Но ни директора, ни трех его заместителей на месте не оказалось. Тогда Оливио попросил соединить его с управляющим или одним из его заместителей, но и они в это время находились на совещании, обсуждая вопрос об увольнении Базана. Удрученному представителю компании в Сан-Пауло не оставалось ничего другого, как обратиться по телефону к доктору Каспио.
Доктор Каспио был известен в фирме под кличкой Пресс-папье. Этот любитель скачек редко появлялся в своем кабинете – целые дни проводил он на ипподроме. Если бы вместо него в кресле оказался кирпич или булыжник, они с успехом заменили бы доктора Каспио.
Однако он выполнял функцию, которой компания придавала очень большое значение: он был родным братом министра. Этому он был обязан всяческими привилегиями и поблажками; это же предохраняло его от интриг и конкуренции.
Но даже Пресс-папье отказался выслушать Оливио по телефону!
Тогда доверенный компании направился на аэродром и вылетел десятичасовым самолетом. Вскоре он приземлился на аэродроме в Рио. Такси доставило его к зданию, на фасаде которого были причудливо вырезаны три буквы величиной с полметра, обозначавшие сокращенное название почтенной экспортной компании.
С бьющимся сердцем поднимался Оливио Базан по широкой лестнице. Электрические часы у входа показывали 11 часов 45 минут. В знойный день время в учреждении тянулось медленно, двигалось на малых скоростях. В большом зале с застекленной перегородкой стояли кресла и скамьи для посетителей, по ту сторону перегородки мужчины без пиджаков лениво стучали по клавишам машинок. Какая-то блондинка, почерневшая от солнца и моря Копакабаны, покачивая бедрами, ходила от стола к столу и собирала в корзинку из ивовых прутьев напечатанные письма, чтобы отнести их на подпись.
Оливио развязно, как он это делал раньше, толкнул дверь, вошел и спросил дежурную:
– Скажите, Орайда, кто в управлении?
– Доктор Каспио.
– А остальные?
– После совещания, которое только что закончилось, отправились завтракать.
Бледный, замирая от страха, Оливио вошел в кабинет. Эта встреча имела решающее значение для всей его жизни. В огромной комнате никого не было. В глаза ему бросилась медная дощечка с надписью на английском языке: «Соблюдайте тишину! Гений трудится!»
Он огляделся по сторонам. Пресс-папье, стоя в профиль перед зеркалом, старательно вывязывал галстук. В зеркале он увидел доверенного компании в Сан-Пауло, и лицо его застыло, словно маска. По-прежнему глядя в зеркало, он заметил бледность, беспокойный взгляд и дрожащие руки Базана. Оливио оставался стоять посреди комнаты.
– Добрый день, доктор!
Каспио не расслышал и продолжал вывязывать галстук.
– Добрый день, доктор Каспио!
Только теперь брат министра соизволил повернуть голову:
– А!.. Сеньор Базан!..
Оливио шагнул вперед и взволнованно спросил:. – Здесь известно о том, что случилось?
– Да.
– И что теперь?
– Сегодня утром состоялось совещание директоров. Случай чрезвычайно серьезный, сами понимаете… Дело передается нашим адвокатам, ну, а они решат, то ли…
Галстук наконец был вывязан безукоризненно. Каспио подошел к вешалке и надел пиджак. Его костюм был сшит из тончайшей льняной ткани. Если бы не седые волосы, он мог сойти за молодого человека. Сеньор Каспио еще раз посмотрелся в зеркало и остался собой доволен. Открыл серебряный портсигар, извлек сигарету, предложил заку^ рить и Оливио.
– Благодарю вас, доктор. Я приехал спросить, что я должен делать.
– Думайте сами. Спички есть?
Оливио отыскал в кармане зажигалку и протянул ее.
– Но ведь я ограблен!
– Красивая зажигалка! У нас, в Рио, такой вещи не найти. Какое дело компании до того, что вас ограбили? Обратитесь за помощью к друзьям, попросите кредит в банках, продайте имущество, но возвратите компании деньги…
Каспио зажег сигарету, внимательно осмотрел зажигалку и вернул ее:
– Благодарю. Закажу себе похожую…
– Какие претензии предъявляет ко мне компания?
– Это решат адвокаты. Растрата фондов, присвоение ценностей… Я хоть и достаточно образованный человек, но, право, в этом не разбираюсь… Я родился не для юридического крючкотворства, а для высоких административных постов…
– Если я продам все свое имущество, этого не хватит, чтобы покрыть даже десятую часть похищенного.
– Воры обокрали вас, а не компанию.
– Может быть, мне хоть немного пойдут навстречу! Например, частичное погашение ежемесячно – я не буду получать от компании причитающихся мне комиссионных, пока не покрою убытка. Пусть на это уйдут годы; я буду стараться давать компании вдвое, втрое больше дохода… Мои дети учатся… То, что произошло со мной, может случиться с любым вашим служащим, каким бы исполнительным он ни был…
Пресс-папье уже давно собирался уйти и, страшно недовольный задержкой, шагал взад и вперед по комнате.
Вошла Орайда.
– Письма, доктор…
– Положите сюда, подпишу после завтрака.
Орайда удалилась. Оливио упорно продолжал:
– Значит, против меня намереваются возбудить дело?
– Разумеется!
– Мне придется выступать на суде, давать показания…
– Безусловно!
Доверенный из Сан-Пауло вышел из себя:
– В таком случае, хоть и неохотно, я раскрою все, что нам с вами известно.
– Что – все?
– Все, вы прекрасно понимаете. Ну, хотя бы историю с каолином, содержащим ценную руду… Вы думаете, что, работая столько лет в компании, я ходил с завязанными глазами? Нет, сеньор. Я пойду ко дну не один.
Пресс-папье побледнел.
– Мелкий шантаж, да?
– Называйте как угодно. Это отчаянная самозащита главы семьи, который стоит на пороге нищеты, человека, которого вы хотите бросить в тюрьму, хотя это не принесет вам никакой пользы.
Воцарилась тишина. Доктор Каспио нетерпеливо взглянул на часы. Он опаздывал, был уже полдень. Как бы вспомнив о скупщике, он примирительно сказал:
– Сеньор Оливио Базан, возвращайтесь в Сан-Пауло и терпеливо ждите результатов следствия. Один из наших адвокатов в надлежащее время разыщет вас и будет действовать в соответствии с тем решением, которое компания сочтет наиболее справедливым. А теперь, с вашего позволения, мне пора завтракать…
Торопливо, не попрощавшись, Оливио вышел первым. Пресс-папье, чтобы не появляться с ним вместе, несколько задержался в кабинете.
Наконец…
Оливио вернулся на самолете, вылетевшем в час дня. У дома на улице Бугенвиль у него защемило сердце. К решетке сада уже было прикреплено объявление: «Дом продается. Обращаться к сеньору Понсиано – посреднику по купле и продаже домов и земельных участков, – улица Даль, 55. Всегда – самые выгодные условия».
Оливио быстро вошел в дом. Клелия была в гостиной. Жоржи и Тила, растерявшись после постигшего семью несчастья, проводили большую часть времени в своих комнатах. Оливио прошел в кабинет и заперся там до обеда, приводя в порядок свои бумаги.
Через несколько дней ему нанес визит один из адвокатов экспортной компании, доктор Лукресио, чемпион по теннису. Оливио знал его мало. Адвокат вошел, дружески улыбаясь, и сразу же начал объяснять:
– Я собирался в Сан-Пауло в связи с теннисными состязаниями. Об этом узнал наш главный директор, и, так как он считает, что каждый его служащий – это лимон, тут же бросил меня в соковыжималку: поручил побывать в полиции и узнать все о вашем деле. Я считаю, что оно складывается в вашу пользу…
– В мою?
– Полагаю, да. Директора чувствуют себя обескураженными. И есть от чего! Сообщение об этом ограблении вызвало много шума. Чертовски запутанное дело!
– Чего же хочет компания?
. – Общее желание – все похоронить и сверху положить камень, чтобы избежать расследования. У вас в Рио появился друг. После того как доктор Каспио позавтракал со своим братом, он только и говорит о вашей жене и детях, о разбитом домашнем очаге, о возможных опасностях для компании. Главный директор, как видно, наконец оценил ваши деловые качества и вашу честность… И мне, поверьте, сейчас не ясно, то ли вас будут судить, то ли наградят…
Взглянув на часы, он продолжал:
– Ба! Я здесь болтаю об этих презренных служебных делах, в то время как должен тренироваться – поединок будет нелегким. Вы знаете бельгийскую чемпионку? Приезжайте завтра на стадион, я вас познакомлю. Правда, она очень худая, кожа да кости, но зато первая ракетка Бельгии, сеньор Базан! Какой глазомер, какая ловкость!
И посетитель стал прощаться.
– Ваш долг компании может обернуться и убытком и прибылью. Вы меня поняли?
– А что я должен сделать?
– Подать прошение об увольнении. Письмо должно быть вежливым, убедительным и основываться на неоспоримых личных мотивах. Советую вам, как частное лицо, как друг, восхвалять патриотизм, неподкупную честность членов правления и услуги, которые наша компания оказала Бразилии… Вы меня поняли?
– Понял.
– Так сделайте это. До свиданья. Я опаздываю. Все, наверное, уже собрались…
Посетитель устремился к двери, выбежал на улицу. Он без устали поднимал руку, пытаясь остановить какую-нибудь машину, которая довезла бы его до клуба…
Оливио Базан, прислонившись к воротам, которые теперь были открыты настежь и днем и ночью, улыбался., Загадочно улыбался…
Свистун скрылся
В подвал на улице Жозе Кустодио солнечный свет проникал сквозь отдушины. Здесь утро наступало поздно.
Марио проснулся на своем ложе из джутовых мешков, потянулся, встал и открыл дверь, чтобы по солнцу определить, который час. Однако надобность в этих сложных астрономических вычислениях отпала, так как колокол Церкви одиннадцати тысяч девственниц пробил девять звучных ударов. Марио, ослабевший от голода, чувствовал себя несчастным.
Утро было прекрасное. Недавний дождь чисто вымыл площадку перед дверью. Каменные ступеньки, хоть и с выбоинами, выглядели как новые. За развалившимся кирпичным забором виднелись сливовые деревья, старые и одичавшие. Пес Кретоне, уткнувшись носом в лапы, дремал на солнышке.
Озабоченный Марио, однако, не замечал всей красоты утра. «А Свистун не появляется… Что с ним могло случиться?»
Марио притворил дверь, чтобы сосед из своего окна не увидел всей вопиющей бедности обстановки подвала. Он решил как-нибудь приготовить кофе – у него не оставалось даже мелочи, чтобы выпить чашку в баре. Безуспешно перерыл все – но не нашел даже ломтика черствого хлеба. Марио подумал, не продать ли ему что-нибудь, но тут же отказался от этой мысли, так как все вещи здесь были крадеными и он мог только навлечь на себя подозрение. Возможно, скупщик спросил бы его: «Где вы приобрели эти джутовые мешки?» Или даже: «Где вы раскопали эту ветошь, которая, судя по количеству, принадлежала не одному, а нескольким покойникам?»
Во двор вышла полная женщина в ситцевом пеньюаре. Это была Наила, соседка, жена Мустафы. Она поставила около Кретоне миску с едой. Проходя мимо, заглянула в подвал и, увидев Марио, сочла нужным объяснить ему:
– Вчера вечером оставила на плите ужин для Мустафы. А он, бесстыжий, заявился только под утро. Пришел под мухой… Даже не стал искать еду. Повезло Кретоне…
Она вернулась в дом. Кретоне поднялся, обнюхал миску и поплелся на старое место. Запах протухшей пищи отбил у него аппетит. Тогда Марио решился. Он вышел на площадку, посмотрел на окно, на стену, окинул взглядом двор и…
Но, когда он приблизился к миске, пес с отчаянным лаем бросился на него. Бродяга испугался и отступил. Мустафа в синем халате и красной феске высунулся из окна и смеялся, смеялся… Этот негодяй подглядывал из-за жалюзи, следя за жалкими уловками голодного Марио…
Пенковая трубка
Марио, огорченный, вернулся в подвал. Он со вчерашнего дня ничего не ел. Чувство голода, все более настойчивое и мучительное, не оставляло его. Он уже больше не думал о мерах предосторожности. Продать бы… Продать бы… Он жадно осмотрелся кругом – ничего хоть сколько-нибудь ценного. Вдруг он вспомнил о пенковой трубке с мундштуком из янтаря. На мгновение заколебался. А вдруг ему за это влетит от Свистуна? Но тут же успокоился. В этот час главарь, где бы он ни находился, имел в своем распоряжении два с половиной миллиона деньгами и драгоценными камнями. Когда он вернется сюда, то, конечно, и не вспомнит о трубке, которая была украдена у… Имя жертвы в этот момент вылетело у Марио из головы.
Подбодрив себя такими доводами, Марио подошел к корзине, обшарил ее и вынул футлярчик, в котором на шелковой подкладке лежала дорогая трубка. Прихватил заодно овальную жестянку с первоклассным табаком и, прикрыв дверь, вышел во двор.
Оказавшись на улице, Марио обратил внимание на какого-то субъекта, который очень внимательно изучал электрические часы.
Они обменялись косыми взглядами. Марио дошел до угла, затем неожиданно обернулся. Человек стоял на прежнем месте и что-то записывал в маленькую тетрадку, затем пошел в том же направлении, что и Марио, как будто следил за ним. Поэтому Марио, едва свернул за угол, спрятался за живой изгородью у дома в лесах и оттуда стал наблюдать за незнакомцем. Без всякого сомнения, неизвестный искал среди пешеходов его, Марио. Это было совершенно очевидно…
Как только показался автобус, Марио побежал к остановке. Автобус подошел, Марио быстро вскочил в него.
«От этого я отделался…» – подумал он.
Сойдя с автобуса, Марио сделал большой крюк, чтобы не проходить мимо 38-го кафе и избегнуть насмешливых взглядов своих бывших сослуживцев. Наконец, он остановился у табачной лавки под вывеской «Великий турок». Сквозь стекло витрины виднелся прилавок, на котором были разложены пачки табака с этикетками, сообщавшими о происхождении различных сортов: Тиете, Риодас-Педрас, Посо Фундо. Справа на полке – жестяные коробки, стеклянные флакончики, пакетики. Для Марио все это было не ново: он не раз бывал здесь в прежние времена. Единственного продавца этой лавки звали Периклом. Он выдавал себя за болельщика команды «Коринтианс», но многие покупатели считали это хитрой уловкой.
Обернувшись, Марио увидел субъекта в надвинутой на лоб шляпе, который стоял, прислонившись к столбу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26