– Монтгомери, – повторила она, зажмуриваясь.– Мэм? – спросила озадаченная Хильда. – Вам все еще больно? Доктор Марлоу…Морган вздохнула и открыла глаза.– Со мной все в порядке. Могу я увидеть своего сына?Улыбаясь, Хильда положила младенца на кровать между ней и Уордом. Волосики у малыша были черные, как ночь. Он перестал вопить и свел вместе бровки. Морган прыснула.– Сердишься, мой хороший? – прошептала она. – Ты просто прелесть.Сердце ее сжалось, горло перехватило – нежность, восхищение и горько-сладкая любовь.– Прекрасно, – сказал доктор. – Все замечательно. Можете опустить ноги, мэм, – добавил он, натягивая на Морган простыню. – Хильда, будь так добра, найди для миссис Монтгомери что-нибудь переодеться. Мистер Монтгомери, прошу вас, мне нужно с вами поговорить.– Сейчас, – ответил Уорд, взяв сына за крохотную ручку и с благоговением глядя, как малюсенькие пальчики вцепились в его большой палец. – Он само совершенство, любовь моя. У него твои глаза.– И твои волосы. И твое имя, – сказала она.Во взгляде Уорда мелькнула настороженность, а в голосе послышалось упрямство.– Так и должно быть.– Он не унаследует состояние Тернера, – продолжала Морган. – Вместо него он унаследует фамилию Монтгомери, состояние Монтгомери и, – всхлипнула она, – мать, которую повесили.Уорд резко втянул в себя воздух.– Никогда.– Можешь говорить все, что угодно, но помешать этому ты не в состоянии. Вот какой подарок ты преподнес сегодня своему сыну. Надеюсь, ты счастлив. – Из глаз покатились слезы. Она махнула рукой на новорожденного: – Унеси его. Мне нужно отдохнуть.Доктор дал Уорду бессчетное количество указаний и потребовал, чтобы Морган провела в постели не меньше четырнадцати дней. Уорд поинтересовался, нельзя ли перевезти ее в более комфортабельное место. Доктор окинул взглядом маленькую спальню и ответил:– Эти комнаты вполне пригодны. Роды были довольно легкими, но опасность горячки пока не миновала. – Доктор захлопнул саквояж. – Я вернусь через четыре дня, проверю, как идут дела. Надеюсь, что вы не доставите моей пациентке лишнего расстройства.– Моя жена может не опасаться, что я причиню ей вред…На этих словах измученная Морган уснула и проснулась через несколько часов от мяукающего плача малыша. Раздался голос Уорда:– Морган, любимая, это маленький.Он сидел на корточках рядом с кроватью. В приглушенном свете лампы его глаза светились любовью, и сердце Морган сразу растаяло. Но тут она вспомнила его предательство и ее снова охватил упрямый гнев:– Позволь помочь тебе сесть, – сказал Уорд, – я принесу малыша.Кипя гневом, Морган оттолкнула его руки и подтянулась, чтобы опереться на стену. Мяуканье малыша перешло в крик.– Ты принесешь мне моего сына, или он должен умереть от голода?Уорд нахмурился и встал. Искаженное от крика личико Ли покраснело, он сердито размахивал ручками. Морган испуганно закусила губу, глядя на крошечное существо, которое всего несколько часов назад жило у нее в животе. Он, несомненно, голоден, но она понятия не имела, как подступиться к кормлении. Глубоко вздохнув, Морган развязала тесемки ночной рубашки, вытащила одну грудь и поднесла к ней маленького, воркуя:– Ш-ш-ш, ш-ш-ш, солнышко, вот то, чего ты хочешь.Ткнувшись несколько раз личиком, малыш снова закричал. Морган снова попыталась поднести его к груди, но ребенок изгибался и орал все громче. На глазах Морган выступили слезы. Ну что такое? О, она все делает неправильно, вот в чем дело. Похоже, материнство – не врожденное состояние. Кажется, для нее естественна только вульгарность.– Морган? – окликнул ее Уорд. Он сидел на краю, кровати. – Что такое?– Он меня не любит.– Ты его мать. Он очень любит тебя.– Я ужасная мать. Я даже не могу покормить собственного ребенка.– Конечно, можешь. Просто нужно показать ему как.– Я пытаюсь! – разозлилась Морган, прижимая к себе личико ребенка. – Он не берет грудь!Ли уже вопил. Два дня на нервах, все болит после родов, сердце разбито предательством – Морган и самой хотелось завопить – завопить и заскрежетать зубами.– Черт возьми, Лиланд! Ты доведешь меня до сумасшествия!Морган понимала в материнстве не больше, чем в замужестве. Обе эти роли ей навязал тот монстр, что сидел в пяти футах от нее. Лицо предателя изображало сочувствие.– Помощь нужна?– А что ты сделаешь – приставишь к его виску пистолет? – Уорд нахмурился, и Морган воскликнула: – На, забери его! Я ему не нужна, – всхлипнула она, протягивая Уорду ребенка.– Морган, он еще и дня не прожил. Он ничего не умеет.Уорд покачал головой, наклонился и отодвинул ее руку.Крепко взяв сына за голову, он другой рукой сжал грудь Морган около самого соска и всунул его в рот малышу. Лиланд замолчал и легонько потянул сосок. Морган ахнула – ощущение было необыкновенным. Еще раз, еще – и малыш тихонько засопел, наслаждаясь своей первой трапезой.– О! – шепнула она и подняла голову, с благодарностью глядя на Уорда. – А откуда ты знал?Тот пожал плечами и снова сел на корточки. Сердце пронзила боль.– Ты уже делал это раньше, да? У тебя есть еще ребенок?Лицо Уорда исказилось, в точности как у его сына, рассеянно подумала Морган.– У меня есть только один ребенок и только одна жена.Сердце снова сжалось, но одновременно Морган охватил гнев. Дрожа, она посмотрела на сына.Жена-убийца и мать-убийца. Как она ни старалась избежать этого, ее поймают, осудят и повесят. Уорд неизбежно станет вдовцом, а сын – сиротой, но какой скандал им придется сначала пережить!– Когда он наестся, позови меня, я положу его в колыбельку. Доктор прописал тебе постельный режим.– А если малыша нужно будет перепеленать?– Я справлюсь сам.– Ты мужчина, ты не умеешь.– Научусь.Все равно Уорду придется полностью заниматься Лиландом. У него такая нежная кожа. Это чудо росло у нее в животе целых девять месяцев! Где взять силы, чтобы навсегда покинуть его?С дальнего конца комнаты Уорд смотрел на них с легкой улыбкой на губах – на своих жену и сына. Такие красивые оба – невероятно, поразительно красивые! Он принял правильное решение. Морган любит сына, и эта любовь уменьшит гнев. Нужно только терпение. К счастью, чего-чего, а этого у Уорда хватает. Глава 25 – Морган, к нам посетители, – сказал Уорд, входя и спальню.Стоял очередной жаркий, влажный день. Грязно-серое небо висело низко, тут и там на нем виднелись белые завитки дыма, притворяющиеся облаками. Плотный покров превратил солнце в белый шар. Окна, открытые нараспашку, чтобы поймать случайный ветерок, не помогали. Морган было жарко, мерзко и тяжко. Она хотела выбраться из этой кровати, выбраться из этой комнаты, выбраться из этого проклятого города. После рождения Лиланда прошли три кошмарных дня, в течение которых Уорд не давал ей подняться с постели. Он нанял служанку, некую миссис Донован. Та приносила поесть и помогала переодеваться и мыться. Кроме того, она занималась Лиландом, оставляя Морган только кормление.– Мне плевать, – огрызнулась Морган.– Пришла Эмилия, а с ней Эдвард и еще один мой друг, с которым ты пока не знакома. Они пришли специально для того, чтобы справиться о твоем самочувствии.– У меня нет настроения, я не одета, чтобы встречаться с твоими друзьями.– Эмилия – твоя подруга.– Она перестала быть моей подругой, когда позволила тебе войти сюда.Из темных глаз полетели искры. На какой-то миг Морган подумала, что он ударит ее, однако Уорд взял себя в руки и покачал головой:– Ты позволила гордости взять верх над сердцем.– Ты не оставил мне выбора.Уорд глубоко вздохнул, повернулся к двери и сказал:– Она отказывается принимать гостей.Услышав голос предательницы Эмилии, Морган вздрогнула.– Не важно, чего она хочет. Я ее все равно увижу!Уорд пожал плечами и отошел в сторону. В комнату вошла Эмилия – свежая, бодрая и одетая в атласное платье в зеленую и красную клетку. Следом вошел хмурый мистер Хантингтон. Он прислонился к стене и скрестил на груди руки, словно отгородившись от всех. Его консервативный синий костюм настолько не сочетался с тошнотворным оранжевым цветом стены, что расшатанные нервы Морган содрогнулись. Последним вошел второй друг Уорда. Он был выше и худее капитана, с темными-бакенбардами и дьявольскими искрами в темно-синих глазах. Судя по клетчатому сюртуку и брюкам, он интересовался модой.– Я не позволю тебе прогнать меня прочь, – заявила Эми, решительно вздернув подбородок и усаживаясь на стул рядом с кроватью. – Я поступила так, как считала лучше. И можешь закатывать сколько угодно истерик, в следующий раз я поступлю точно так же.Морган, нахмурившись, посмотрела на нее, потом подняла голову и взглянула на незнакомца. Тот коротко поклонился и улыбнулся:– Миссис Монтгомери, счастлив познакомиться с вами.– Я веду себя невежливо, – вмешался Уорд. – Морган, позволь представить тебе Роланда Хатауэя, моего давнего друга.Морган кинула на мистера Хатауэя сердитый взгляд и с ледяным видом кивнула ему. Мужчины потоптались, и вышли.За окном начался легкий дождик, капли брызгали на подоконник. Жалостливые голубые глаза Эми всматривались в лицо Морган. Наконец она успокаивающим голосом произнесла:– Я прекрасно понимаю твое подавленное настроение, дорогая, и не ищу оправданий за то, что помогла тебе бежать, могу только напомнить, что ужасно разозлилась тогда на Эдварда. Но думаю, что исправила свою глупость, когда позвала сюда Уорда..– Эми, ты чертова дура, если считаешь, что замужество чем-нибудь мне поможет! Оно почти наверняка, приведет меня на виселицу!– Какая чушь! Ты отлично знаешь, что Уорд никогда не позволит им повесить тебя.– И как он это сделает? Он не адвокат и не судья.– Зато у него есть деньги и авторитет и он может нанять адвокатов и заплатить свидетелям, чтобы вытащить тебя из этого!– О, какая прелесть! Будет что рассказывать сыну, да? «Солнышко, я убила своего третьего мужа, но я ничего не боялась, потому что твой папочка подкупил свидетелей и они молчали».Эми вскинула голову:– В конце концов, Ричард бы все равно тебя убил!– Боже, Эми! – измученно вздохнула Морган. – Откуда тебе знать? Даже я этого не знаю.– Брак с Уордом спасет тебя, – упрямо сказала Эми. Морган закрыла глаза.– Эми, представь, сколько это будет стоить! Месяцы уйдут на то, чтобы адвокаты все утрясли, и все это время имя Уорда будут ежедневно полоскать во всех газетах. Это его уничтожит, – добавила она, проглотив слезы. – Ты понимаешь, что с ним произойдет? А с его сыном? И друзей его это заденет – и тебя, и Эдварда. И все это напрасно, потому что я на самом деле убила Ричарда.– О, Морган! – взмолилась Эми, подавшись вперед. Ее руки нервно дрожали. – Уорда так уважают в Бостоне. Скандал со временем утихнет.– Разумеется, когда меня повесят, а он снова женится. Если же нет, я всегда буду напоминать Бостону о безрассудстве Уорда.Эми вздохнула и встала.– Эдвард прав. С тобой нет смысла разговаривать сегодня. Я приду к тебе завтра.– Не стоит беспокоиться, – резко сказала Морган. – У меня нет ни малейшего желания снова видеть тебя, мистера Хатауэя или твоего драгоценного Эдварда.Эми резко втянула в себя воздух, на глаза навернулись слезы. Она поморгала, быстро повернулась и вышла из комнаты.– Боже милостивый, Уорд! – негромко воскликнул Ро. Уорд плотнее прикрыл дверь гостиной. – Как ты мог жениться на такой чертовой стерве?!После нескольких недель, проведенных во все возрастающем напряжении, после того как он вынужден был сдерживаться, несмотря на бесконечные оскорбления Морган, Уорд не выдержал. По его жилам вместо крови хлынул огонь.– Проклятие, Ро, она моя жена! Прояви чертово уважение!Ро раздраженно прошелся по комнате.– Мы это быстро поправим. Мы найдем адвоката и потребуем признать брак недействительным еще до того, как уедем из этого забытого Богом города.– Вот с этим, – сказал Эдвард, входя в комнату, – я полностью согласен. Уорд, ты не можешь оставаться ее мужем. Она тебя погубит.– И что я, по-вашему, должен сделать? – взорвался Уорд. – Объявить своего сына незаконнорожденным, а его мать – шлюхой?– Так что же ты собираешься с ней делать? – воскликнул Эдвард. – Ты не обдумал этого как следует, Уорд.– Я все очень хорошо обдумал. Через две недели я перевезу Морган на Бикон-Хилл и опубликую объявление о нашем браке и о рождении сына.«А потом возведу невидимую стену из бетона вокруг себя и своей семьи, чтобы защититься от последствий».– О Боже! – выдохнул Эдвард, откинувшись на спинку кресла. – Страшно даже представить, какой поднимется шум, Ро, глянь-ка, где-нибудь тут должно быть бренди.– Бренди нет, а ром там, на полке, – ответил Уорд. В комнату вошла Эми и прислонилась к двери. Уорд спросил:– Она все еще не в духе?– Она ведет себя отвратительно, а мысли у нее в страшном беспорядке. Я ее никогда такой не видела.– Она никогда раньше не рожала.– Ха! – выпалил Ро, протягивая Уорду стакан с ромом. – После родов Фрэн только и делала, что улыбалась. Настроение женщины никак с этим не связано.– Согласен, – кивнул Эдвард, отхлебнув рома.– А я-то мечтал увидеть тот образец совершенства, который ты нам описывал. Интересно, кто из вас двоих им является?Уорд поморщился, подавив кипящий гнев, грозивший вырваться на поверхность.– Сейчас она просто злится.– Злится? – с грубоватым смешком спросил Ро. – А на что ей злиться? Она вышла замуж за очень богатого человека, который в состоянии спасти ее от виселицы за убийство третьего мужа.Уорд помотал головой:– Ты не знаешь, о чем говоришь, Ро. Она отказывалась выйти за меня, пока я ее не принудил.– Она сопротивлялась, чтобы ты не передумал.Уорд. Эми и Уорд тревожно переглянулись. Эми пожала плечами:– Просто вы не знаете Морган. Это ром? – спросила она. – Можно мне глоточек?– Нельзя, – отрезал Эдвард. – Леди так себя не ведут, Эмилия.Уорд украдкой глянул на Ро. Тот сердито покачал головой. На какое-то мгновение обоим показалось, что Эмилия начнет спорить, но она только вздохнула и села.– Так вот, – произнес Ро. – Уорд, а о бабушке ты подумал? Когда ты собираешься представить ей свой образец совершенства – до или после того, как Бостон забьет тебя камнями?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36