А я старался не потерять ее и не отстать. Ага, вот осина, а в ней вроде темнеет дупло. Или нет? Где же оно, ведь только что ясно видел? Нет никакого дупла, и летяги нет. Включаю фонарик и вожу лучом по стволу: вот они - и дупло и летяга! Летяга заткнула собой дупло, словно пробкой, и дупло из черного стало серым, неразличимым. Маленькое открытие: летяга собой маскирует дупло. Не удалось тебе, летяга, погубить мои планы, я нашел твой новый приют. Наблюдения продолжаются.
Вот они, мои наблюдения.
27 апреля. В дупле осины три летяжонка: слепые, голые, красные. Летательная перепонка хорошо заметна. Правда, пока что не только летать, а даже шевелиться им неохота. Длина 5 сантиметров, вес - 6 граммов.
3 мая. Летяжата почти такие же, но поросли редким серым пушком.
8 мая. Заметно подросли, но живее не стали. И глаза закрыты. Сверху покрылись шерсткой, сквозь которую видна розоватая кожа.
28 мая. Летяжата хорошо выросли и наконец-то прозрели. Обросли густой серой шерстью, хвостишки хоть еще куцые, но уже опушенные. Стали лазать внутри дупла, забираясь на стенки. На передних лапках перепонка загнулась складочкой. А рост уже 12 сантиметров, а вес 50 граммов. В теплые дни нежатся у матери на животе; она на спине лежит. А в холодные зарываются в подстилку.
10 июня. Летяжата в три четверти матери, серые, шустрые и такие же, как она, глазастые. Сегодня впервые вылезли из дупла. Держались тесной компанией, заметно побаиваются, срываются иногда с веток, но, в общем, самостоятельные и цепкие. Часто забегают в дупло погреться. Приглядываются и пока ничего не едят. Мать сосут.
14 июня. Все шире при выходах расходятся от дупла.
30 июня. Летяги совсем ушли из дупла - семья распалась. Ночевать стали в соседних дуплах: поодиночке, а то и компанией. Привыкают к самостоятельной жизни, подыскивают жилье - на свой риск и страх.
ЛЕТЯГА И ЛЕТУЧИЕ МЫШИ
Узкая трещина в засохшей осине давно завораживала мои глаза. Славная такая трещина и страшно подозрительная: идешь мимо - непременно к ней голову повернешь. Не может быть, чтобы не жил в ней никто, очень уж она на жилье напрашивается. И напросилась...
Светлой июльской ночью, проходя мимо этой осины, я, как всегда, повернулся к ней и увидел у трещины молоденькую летягу. Округлая детская голова, приплюснутый носик и куцый жидкий хвосток. Самое время расселения первых выводков, и вот этот самостоятельный расселенец решил зажить своим домком. Облюбовывает мою трещину. Ну что ж, вполне подходящая, заходи и располагайся.
Летяжонок подобрался к трещине, окунулся в нее по пояс и замер: боится еще, присматривается. Вот шевельнулся и скрылся весь. И сразу назад! Выскочил, промчался вверх, развернулся вниз головой и распушил хвост. А из щели запорхали летучие мыши. Роем замельтешили вокруг дупла и увидали летягу. Что началось! Кидались на нее, увиливали, снова кидались. На миг присаживались на ствол, взлетали, зависали над летяжонком, словно пытаясь сдуть его ветром крыльев. Так вот ласточки гонят кошку, а синицы - сыча.
Летяжка растерянно пригибала головку, потом не выдержала и унеслась. Летучие мыши погнались вслед. Летяжка махнула на соседнее дерево и затаилась. Летучие мыши отстали, рассеялись, кто-то вернулся в дупло, а другие отправились на охоту.
Не так-то просто найти летяжатам тихий дом в лесу, не легко начать жизнь самостоятельную и беззаботную. Может, об этом думал сейчас перепуганный летяжонок, затаившись в ветвях. А я подумал: если уж что-нибудь в лесу завораживает тебе глаза, то это совсем неспроста, и не проходи равнодушно мимо, не ленись лишний раз голову повернуть. Или постоять в тишине и подождать.
СОВА И ЛЕТЯГА
Голодные слетки - совята лесной ушастой совы на заходе солнца стали сигналить: "Мне! Мне! Мне!" Светло еще в лесу, но сердце совы не выдержало, и она отправилась на охоту. Большая оливковая птица, распластав широкие мягкие крылья, неслышно протянула через поляну, заставив меня замереть у дерева: не часто теперь встречаешь в лесу совиный выводок.
Дело совы ловить мышей и полевок, а дело совят подавать сигналы: "Тут! Тут! Мне! Мне!" И будьте спокойны, они не забудут подавать голос настырно и монотонно, как ход часов. Знать бы мелким обитателям леса, что эти, такие нестрашные и негромкие, выкрики совят возвещают о страшной смертельной опасности: сова вылетела на охоту! Бесшумная, глазастая, ловкая, чуткая и когтистая смерть. Вы трогали оперенье совы? Оно пышно и рыхло; ни одно перышко на лету не прошипит и не свистнет. А глаза! Огромные, круглые, со зрачками черными, как дупло. А уши! Не те два пучка перьев, что торчат на макушке, это не уши. Уши у совы по бокам головы, и, чтобы их увидеть, надо раздвинуть перья. Два углубления, больших и гладких, как раковина, откроются вам. Такие уши слышат самый тоненький писк, самый тихий шорох мышиных лапок по лесному опаду. Трудно спастись мышам и полевкам от этой летающей мышеловки. Да и не только им...
Совенок надо мной сидит и дудит, торопит сову. Прогал впереди, где только что пролетела сова, нацеживается темнотой. Но до того, как там совсем почернело, потянуло наискосок через прогал темное тельце. Летяга! И в тот же миг возник над ней грозный силуэт совы.
Все происходило бесшумно: плыла через прогал летяга, а за нею скользила сова. Сова догоняла, сова нависала и уже опускала лапы, как самолет опускает шасси. Вытягивала их, чтобы впиться когтями в спину. Две кривые полета вот-вот должны были сомкнуться и пересечься. И я уже видел сову с жалким комочком в когтях, круто взмывающей вверх. Ничто не могло летягу спасти. Окажись на ее месте я - и я ничего бы не придумал.
Сова и летяга сближались неотвратимо, так сближается дробовой заряд с обреченной уткой, молния с громоотводом. Сова ударила и... промахнулась!
Только что распластанная летяга вдруг сжалась в комочек, скорчилась, съежилась и камешком упала вниз. Сова пронеслась, царапнув воздух когтями точно там, где была бы летяга, не сложи она вовремя парашют.
Прием ночной бабочки, спасающейся от летучей мыши. Ощутив мышиный сигнал, бабочка складывает крылышки и падает в траву. И некоторые жуки тоже падают в густую траву, как только ляжет на них живая тень. Бульк камешком в воду!
Я проводил глазами сову и выскочил на прогал. А то еще возьмет и вернется, с земли-то сова куда ловчее берет. Выскочил - и не увидел, упала ли летяга в траву или в последний момент "поставила паруса" и пронеслась над землей, пришлепнувшись к какому-нибудь дереву.
Но какова! За мгновенье до смерти придумала выход. Выход, казалось, из безвыходного положения.
ЛЕТЯЖИЙ БАРАБАН
Барабан дятла слышали все. Выберет звонкий сучок на дереве, усядется поудобней и так быстро застучит по нему носом, что разнесется по лесу барабанная дробь: дрррррр! Дрррррр! Заявляет свои права на этот участок леса. Мы по лесу идем и даже не подозреваем, что весь лес поделен на участки, и у каждого есть свой хозяин. Гремят весенние барабаны: мы тут живем и посторонним дятлам вход воспрещен!
Похожий барабан - только тихий-тихий - услыхал я однажды... в дупле осины. И звучал он не весной, а осенью. И слышно его было, только если приложить к дуплу ухо. И значит, дупляной барабанщик никого не хотел предупреждать и запугивать, для себя барабанил. А зачем? И кто он?
Ну, кто он, я быстро узнал - летяга. Вечером я подкараулил ее у дупла. Она вылезла из него и ускакала вверх пастись на своем высотном "лугу". А зачем барабанила?
Барабанят клювами дятлы. Барабанят лапами зайцы. Барабанят в стене жуки-древоточцы - стучат, как часики. И барабанам их есть ясное объяснение. А летяга?
Конец сентября. Проходя вблизи летяжьей осины, я непременно к ней сворачиваю и склоняюсь ухом к дуплу. И иногда слышу эту тихую дробь: дрррррр! Не громко, но совершенно явственно: дррррр! И тишина надолго. Но если хватало терпения, можно было дождаться и новой дроби.
У меня терпения хватало, и я выяснил наконец, что летяга "играет на барабане" с половины сентября и чуть ли не до конца октября. А весной с середины марта до середины апреля.
Не скажу, что уж очень пришлось ломать голову над этой загадкой. Барабанила летяга по стенке дупла задней лапкой. Но не нарочно, не специально, а потому что... чесалась. И так усердно и быстро, что получалась барабанная дробь!
А чесалась потому, что в это время линяла. Выпадала старая шерстка, а новая вырастала. Вот и примета: услышите "барабан" - летяжка переодевается. Осенью в зимнюю телогрейку, весной - в летнюю курточку.
Нам с вами просто - взял и переоделся. А лесные зверьки переодеваются долго и трудно. Не снимают, а вычесывают старую одежонку. Стараются, барабанят.
...Подхожу, прислушиваюсь - стучит! Переодевается! Пусть себе. Не буду мешать.
ЛЕТЯГА ЛЕТИТ
Планирующий зверек. Летит, как бумажная стрелка, как широкий кленовый лист. Кто еще в лесу такой отчаянный, что осмелится махнуть с маковки самой высокой елки? Кто перепрыгнет на дерево, отстоящее за двести длин своего тела? Гигантский кенгуру, если бы он прыгал так, мог бы за два прыжка прыгнуть на километр.
Летяга собралась, сжалась в комочек, уперлась задними лапками, прицелилась глазом. Положение "на старт!". "Внимание!" - летяга чуть расставила передние лапки, чуть пригнула головку. "Марш!" Тельце летяги распрямляется, вытягивается вверх и вперед. Полусогнутые передние лапки оторвались от сучка и движутся вперед и в стороны. А задние с силой отталкиваются. Прыжок начался!
Пока это просто прыжок: так прыгает и обычная белка и соня-полчок. Но вот прижатая до этого к бокам перепонка начинает распрямляться и натягиваться. Летяга натягивает ее на лету, разводя в стороны передние и задние лапки, распластываясь по воздуху, превращаясь из пушистого шарика в плоский ворсистый коврик - в ковер-самолет. И это не все - летяга "поднимает все паруса"! Для этого она оттопыривает длинные косточки на передних лапках - словно две реи, - выбирая слабину своего ворсистого паруса. Теперь перепонка натянута, как крыло у летучей мыши. И летяга уже не просто скользит, она управляет своим полетом. Может отвернуть вправо и влево, может замедлить снижение или ускорить. Может идти на снижение по спирали. Может, прижав задние лапки, превратиться из квадратика в треугольник и стремительно, по дуге скользнуть вниз и прилепиться к соседнему дереву. Но перед самой посадкой летяга всегда, гася скорость, взлетает чуточку вверх. И тормозит, сводя и выставляя лапки вперед, отчего перепонка выгибается куполом парашюта и превращается в воздушный тормоз. Чуть слышно и мягко пришлепывается летяга наискосок к стволу и тотчас прячется за него и перебегает повыше. Это на случай, если гонятся ястреб или сова: ткнутся они тогда когтями в пустое место.
Бывает, летяга начинает полет без толчка: прицепится к дереву вниз головой, прицелится и сорвется. В падении распластается, развернув "парашют", и, балансируя хвостиком, летит по наклонной вниз. Проносится над кустами или травой, взмывает чуть вверх и пришлепывается к стволу.
А по земле летяга бегает тихо и неуклюже, маленькими прыжками, стараясь как можно быстрее добраться до дерева. А нет деревьев забирается на кусты и пеньки и прыгает с них, пытаясь распустить парашют. На земле летягу легко поймать, потому-то она и не любит спускаться на землю. В высокой траве она либо затаивается, либо скачет, тоже пытаясь раскрыть парашют. И становится похожей на раненую птицу.
Летяжьи следы на снегу похожи на беличьи, но они меньше, и у белки на бегу следы задних лапок всегда впереди передних, а у летяги наоборот. Слишком уж на бегу она широко расставляет передние лапки, и задним их не "обогнать".
Любопытно, конечно, разобраться в разных там косточках-реях и парусах-перепонках. Но забываешь про них, когда видишь летней ночью планирующую летягу, этот живой ковер-самолет. Или ее лунную тень, скользящую по снегам зимней ночью. Ради этого ты и торопишься в лес. Увидеть летающего зверька.
ЧЕШЕТСЯ ПОДБОРОДОК
Ну, кому какое дело, что с конца сентября до конца ноября летяжки чешут подбородочки о сучки? Конечно же, никому. Кроме натуралиста! Потому что только ему известно, что ничего не бывает просто так. Чешет - значит, чешется. Но чешется почему-то только осенью, а остальной год не чешется. Конечно же, неспроста...
Не все ли равно, прикасается кролик подбородком к крольчихе и ее крольчатам или же нет? А натуралистам не все равно. Натуралисты установили, что так кролик метит их. И только после этого считает своими. Вроде бы выдает крольчихе свадебное свидетельство, а крольчатам свидетельство о рождении.
Осенью у летяг начинают подбородки чесаться, и они трутся подбородками о сучки. Линяют? Но они уже вылиняли. Может, метят сучки? Чтобы считать их своими, чтобы другие знали, что тут место занято, что тут живут?
Летяга осенью становится особо оседлой и живет у зимовочного дупла. И ей, наверно, надо свое место пометить. Вот и развешивает по сучкам невидимые, но пахучие плакатики - "Я тут! Я тут! Я тут!" Это - по сторонам. А в центре участка уборная - главная метка.
Это я думаю так. Но так ли на самом деле? Попробуйте уточнить. Но предупреждаю - не просто! Разгадывать всегда не просто. Просто бывает потом, когда уже разгадал...
СЛУШАЙТЕ ПЕСНЮ ЗАПАХОВ!
Хоть и называют летягу летучей белкой, а она вовсе не белка. Как водяная крыса совсем не крыса, а полевка. От белок летяги отличаются не только ростом и обликом, но и всем своим образом жизни. Белки не очень-то привязаны к одному и тому же месту: гнездо-гайно для бельчат устраивают в местах самых укрытых, потом перебираются в места самые кормные, а зимой живут в тех местах, где есть и укрытия, и корм. А летяги живут оседло: где зимуют, там и детей выводят. И потому это должно быть такое место, которое для всего удобно: и для гнездовья, и для кормежки, и для зимовки.
Не так уж много в лесу таких мест. Потому-то, облюбовав его однажды, летяги в нем годами живут и даже передают по наследству своим потомкам. Но и навсегда из него исчезают, если там вырубят деревья с дуплами или кормовые осины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25