Ник, казалось, был и польщен, и немного обижен.
– Надо же! Спасибо, Шейн. Не стоит так удивляться. – Он обернулся к продавцу: – Все в порядке, сэр. Просто удивил давнюю подругу.
Продавец кивнул и удалился, а я смотрела на Ника, все еще пребывая в шоке.
– Если хочешь привести свое поведение в соответствие с внешним обликом, тебе пора перестать говорить «сэр», – посоветовала я, обходя вокруг него, чтобы рассмотреть целиком.
У Энни не было никаких шансов устоять перед этим парнем.
– Как тебе это удалось? У тебя что, в шкафу хранится отдельный гардеробчик «плохого парня»? А бритву, наверное, потерял? – Удивленно качая головой, я завершила круг. – Ты прекрасно обходишься и без моей помощи.
– Ага, как же! Вообще-то я могу одолжить одежду у музыканта – моего соседа по комнате – и забить на утреннее бритье. Но при этом продолжаю называть продавцов «сэрами». Думаю, мне все же нужна твоя помощь, Шейн.
Выбрав бумажник на цепочке, имевший наименее криминальный вид, я пошла к кассе.
– Ник, ты уверен? Сама не верю своим словам, но… если тебе приходится полностью изменить себя ради Энни, то… может, она тебе не подходит?
Он угрюмо выпятил подбородок.
– Я не собираюсь меняться. Лишь хочу открыть ей глаза, чтобы она отбросила ярлык «слишком хорошего парня», который сама же на меня налепила, и разглядела мое внутреннее содержание.
Я еще раз придирчиво оглядела его с головы до ног.
– Да, теперь она захочет разглядеть тебя, Ник. Даже не сомневайся.
Две девушки в майках с надписью «Харлей-Дэвидсон» и джинсовых шортах, проходившие мимо, так уставились на Ника, что чуть не врезались в витрину с кожаными футлярами для сотовых телефонов.
А Ник – как всегда, в своем репертуаре – не обратил на них никакого внимания.
Моей подруге грозили огромные неприятности.
Глава 22
Через два дня Мелисса позвонила, чтобы рассказать мне о вечере, проведенном вместе с Тони и купленной колыбелью. Согласно моему план, она должна была привезти в его квартиру огромный чемодан, набитый самыми вопиюще женскими вещами, какие только бывают, пока он был на работе. И поставить колыбель прямо посреди гостиной.
Любой нормальный мужчина, увидев такое, должен был ретироваться с диким воплем.
Я подвинула лежавшую на кровати Лулу и извлекла из-под ее живота звонящий сотовый телефон.
– Алло?
– Он не убежал с диким воплем.
– Мелисса?
– Он. Не убежал. С диким. Воплем, – процедила Мелисса. – Вопреки вашим обещаниям! Разве не для этого мы потратили сто баксов на дурацкую розовую колыбельку с простынкой плотностью в триста нитей на квадратный дюйм и подушкой с надписью «Принцесса спит»? – При упоминании о подушке ее тон почему-то смягчился.
– Покупку можно вернуть, – робко предложила я.
Лулу улеглась на спину, требуя почесать ей живот; я уступила, размышляя, что же пошло не так.
– Да плевать мне на колыбель! – визгливо выкрикнула моя клиентка. – Черт побери, он предложил мне переехать к нему!
– О, это плохой знак, – сказала я, откидываясь на подушки. – Очень плохой. Значит, он не испугался колыбели?
– Какое там! Сказал – она восхитительна. И что он хочет от меня детей. Мол, зачем ждать? Чем раньше начнем, тем раньше у нас появится орава маленьких бамбино.
Мелисса почти задыхалась. Мне грозило то же самое.
– Этот мужчина реагирует совсем не так, как любой нормальный парень на его месте, – сказала я.
– Так ведь он не нормальный! Он итальянец, балда! Главное в его жизни – любовь, семья и надежный тыл.
Я открыла было рот… и опять закрыла. Помедлив и набравшись смелости, все же спросила:
– Тогда в чем проблема?
– Если, по-вашему, проблем нет – выходите за него замуж сами, – заявила Мелисса. Казалось, она вот-вот расплачется. – Я слишком молода… моя карьера… не хочу быть похожей на мою мать…
«Ого. Ну и ну». Не нужно было быть психиатром, чтобы понять проблемы Мелиссы.
– Так на ком хочет жениться Тони – на вас или на вашей матушке? – отважилась поинтересоваться я. – Он когда-нибудь говорил, что хочет видеть вас похожей на нее?
– Нет, просто… Послушайте, я не собираюсь вам ничего объяснять! Я просто наняла вас для определенной работы, правильно? Вы ведь именно этим и занимаетесь – организуете разрывы, да? Так разрушьте же это, наконец! – печально произнесла она.
– Но……
– Или вы в течение двух дней находите выход, или возвращаете деньги. В ближайшие выходные Тони приглашает меня на торжественный ужин. Вы прекрасно понимаете, что это значит.
– Мелисса, простите меня. Я…
Она опять перебила:
– Не нужно извинений. Просто исправьте свои ошибки.
И положила трубку, оставив меня наедине с кисловатым запахом скорби. А может, это был запах псины. Так или иначе, жизнь меня не баловала.
Примерно через час, когда я вымыла Лулу с новым шампунем и бальзамом-кондиционером для щенков и приняла душ сама, мы стали значительно лучше пахнуть, но мое тягостное настроение осталось неизменным. Обвинение в разрушении человеческих жизней обнажило мысли, обычно таившиеся где-то глубоко в душе, под той частью меня, которая: а) нуждалась в деньгах и б) гордилась своей изобретательностью.
Когда Энни вернулась с работы, я уже с головой погрузилась в черную меланхолию. По тяжелому звуку шагов подруги и по тому, как она хлопнула дверью, было ясно – ей не намного лучше.
И было вполне вероятно, что плохое настроение Энни – тоже моя вина. Я закрыла глаза, пытаясь вновь пережить наслаждение от поцелуя Бена, но ничего не вышло. Казалось, что время, прошедшее с того момента, исчислялось не часами, а сутками. Лулу соскочила с кровати и потрусила в прихожую встречать Энни – по-видимому, надеясь на порцию внимания от кого-нибудь повеселее, чем ее хозяйка.
– Не сейчас, Лулу, – сказала Энни, вошла размашистым шагом ко мне в спальню и уселась на освобожденное собакой место.
– Ужасный день, – произнесли мы одновременно.
Она слабо улыбнулась:
– Колдунья. Ты должна мне порцию содовой.
Я взмахнула рукой:
– Почему бы и нет? Содовую, расторжение помолвки, болтающего непристойности попугая… Просто достану все это из задницы.
Энни скривилась:
– Пожалуй, я обойдусь без этого зрелища. При чем тут попугай?
Я вздохнула, закрыв рукой глаза:
– Долго рассказывать. А у тебя что случилось?
А то я сама не знала. Хотя причиной ее недовольства вполне могло быть, например, ограбление или еще какое-нибудь происшествие, не имеющее отношения к Нику.
– Со мной случился Ник, – буркнула она.
«Превосходно», – подумала я.
Не произнесла ни слова в ответ и не убрала руку с лица. Взглянув мне в глаза, Энни сразу увидела бы в них ложь. А правду говорить я не собиралась, так было безопаснее.
Значительно безопаснее.
– Ты не поверишь, в чем он сегодня пришел на работу, – угрюмо произнесла она.
– В цилиндре и женских сапогах на шпильках?
– Очень смешно! В футболке и джинсах, – ответила Энни, хлопнув меня по ноге.
– О нет, только не это! Заявиться в таком виде в магазин компакт-дисков… Какой ужас! – наигранным сарказмом сказала я.
– Шейн, это серьезно. На нем были потертые «левайсы» и старая футболка, сидевшая как вторая кожа. Ты догадывалась, что у него есть мышцы? Да еще какие… Он сказал, что ходит в тренажерный зал, сбрасывать напряжение после учебы. Могу поспорить – это все она.
Я осторожно взглянула на Энни:
– Кто?
– Николь Макдермотт. Его так называемая сокурсница. Несколько раз звонила ему в магазин!
Я подвинулась, давая ей возможность прилечь рядом. Лулу запрыгнула на кровать и втиснулась между нами, надеясь, что ей погладят животик. И мы втроем смотрели в потолок, покрытый облупившейся бежевой краской.
– Не мешало бы покрасить комнату, – заметила я.
– Ник даже не побрился, Шейн, – простонала Энни. – Он такой сексуальный… И надо же было ему превратиться из примерного мальчика в такого потрясающего самца! Я не могу так. Придется менять работу.
Сдерживая желание повернуться и посмотреть на нее, я стиснула зубы и крепко задумалась. Этого нельзя допустить. Иначе план не сработает.
– Что ж, если ты действительно не выдерживаешь… уходи, конечно, – тихо произнесла я.
– Что ты имеешь в виду?
– Если твои чувства к нему настолько сильны, что тебе тяжело даже просто находиться с ним рядом, лучше уйти. Ему без тебя будет только легче – ты сама говорила…
«Осторожнее, Шейн», – тем временем думала я.
– Может, я не это имела в виду, – возразила Энни. – Если он так быстро забыл меня, значит, все было не так уж серьезно, правильно? И зачем мне тогда уходить?
Я подняла руки:
– Не обижайся. Я лишь хотела сказать…
– Не надо. Кто тебя просил? – раздраженно бросила Энни, спуская ноги с кровати. – Пойду спать. Пора перестать думать о Нике. И о том, как его зад смотрится в этих джинсах.
Она направилась к двери; я ухмыльнулась ей вслед – и едва успела принять серьезный вид, когда она обернулась.
– У вскормленного кукурузой милашки Ника, наверное, классная попка?
Энни вздохнула:
– Ты даже не представляешь.
Подождав, пока хлопнет дверь ее спальни, я обратилась к Лулу:
– Уж поверь мне, отлично представляю.
Собака повиляла хвостом, забралась на мою подушку, упала на бок и захрапела. Я посмотрела на нее с досадой.
– Конечно, тебе проще. Ты стерилизована. Сомневаюсь, что наш мир готов к появлению щенков чихумопу.
Глава 23
Рабочий день прошел спокойно. За обедом я встретилась с потенциальной клиенткой. (Посоветовала той почаще и поподробнее рассказывать своему парню о его предшественнике. Должно было подействовать – если, конечно, мужчина, с которым она хотела расстаться, не был извращенцем.) По дороге домой зашла в магазин за свежими продуктами для приготовления моих фирменных куриных грудок под соусом альфредо. По какой-то причине мой интеллект дал осечку – и ее хватило, чтобы додуматься пригласить Бена домой на ужин. Днем, когда он позвонил, эта идея казалась превосходной.
А теперь я была в панике.
Потому что, согласно стандартному расписанию любовной игры, время кормления мужчины ужином еще не пришло. Оно наступает, когда вы уже достаточно хорошо знакомы. Иначе может оказаться, что он страдает пищевой аллергией. Или терпеть не может соус альфредо. А вдруг его мать – первокласеный кулинар? И он целый вечер будет восхвалять ее, вызывая у вас желание заколоть его шампуром для шашлыка и отправить к ней домой окровавленные останки.
Чисто теоретическое, конечно же.
А у меня все шиворот-навыворот: два с половиной свидания, отношения (смею надеяться – перспективные) едва начались, а я уже собралась готовить ужин. При воспоминании о предыдущем вечере у меня вдруг возникло чувство, что это опять бумеранг кармы.
Решительно подавив в себе подозрительность, я оплатила покупки и пошла домой. Бен должен был явиться через два часа, а мне еще предстояло принять душ, выбрать наряд и придумать, как сообщить Энни, Мишелю и Фаррену, что на этот раз они не приглашены.
И им придется захватить с собой Лулу. Мне нужно было время и место, чтобы немного побыть наедине с Беном, получше узнать его. Друзья ведь любили меня. Они должны были войти в мое положение.
– Итак, Бен, скажите, пожалуйста, какие причины могут быть у человека на то, чтобы согласиться работать в рекламном агентстве? – спросил Мишель и потянулся за пятым пирожком с заварным кремом.
Я наблюдала эту сцену из кухни, через окошко, вцепившись в край столешницы, и клялась в ближайшем будущем причинить каждому из моих так называемых друзей много боли и страданий. Затем разжала пальцы и взяла нож для резки овощей.
Энни толкнула меня локтем:
– Шейн, какой красавчик. Если бы Ужасный Бен Лиззи хоть капельку походил на твоего Бена, ей бы не понадобилась твоя помощь!
– Заткнись. Хочешь, чтобы он услышал? – прошептала я, не сводя с Бена глаз.
Он был так хорош в своих брюках цвета хаки и белой рубашке, что хотелось съесть его. От этой мысли у меня увлажнились трусики.
«Сосредоточься, Шейн, а то отрежешь себе пальцы».
Энни посмотрела на меня вытаращенными глазами:
– Ты не упоминала о своей второй работе?
– Нет, как-то разговор не заходил. Мы ведь познакомились совсем недавно, – пробурчала я.
– Звучит убедительно. Впрочем, какая разница. Даже при наличии десятков возлюбленных ты все равно закончишь свои дни в тоске и одиночестве, и рядом не будет никого, кроме Лулу. А Бен тем временем будет развлекаться с девчонками из бизнес-школы.
Я уронила нож, едва не отрубив себе большой палец на левой ноге.
– Черт! Энни, что ты несешь? И почему у меня такое чувство, что мы обсуждаем не Бена, а кого-то другого?
Она взяла одну из помидорных розочек и отправила половину в рот. Подняв нож и положив его в раковину, я шлепнула ее по руке:
– Держись подальше от овощей, а то пострадаешь.
Энни оскалилась, но все же сделала шаг назад.
– Эта глупая блондинка, с которой встречается Ник, заходила сегодня в магазин. Ник и Николь. Мило, правда?
Я продолжала нарезать овоща для салата.
– Что значит «глупая блондинка»? Она ведь учится с ним в одной группе? Ты действительно полагаешь, что в бизнес-школу Колумбийского университета принимают глупых блондинок?
– Да какая мне разница, дура она или гений бизнеса? Она красотка, Шейн, – с тоской произнесла Энни. – И очень обаятельная. Я ее ненавижу.
– Ладно, я тоже ее ненавижу – из солидарности, но позволь заметить: ты сама мечтала расстаться с Ником.
Энни запустила пальцы в свои кудряшки и нервно трепала их – до тех пор, пока они не стали торчать во все стороны.
– Знаю. Знаю. Я, наверное, сошла с ума.
– Девочки, у вас не найдется орешков? – спросил Фаррен, заглянув на кухню. – Только не фисташек. Зеленые орехи – какая нелепость!
Я резко повернулась к нему.
– Ничего у меня не проси, предатель! Я надеялась, что хоть ты позволишь мне провести тихий вечер наедине с Беном.
Фаррен зачмокал, изображая поцелуи.
– Шейн, как ты можешь? Ты ведь знаешь, какие нежные чувства я питаю к тебе, моя милая.
– Нахал! Я кое-что знаю о ваших чувствах к приготовленной мною курице! Убирайся с кухни, пора спасать Бена от Мишеля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27