он часто испытывал подобное ощущение, когда начинал всматриваться в клиенток. Однако на этот раз, наполняя чашки с необычайной осторожностью, чтобы не пролить кофе и не обрызгать платья посетительниц, Марио заметил, что взор Нисии (так звала Людмила свою подружку) неотступно возвращается к его жалкой фигуре. Первой мыслью Марио было: «Похоже, что она восхищается моей тыковкой».
Когда же их глаза встретились, он подумал, что этот многообещающий взгляд предназначен другому.
И, желая убедиться в этом, Марио обернулся назад; Бимбо, который слыл неотразимым покорителем женщин, в этот момент вышел, а Фирмино, наливавший молоко в бак, вовсе к таким не относился. Будь там Бимбо, бесспорно, взгляд посетительницы предназначался бы ему.
Марио не без оснований опасался Бимбо – румяного весельчака с бархатными глазами, иссиня-черными, тщательно причесанными волосами и коротенькими усиками., В довершение всего он носил расстегнутую на груди спортивную рубашку и кожаную куртку, что делало его похожим на летчика. Одним словом, Бимбо был украшением кафе. Чтобы показать свою золотую коронку, он много и заразительно смеялся. Его разговор со всеми без исключения женщинами был сплошным излиянием восторгов. Он умел пленять их своим красноречием, и не одна брюнетка, благоухающая мускусом, уже выпив свой кофе, задерживалась, у стойки, как бы ощупывая красавца-буфетчика жадными глазами.
Однако на этот раз дело было не в Бимбо. Обманув хозяина, он должно быть, стоял теперь на углу у церкви и своим нежным, как флейта, голосом беспечно болтал с вдовой, жившей на третьем этаже. Но и тут, когда Марио понял, что нежный взгляд девушки относится именно к нему, жалкий, маленький человечек, таившийся в нем, продолжал думать о тыковке, не верил собственным глазам. Может ли случиться что-нибудь подобное? Нет, это исключено! Разве найдется женщина, которой понравится человек с зеленой тыковкой, подвешенной к лацкану пиджака, там, где другие прикалывают розу, гвоздику или букетик фиалок?
Тремя днями позже, когда в соседнем кинотеатре показывали новый фильм, по окончании восьмичасового сеанса обе женщины снова зашли в кафе. В этот час в заведении было многолюдно, и лысина Леонардо, казалось, излучала сияние. Посетители заключали между собой пари в связи с предстоящим футбольным матчем, в котором участвовала команда «Коринтианс», выпивали чашечку кофе и уходили. Влюбленные, которые словно собирались тут же свить себе гнездышко, кокотки, ищущие богача с собственной машиной «Шкода», футбольные знаменитости из местного спортивного клуба, не занятые на дежурстве агенты полиции и занятые своей работой воры, выискивающие глазами ротозея, чтобы стянуть у него бумажник, – все они казались старыми знакомыми. Только и слышалось:
– Алло, дружище!
– А где возлюбленная?
– Послушайте, старина, вам везет в любви!..
В этом шуме, который дополнялся ревом радио, комментировавшего события дня, черные, с длинными ресницами, нежные глаза Нисии вновь настойчиво остановились на покрытом щетиной лице Марио. Наклонившись над стойкой, он ловко, словно жонглер, кидал чашки на блюдца и швырял в них сахар. Этот взгляд был так приятен, что, выхватывая щипцами чашку из чана с кипятком, Марио нашел в себе смелость спросить:
– Хотите, я остужу чашку?…
– Да. Благодарю. Вы очень предупредительны.
Людмила, видя, какой «угрожающий» оборот принимает разговор, поспешила удалиться и, пройдя к телефону, в другой конец зала, в течение нескольких долгих минут с кем-то разговаривала. Она объяснялась на самом примитивном, предельно обедненном языке, состоявшем всего из трех слов. Однако тон ее голоса варьировал их до бесконечности:
– Дорогуша!.. Колоссально!.. Дорогуша!.. Кошмар!.. Дорогуша!.. Колоссально!.. Дорогуша!.. Кошмар!..
Пока толстушка без умолку болтала по телефону, как треснувшая пластинка, повторяющая одно и то же, Марио, сделав над собой усилие, решился и робким голосом спросил:
– Вы придете сюда завтра?
Нисии он показался глупым, более того, воплощением глупости, и у нее даже пробудилось к нему чувство жалости.
– Зачем мне приходить, Куика? Лучше вы ждите меня ровно в шесть у ателье «Моды Ривьеры». Знаете, где это?…
Взволнованная, с раскрасневшимися щеками, вернулась Людмила и поспешила поделиться с подругой своими опасениями:
– Нисия… К сожалению, я говорила громко о совершенно безумных вещах… Наверное, кто-нибудь слышал, о чем я говорила?…
И обе женщины направились к выходу, провожаемые жадными взглядами посетителей, смотревших на них глазами ковбоев из боевиков Голливуда.
На следующий день, в час вечерней молитвы, когда по радио запускали пластинку с «Angelus», буфетчик Марио, надев шляпу и серый пиджак, отправился на свидание. Он попытался незаметно прошмыгнуть через служебную дверцу, однако Фирмино, который не носил глаз в кармане, съязвил:
– Приятель, вы сегодня просто неотразимы!
Леонардо, заворачивавший столбики серебряных монет, чтобы потом обменять их, поднял свою лысую голову. Марио не оставалось ничего иного, как срочно придумать уважительную причину своего преждевременного ухода:
– Сеньор Леонардо, я хотел бы уйти сегодня чуть раньше: мне необходимо купить дегтярную микстуру…
– От кашля?
– О нет, сеньор, от перхоти.
И он опрометью выбежал на улицу, где столкнулся лицом к лицу со стариком в берете и очках по прозвищу 5.55. Бедняга тащил на спине шарманку и клетку для попугая.
Увидев его, Марио вернулся назад и попросил Фирмино:
– Не в службу, а в дружбу, намажьте старику побольше маргарину, он душевный человек. Хорошо, Фирмино?
Старик ровно в 5 часов 55 минут вошел в кафе, прислонил в углу свою необычную ношу и с приторно сладкой улыбкой обратился к буфетчику:
– Спасибочко, Куика!
Фирмино рассеянно спросил:
– А где же попугай?
– Издох, бедняга, такова судьба…
Марио посочувствовал:
– Как же теперь?…
– Теперь обучаю другого, но он совсем безмозглый, никак не может вызубрить урок. Чтобы пройти весь курс, понадобится много времени, и пока эта тварь не станет гадалкой, мне придется довольствоваться чашкой кофе да стаканом воды.
И старик отрывисто засмеялся. Его покрытый прыщами нос загибался к заросшему щетиной подбородку. Посетители хохотали. Леонардо закашлялся, и те, кто не знал, что в кассе сидит хозяин, подумали, что даже кассовый аппарат отозвался на слова шарманщика.
Марио выбежал из кафе и исчез в наступивших сумерках. Подойдя к ателье «Моды Ривьеры», он услышал голос уличного певца, распевавшего что-то на немецком языке. Марио остановился на углу.
Первой из ателье вышла Людмила. За ней попарно стали появляться девушки, без умолку щебеча и громко хихикая. Пройдя вместе несколько шагов, они прощались и расходились в разные стороны.
Немного спустя показалась Нисия. Нагнувшись, она выскользнула из двери и огляделась по сторонам. Увидев Марио, который стоял у столба, она задорно улыбнулась и решительно направилась к нему. Однако сразу же поняла, что у бедняги не было практики покорителя сердец. Буфетчик выглядел настолько оробевшим и растерянным, что ей пришлось ободрять незадачливого кавалера, взять его под руку. Однако и это не подействовало, он был просто невыносим. После неловкого молчания Марио пригласил свою новую знакомую зайти в кино – там показывали голливудский фильм самого низкого пошиба – или в одну из ближайших кондитерских, где они смогут поговорить.
– Послушайте, бросьте прикидываться наивным!
– Что вы хотите этим сказать, моя дорогая?
– Я не из тех, которые выдают себя за святош… понимаете?
И без всякого стеснения Нисия пригласила его проводить ее домой, она жила где-то на задворках одной из окраинных улиц. Они шли пешком, нежно взявшись за Руки, и щебетали друг другу всякие глупости.
Так они наконец добрались до цели. Прошли по коридору с цементным полом, где дети с дурными наклонностями рассматривали детективные книжки с картинками и упражнялись в стрельбе из самодельных пистолетов. Нисия отыскала в кармане ключ, открыла дверь, и они вошли в комнату, убранство которой выглядело каким-то ненастоящим. Только кровать была самая обычная, что же касается остальной мебели: табуреток, стола, даже маленькой книжной полки с лежавшими на ней журналами мод, – вся она состояла из ящиков, покрытых дешевой узорчатой тканью.
Нисия зажгла единственную лампочку и открыла единственное окно, чтобы проветрить комнату, где пахло плесенью и дешевыми духами, купленными у бродячего торговца.
Сновавшие по коридору соседки едва не просовывали головы в дверь, желая смутить Нисию и ее гостя.
Сели поболтать. Нисия с дымящейся сигаретой, зажатой в губках, накрашенных сердечком, бесстрастными и обдуманными словами рассказывала Марио, что она вовсе не из тех девочек, что убегают из приютов, а хуже, гораздо хуже…
– А много у вас было мужчин?
– В моей жизни встречались только принцы!
– А!.. – выдавил униженный Марио.
– Однако, – пояснила она, – в последний раз меня постигло горькое разочарование, и теперь я ищу честного, трудолюбивого человека, пусть он даже не из аристократов. Человека, способного понять, что в глубине моей души скрыты несметные сокровища ласки.
– Жизнь в одиночестве все равно, что могила, не так ли?
– Именно. Вы даже не представляете себе, мой дорогой!
Марио встал, чтобы закрыть окно.
Гнездо
На следующий день буфетчик Марио приобрел пару ночных туфель зеленого цвета и поставил их рядом с желтыми шлепанцами Нисии. Тем самым была провозглашена Республика Соединенных Штатов Любви.
Воспользовавшись обеденным перерывом, Марио отправился на поиски чемодана из прессованного картона, который выглядел бы так, словно он из настоящей кожи. Возвратившись из маленького пансиона, где он до сих пор жил, Марио поставил свои вещи под кровать швеи, – они там целиком и уместились. Пути к отступлению не было. С этого момента их жизни были соединены, подобно паре подметок.
В шесть часов Марио просыпался и уходил на работу: кафе открывалось рано. Немного спустя, около восьми, он бросался к двери и стоял, не отрывая взгляда от угла, чтобы увидеть Нисию, направлявшуюся в ателье. Издали они обменивались знаками.
В полдень они поджидали друг друга и вместе шли домой. Там они съедали завтрак, приготовленный соседкой в маленькой кастрюльке, рассчитанной на одного человека. После работы встречались у ателье и шли обедать в дешевый ресторанчик, заказывали там то порцию фасоли, то порцию трески с картошкой и делили ее на двоих. Обеды, даже в дешевом ресторанчике, – дело дорогое, ко при такой системе они обходились дешево.
После обеда, в дни, когда Марио работал вечером, он провожал свою подругу домой, где она занималась шитьем и штопкой или, лежа на кровати с журналом, изучала новейшие моды прошлого сезона, само собой разумеется, не для себя, а для других сеньор, счастливых жен.
– Ах! Вот Людмиле действительно на этот раз повезло! Пивелли, владелец винокуренного завода, знаешь его?… Он купил ей платье… Колоссально!..
Марио прикидывался непонимающим, целовал ее в золотой затылок и убегал на работу. Через день он оставался в кафе до полуночи. Тогда Нисия облачалась в плащ, сохранившийся от лучших времен, и шла поджидать его у входа.
Зима стояла сухая, погожая, но очень холодная. Ночи походили на голубые глетчеры. Под колючим ветром лицо и руки Нисии становились фиолетовыми.
Служащие кафе уже привыкли к ней. Когда эта продрогшая фигурка прохаживалась по тротуару и, улыбаясь, поглядывала в сторону стойки, Фирмино выбирал удобный момент и плутовски подмигивал ей. Когда же случалось, что он дремал, первым замечал Нисию Бимбо, этот Розовощекий фат с черными, по-модному коротко подстриженными усиками. Он тут же бросал работу и бежал к двери:
– Добрый вечер, принцесса!
Нисии нравилось такое ухаживание, и, пока Марио собирался, она охотно болтала с красавцем Бимбо.
– Принцесса, зайдите выпить чашечку кофе…
– А кто будет платить?
– Э, я устрою все бесплатно.
Покачивая бедрами, она входила в кафе, прислонялась к цинковой стойке и принималась растирать озябшие руки. Посетители, одни с явным неудовольствием, другие же наоборот, радуясь появлению молодой женщины, ждали, пока Бимбо с подчеркнутой вежливостью обслужит «принцессу». Нисия показывала в сторону клетки, где, словно на нашесте, восседал хозяин, и спрашивала:
– А если Леонардо будет ругаться?
– Я с ним расправлюсь!
Нисия находила, что Бимбо чертовски привлекательный мужчина. Все, что говорил этот буфетчик, было остроумно и вызывало взрывы хохота. Когда из внутреннего помещения появлялся Марио, закончивший работу, она покорно повисала на его руке. Бимбо, приплясывая, чтобы покрасоваться, провожал их до самой двери. Когда же парочка выходила на улицу, он, желая досадить Марио, долго стоял у входа и смотрел им вслед. Через несколько шагов женщина оборачивалась, чтобы полюбоваться ломаньем этого ловеласа.
Фирмино, любивший все уточнять, спрашивал:
– Уже скрылась за углом?
– Увы!
То, что Нисию покорил Куика, именно Куика, Бимбо рассматривал как личное оскорбление. Это было невероятно… Он не мог этого понять… У Марио не было ни денег, ни положения, ни умения поддерживать разговор, буквально ничего… Тщеславие Бимбо особенно было задето, когда в один из таких вечеров Фирмино, видя, как буфетчик в раздумье возвращается к стойке, оскалив зубы, сказал:
– Все страдаете? Ни к чему! Она хороша, да не по зубам косточка!
Бимбо позеленел от злости, и земля заколебалась у него под ногами. Он почувствовал себя так, будто Фирмино плюнул ему в душу.
– Послушайте, стоит мне только захотеть!..
И тогда между красавчиком и его коллегой было заключено молчаливое пари. На следующий день парикмахеры из салона «Синяя борода» единодушно заявили, что они ставят на Бимбо, только маникюрша со злости «болела» за Куику…
Нисия и Марио переезжали с места на место. Им довелось пожить и в бараках Татуапё и в лачугах Мооки, перенести немало лишений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26