех по одному переловим. Вот увидишь! Просто так им это не пройдет.
Какое-то время Шурка уныло молчал. Потом заправил рубашку в шаровары и поплелся за приятелем. Он хорошо понимал, что ничем досадить тем, кто остался в классе, они не смогут.
- Подожди, - вдруг остановился Венька, - не зайти ли нам к Казику? Может, он что-нибудь придумает, а?..
- Нельзя к нему, - поморщился Шурка.
- Почему?
- А что, если встретим кого-либо из своих?
Венька задумался:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18