– Я ненавижу шампанское.
– Правда? Странно. – Трэвис положил ногу на ногу и пристально посмотрел на нее. Затем отсалютовал ей бокалом, точно так же, как в тот злополучный вечер. – Мне показалось, что вы должны любить его, особенно с клубникой. Ведь эти ягоды обладают волшебными свойствами, не так ли?
Ринна словно онемела, сидела как истукан. Она еще сильнее сжала ножку бокала. Он все знает. Он узнал ее и старается заманить ее в ловушку.
– Знаете, Ринна, – смеясь, включился в разговор Дэвид, – мой брат считает себя знатоком женских вкусов. Но на этот раз ты ошибся, старина, – обратился он к брату. – Возможно, кому-то и нравится шампанское с клубникой, но это совсем не значит, что все женщины любят его.
Еще несколько секунд, показавшихся Ринне вечностью, Трэвис не отводил от нее взгляда, затем повернулся к Дэвиду.
– Да, полагаю, ты прав, – сказал он. – На этот раз я ошибся. Не могу понять, с чего я вообразил, что у миссис Уилльямсон подобные вкусы.
Ринна сжалась, словно загнанный зверек, к которому подбирается охотник, решивший поиграть со своей жертвой, перед тем как нанести ему смертельный удар. Трэвис продолжал наступать:
– Вы слишком молоды для вдовы, миссис Уилльямсон. Ваш муж давно умер?
– Несколько лет назад, – пробормотала она.
– Ну, надо же. Несчастный случай?
– Нн… нет, – запинаясь, произнесла она, уставившись на свой бокал. Обычно, когда речь заходила о ее муже, люди выражали сочувствие и далее не касались этой темы. – Нет, он погиб в Белфасте.
– Так он был военным? Не знал, что мы посылали войска в Северную Ирландию. Сам я был во Вьетнаме. Ужасное место. Джунгли, кишащие насекомыми, жарко, как в пекле.
Трэвис, по всему видно, не такой, как другие. Он не знает, когда нужно тактично промолчать.
– Нет, – сказала Ринна. – Он не был военным. Он… он был журналистом.
Неужели все незамужние женщины с детьми стараются выставлять своих вымышленных мужей героями? – подумала Ринна. Когда родился Энди, ее легенда была вполне логичной. Она выдумала ее, опираясь на происходившие в то время события. Думала: вот Энди подрастет, и она расскажет ему о трагической судьбе его отца. Сейчас это прозвучало глупо.
– Вы уверены, что ваш муж был отцом вашего ребенка?
– Что?! – переспросила ошеломленная Ринна.
– Я спрашиваю, вы уверены, что ваш муж являлся отцом ребенка? По сообщениям прессы, единственный американский журналист, погибший в Северной Ирландии, похоронен десять лет назад.
В комнате воцарилась напряженная тишина, трое мужчин удивленно смотрели на нее. Ринна почувствовала, как ее сердце начало колотиться с удвоенной силой. Как она могла совершить такой непростительный промах? Зачем она позволила загнать себя в угол? Она лихорадочно начала придумывать логичное объяснение своей грубой ошибке.
– Разве я сказала Белфаст? Я имела в виду Бейрут. – Она надеялась, что исправила свой промах, хотя эти два места и расположены в тысячах миль друг от друга. – Я плохо запоминаю названия иностранных городов.
Эта отговорка, видимо, прозвучала для них совершенно неубедительно, Ринна чувствовала себя полной идиоткой.
– Мне эти названия тоже плохо даются, – сочувственно улыбаясь, сказал мистер Мартин. – Он был знаменит?
– Мой муж? Нет. Нет, его почти никто не знал. Он работал на небольшую газету во Флориде.
– Его смерть наверняка явилась для вас ужасным ударом, – вступил в разговор Дэвид. – Помню, когда умерла жена Джонатана, ему пришлось нелегко. Все произошло так внезапно.
– Да, мне было тяжело. – Ринна поставила бокал. Ее удивило, что Трэвис отошел к буфету, чтобы вновь налить себе вина. Он, наверно, не оставит ее в покое своими расспросами. Она решила уйти, раскрыла, было, рот, чтобы попрощаться, но в этот момент к ней обратился мистер Мартин:
– Ваша мать была кельтского происхождения?
Беседа о ее корнях казалась странной и неуместной, но она не могла оставить его вопрос без ответа: старик был добр к ней все два месяца.
– Да, как вы догадались?
– Вы говорили, что вас назвали в ее честь, и хотя я никогда не слышал имени Ринна, для меня оно звучит по-шотландски. – Он повернулся к Трэвису. – Ты бывал в Ирландии и Шотландии, там оно, наверное, встречается чаще?
Ринну этот вопрос застал врасплох – она не ожидала, что старик вновь втянет Трэвиса в разговор, и уж совсем не ждала, что вопрос коснется ее имени. Затаив дыхание, она напряженно ожидала ответа Трэвиса.
Похоже, Трэвис тоже чего-то ждал: он откинулся на спинку стула и смотрел ей прямо в глаза.
– Никогда не слышал этого имени.
Ринна недоверчиво посмотрела на него. Он лжет. Он вспомнил ее. Теперь она абсолютно уверена в этом.
– Вы не похожи на шотландку, – продолжал мистер Мартин. – Скорее на шведку, только глаза у вас другие. У них такой необычный карий цвет, почти золотой.
– Я похожа на отца, – выдавила из себя Ринна.
– Видимо, Энди тоже похож на отца, – бросил Трэвис. – На вас он совсем не похож.
Ринна так крепко сжала кулаки, что суставы ее пальцев побелели.
– Нет, он н-не похож, – заикаясь, произнесла она, – совсем не похож на своего отца.
Трэвис насупил брови.
– Довольно странно, правда? Я имею в виду, что по законам генетики ребенок должен быть похож на кого-то из родителей. Вероятно, вы просто забыли, как выглядел его отец. Наверное, он слишком долго пробыл в Бейруте.
Да, он все понял. Ринна решила, что сейчас он поведает остальным о том, что было между ними, но тут вмешался Дэвид:
– Трэвис, раз уж речь зашла о генетике, когда мы займемся скрещиванием Роелмейден?
– Дэвид, – прервал его мистер Мартин, – и я, и Трэвис не раз говорили тебе, что скрещивать надо лучших с лучшими. А эта кобыла, которую ты хочешь скрестить с Принслеком, совсем не из лучших.
– Папа, думаю, она даст хорошее потомство. У нее неплохие гены. Я изучил их родословные. Гены Принслека дадут потомству выносливость, а Роелмейден ведет свое происхождение от Сэра Келси. Тебе прекрасно известно, какой это резвый конь.
– Дэвид, она не выиграла ни одной скачки, и ее отец никогда не брал крупных призов. И потом, она довольно болезненная.
Этот спор мог продолжаться целыми днями – так всегда спорят владельцы лошадей. Ринна хорошо знала, что у каждого из них существует на этот счет собственная теория. Но на этот раз она не прислушивалась к спору, впрочем, как и Трэвис. Он смотрел на нее, и в его взгляде презрение смешивалось с насмешкой. Своей улыбкой он бросал ей вызов. На секунду она зажмурилась. Да, он все понял.
– Трэвис, ты идешь с нами? – спросил мистер Мартин. – Дэвид приготовил нам сюрприз.
– Я лучше останусь и еще поболтаю с миссис Уилльямсон, – ответил Трэвис. – Уверен, ее не интересуют исследования Дэвида, а сам я уже видел бумаги.
Отчаяние парализовало Ринну, она словно приросла к креслу, и мысли, одна страшней другой, лихорадочно проносились в голове. Что ему нужно от нее? Она должна уехать, и как можно скорее. Нужно было сделать это несколько часов назад. Оставшись, она накликала на себя беду. Она вскочила со стула, чтобы пойти за Энди.
– Сядьте, миссис Уилльямсон.
Его повелительный тон заставил ее остановиться. Они остались в комнате вдвоем.
– Я сказал – сядьте. Теперь мы немного поболтаем. Итак, чего вы хотите?
– Чего я хочу? – переспросила она, в отчаянии стиснув руки. Она хочет уехать, больше ничего.
– Пора прекратить эту игру, Ринна. Я знаю, кто ты такая. И хочу знать, что ты здесь делаешь. Неужели ты ожидала, что я поверю, будто ты случайно оказалась в «Мартин Оукс»?
Он прав. Глупо продолжать играть в загадки. Глупо пытаться убедить его, что она не спланировала эту встречу. Ринна вызывающе посмотрела на него.
– Но это действительно произошло случайно.
Смех его был так же циничен, как и его улыбка.
– Хватит, Ринна. Я не такой дурак, каким ты меня считаешь. Своей игрой в невинность тебе удалось обмануть остальных, но ввести в заблуждение меня тебе не удастся.
– Я не знала, – ответила она. – Я и представить не могла, что ты живешь здесь. Я даже не знала твоего имени…
Последние слова она произнесла почти шепотом. И сейчас ей было трудно признаться, что она спала с мужчиной, не узнав его имени.
– В ту ночь ты прекрасно знала, кто я такой. И прекрасно знала это, когда приехала сюда.
– Нет, правда не знала, – продолжала настаивать она. – Я не знала твоего имени, не знала, кто ты такой, и на той вечеринке я не знала никого. Я приехала с подругой.
– Ты и твоя подруга оказались весьма общительными. На той вечеринке все знали друг друга, Ринна.
– Шелли кое-кого знала, – попыталась защищаться она. – Я… я же была знакома только с Джеком Картером.
– Моя фотография обошла тогда все газеты. Весь мир слышал о пожаре в Лэйкленде, а ты не знала моего имени? Да там весь вечер все только и говорили об этом.
– Я услышала о пожаре на следующий день, – сказала она. – Отец рассказал мне о нем, но даже тогда я не догадывалась, что ты имел к нему отношение. Я не читала газет.
– Ах, Ринна, ты великолепная актриса. Помнится, и в тот вечер у тебя неплохо выходило. Кажется, ты играла тогда в игру под названием «Кто есть кто». Должен признаться, твой подход уникален. Ни одна женщина не может так восхитительно лгать, как ты, или так умело прикидываться простодушной. Теперь, полагаю, ты скажешь, что, узнав меня сегодня, ты собиралась уехать?
– Да, это так, – быстро сказала она. – Я собиралась уехать.
– Серьезно? Ты уже упаковала вещи?
– Я думала… я… хотела… повидаться с Джонатаном и заранее предупредить его, что оставляю свое место.
– Как ты заботлива.
Ринна резко вскинула голову. Пусть это оказалось невероятным совпадением, но всего лишь совпадением, не больше, а он ведет себя с ней так, словно у нее было все заранее продумано.
– Что именно ты хочешь этим сказать? – резко спросила она.
Трэвис засмеялся:
– Хочу сказать, что не верю тебе. Сколько тебе нужно денег?
– Денег? – эхом прозвучал ее вопрос. Ринна вдруг вспомнила о проведенных в лишениях годах. Просто унизительно, что он подозревает ее в корысти. Он ведет себя с ней, как с заурядной проституткой.
– Денег, – сухо повторил он. – Полагаю, это слово легко понять? Оно не иностранное, как Белфаст или Бейрут. Оно должно быть тебе известно. Сколько ты хочешь?
Оскорбленная несправедливостью его обвинений, она вспылила:
– Думаю, полмиллиона долларов могли бы меня устроить, – со злостью сказала она.
– Ты уверена, что тебе нужны только наличные? Почему бы тебе не потребовать замужества? Или даже ты признаешь, что одной ночи страсти для подобного шантажа недостаточно?
– Замужества? – не веря своим ушам, воскликнула Ринна. – Ты полагаешь, что я приехала сюда шантажом принудить тебя жениться на мне?
– А зачем тебе появляться здесь через столько лет? Теперь я богат. Я привел в порядок нашу ферму, а кроме того, газеты не делают секрета из того, что я недавно зарегистрировал элитного жеребца-производителя, и это сделало меня мультимиллионером. Прекрасная возможность для женщины, решившей поправить свои дела.
– Поправить свои дела! – Ринна повторяла вслед за ним, словно заезженная пластинка, и это раздражало ее. С каждой секундой ее гнев нарастал, пока не стал подобен раскаленному шару, обжигающему ее внутренности. – Поправить свои дела? Да знаешь ли ты, что мне пришлось пережить из-за проведенной с тобой ночи? Я совершила всего одну ошибку в жизни и с тех пор каждый день расплачиваюсь за нее. Из-за той ночи я лишилась родного дома, отца, и пять ужасных лет я не переставала задавать себе вопрос, кто ты такой, отец Энди… – Ринна прикусила губу и сразу умолкла, поняв, что чуть не выдала себя.
– Ну, продолжай, – сказал Трэвис. – Очень интересно. Ты лишилась родного дома, отца и собиралась что-то сказать об отце Энди.
Ринна нервно теребила обручальное кольцо, снова и снова поворачивая его вокруг пальца, пока не поняла, что он внимательно наблюдает за ней. Она положила руки на колени и стиснула их.
– Н-н-ничего, – запинаясь, произнесла она. – Это неважно.
– Неважно? Странно, с чего тебе упоминать о том, что неважно? – съязвил он, продолжая смотреть на нее, словно коршун на добычу. – Ну-ка, расскажите мне об отце Энди, миссис Уилльямсон, или скорее мисс Уилльямсон. Нам обоим прекрасно известно, что ты не вдова. Ты даже не была замужем. Это все обман, так ведь?
Вне себя от ярости Ринна подняла на него глаза. Он добивается скандала.
– Да, – бросила она, – да, я не замужем и ни когда не была. И тебе, черт побери, прекрасно известно, кто отец Энди. Его отец – ты.
В ту же секунду она пожалела о сказанном. Но Трэвису, ни за что не отобрать у нее Энди. Она его мать. Закон на ее стороне. Она оглядела окружающую ее роскошную обстановку. Энди – законный наследник «Мартин Оукс». Разве он не заслужил большего, чем то, что ему может дать она? Разве он не заслуживает наследства?
– Боюсь, я недооценил тебя, Ринна. Ты очень хитра, но я знаю, что Энди не мой ребенок. – Уверенность его тона на какое-то мгновение смутила Ринну. Она ждала, что дальше он поведает о своей неспособности к деторождению или что-то в этом роде. – Я не был у тебя первым. Ты вполне уже могла быть беременна в ту ночь.
– В ту ночь я была девственницей, – тихо ответила она, чувствуя, как краснеет. Обсуждать свои добродетели с этим человеком просто унизительно, но она должна заставить его поверить. Тем более что оскорбить ее еще сильнее ему уже все равно не удастся.
– Брось, Ринна. Мужчина способен это определить. Я бы заметил. Или ты собираешься прибегнуть к банальной истории о девственницах, сохранивших невинность после близости с мужчиной?
– Я ни к чему не собираюсь прибегнуть, – ответила она, – и не собираюсь оправдываться перед тобой. Веришь ты этому или нет – Энди твой ребенок.
– Прекрасно, допустим, я был у тебя первым. Но неужели ты думаешь, я поверю, что был последним? Неужели ты надеешься убедить меня, что Энди появился на свет после нашей случайной близости?
Ринна гордо вскинула голову.
– Энди твой сын, – тихо повторила она.
– Если Ринна говорит правду, – произнес появившийся в дверях мистер Мартин, – ты поступишь, как подобает мужчине, и женишься на ней, Трэвис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20