Надо было одеться. Но каждое движение отдавалось болью во всем теле. Боже, как же это было похоже на боль после побоев Харлена!
Войдя на кухню, она увидела Кори уже сидящим на своем высоком стульчике за столом.
– Завтракать, мама. – Он застучал ложкой по столу.
Улыбнувшись малышу, Сюзанна побрела к плите, чувствуя себя такой же древней, как окружающие лачугу горы.
– Конечно, милый, сейчас будем завтракать.
Когда после завтрака и прогулки Кори задремал, она вновь попыталась расправиться со злополучным деревом, но не сумела даже поднять топор. Что же делать?
Она оглянулась на кусты, из-за которых днем раньше появился всадник, молясь, чтобы он больше не приезжал. Сюзанна досадовала на незнакомца, нарушившего ее уединение. Не важно, что ей нужна помощь. Она предпочитает одиночество.
Но, пожалуй, это дерево ей не удастся разрубить, с длинным вздохом заключила Сюзанна. Какого черта она вообще вообразила себе, что справится с такой работой? Скорчив гримасу, она поддала ногой дерево, но добилась только одного: боль прошила ее ногу от ступни до колена. Проклиная собственную глупость, Сюзанна присела на поваленное дерево и потерла ушибленную ногу.
Внезапно Макс сбежал с веранды, и Сюзанна насторожилась.
Держась за ноющую ступню, она обернулась и почувствовала, как сердце судорожно толкнулось в ребра. Незнакомец снова был здесь.
Он спешился, наклонился и почесал Макса за ухом.
– Привет, приятель. Ну что, она до сих пор воюет с деревом? И, кажется, понимает, что поступает глупо?
Макс прижался косматым боком к ноге незнакомца. Сюзанна возмущенно уставилась на пса, надеясь пристыдить его взглядом. Но Макс, похоже, напрочь забыл про нее.
– До Рождества я с ним все равно справлюсь.
– Конечно, только до какого Рождества – наступающего или следующего, через год?
Сюзанна уловила в голосе незнакомца насмешливую нотку, но заметила, что эта насмешка не отразилась ни в его зеленых глазах, ни на лице. Теперь, когда он стоял совсем рядом, Сюзанна вновь обратила внимание на его богатырское сложение. Незнакомец был крупным мужчиной, но страх у Сюзанны вызывал не его исполинский рост, а лицо. Очевидно, ему не раз ломали нос, а лоб рассекал извилистый шрам. Это лицо было трудно назвать привлекательным, но его грубоватость вызывала у Сюзанны не только испуг, но и уверенность. Впрочем, терять бдительность не стоило: он был мужчиной, а с мужчинами следовало оставаться настороже.
Не желая продолжать бессмысленную болтовню, Сюзанна осведомилась:
– Что вам нужно на этот раз? Незнакомец медленно и внимательно оглядел ее, а затем перевел взгляд на поваленное дерево:
– Почему бы вам не поручить эту работу мне?
– Почему вы решили, что мне нужна помощь?
Он снял шляпу, обнажив густую шапку волос табачного оттенка, в которых мелькали выгоревшие на солнце пряди.
– Потому, что вы не в состоянии поднять топор. Вы ходите вокруг дерева кругами, как индеец вокруг лагеря переселенцев, и потом, вы чуть не сломали ногу.
Сюзанна негодующе вскинула голову:
– Вы подглядывали за мной?
Он пожал плечами:
– Да, я наблюдал за вами, пока подъезжал к дому. – Несмотря на полуулыбку, его глаза остались холодными.
Такие глаза всегда пугали ее…
Борясь с мучительными воспоминаниями, она не сразу заметила, что незнакомец по-прежнему почесывает Макса за ухом. Дружелюбие пса вызвало у нее прилив гнева.
– Я разрублю вам это дерево бесплатно, мэм. Вам не понадобится даже кормить меня.
Сюзанна окинула его скептическим взглядом: холодные глаза, загорелая кожа, выпирающие скулы, неулыбчивые губы.
– Ума не приложу, зачем вам это понадобилось.
Очередная улыбка далась ему с явным трудом.
– Я не прочь размяться.
Ноги и руки Сюзанны до сих пор горели от безрассудной попытки заняться тяжелым физическим трудом. Поднявшись, она медленными и мучительными шажками дошла до крыльца и со вздохом облегчения присела на ступеньку. Теперь она понимала: ей ни за что не справиться с деревом самой. Ей требовалась помощь, а незнакомец настойчиво предлагал ее.
Сюзанна снова уставилась на Макса: конечно, глупо доверять чутью собаки. Ее уже подмывало изменить свое решение – отказываться от помощи мужчин при любых обстоятельствах. Однако она будет чувствовать себя неловко, не заплатив ему, а денег у нее слишком мало. Правда, он просит только покормить его… Сюзанну не покидали сомнения.
«Значит, даровой обед – все, что ему надо от меня?»
Она отмахнулась от этого вопроса. Незачем испытывать доверие к человеку только для того, чтобы позволить ему наколоть дров.
Сюзанна медленно поднялась, подавляя стон.
– Ладно, если хотите, можете разрубить дерево. – Она пересекла веранду, но у двери остановилась и оглянулась. – Когда закончите работу, не уходите. Я накормлю вас.
Незнакомец взялся за топор.
– Это ни к чему: ведь я сказал, что согласен обойтись без платы.
И вновь, как прежде, его мощь вызвала у Сюзанны желание съежиться, но она удержалась.
– Мы все равно вскоре будем обедать. Вы могли бы перекусить с нами.
Кивнув, он исчез за лачугой.
Вопреки собственному желанию Сюзанна ушла в дом и выглянула в окно. Она наблюдала, как незнакомец рубит дерево, а мускулы его спины и рук вздуваются твердыми буграми и перекатываются под рубашкой. Сюзанна удивилась, вдруг почувствовав: вид этого человека не вызывает в ней отвращения, не заставляет сдерживать тошноту и холодеть от ужаса.
На краткий миг перед ее мысленным взором встал Харлен в мешковатых штанах и с обнаженным потным торсом, но Сюзанна тут же прогнала это видение.
Глубоко вздохнув, она направилась к кухонному столу, чтобы приготовить тесто для печенья, но в это время из своей комнаты вышел Кори, завернутый в волочащееся по полу одеяло.
– Ты хорошо выспался, сынок?
Кори не ответил ей. Вместо этого он подтащил свой стульчик к окну, вскарабкался на него и выглянул во двор.
– Мама, почему большой дядя рубит дерево?
– Потому, что он так захотел, милый.
– Почему?
Сюзанна подавила улыбку: «почему?» был любимым вопросом Кори.
– Мама не может сделать это сама.
– Почему?
– Дерево слишком толстое – вот почему. Сюзанна заметила игру эмоций на личике сына. Он не ладил с мужчинами – бедняжке просто не представлялось удобного случая познакомиться с ними поближе. Но Сюзанна не хотела, чтобы мальчик вырос, боясь мужчин. Избежать этого можно было единственным способом: скрывать свой страх.
Наблюдая, как Кори трет заспанные глаза, Сюзанна ощутила прилив тревоги за сына. Но несмотря ни на что, она отбросила мысли о прошлом и сосредоточилась на будущем.
– Большой дядя хорошо рубит дерево. Сюзанна сунула противень с печеньем в духовку старой железной плиты и подошла к окну, встав рядом с Кори. Незнакомец запросто справлялся с деревом, он вскидывал топор так легко, словно тот был невесомым. Он снял рубашку, и мышцы сильных рук и груди еще отчетливее проявились под тканью нижней рубашки.
Она покачала головой, вспоминая, как трудно ей даже разговаривать с мужчинами, не испытывая страха. А этот человек вел себя вполне миролюбиво – впрочем, хватило и того, что он стоял на расстоянии всего пяти футов от Сюзанны.
На Сюзанну вновь нахлынули воспоминания о Харлене, и только теперь она поняла: ее тревожит рост и сила незнакомца. Она слишком хорошо знала, какую боль причиняет удар кулаком или открытой ладонью. А может, боязнь вызывал его мужской запах. Этот запах душил Сюзанну; вдыхая его, она боялась закашляться. Мужчины пахли совсем иначе – грубо, дерзко… Это не поддавалось описанию. В детстве Сюзанна не обращала на него внимания, вернее, сначала считала его запахом безопасности, но вскоре все изменилось…
Нет! Она не позволит себе погрузиться в воспоминания.
Они с Кори стояли у окна и наблюдали за работой незнакомца до тех пор, пока Кори не начал ерзать. Сюзанна заметила на штанишках сына мокрое пятно.
Снимая Кори со стула, она укоризненно проговорила, не ожидая ответа:
– Когда же ты научишься вовремя проситься, как большой мальчик?
Когда Сюзанна с сыном бежали из Миссури, Кори едва минуло три года, и, в сущности, он был еще совсем малышом, но Сюзанна знала, что других детей в его возрасте уже не приходится то и дело переодевать. Она вспомнила, как жена владельца соседнего ранчо как-то посоветовала ей выпускать Кори гулять в одной рубашонке. «Тогда он сможет ходить по-маленькому, где захочет, – с явным чувством превосходства заявила женщина, – а тебе не придется так часто стирать».
Переодевая Кори, Сюзанна с отвращением покачала головой, вспоминая совет соседки. Бегая полуголым, ребенок ничему не научится – наоборот, будет вести себя как зверек.
Полоская подгузник в ведерке, хранящемся под верандой, Сюзанна задумалась о том, когда же Кори, наконец, решит, что он уже слишком взрослый, чтобы носить подгузники.
Она закончила готовить обед, с облегчением заметив, что Кори не счел нужным выходить во двор и наблюдать за работой незнакомца. С внезапным прозрением она заключила: незачем бояться, что ее опасения передадутся Кори – у него хватает собственных. Оставалось только надеяться, что со временем мальчик забудет о них. Но сейчас, видя, с каким настороженным выражением лица он всматривается в незнакомца, Сюзанна понимала: ее сын ничего не забыл.
Нат умылся у колодца, прежде чем подойти к двери. Его подмывало заявить женщине, что он отказывается от обеда, но из кухни неслись такие аппетитные запахи мяса и капусты, что его рот наполнился слюной. Нат был голоден и пока не хотел уезжать.
Сюзанна подошла к двери, едва он ступил на веранду.
– А я как раз собиралась звать вас, – запинаясь сказала она.
Шагая навстречу женщине, Нат вновь всмотрелся в ее лицо. Ее каштановые с красноватым отливом волосы нельзя было назвать ни рыжими, ни просто каштановыми. Глаза Сюзанны Нат запомнил с первой встречи в городе – огромные, карие… Он всегда питал особую склонность к карим глазам.
Нат мысленно выругался: неудивительно, что Уокер пожелал разыскать эту женщину. Ни один мужчина в здравом уме не отпустил бы ее, что бы она ни натворила.
Он последовал за ней в дом. В комнате на окнах висели пестрые занавески, вышитые подушки были небрежно разбросаны по дивану и креслам с потертой обивкой.
Вполне пригодная для дела железная плита ютилась в углу, рядом с буфетом и раковиной. Портновский манекен, ощетинившийся булавками, высился у окна, напоминая своим видом чопорную компаньонку. На подоконнике под тонкими желтыми занавесками выстроился ряд цветочных горшков с крохотными растениями. Возле небольшого круглого стола было расставлено три стула. Несмотря на простоту обстановки, каждая мелочь в комнате хранила следы женской руки.
– Садитесь, пожалуйста, – предложила Сюзанна. – Обед готов.
Нат кивнул, продолжая осмотр комнаты и направляясь к столу. В корзинке горкой лежало воздушное золотистое печенье, рядом стояло блюдо дымящейся капусты и моркови с говядиной. Нат занял стул напротив Сюзанны.
Женщина склонила голову, тихо прочла благодарственную молитву и предложила гостю приниматься за трапезу.
За едой Нат наблюдал, как Сюзанна нарезала сыну мясо и капусту. Только когда мальчик начал жевать, Сюзанна наполнила свою тарелку.
Она была красива. Несмотря на округлые формы, она выглядела хрупкой. И печальной. Даже мальчик вел себя чересчур смирно. Впрочем, в присутствии незнакомого человека дети обычно затихают, но если они не боятся наказания, они, по крайней мере, вертятся за столом – как делал сын самого Ната.
На краткий и мучительный миг перед его глазами всплыло лицо сына, Джексона. Нат вновь видел, как Джексон ерзает на своем высоком стульчике… подхватывает руками ломтики картофеля… строит крепость из фасоли… и одну за другой роняет фасолины на пол…
Нат закрыл глаза, прогоняя воспоминания. Поднеся ладонь к лицу, он глубоко вздохнул. Руки у него дрожали.
– Что с вами? – еле слышно спросила Сюзанна, словно боясь помешать ему.
Нат прокашлялся.
– Ничего.
Он вновь стал приглядываться к мальчику: в таком возрасте ребенок не может быть тихим по натуре.
Нат перевел взгляд на женщину и неожиданно встретился с ней глазами. Он успел уловить настороженность и испуг на ее лице, а сам испытал странное чувство, заставившее его отвернуться. Незачем было проявлять такое пристальное внимание. Нат напомнил себе, почему оказался здесь.
– Хлеба, мама, – прошептал мальчик и потянулся к корзине. Протягивая руку, он задел свою чашку, и она опрокинулась, а молоко растеклось по столу белой лужицей, подползая к Нату.
– Ну что же ты, Кори! – Женщина вскочила, сорвала передник и перехватила струйку прежде, чем она достигла края стола. – Дорогой, прошу тебя, будь осторожнее. – Она вытерла стол, беспокойно поглядывая на Ната. – Он не нарочно, это получилось случайно…
Он привстал, собираясь ответить, что ей незачем беспокоиться. Но прежде чем он успел открыть рот, женщина сорвалась с места, бросилась к мальчику и склонилась над ним, не сводя с Ната переполненных ужасом глаз.
Нат нахмурился при виде ее странного поступка. Пока Сюзанна стояла возле ребенка, очевидно, не в силах сдвинуться с места, Нат поднялся из-за стола и закончил вытирать молочную лужицу.
– Знаешь, сынок, – произнес он, направляясь к раковине и споласкивая в тазу пропитанный молоком передник, – когда я был маленьким, я всегда проливал молоко. А когда у меня появился сын, он тоже часто опрокидывал кружку. По-моему, так бывает со всеми мальчиками.
Нат вернулся к столу и взял свою кружку. Женщина стояла за стулом сына, положив руки ему на плечи. Мальчик неудержимо дрожал, его глаза широко раскрылись от страха.
– Может, попробуем налить совсем немного, на донышко? – Нат плеснул молока в кружку мальчика. – Ты ведь просил хлеба?
Дождавшись, когда малыш робко кивнет, Нат взял из хлебницы кусок свежего хлеба, намазал его повидлом и протянул ребенку.
Нат принялся вновь за еду, предварительно предложив женщине сесть.
Она подчинилась, но Нат заметил, что она почти ничего не съела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36