- Только через мой труп, - взвился Пашка, до этого момента лежавший тихо.
- И ее дорогой муженек, - закончил мысль Зямочка, - а наш счастливый молодожен, - Зямочка кокетливо посмотрел на Евгения Карловича, - будет смотреть на все это и любоваться…
- Василий Геннадьевич, - тихо заметил Перевалов, - мы на мокруху не подвязывались. Мокруха дороже выйдет. Сильно дороже.
- Я не буду мелочиться, - заверил Перевалова Зямочка, - а потом, кто говорит о мокрухе? Мы просто отрежем им уши, и заставим съесть. «Ты приде-е-е-ешь на у-у-у-ужин, я те-е-е-ебе не ну-у-у-у-ужен», - противно запел он. Вполне понятно, на чем Зямочка сошелся с моей бабулей много лет назад - на любви к отвратительным вокальным экспериментам. Но что же делают с человеком годы, это надо!
Впрочем, мне сейчас было сильно не до оценки вокальных достоинств Зямочки. Я тряслась и икала от страха. Сказать, что перспективы, открывшиеся передо мной, меня напугали - это не сказать ничего. Я помертвела. Хуже, чем в кресле у стоматолога. Хуже, чем перед удалением аппендицита. Бабуля лежала тихо, и это еще больше пугало. Мы с Пашкой переглянулись и дали друг другу молчаливое обещание не отдавать врагам свои уши задешево. Сначала мы отправим на тот свет парочку мордоворотов.
- Машка, - пропел Зямочка, - где моя картина?
- Ты поищи, поищи, дорогой, - ответила бабуля странным ровным голосом, - ее где-то тут Шурочка спрятала. - Самым страшным для меня в бабулиных речах было то, что она не соврала. Вероятно кого-то и не напугает, что его бабушка вдруг перестанет врать, но я оцепенела от ужаса. Моя бабуля честных переговоров не вела отродясь, в ее крови бурлило то странное вещество, вынуждающее отравленных им надувать ближних со всей возможной тщательностью. Если она вдруг перестала врать - пиши пропало.
- Я уже все обыскал, - начал яриться Зямочка, - но, единственное, что я тут нашел - эту презренную насмешку над искусством!
Зямочка наклонился, пошарил за Димкиной батареей и извлек на свет свернутый в рулон холст. Долго ковырялся с резинкой, которой он был перемотан, развернул и драматическим жестом показал нам. На холсте в веселеньких желтых тонах был нарисован довольный бородатый мужик с толстым котом на руках. Перед мужиком на столе располагалась крайне условная банка с огурцами и кружка с молоком (судя по смелому набору продуктов, мужик этот был самоотверженный). Картина дышала негой и оптимизмом, она умиротворяла и воцаряла в душе покой. Хорошая, я бы сказала, картина.
Александр Александрович посмотрел на «хорошую картину», с трудом подняв голову с пола, лег обратно и закрыл глаза. Полежал так немного, а потом коротко хихикнул. Вслед за боссом засмеялся Аполлон. Они смеялись до слез, радостно и бодро, словно сидели в теплой кампании у камелька, а не валялись на Димкином полу под прицелами милиционеров.
- Я не понимаю! - взвизгнул Зямочка, - не понимаю! Тут написано: «Автопортрет». Вы что, думаете, я не отличу эту мазню от Рембрандта? Где моя картина?
Тут меня наконец-то осенило. Вот же он - светлый лик художника Яичкина! Вот он - наш вожделенный мастер! Не беда, что правая сторона лица у него больше левой, нос сполз на сторону, а рубашка закрашена однотонным заборным зеленым цветом. В конце концов художника может обидеть каждый. Это, конечно, не Рембрандт, но тоже очень красиво. Железного, между прочим, в отличие от того же самого Рембрандта, рисовать никто не учил, а вот же - тянулся человек к прекрасному, старался изо всех сил, даже кота любимого увековечил. Однако откуда светлое творение Железного взял Зямочка?
- Милый, откуда ты это взял? - озвучила мой вопрос бабуля.
- В этом странном буфете, - кивнул на буфет Зямочка, - что это за хреновина?
- Забудь, Зямочка, - хмыкнула бабуля, - это совершенно тебя не касается.
- Ты, наверное, не понимаешь, - окончательно взбесился Зямочка и начал брызгать слюной, - меня сейчас касается все, что тут находится. Ты даже представить себе не можешь, сколько всяких вещей меня касается! Машка, ты и так оправишься на зону, но если будешь кочевряжиться, пойдешь туда с очень неприятными воспоминаниями и без внучки, которая от всего пережитого загремит в тюремную психушку!
Бабуля промолчала, а вот я этого вытерпеть уже никак не могла. У любого человека есть свой предел. Мой предел обозначился, когда Зямочка заговорил про психушку. Я пришла в состояние легкого умопомрачения и принялась сдавать пароли и явки.
- Это картина, в которой Железный зашифровал место нахождения бандитских бриллиантов! Это его «Автопортрет»! - выкрикнула я, содрогаясь от одной мысли о тюремной психушке. И что за извращенец этот их Зямочка, что ему за радость так над людьми издеваться?
- Что? - Зямочка вытянул тощую шею, снова развернул холст и посмотрел на него новыми глазами. - Железный, говорите?
- Какой Железный? - поинтересовался Перевалов.
- Никакой, - Зямочка воровато свернул холст и спрятал его обратно за батарею, - совершенно никакой.
Судя по Зямочкиному виду, он был в курсе про Железного и его художественные упражнения. Александр Александрович, было поднявший голову, снова уронил ее и затих. Я кинула взгляд на Пашку. Тот не очень хорошо понимал, что происходит, но зачем-то ободряюще подмигнул мне. Я же погрузилась в пучину самобичевания. Только что я своими руками подарила Зямочке мешок бриллиантов. Если, конечно, история про шифровальный талант Железного - не народный фольклор.
- Зямочка, зубы обломаешь, - пробасила бабуля в пол, даже не поднимая на Зямочку глаз, - бери ношу по себе, смешно же, куда тебе за потерянным общаком гоняться!
- А ты помолчи, - цыкнул на бабулю Зямочка. - Кстати, - оживился вдруг он, - давно мечтал прижать всю вашу кампанию целиком, так что прямо сейчас следствие выявило еще одного члена преступной группировки Кровавого Антиквара. Это - держательница грязного притона Александра Николаевна Солнышкина, развращенная, страшная женщина.
Я поперхнулась и громко закашляла, силясь отогнать от своего лица хлопья Димкиной пыли. Шурочка - держательница грязного притона? Похоже, успех вскружил Зямочке голову.
- Ха, - мрачно проговорила бабуля, - сковырни ее попробуй, дружок, тебе голову враз отвинтят.
- Приходит, новое время, Машка, - назидательно объявил Зямочка, - и я шагаю в ногу с ним. Это ты со своим прыщем безнадежно устарела, осталась в прошлом веке и вышла в тираж. Время авантюристов-одиночек ушло, теперь вас всех перемелет государственная машина, на вполне законных основаниях. Вы - вымирающий вид, и ваши жалкие попытки оставаться на коне смешны. Все эти старые приемчики, пионерская принципиальность, вера в бескровных мошенников - все это пережитки. Ты знаешь, - самодовольно подбоченился Зямочка, - я даже рад, что ты не пошла за меня в ту роковую ночь. Ты падаешь на дно, а, заодно утянула бы туда и меня. Тебе место на зоне, и твоему молодожену там же. Смешно, не правда ли, получилось? Вы сами отдали мне в руки ценность гораздо большую, чем мой Рембрандт. Мне даже не интересно, куда твоя подружонка его запрятала, зачем мне теперь этот мерзкий Рембрандт? Как только я наслажусь незабываемым зрелищем суда над вами, я обязательно вытребую с тобой свидание, посмотрю, как тебе хорошо живется - и отправлюсь на поиски клада Железного. А тебе, моя любовь, достанется доля, которой ты вполне заслуживаешь.
- Александр Александрович, - подняла голову бабуля так, словно Зямочка только что не стращал ее всеми возможными страхами, - вы видели холст?
- Да, - ответил ей мясной король, на которого эта прочувствованная речь, судя по всему, тоже не произвела особого впечатления.
- У вас есть мысли, как он туда попал?
- Тм нескльк тйников, - выдохнул Александр Александрович и зачастил, - сдя по всму, мй орлы не змтли нужнго. Они у мня исплнтльн, но тупвты.
- Мы - в расчете? - продолжала бабуля, опустив оправдания про исполнительных, но туповатых бойцов.
- Да, - ответил Александр Александрович и снова бессильно уронил голову.
- Хорошо, - обрадовалась бабуля, - тогда пора кончать этот фарс, братцы, - заявила она и вдруг начала подниматься с пола, не обращая внимания на мордоворотов и их пистолеты, - развели тут Чикаго, право слово, стыдно за вас. Стыдно.
Приложение № 30. Сколько тайников соорудил господин Рукавишников в своем знаменитом буфете
1. Большой тайник под правым ящиком (30х15х23 см)
2. Маленький тайник в основании нижней дверцы (3,7х4,2х5,7 см)
3. Маленький тайник в ножке (3,7х4,2х5,7 см)
4. Средний продолговатый тайник в основании нижней части (6х6х16 см)
5. Средний прямоугольный тайник в основании верхней части (3х10х10)
6. Примечание: хитрая конструкция буфета предполагает дополнительную защиту тайников: если открыт один из них, другой вы ни за что не отыщете.
Глава тридцать первая, в которой бабуля делает бандитам непристойное предложение и те его принимают
- Раскудахтался, - проворчала бабуля, тщательно отряхиваясь, - под суд, да уши отрежу. Зямочка, не смеши меня. А то перед людьми неудобно - тоже мне, Дон Корлеоне, в зеркало-то на себя когда в последний раз смотрел?
- Глаз с нее не спускать! - дернулся Зямочка, и на бабулю в тут же секунду оказались наставлены все пистолеты, которые только были в этой комнате, а было их тут много.
- Спокойно, - примирительно вскинула руку бабуля, - спокойно, никто никого не будет стрелять и резать, я просто хочу поговорить.
- Говори, - великодушно позволил Зямочка, - а потом мы украсим личико твоей внучке.
«Милости просим», - разозлилась вдруг я, - «живыми не уйдете!». Судя по Пашкиному лицу, он думал о чем-то похожем, и эти люди еще не знали, на что способен тихий пузатый программист в ближнем бою.
- Что же вы, - укоризненно начала бабуля, величественно пристраиваясь на какой-то картонной коробке так, словно это был королевский трон, - я обращаюсь к вам, ребята, - она обласкала взглядом Перевалова так, словно это был ее родной сын. - Что же вы, дорогие мои, сидите в этом дерьме? Приличные, я хочу сказать, оборотни в погонах, нормальные ребята, все молодые, талантливые, вам давно пора такими делами ворочать, что дух захватывает, а вы, как пеньки, сидите на копеечных должностях…
- Ну, не таких уж и копеечных, - неуверенно начал Перевалов.
- Ты у нас по званию - кто? - с жалостью спросила бабуля.
- Лейтенант, - буркнул Перевалов.
- Интересно, - ухмыльнулась бабуля, - капитана тебе когда дадут?
- Лет через пять, - ответил Перевалов.
- А могут дать завтра, - проронила бабуля и отвернулась разглядывать стену, мол, какие у вас тут миленькие цветочки на стенах нарисованы. Хочу сказать сразу, ничего миленького в Димкиных цветочках на обоях не было, они навевали опасную меланхолию и походили на пришельцев из другой галактики. Хозяин миленьких цветочков валялся без движения, а Женя все-таки сумел из-под него вылезти.
Пока я напряженно оглядывала окрестности, подняв голову, «нормальные оборотни в погонах» пришли в неописуемое волнение.
- За что это дадут капитана? - спросил один из мордоворотов, - я тоже лейтенант.
- Машка! - заволновался Зямочка, - ты мне эти шутки шутить брось!
- Ай, отстань, - поморщилась бабуля, - не до тебя сейчас. Ребята, - обвела теплым, лучащимся взглядом бабуля мордоворотов, - у нас тут намечается большое, красивое дело. Обстряпаем с шиком!
- В смысле?
- А в смысле, что пару дней назад в органы милиции обратился крайне взволнованный владелец сети антикварных магазинов Евгений Карлович Цимерман, - с удовольствием, смакуя каждое слово начала рассказывать бабуля. - Он был крайне взволнован и даже прервал свое свадебное путешествие. Его друг, тоже антиквар, Семен Александрович, сообщал, что стал владельцем крайне странной и опасной информации о ценностях, похищенных из бостонского музея Изабеллы Стюарт-Гарднер. Оказалось, что ниточка от похитителей ведет в Россию, и заправляют всеми этими делами уважаемый человек, депутат, имя которого он не стал раскрывать, - бабуля сделала красивую паузу, кинула сочувствующий взгляд на посеревшего Зямочку и продолжила, - хотя нет, конечно же, он раскрыл вам это имя: Василий Геннадьевич Баренцев. Оказалось, что именно Баренцев шестнадцать лет назад заправлял крупнейшим нераскрытым ограблением. Причем, одна из картин у него до сих пор на руках - это знаменитый «Автопортрет» кисти самого великого Рембрандта. И надо же, Евгений Карлович пришел именно к Перевалову. Тот, потрясенный полученной информацией, тут же взялся за расследование и провел его с прекрасными результатами: обнаружилась и одна из похищенных картин, и сам злоумышленник.
- Машка, - проговорил Зямочка, - можешь не стараться. Моим ребятам наплевать, какими делами я когда ворочал, а уж что ты меня в бостонские грабители записала, это вообще маразм, хотя и очень лестно.
- Да уж, - начал Перевалов, - нам-то с того что?
- Ничего, - пожала плечами бабуля, - кроме одной малости: ФБР уже шестнадцать лет бьется над раскрытием преступления, а тут простая московская следственная группа берет и преподносит всему миру на блюдечке похитителей и похищенное. Г-м, по крайней мере, часть похищенного. Э-э-э… хотя бы одну картину. Ну, тут, как вы понимаете, поднимается шумиха, пресса и телевидение рвут вас на части, записывают в герои, тем более, что вы все-таки спасли от верной гибели целую семью, в последний момент вырвав их из лап злодеев. Вас, разумеется, награждают, вероятно, даже из рук президента, происходит церемония передачи «Автопортрета» в бостонский музей… Тут-то и приходит время становиться капитаном, причем, очень засвеченным, с ног до головы в медалях, даже на спине есть парочка штук.
- Парни прогремят, - разволновался Зямочка, - и в том случае, если арестуют преступного авторитета Евгения Цимермана, известного прессе как «Кровавый антиквар».
- Прогремят, но не на весь мир, - парировала бабуля. - Что прессе какой-то антиквар по сравнению с делом, которое уже хрен знает сколько лет не может раскрыть ФБР, а наши раскрыли.
- На весь, на весь, если, - Зямочка помучался секунду, словно принимал какое-то серьезное решение, - если, - прыгнул он в омут с головой, - раскроют крупную линию поставки наркотиков в страны Восточной Европы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34