Но тут к двери подошел Юра. Сложил ладони рупором и сказал несколько слов. Говорил он, повернувшись ко всем спиной, едва не уткнувшись в дверь, и никто так и не разобрал, что же он сказал.
В тот же момент дверь, подчиняясь какой-то неведомой силе, плавно раскрылась. Это было так неожиданно, что те, кто стоял впереди, сперва отшатнулись, а затем устремились вперед, подталкивая друг друга, нетерпеливо заглядывали в комнату: не спрятался ли кто-нибудь там заранее?
Нет, никого! Ни за дверью, ни за шторой...
Шурка, который не отставал от Казика и протиснулся в комнату вслед за ним, подумал, что здесь использована пневматика, как в троллейбусе или в автобусе. Не утерпел, пощупал дверь, зачем-то заглянул под стол, стоявший у стены. Оглянулся и увидел Веньку.
- Гм! - пожал плечами Шурка, озадаченный неожиданной загадкой. - Почти как в той сказке с сорока разбойниками. Помнишь?
- Конечно. - Казик задумался и вдруг, схватив друга за руку, воскликнул: - Смотри, а это что?
Только теперь он обратил внимание на небольшую черную коробочку, прикрепленную к дверям. На первый взгляд она напоминала обычную почтовую открытку и потому не очень бросалась в глаза.
Казик сразу вспомнил черепаху, которая подчинялась голосу Вадима Ивановича. Может, и здесь так же? Он пожалел, что не успел расспросить соседа, в чем состоит секрет механизма черепахи. А еще раз повидать удивительного киберноса ему не довелось. Напрасно они с Шуркой караулили Вадима Ивановича на балконе - тот не показывался. Ни с черепахой, ни без нее. Казика очень огорчало, что он никак не мог показать Шурке это чудо, так поразившее его.
- Наверное, дел много у Вадима Ивановича, - как бы оправдывался перед другом Казик.
Накануне, встретившись с ним на лестничной площадке, Вадим Иванович пристально посмотрел на него. Что-то хотел сказать или спросить, но, вероятно, передумал и заспешил вниз.
Припоминая все это, Казик подумал, не передал ли Вадим Иванович своего киберноса школе? Уж не механизм ли черепахи спрятан в этой коробочке и не он ли, откликаясь на голос человека, открывает дверь?
- Как ты думаешь? - спросил он у Шурки.
- Не знаю, - пожал тот плечами и в который уже раз снова начал расспрашивать про черепаху.
- Никакой черепахи там нет, - неожиданно проговорил Венька, глядя куда-то в сторону.
- Откуда ты знаешь?
- Знаю, - вздохнул Венька и отошел от друзей.
В боковушке при пионерской комнате за последние дни многое изменилось. Настольный биллиард и футбольное поле в коробке, стоявшие тут раньше, куда-то убрали. Вместо них на столе лежал копировальный станок, при нем несколько самодельных угольников на ножках, "плавающие", как объяснил Юра, рейсшины. Книжную полку переоборудовали в "Бюро справок". Здесь можно было найти ответы на самые всевозможные вопросы: схемы разных реле, радиоприемников на полупроводниках, чертежи новинок юных техников страны...
Ученики разглядывали плакаты и подписи под рисунками и фотографиями, которыми были сплошь увешаны стены. Здесь были советы, как учиться анализировать, тренировать свою память, приводились примеры логического мышления, приемы быстрого устного счета. Особый стенд с высказываниями известных ученых занимала "Азбука умственного труда". Она начиналась словами Карла Маркса:
"В науке нет широкой прямой дороги, и только тот сумеет достичь ее сияющих вершин, кто, не боясь трудностей, карабкается по ее каменистым тропам".
Юрка прочитал эту выдержку медленно и выразительно. Потом сказал:
- Не так просто научиться читать чертежи или разбираться в схемах. Еще более сложно - конструировать самому. Так что легких путей здесь не ищите. Тот, кто пожелает открыть двери нашего Клуба, должен будет сперва написать сочинение, в котором нужно ответить на вопрос: "Почему я хочу записаться в Клуб юных изобретателей?"
- А, это можно!
- Хоть завтра!
- А где писать: здесь или дома? - послышались голоса.
- Конечно, дома. Попытайтесь рассказать, как вы представляете себе завтрашний день нашей техники. Кем бы вы хотели стать?
- И про кибернетику можно?
- И про счетную машину?
- А что, если про объемное кино?..
Венька прислушивался к вопросам ребят и чувствовал какую-то растерянность. Определенного мнения относительно сочинения у него не было. Он никогда не ставил перед собой такую цель - стать изобретателем.
- Подождите, друзья, не все сразу, - вдруг сказал Агей Михайлович. - А знаете, кто у нас будет главным консультантом? Наш добрый знакомый, наш друг из Академии наук...
- Вадим Иванович?.. Руденок?..
- Он, - улыбнулся учитель.
Веньку словно обухом по голове ударили. Казалось, он не слышал ни возбужденного говора, ни аплодисментов, взорвавших комнату. Венька в одно мгновение сник, подумал, что в таком случае сюда он больше не ходок.
- Когда Вадим Иванович придет? - нетерпеливо допытывались у Агея Михайловича. - Когда мы начнем занятия?
Учитель отвечал, что-то объяснял, но Веньке все это было безразлично. Он чувствовал себя посторонним. Нет, он теперь постарается с Вадимом Ивановичем не встречаться, а в Клубе и вовсе не покажется. Да и вообще нечего было сюда соваться!
Потихоньку, не оглядываясь, Старовойтенко медленно отошел к двери. Никто не остановил его, никто не окликнул.
На следующий день Агей Михайлович однако поинтересовался:
- Куда же ты вчера подевался? Что-то я тебя под конец не видел.
По лицу Веньки пробежала тень растерянности. Конфета во рту показалась ужасно горькой.
- Я, я... - не сразу нашелся что сказать Венька, стараясь проглотить конфету, - я не буду записываться в Клуб.
- Почему?
- Да так, - ответил Венька, глядя в сторону.
- Экзамена испугался?
- Нет...
- Ничего не понимаю. А я думал, что ты будешь вместе с нами. Будешь мастерить с друзьями "Первоклассницу".
- Счетную машину?
- Да.
- Ведь это же очень сложно.
- Конечно, не просто, но главное - желание. К тому же мы начнем с обыкновенного реле. Так что не спеши с ответом. Слышишь, Веня, подумай. Как говорится, не боги горшки обжигают.
Разговор с учителем не выходил у Веньки из головы. И так и этак примеривался он к сказанному Агеем Михайловичем. Прикидывал: а что, если и в самом деле записаться в Клуб? Кто у него будет спрашивать о черепахе? Вадим Иванович? Он же ничего не знает. А там...
После уроков, нигде не задерживаясь, Венька сразу же заспешил домой. Всю дорогу думал, с чего бы начать сочинение. Но как ни ломал голову, ничего придумать не смог. Полет человека на Луну?.. Путешествие в глубины океана?.. Фотонная ракета?.. Про все это говорили в классе, писали уже. Да и не его это стихия.
Он зачитывался книгами о пиратах и индейцах, о таинственных кладах, о мужественных людях, которые на обыкновенных парусниках открывали новые страны и материки. В мыслях он часто путешествовал по океанам и морям. Плыл на катамаране или индейской пироге где-нибудь в дельте Амазонки, охотился на анаконд, крокодилов...
И только однажды, когда папа взял его с собой на работу, чтобы показать, чем он занимается, и они поднялись на самолете метеослужбы, Веньку захватило совсем иное. Не папины приспособления, с помощью которых он брал пробы воздуха, измерял температуру, определял силу ветра на высоте, заинтересовали мальчишку. Он сидел в кабине летчика рядом с пилотом и не сводил глаз с множества рычажков, кнопок и разных приборов. "А это что? спрашивал он. - А это для чего? А вон тот рычажок?.."
К концу полета ему казалось, что он уже отличает их, знает, какие показывают высоту и скорость полета, а какие следят за работой моторов. Казалось, что сам бы смог в точности повторить каждое движение пилота, а это значит - поднять машину в воздух и повести ее сквозь толщу голубого океана навстречу солнцу.
Как-то, разговорившись с ним, отец сказал:
"Хорошая у тебя мечта, сын, но вряд ли ты сумеешь ее осуществить".
"Почему?" - едва не крикнул Венька.
"Летчик, - сурово сказал отец, - должен быть волевым, мужественным человеком, а ты - куда ветер подует, туда и клонишься, словно былинка какая".
Тогда Венька не очень обиделся, потому что почувствовал в отцовских словах справедливый укор. Что он мог ответить?
Но теперь он не согласен с отцом. Никакая он не былинка. И не трус. Раньше, может, и был, но сейчас - ни в коей мере! Он добьется своего. Не отступится от того, что задумал. Никто его силой не тянет в Клуб. Да он, скорее всего, и сам бы не пошел, если б не эта черепаха, не угрызения совести. А как же иначе починишь киберноса, как докопаешься до истинной причины того, что сломано в этой чертовой черепахе? А ведь он должен раскумекать, что там и к чему. Обязательно должен, чтобы поставить черепаху на ноги.
Глава пятнадцатая
ЭВРИКА, ОТКРОЙ ДВЕРЬ!
Прошло еще несколько невеселых для Веньки дней. Никто особенно не докучал ему с приглашением в Клуб изобретателей: ни друзья, ни Агей Михайлович. Обидно было и то, что в подготовке к сбору, который решили провести широко и празднично, не только как встречу с Ириной Владимировной, он, в сущности говоря, не принимал никакого участия.
"Ну что это за поручение - пригласить бабушку, привести ее в школу! переживал Венька. - Нашли работу!.. Ему, командиру "Красных следопытов"!"
Он приходил на занятия задолго до звонка, садился за парту и раскрывал перед носом какую-нибудь книгу. Делал вид, что споры ребят не интересуют его, подготовка к сбору его не касается. На самом же деле Венька чутко прислушивался к каждому разговору, с какой-то болезненной настороженностью следил за всем, что происходило в классе. Он знал, что Казик и Шурка уже проявили пленки, на которых была снята их экскурсия в Академию наук. К сбору отряда они готовили свой кинофильм и все спорили, нужно ли подключать к новым кадрам те, какие Казик сделал летом на Палике.
- Не надо все мешать в кучу, - говорил Шурка и доказывал, что Палик с экскурсией не монтируется.
- Тогда пустим впритык или после перерыва. - Казику очень хотелось показать пленку с партизанскими землянками.
Поля, у которой был магнитофон, предлагала подобрать музыку и сделать текст для кинофильма. Эта мысль понравилась и Шурке и Казику. За нее сразу ухватилась редколлегия стенной газеты "Знайка и Незнайка", которая была ответственной и за альбом "Герои революции". Алиса Николаевна посоветовала разучить к сбору несколько песен времен гражданской войны, принесла Маше ноты.
С приближением сбора в классе крепли согласованность и хорошее настроение. И только Венька по-прежнему чувствовал себя человеком со стороны. Ему казалось, что это торжественное событие незаслуженно проходит мимо него.
"Посмотрим еще, - Веньку так и распирало упрямое самолюбие, - что у вас получится..."
Но пока суть да дело, у самого Веньки ничего не получалось: не ладилось с сочинением, которое должно было дать право на зачисление в Клуб юных изобретателей. В тетради, специально для этого заведенной, не появилось ни строчки. Правда, кроме одной. В самом верху, подчеркнутый двумя красными черточками, красовался заголовок: "Не боги горшки обжигают". О чем писать дальше, с чего начинать, как рассказать о том, что еще так неопределенно зрело в голове, Венька не знал.
Бывало иной раз, вернувшись из школы и пообедав, он сразу хватался за эту свою тетрадь. Раскрывал ее, брал карандаш и... мечтательно глядя на нее, задумывался. Страничка тетради, разлинованная едва заметными, как бы выцветшими линиями, таяла, исчезала. Вместо нее откуда-то наплывала и бежала навстречу бесконечная снежная бель. Глаза щурились от морозного ветра, и он никак не мог разглядеть, что там впереди за этой метельной мутью. Куда подевались нарты с Машей? Им, геологам и исследователям, ведущим поиски новых кимберлитовых трубок, нужно совсем б другую сторону. Он это знает наверняка, потому что стрелка компаса его не обманывает.
"Ма-а-ша! М-а-а-ш-а-а!" - кричит он, захлебываясь от ошалевшего, бьющего в лицо ветра. Но напрасно. В ответ только жалобный посвист метели. Не слышно уже и собачьего лая. Венька проваливается в снег по самую грудь. Последние силы покидают его. Не выручить ему Машу, не выбраться и самому...
И тут внезапно очень знакомыми звуками начинает полниться тундра. Что это?.. Самолет?.. Вертолет?.. Аэросани?.. Венька молниеносно выхватывает ракетницу. Надо скорей! Скорей подать сигнал о помощи. Но пальцы, скованные морозом, не слушаются. Скорей, скорей, а то будет поздно... И тут он видит, что на выручку им спешит не самолет, и не вертолет, и не аэросани. Словно привидение появляется из мрака полярной ночи кибернос Вадима Ивановича. Не такой маленький, как тот, что свалился по его, Венькиной, вине с балкона, а огромный, точно танк. Черепаха уверенно таранит сугробы снега, слепит глаза стеклянным глазом-прожектором... Ни бездорожье, ни метель, что валит с ног, не могут остановить ее, кибернос пробивается на помощь геологам...
А бывало иначе. Веньке представлялось, что он уже не ученик, не просто Венька, которого могут оскорбить кличкой Кривой Зуб, а Вениамин Захарович, взрослый человек, известный путешественник. Недавно он вернулся из Уссурийской тайги, где когда-то охотился Дерсу Узала, и привез с собой шкуру тигра.
Он возлежит на тигровой шкуре, которой застлана тахта, покуривает, как отец, трубку и перебирает свои путевые заметки. Ему надо срочно подготовить статью в журнал "Вокруг света". Дома никого нет, и никто ему не мешает. И вдруг телефонный звонок. Но Венька не реагирует. Знает, что это Маша.
"Поздно", - мстительно шепчет Венька и приказывает киберносу переговорить с Васильковой, сказать, что его нет дома, что он снова в путешествии. А сам следит, как робот снимает телефонную трубку, подносит ее к стеклянному глазу, чтобы убедиться, что звонит действительно Маша, и холодным металлическим голосом произносит:
"Поздно. Вениамин Захарович просит передать, что его нет дома..."
"Дурак, что ты наделал!" - Венька хочет вскочить с тахты, броситься к киберносу, но уже и вправду поздно: телефонная трубка лежит на аппарате. А куда звонить Маше, он не знает. И не может сказать, что пошутил, что ничего еще не поздно, что виноват во всем этот глупый кибернос!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18