– Ну, Люси, я не сомневаюсь, что ты очень удивилась, когда узнала, что станешь жить в английской семье.
– Да, сэр, – смиренно ответила я. Я была скорее расстроена, чем удивлена, но не хотела обидеть его, сказав об этом.
– Ты ни за что не догадаешься, зачем папа привез тебя сюда, – сказала Аманда, бросив шаловливый взгляд в сторону Эдмунда, который раздраженно пожал плечами и пробормотал:
– Естественно.
Я не понимала, почему они считают, что я должна быть заинтригована. До сих пор я не думала об этой стороне своей будущей жизни: мне было страшно. Я сама часто бывала свидетелем подобных историй.
Аманда сказала:
– Попробуй отгадай.
Я была в нерешительности. В китайской семье намерения главы семьи не обсуждались. Но здесь была Англия. Люди вели себя по-другому. Все выжидающе смотрели на меня. Я вежливо поклонилась мистеру Грешему и сказала:
– Я знаю, что вы заплатили миссии большие деньги, сэр… – я говорила медленно. На ум приходили лишь китайские слова. Мне пришлось переводить: – Для меня большая честь, что вы выбрали такую ничтожную и недостойную, как я, себе в наложницы, когда ваша жена постарела.
Тишина была ужасающая. Казалось, что все перестали дышать, и у каждого остановилось сердце. Я замерла. Кровь застыла в жилах. Я поняла, что сказала что-то ужасное. Я боялась пошевелиться. Не меняя позы, я украдкой посмотрела на других: они остолбенели.
Миссис Грешем побелела, рот отвалился, глаза выпучены от шока и возмущения. Эмили выглядела так же, как и ее мать, но в ее испуганном взгляде можно было прочесть и восторг вперемешку с ужасом. Брови Эдмунда взлетели так высоко, что почти слились с волосами. У Аманды округлились глаза. Она была скорее озадачена, чем потрясена, потому что не совсем понимала, что вызвало такой шок. Но в его значительности она не сомневалась.
Мистер Грешем встал. Его лицо потемнело от ярости.
– Как ты смеешь? – жутким шепотом спросил он. – Как ты смеешь так говорить в присутствии моей жены и моей семьи? В тебе нет ни капли стыда? – Он указал на дверь трясущейся рукой: – Ступайте в свою комнату, мисс! Немедленно!
Меня как громом поразило. Я поняла! Я вела себя, как последняя дура. У английских джентльменов нет наложниц. Если бы я подумала, если бы я решилась подумать, я бы вспомнила. Но по своей глупости, узнав, что меня купил богатый человек, я решила, что меня купили для того, для чего купили бы в Китае. Поэтому я запрещала себе думать о будущем.
Ярость мистера Грешема привела меня в такое оцепенение, что я не чувствовала под собой ног. Я взглянула на Аманду и увидела, что даже она испугана. Эдмунд вытер платком лоб и сказал:
– Отец, я думаю, мы должны принять во внимание…
– Помолчи, Эдмунд! – оборвал его мистер Грешем. – Не смей оправдывать бесстыдные разговоры за моим столом! Здесь, под моей крышей, в присутствии твоей матери, этот… этот испорченный ребенок заявляет, что я купил ее с гнусной целью!
Мой голос, когда я смогла говорить, звучал не громче шепота:
– Я умоляю вас простить меня, мистер Грешем. Я привыкла, что в Китае…
– Довольно! – закричал он. – Нечего разыгрывать из себя невинность, мисс! В свою комнату, немедленно!
За моей спиной раздался голос Марша:
– Пожалуйте, мисс Люси, – он отодвинул стул, чтобы я встала. Я повернулась к нему, он был спокойным, как обычно. Он проводил меня до двери и открыл ее. Мистер Грешем хрипло сказал:
– Оставьте нас, Марш. Я позвоню, если вы понадобитесь.
Дворецкий ответил:
– Хорошо, сэр, – и вышел вслед за мной. Дверь еще не закрылась, как миссис Грешем заговорила. В ее голосе слышались страдальческие нотки:
– Господи, Чарльз, что ты наделал? Я умоляла тебя подумать. Что за существо ты навязал нам?
Я медленно шла через холл к большой лестнице. Я была в отчаянии. Теперь я понимала свою ошибку. Но почему она вызвала такой шок? Что такого гнусного в наложнице? Китайские девушки, покидая миссию, радовались, когда их брали в наложницы, а не в батрачки. Я сама предпочла бы стать батрачкой, но разумно объяснить почему, не смогла бы. Может быть, это врожденный инстинкт или кровь, кровь чужой, заставляет меня думать именно так:
Я была уже у лестницы, когда услышала:
– Мисс Люси!
Я оглянулась. Мистер Марш проводил меня до лестницы и теперь смотрел на меня сверху вниз со странным выражением, в котором за суровостью я увидела что-то похожее на сочувствие, удивление и даже радость.
– Не переживайте сильно, мисс Люси, – сказал он, – я полагаю, мистер Эдмунд уже понял, что ваше оскорбление было не намеренным, что вы по-другому воспитаны. Он обязательно поговорит с хозяином, когда мистер Грешем остынет.
Моя благодарность была настолько сильна, что у меня выступили слезы.
– Вы очень добры, мистер Марш.
Он улыбнулся.
– Только слуги зовут меня так. Для вас я – Марш.
– О, сэр, я не могу: вы – мужчина, старше…
– Вы уже не в Китае, мисс Люси. Для своего же блага вы должны вести себя так, как того требует ваше положение здесь.
– Да. Извините. Мне так тяжело, – мой голос задрожал, и я глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. – Я знаю, что вела себя глупо. Но что мне делать? Что бы я ни сказала, они сердятся, особенно миссис Грешем. Она считает, что я все выдумываю.
– Что выдумываете, мисс Люси?
– Ну… Эмили спросила, видела ли я палача, и, когда я сказала правду, миссис Грешем рассердилась и сказала, что это глупая выдумка. А вечером они все на меня рассердились за то, что я сказала, что кролик вкуснее кошки.
– Не удивительно, что они вам не верят, мисс Люси.
– Но вы мне верите, мистер Марш? – спросила я. – Извините… Марш.
– Это уже лучше. Да, конечно, я вам верю, мисс Люси. Я знаю Гонконг, Шанхай, Порт Саид, Бомбей и еще много таких мест по всему миру. – Увидев, что я удивлена, он объяснил: – Я не всегда был дворецким, мисс Люси. Я долго служил в армии денщиком и много путешествовал. – Он стряхнул невидимую пылинку с рукава. – Могу я дать вам один совет? Вы живете в английской семье, принадлежащей к высшему классу. У них есть свои достоинства и недостатки. Одним из недостатков является некоторая слепота по отношению к тому, что находится за пределами их маленького мира. В глубине души они верят, что Бог – это английский джентльмен, а отсюда следует, что их обычаи и традиции священны.
Я была потрясена тем, как мистер Марш говорил: как образованный джентльмен, а не как слуга. Он, наверное, снова заметил мое удивление, потому что замолчал, затем сказал:
– Вас, наверное, удивляет, что слуга может выражаться подобным образом, мисс Люси? Мне повезло, я служил офицеру, который к тому же был ученым – редкое сочетание, должен заметить. Я старался походить на него и научился свободно и легко разговаривать. Он оказал мне честь своей дружбой, и мы провели много часов в беседах за годы нашей совместной службы.
Я вспомнила мисс Протеро, обучавшую меня искусству беседы, и сказала:
– Да, я понимаю, мистер Марш.
– Марш, – резко поправил он.
– О, извините, Марш.
Он удовлетворенно улыбнулся, затем сказал:
– Слово «наложница» нельзя произносить в присутствии английских дам. Вы прожили в Китае всю свою жизнь, и я не сомневаюсь, что вы носили брюки. Здесь женщина в брюках шокировала бы всех. Даже ножки рояля драпируются, как вы, наверное, могли заметить, потому что ноги считаются чем-то не совсем приличным. Если вам придется упомянуть о них, мисс Люси, вы должны говорить о «нижних конечностях». – Он насмешливо посмотрел на меня: – Я надеюсь, что сказанное как-то объяснит вам, почему вся семья оказалась так потрясена тем, что вы предположили, будто мистер Грешем купил вас как наложницу?
– Да. О, да! – тихо ответила я и прижала руки ко лбу. – Но ведь вы пошутили про ножки рояля, правда?
– Боюсь, что нет, мисс Люси. Я понимаю, что в это трудно поверить, но, может быть, вы теперь поймете, почему вам не верили, как едят кошек. – Он помрачнел. – Я видел, как бедняки в Индии едят землю, чтобы заглушить чувство голода. Я видел, как калечили воров на Аравийском полуострове. Так же, как и вы, мисс. Такие вещи, не подвластны воображению мистера Грешема и его семьи. Они никогда не смогут понять, какой жизнью вы жили. Они вряд ли знают, как живут бедняки в Англии. Постарайтесь помнить об этом.
Он оглянулся и затем сказал:
– Сейчас вы должны идти к себе, мисс Люси. Я прослежу, чтобы вам принесли горячего молока. Если позволите, мой вам совет – постарайтесь вести себя завтра так, как будто ничего не произошло. Велите наполнить свою ванну в восемь. Спуститесь к завтраку в девять. Я уверен, что все устроится. Избегайте разговоров о своей жизни в Китае и посвятите себя изучению обычаев этой страны. – Он сделал шаг назад и поклонился: – Спокойной ночи, мисс Люси!
Я была так растрогана его добротой, что с трудом могла говорить, но все же собралась и сказала:
– Благодарю вас мистер… благодарю вас, Марш, от всего сердца.
– Не за что. – Он ушел, а я поднялась наверх. Газовые светильники в моей комнате были зажжены, но светили очень тускло. Мне понадобилось время, чтобы понять, что нужно потянуть за цепочку у бра, чтобы прибавить или убавить свет. Вскоре горничная по имени Битти принесла на подносе стакан горячего молока, а я еще долго сидела в кресле у кровати, думая о том, что произошло со мной всего за несколько часов с тех пор, как я ступила на английскую землю. Я потерпела неудачу, но завтра я начну все с начала, решила я, и постараюсь быть все время начеку, чтобы избежать дальнейших катастроф.
Я долго не могла заснуть. Я знала, что мне снились тяжелые сны, хотя их не запомнила. Я проснулась на рассвете. К семи тридцати я начала беспокоиться и раздражаться из-за того, что мне нечего делать и что нужно ждать до восьми, чтобы позвонить горничной. Я взяла дорожный швейный набор, подаренный миссис Колби, и принялась проверять, все ли пуговицы на платьях хорошо держатся и не нужно ли что-нибудь где-нибудь зашить.
Раздался стук в дверь. Прежде чем я смогла ответить, дверь открылась, и в комнату проскользнула Аманда. Она быстро закрыла дверь. На ней был халат. Ее распирало от возбуждения.
– А, ты уже проснулась! – воскликнула она, задыхаясь. – Люси, как ужасно ты вела себя вечером! Эмили объяснила мне, что такое наложница, это как другая жена. Не удивительно, что папа так рассвирепел!
– Я не хотела оскорбить твоих родителей! – с жаром сказала я. – Правда, Аманда! Я так привыкла к тому, как думают в Китае, что не могу думать по-другому.
– Эдмунд тоже так сказал. Ты же знаешь, он юрист и должен понимать. Все равно, все ужасно переволновались, но, в конце концов, папа решил, что он ничего не будет предпринимать, – она хихикнула. – Хотя он ничего особенного и не может сделать, не так ли? Я хочу сказать, что он не может отправить тебя обратно в Китай.
– Я надеюсь, – медленно ответила я, стараясь скрыть разочарование. Мне в голову пришла одна мысль, и я удивилась, почему я не подумала об этом раньше. – Аманда, а почему твой отец хотел, чтобы я приехала в Англию?
– Ах, это один из его планов. Он всегда придумывает новые планы, как нам разбогатеть, но у него ничего не получается. Мама говорила, что этот план абсурдный, и то же самое говорил Эдмунд, но папа очень сердится, когда его планы критикуют. – Она подошла к двери. – Не говори, что я тебе об этом сказала, Люси.
– Но ты не сказала, – озадаченно ответила я, – или сказала?
– Нет, не совсем. Он сам тебе все расскажет. Он собирается поговорить с тобой после завтрака. – Она чуть приоткрыла дверь, заглянула в щелочку и выскользнула из комнаты.
Удовольствия от ванны я не получила. Голова пухла от вопросов. Когда большие старинные часы в холле пробили девять, я спустилась в столовую. Там был Эдмунд, он уже позавтракал. Я неуверенно сказала:
– Доброе утро!
– Доброе утро, Люси! – Он изучающе посмотрел на меня таким взглядом, который нельзя было назвать ни дружелюбным ни враждебным. – В Англии мы сами себя обслуживаем за завтраком. Блюда на буфете, – он махнул рукой в сторону буфета. – Найдете там почки, бекон, кеджери, яйца и тому подобное. Возьмите тарелку и положите себе что хотите.
Я поблагодарила его, думая о том, куда девается еда, которая остается после каждого приема пищи. Я положила немного бекона и почек. Эдмунд свернул газету и встал из-за стола.
– Прошу прощения, – сказал он, четко выговаривая каждое слово, – я должен быть в конторе в десять пятнадцать, мне нужно успеть на поезд. Я советую вам не упоминать о вчерашнем… а-а… недоразумении, Люси. Лучше забыть о нем. Уверен, мы снова увидимся. Я приеду на уик-энд. Всего доброго!
Я поблагодарила его и пожелала доброго пути. Через несколько минут появились мистер Грешем и Аманда. Атмосфера за завтраком была скованной, но гораздо лучше, чем я ожидала. Я вздохнула с облегчением, когда узнала, что миссис Грешем и Эмили не спустятся к завтраку. Они завтракали в постели и редко вставали раньше одиннадцати. Я почти не принимала участия в довольно принужденном разговоре, за исключением вежливых и осторожных ответов на вопросы. Когда Аманда спросила, что мы обычно ели на завтрак в Китае, я ответила:
– Обычно просяную кашу. – Здесь не могло быть подвоха, и все же я затаила дыхание.
После завтрака мистер Грешем сказал:
– Пора за рояль, Аманда. Беги. А мы с Люси пойдем в кабинет, нужно кое-что обсудить.
Кабинет был большой комнатой, заваленной странными предметами. Я ожидала и надеялась увидеть книги. И они были везде, не только на полках. Книги стояли стопками на полу и приставных столиках. Они вносили лишь небольшую лепту во всеобщий хаос.
В одном углу стоял письменный стол, заваленный бумагами. На нем – большой глобус. Рядом с глобусом стоял прямоугольный стеклянный сосуд со странными рыбками, маленькими и необычной окраски. На стене, на крючке, висел человеческий скелет. Вдоль другой стены стояли ящики для рассады, накрытые стеклом, и в них было что-то очень похожее на песок, из которого пробивалось несколько зеленых ростков. Пыльный телескоп стоял на треноге у окна. В углу, на стуле – волшебный фонарь, а на полке – модель паровоза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43