Фаррен посмотрел в сторону гостиной, где мирно беседовали Бен с Мишелем. Лулу пребывала в экстазе, уютно устроившись на коленях у Бена, который ласково почесывал ей живот.
– Удивительно, но он, по-моему, вполне справляется сам, даже вопреки тому, что у Мишеля сегодня кошмарное настроение, – сказал Фаррен.
У меня в голове будто сработала сигнализация.
– А почему?
– Не знаю. Он злится с тех пор, как я пришел домой и рассказал, как у меня прошел день. Может, его раздражает мой актерский успех?
Бен поймал мой взгляд, и мы улыбнулись друг другу. На секунду мне показалось, что мы в доме одни. «Ох, кажется, плохи мои дела». Энни презрительно фыркнула:
– Какой еще успех? Фаррен, я обожаю тебя… но ты едва начал работать! Вряд ли причина в этом. Ты, случайно, не упоминал того дружелюбного гримера?
Фаррен округлил губы, выражая беззвучное удивление – видимо, понял, что она имела в виду. Энни хлопнула его по лбу:
– Болван! Знаешь ведь, какой он ревнивец.
Я взяла поднос с овощами и протиснулась между ними.
– Не вздумайте ссориться. Вы и так нарушили всю интимность моего ужина – сами себя пригласили. И теперь обязаны убедить Бена, что я потрясающая женщина и представляю собой воплощение его фантазий.
Энни прыснула от смеха:
– Ой, ой, посмотрите-ка. Шейн для него и ножки побрила. Кстати, красивые капри.
Я остановилась и с развратной улыбкой оглянулась на них:
– Не побрила, а воспользовалась воском, дорогие мои.
Фаррен присвистнул:
– Перед таким натиском «не ужасный» Бен точно не устоит.
Стол выглядел как после нашествия саранчи – верный признак того, что ужин удался. Бен съел две порции курицы и огромный кусок пирога. Блаженство, проступившее на его лице, когда он попробовал пирог с шоколадным муссом, напомнило мне выражение мордочки Лулу, когда ее гладили по животу.
Я подумала: интересно, какое лицо будет у Бена, если его погладить по животу?
«Ой. Пора объявлять пожарную тревогу».
– Не выпить ли нам по чашечке кофе? – предложил Мишель.
Я с милейшей улыбкой внесла встречное предложение:
– А не разойтись ли вам всем по домам?
– У меня есть идея получше, – возразила Энни. – К тому же я и так дома. Давайте вы с Беном погуляете с Лулу, а мы с мальчиками уберемся на кухне.
Мишель застонал:
– Но…
– Было бы здорово, – мягко вставил Бен. – Спасибо, Энни, спасибо, ребята. Уверен, Лулу необходима прогулка – она съела в три раза больше своего веса.
– Что? Ветеринар ведь ясно сказал – никаких объедков со стола, – возмутилась я, бросая гневные взгляды на Энни и Фаррена.
Фаррен виновато ответил:
– Ничего не могу с собой поделать – у нее такой жалобный взгляд…
– Она скоро не будет в дверь пролезать, если вы с Энни не прекратите все время ее подкармливать, – предупредила я, вставая из-за стола. – Пойдем, толстушка. Хоть чуть-чуть растрясемся.
Бен встал вместе со мной и понес на кухню свои тарелки. «Этот мужчина красив, сексуален и к тому же хорошо воспитан, – подумала я. – Значит, у него наверняка есть сумасшедшая жена, которую он прячет в подвале, или еще что-нибудь в этом роде».
Вернувшись из кухни, Бен улыбнулся мне:
– Шейн, ужин превосходный. Не знаю никого, кто бы так хорошо готовил. Все было очень вкусно.
Я порозовела от смущения, пристегивая поводок к ошейнику Лулу.
– Спасибо. Вроде ничего особенного и не сделала. Наверное, все дело в моем соусе.
Направляясь к двери вслед за Беном, я оглянулась на друзей и потихоньку показала им два больших пальца. Энни и Фаррен жестами показали, что я молодец, а Мишель даже улыбнулся. Высокие оценки по их шкале одобрения.
Невзирая на недовольство Лулу, выражаемое сопением, для дополнительной разминки мы пошли по лестнице. Через два пролета Бен сдался – взял собаку на руки и нес всю оставшуюся часть пути. Судя по выражению ее мохнатой мордочки, прижимавшейся к плечу Бена, с этого мига он стал ее лучшим другом.
Моя собака – отъявленная гедонистка: погладьте ей животик, и она ваша навеки. Впрочем, не самый плохой подход к жизни.
К моему удивлению, изнуряющая дневная жара спала, и вечер оказался приятным. И не воняло, потому что мусорные баки из магазинов еще не выставили на улицу.
Мы гуляли и разговаривали – обо всем на свете и ни о чем. Он оказался веселым, но в то же время – что удивительно – вполне здравомыслящим человеком. «Необычное сочетание», – подумала я.
– Что за необычное сочетание? – спросил Бен.
«Ой! Неужели я думала вслух?»
– Э-э… я просто размышляла о смеси чихуахуа, мопса и пуделя, – ответила я, мысленно извиняясь перед Лулу.
Она, правда, в это время обнюхивала найденную на земле обертку от сандвича и не среагировала.
Бен взглянул на собаку и покачал головой:
– Бесспорно, она уникальна.
«Как и ты», – подумала я.
Нужно было придумать что-нибудь для поддержания разговора.
– Кстати, об уникальности – я уже рассказывала забавный случай с замороженным омаром? – начала я.
И тут Бен взял меня за руку, продолжая идти как ни в чем не бывало.
Я постаралась принять непринужденный вид, как будто такое случалось со мной сплошь и рядом. Подумаешь – пройтись по улице за руку с красивым парнем. И блестяще справлялась со своей задачей… за маленьким исключением – язык будто прирос к нёбу.
– О чем ты думаешь? – спросил он.
– Поверь, тебе лучше не знать. Я имею в виду – у меня в голове полная каша. Слишком много разных мыслей.
– Например? В твоих мыслях наверняка содержится что-нибудь более интересное, чем увлекательный мир рекламы, – сказал он, останавливаясь на красный свет.
Я решила рискнуть:
– Ну… у меня есть дополнительная работа… скорее даже хобби, с помощью которого я пытаюсь иногда подрабатывать. – В конце концов, он мог бы изложить мне мужской взгляд на разрыв отношений.
Бен споткнулся и выпустил мою руку. Я посмотрела под ноги, но не обнаружила ни выбоины на тротуаре, ни корня дерева – ничего такого, обо что можно споткнуться. Вновь потянулась к его руке, но он мягко убрал ее, будто не заметив моего движения.
Лулу вознамерилась отправить естественные надобности; мы остановились рядом, не глядя ни друг на друга, ни на нее. (Испражняющаяся собака не слишком романтичное зрелище.)
Я убрала за ней, и мы вновь двинулись вперед, но теперь между нами воцарилось неловкое молчание.
– М-м… Бен? Ты слышал, о чем я говорила?
– Да, то есть… Нет. О подработке? Ой, смотри – Лулу это должно понравиться! – Он подошел к витрине с товарами для собак. – Парные мисочки для еды и воды. Я, пожалуй, забегу в магазин и куплю.
Бен бросился в магазин, а мы с Лулу стояли у входа и переглядывались в недоумении.
– Странно, Лулу. Он вроде не похож на человека, скупающего все симпатичные вещицы, какие только попадаются ему на глаза.
Лулу гавкнула – наверное, в знак согласия.
Мы дружно наблюдали через стеклянную дверь, как он расплачивался за покупку и выходил обратно.
– Вот. Они, конечно, дурацкие, но вдругЛулу понравится.
Я приняла из его рук пакетик, думая: «Мне не хватит и тысячи лет, чтобы научиться понимать мужчин».
– Спасибо. Она… э-э… все чихумопу будут завидовать ей.
Его губы изогнулись в едва заметной улыбке.
– Это точно. – Он посмотрел на часы. – Ой! Ну и дела. Сам не заметил, как время пролетело. Шейн, уже поздно, а у меня завтра утром важная презентация. Мне пора.
Какое разочарование. Я вдруг ощутила несварение, вызванное пирогом с шоколадным муссом.
– Э-э… да, конечно. Я, правда, надеялась, что ты зайдешь на чашку кофе или бокал вина. Тем более что Энни выставила парней из дома.
На один краткий миг в его глазах появилась страсть, подобная той, что была днем в магазине, – и мое тело будто вспыхнуло в ответ.
Затем он отвернулся, а когда вновь посмотрел на меня, от желания и следа не осталось.
– Спасибо. Звучит заманчиво, но мне действительно пора. Сяду на поезд в конце твоего квартала, ладно?
– Хорошо. Конечно. Тебе ведь нужно как следует отдохнуть перед завтрашним днем, да? – Осознав, что болтаю ерунду, я замолчала.
Так мы и дошли до моего дома. На этот раз молчание определенно было неловким. Я силилась понять причину его внезапной холодности, но не могла.
Может, я недостаточно обрадовалась его подарку?
– Бен, мне очень приятно, что ты подарил мне мисочки для Лулу. Они замечательные, – сказала я, стараясь вложить в свою реплику побольше энтузиазма.
– Я рад, – ответил он, засовывая руки в карманы. – Послушай, Шейн, мне надо тебе кое-что сказать. Я знаю…
Зазвонил телефон, но я не стала брать трубку. Бен осекся.
– Не хочешь ответить?
– Нет. Кто бы это ни был – перезвоню позже.
Его губы едва заметно скривились.
– Наверное, ничего важного, правда?
– Бен, о чем ты? Ты вроде собирался мне что-то сказать…
Но он лишь покачал головой и указал взглядом на мой карман, где лежал мобильный:
– Ответь. Я все равно не имел в виду ничего важного. Увидимся.
Повернулся и зашагал к метро, не поцеловав меня на прощание. Даже не оглянулся, не помахал рукой. Мы с Лулу смотрели ему вслед, и, по крайней мере, одна из нас была сильно сконфужена. Телефон тем временем смолк.
Пару секунд спустя он зазвонил снова. Я резко выдернула его из кармана, раскрыла.
– Что вам нужно?
– Щейн? Это Брэнда. Брэнда с попугаем. Верните деньги! Он не захотел расставаться. Мало того – теперь умоляет меня согласиться на групповой секс, вместе с его вонючим дружком Трэвисом!
«Еще один грандиозный успех антисвахи, – подумала я. – С такими темпами быстрее будет выкупить долю в «Сенсьюэлити» чеками социального страхования».
Глава 24
Бен ждал поезда, держа руки в карманах, и вел ожесточенную битву с собственным здравым смыслом.
«Нужно вернуться и обсудить с ней эту дурацкую историю с антисвахой. От души посмеемся вместе. А потом я проверю, был тот поцелуй случайностью или нет».
Мимо тащился, шаркая ногами, дряхлый старик в рваной одежде, с морщинистым, обвисшим лицом. Он остановился и протянул руку:
– Приятель, не найдется лишнего доллара?
Бен вынул из кармана несколько мятых банкнот и, не поднимая глаз, протянул нищему. В метро не проедешь больше двух раз, не встретив хотя бы парочки попрошаек.
Старик схватил деньги и убежал на другой конец платформы. Бен покачал головой.
– Конечно. Никто в наши дни не говорит «спасибо». Или «пожалуйста», или «не стоит благодарности», или «извини, что я помогла твоей девушке спровоцировать разрыв с тобой, потому что я коварная, лживая тварь», – тихо проворчал он.
Так и есть. Вот он стоит на платформе, разговаривает сам с собой. А завтра выйдет в банном халате на улицу – просить милостыню.
Прав был Глисон. Шейн – бессердечная обманщица, влезающая без спросу в чужие жизни…
А ее очаровательная улыбка, умение готовить вкуснейшие ужины и божественные пироги и даже то, как сияло ее лицо, когда она смеялась над какой-нибудь его фразой или над какой-нибудь выходкой своей собаки…
Впрочем, собака ему нравилась. Лулу была не виновата, что родилась с такой внешностью. По крайней мере, собаки – честные существа.
«Точно, парень. Главное – честность, – подумал он. – С твоей стороны очень честно пытаться влюбить ее в себя, чтобы затем унизить. Ты просто воплощение искренности».
Прибыл, наконец, поезд, и Бен, шагая в открытые двери, вдруг осознал нечто важное. Честно это было или нет, но ему хотелось снова поцеловать Шейн. И узнать, на всем ли теле у нее такая же шелковистая кожа, как на руках и ногах, не спрятанных под одеждой. Кстати, этим вечером она выглядела очень сексуальной. Хотелось видеть ее улыбку, слышать смех, прижимать к себе, запуская пальцы в ее великолепные волосы, ощущать страстную дрожь…
Бен схватился за поручень, сделал глубокий вдох и попытался сосредоточить свои мысли на рекламной кампании новой линии шоколадных ликеров от «Джелли Джем».
«Надо думать о вкусе превосходного шоколада, который делает эта компания. А не о вкусе губ Шейн. Ой, плохи мои дела. По крайней мере, это честное признание с моей стороны».
Глава 25
Правило № 5. Реакция мужчин не всегда предсказуема.
Иногда приходится забывать о правилах и действовать интуитивно.
Я еще немного прогулялась с Лулу, но это уже не приносило удовольствия ни одной из нас. Мы вошли в лифт и поехали домой. Без Бена ни мне, ни ей не хотелось идти пешком. Лулу встала на задние лапы и поставила передние мне на ноги – так она обнималась. Я погладила ее по голове, потом взяла под мышку пакет с мисками, подняла собаку на руки и прижала к себе.
– Не понимаю я этих мужиков, Лулу. И никогда, наверное, не понимала. Как же я могу работать антисвахой, если даже не знаю, чем можно их огорчить?
Она лизнула меня в подбородок. Это оказалось довольно противно, потому что изо рта у нее воняло.
– Лу, тебе обязательно нужно купить собачьте их мятных пастилок. Ужас какой-то.
Лифт, дернувшись, остановился, и я поплелась к нашей двери. Лулу потрусила за мной. До моих ушей донесся смех из квартиры. Хоть кому-то было весело.
Я толкнула дверь и увидела танцующих вокруг кушетки Фаррена, Энни и Мишеля.
– Народ, что здесь происходит? Вряд ли мой шоколадный пирог мог так сильно на вас подействовать, – сказала я, невольно улыбаясь, несмотря на охвативший меня приступ жалости к самой себе.
Мишель перепрыгнул через оттоманку и кинулся ко мне.
– Я попал туда! – закричал он, схватил меня и закружил по комнате. – Попал, попал!
Когда он, наконец, поставил меня на пол, у меня кружилась голова, но я все еще оставалась в неведении.
– Здорово! А куда, собственно говоря?
Фаррен обошел диван и тоже крепко обнял меня.
– В финал отборочного тура, Шейн.
Мишель перебил его, перехватив меня и опять закружив:
– Финалисты отборочного тура будут участвовать в шоу «Будущие модельеры»! Около тысячи студентов прислали свои портфолио для участия в конкурсе, из них выбрали всего двадцать пять человек. И я в их числе!
– Мишель, это потрясающе! Я так за тебя рада! Подожди… ты сказал «отборочный тур»?
Он отпустил меня. Мы оба тяжело дышали.
– Да, из нас должны отобрать десять человек для участия, в шоу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27